Стихи эльдара рязанова о жизни: Эльдар Рязанов — Жизнь прожить – нехитрая наука

Читать книгу «Музыка жизни (стихотворения)» онлайн полностью📖 — Эльдара Рязанова — MyBook.

Маленькое предисловие

Известно, что работа любит дураков. И я рад, что принадлежу к этой категории человечества.

Моя главная профессия – кинорежиссер. Не буду рассказывать о своих лентах. В кинематографе у меня сложилась счастливая судьба, и многие из вас, вероятно, видели немало игровых кинокартин, которые я поставил. Нормальному человеку этой иссушающей душу и тело профессии хватило бы с головой. Но мне этого показалось недостаточным, и я занялся еще и литературным трудом. Поначалу вместе с Эмилем Брагинским мы писали сценарии для кино, повести для чтения и комедии для театра, а потом я отделился и стал сочинять на бумаге в одиночку. Но двух профессий тоже оказалось маловато, я еще полез и на телевидение. Популярной программе «Кинопанорама» я отдал семь лет жизни – с 1979 по 1986 год. Да и сейчас, бывает, выпускаю на ТВ свои авторские программы. Кроме того, время от времени я преподаю на высших режиссерских курсах, и несколько моих учеников сделали удачную кинокарьеру: Ю.

Мамин, И. Дыховичный, И. Фридберг, Е. Цымбал, В. Мустафаев. А если упомянуть встречи со зрителями, выступления в печати и спорадически возникающую общественную активность, то перед Вами, дорогой Читатель, предстанет образ ненасытного честолюбивого трудяги. Этот тип и в отпуск уходит только для того, чтобы набраться сил для дальнейших подвигов на ниве работы, а отнюдь не для удовольствия, не для кайфа, не для услады. А ведь помимо трудовой деятельности, существуют и домашние заботы, проблемы у близких, хлопоты за друзей, болезни и прочие житейские приятности и, большей частью, неприятности. Поэтому главный дефицит для меня – нехватка времени. Порой приходится разрываться на куски, чтобы успеть сделать все намеченное. Конечно, я – жертва собственного характера, и в книге вы найдете немало стихов на эту тему.

А теперь о стихах…

Параллельно с многочисленными и разнообразными занятиями и обязанностями существовало во мне что-то вроде внутреннего монолога или, если хотите, стихотворного дневника.

Нормального дневника – ежедневных записей о делах, мыслях и чувствах – я, к сожалению, никогда не вел, и теперь многое, что хорошо бы воскресить, забыто. И, вероятно, навсегда! Но остались стихи, в какой-то мере восполняющие этот пробел. В них фиксировалось то, что не находило себе места, да и не могло найти, в сценариях и фильмах. Кинематографу подвластно все, он может передавать любые оттенки и нюансы движения человеческой души. Но режиссер создает произведение с помощью писателя, актеров, оператора, художника, композитора. Любой фильм – своеобразный сплав дарований или бездарностей. Да, примат режиссера несомненен. Недаром ленты называют именем режиссера – фильм Рене Клера или Сергея Эйзенштейна… И тем не менее каждая кинокартина – коллективное детище.

Наверное, мучительное желание высказаться о личном, только своем, стремление поделиться чем-то заветным, жажда исповеди и побудили меня к стихотворству. Исповедальность – то, к чему властно тяготеет каждый вид искусства. В этом смысле поэзия наиболее интимна.

Превосходит ее разве что музыка. В искренности, правдивости чувств, обнажении тайников души, умении заглянуть в человеческие глубины – наверное, суть поэзии. И, конечно, при этом очень важна форма – гармония рифм, ритмов, а также сочетания, столкновения обычных, стертых слов, от которых к ним возвращается их первородное значение. Истинная поэзия всегда музыкальна, в ней существует некое звуковое волшебство… Я достаточно критически отношусь к своим поэтическим опусам, но они – мои, они выражают мои мысли и чувства и, собственно говоря, больше ни на что не претендуют.

Эта книжка – наиболее полный сборник моих стихов. Если Читателю покажется, что книжка местами чересчур грустна, то пусть он вспомнит, что жизнерадостные и веселые свойства натуры я тратил в это же самое время на создание комедий для кино и театра и там, очевидно, подрастратил свой смеховой запас. Правда, и для стихов тоже кое-что осталось. Если же Читателю покажется, что книжка местами носит чересчур личный, интимный характер, то пусть он вспомнит, что гражданские взгляды были отданы мной в тот же отрезок времени кинематографу, телевидению, театру, публицистике.

Время от времени в ткань этого поэтического сборника будут вкрапливаться небольшие прозаические новеллы, рассказывающие о разных событиях, о судьбе стихов. В общем, то, что осталось за рамками моих поэтических попыток…

Итак, в добрый путь, дорогой Читатель!

Эльдар Рязанов

* * *

 
В трамвай, что несется в бессмертье,

попасть нереально, поверьте.
Меж гениями – толкотня.
И места там нет для меня.
 
 
В трамвае, идущем в известность,
ругаются тоже, и тесно.
Нацелился было вскочить,
да черт с ним, решил пропустить.
 
 
А этот трамвай до Ордынки.
Я впрыгну в него по старинке,
повисну опять на подножке
и в юность вернусь на немножко.
 
 
Под лязганье стрелок трамвайных
я вспомню подружек случайных,
забытых товарищей лица.
И с этим ничто не сравнится!
 

Сентябрь 1986

Две встречи с Константином Симоновым

Лет в шестнадцать я начал писать стихи. Поэтический зуд не являлся следствием каких-то особых переживаний или небывалого личного опыта. Скорее всего, причиной этому было мужское созревание, интерес к другому полу, типичные для юного возраста мысли о бренности всего земного, о быстротечности жизни. Стихи я писал, конечно, не самостоятельные. Да и откуда ей было взяться-то, самостоятельности?! Сочиняя, я невольно подражал. Что любопытно, подражал высоким поэтическим образцам в той хронологической последовательности, в какой поэты располагались в истории литературы. Начал, стало быть, с имитации Пушкина. Его стихотворные размеры, рифмы, интонации, обороты речи преобладали в самых первых моих опытах. Причем процесс подражания и смены поэтических кумиров происходил бессознательно, я им не управлял. Сначала сами собой получались стихи «под Пушкина». Через месяц-другой я принимался строчить «под Лермонтова». Разница заключалась скорее в тематике, нежели в форме. Темы стихотворений становились безысходней, тоскливей. Влияния Некрасова я почему-то избежал.

Как-то случилось, что я прошел мимо его «кнутом иссеченной музы». Зато надолго (аж месяца на два!) застрял на Надсоне. Вот что оказалось близко неимоверно – горькие, печальные строчки, которые к тому же оказались и пророческими: поэт умер двадцати трех лет. Постоянные стихотворные упражнения, кое-какой появившийся опыт давали себя знать – поэтический слух становился тоньше. Отныне моим воображением прочно и надолго завладел Сергей Есенин. 1943—1944 годы, война – поэт со своей кабацкой тоской был в опале. Его уже много лет не переиздавали. Книг Есенина было невозможно достать, стихи ходили в рукописных списках. Я отчетливо помню, как в 1944 году впервые проглотил «Черного человека». Эта поэма считалась особенно опасной и поэтому читали ее тайком, не распространяясь о прочитанном. Примерно так же много лет спустя – в шестидесятых, семидесятых – мы знакомились с «самиздатом» или книгами эмигрантских издательств. Вскоре к Есенину присоединилась Анна Ахматова, на которой тоже лежала печать официального проклятия.

Так что подражания стали более сложными. Стихи я писал очень неумелые, как правило, пессимистические и всегда бездарные. Но это я понимаю сейчас. Тогда же мои вирши казались мне изумительными. Каждый новичок, когда видит, что у него вроде все получается как у людей, преисполнен восхищения самим собой. Как часто молодой режиссер, глядя на свои первые экранные опыты, погружается в эйфорию. Подумать только – актеры двигаются, их видно, слышно, что они произносят, кадры склеены между собой. И у автора возникает ощущение чуда: это он смастерил кино, сделал фильм! И видно, и слышно, – словом, все как у людей! А это всего-навсего азы ремесла, которые к искусству пока еще никакого отношения не имеют.

К сожалению, потерялась заветная тетрадочка с моими юношескими опытами. Думаю, если бы я их сейчас почитал, сильно бы потешался. Но некоторые строчки помню.

 
Я на земле случайный посетитель!
Зашел и вышел – мне далекий путь.
Родная! Вы такая же! Поймите!
Пока есть время, можем мы кутнуть!
 

Смахивает на пародию. Тут все заемное: мысли, чувства, с позволения сказать, образы. Признаюсь, я был нищ невероятно, и кутнуть мне, в общем-то, было не на что. Так что это заявление не имело под собой никакой реальной почвы. А как вам такой загиб, случайный (обожателем Маяковского я не был никогда):

 
 – Я сегодня
не настроен
на лад философский.
Радость сжата лапою ледяною:
Я измочален
тоскою
чертовскою,
Но все равно
я пою, а не ною!
 

Конечно, это надо печатать лесенкой. Чтобы было совсем как у Владимира Владимировича.

Я был плодовит, и вскоре у меня образовалась довольно толстая тетрадка стихотворений. Приятелям они, естественно, нравились, но я жаждал услышать профессиональное мнение из уст какого-нибудь знаменитого поэта. Самым знаменитым поэтом в 1944 году был, конечно, Константин Симонов.

 
Жди меня, и я вернусь,
Только очень жди…
 
 
…Так убей же его хоть раз,
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!. .
 

Если был в те дни поэт, рожденный военным временем и наиболее полно выразивший это время, – конечно же, это был Константин Михайлович. Ему тогда исполнилось 30 лет, если вдуматься, совсем молодой человек. В стране, пожалуй, нельзя было найти жителя, который не знал бы имени Симонова, его стихов, его любви к Валентине Серовой, не любил бы мужской интонации его стихотворений.

 
На пикапе драном
И с одним наганом
Первыми врывались в города…

 

Конечно, стихи надо было показывать ему и только ему. И я принялся за поиски. Не помню уж, каким способом (никаких знакомств в мире литературы и искусства у меня не было!) я раздобыл номер его телефона. И вот я начал регулярно названивать по этому номеру, пока наконец, на седьмой или на десятый день, не откликнулся мужской картавый голос. Это был Симонов. Я объяснил, кто я такой, рассказал, что только окончил десятый класс, пишу стихи, и мне очень хочется показать их ему. Без особого сопротивления Симонов согласился почитать мои опусы. Сейчас я поражаюсь, как это он не увильнул и не отфутболил меня в редакцию какого-нибудь толстого журнала. Может быть, ему была еще внове его неслыханная популярность. Может быть, во время коротких визитов в Москву с линии фронта и из других поездок его еще не допекали многочисленные графоманы. Не знаю. Об этом можно только гадать. Короче, Константин Михайлович сообщил мне адрес, и я понес ему свою заветную тетрадочку. Жил Симонов в ажурном, «кружевном» доме, что напротив нынешней гостиницы «Советская» на Ленинградском проспекте. Там у него, по-моему, была одна комната в коммунальной квартире. Я вручил ему стихи. Мне велено было явиться через неделю.

Через неделю – это была середина лета 1944 года – шел к Симонову от метро «Белорусская». Может быть, у меня в памяти спутались два события, а может, так и было, но в тот день по Ленинградскому шоссе по направлению к центру вели нескончаемую колонну пленных немцев. А я шел навстречу мимо небритых, оборванных, поникших, побежденных фашистов, шел к самому знаменитому поэту нашей страны – первому читателю моих – я в этом был уверен – замечательных стихов. Близился конец войны. Я намеревался поступать в Одесское мореходное училище. Короче, победные трубы гремели в моей душе.

Разговор со знаменитым поэтом оказался кратким. Симонов был учтив, но тратить много времени на меня почему-то не пожелал. Он призвал меня к самостоятельности, сказал, чтобы я перестал подражать другим поэтам, высказал новую для меня в то время мысль, что стихи должны быть неповторимыми и выражать личность автора. А я тогда даже не подозревал об этой истине. Заинтересованности во мне он не проявил никакой и быстро выпроводил за дверь, не забыв всучить обратно мою бесценную рукопись. Но Симонов был вежлив, интеллигентен и ничем не выказал недоброжелательства или пренебрежения.

Помню, что ушел от него без малейшей обиды, без ущемленного или оскорбленного самолюбия, хотя он не сказал о моих стихах ни одного доброго слова. И потом, несмотря на нелестный отзыв, я продолжал думать о Симонове с восхищением и еще несколько лет очень почитал его как выдающегося стихотворца.

А эту самую тетрадку с моими рифмованными разочарованиями в жизни я подал потом во ВГИК, поступая на режиссерский факультет. Там требовалось предъявить собственные литературные произведения. Несмотря на молодость, я понимал, что живу в очень идеологизированной стране. И сообразил, что пессимистическую лирику отдавать негоже: могу произвести неблагоприятное впечатление. Надо было подкрепить этот мрак чем-то советским, оптимистическим. И я быстренько накропал нечто патриотическое, смахивающее на стихи Константина Михайловича. И вставил в тетрадку. Во время собеседования на приемных экзаменах мастер – а им был Григорий Михайлович Козинцев – задал мне вопрос:

– А что вы читали?

Очевидно, он спросил меня об этом потому, что я был моложе всех остальных поступающих – мне еще не исполнилось семнадцати. Я был шокирован и даже возмущен – почувствовал в козинцевском тоне некую снисходительность.

– Я для своих лет читал много, – парировал я. – Пушкина, Лермонтова… и вообще.

– Симонова, я вижу, вы тоже читали, – усмехнулся Козинцев, показав тем самым, что ознакомился с моим поэтическим «творчеством».

– И Симонова, – не почувствовав подковырки, подтвердил я. Я не понимал тогда, что высказывание Козинцева отнюдь не являлось похвалой…

А потом прошло много лет. В середине шестидесятых годов я поселился в том же поселке, где жил Симонов. Иногда мы встречались на улицах нашего дачного поселка, и я здоровался с ним. Он, как воспитанный человек, отвечал. Но я не был уверен, что он знает, кому отвечает на приветствие. Я тогда не вел телевизионных кинопанорам, и в лицо меня никто не знал. Короче, мы никогда не беседовали с Симоновым. Он сам в разговор со мной не вступал, а я навязываться не любил. А к знаменитостям относился особенно отчужденно. Самолюбив был всегда. Очень боялся, что меня могут заподозрить в подлипальстве. Так жизнь и текла. Я снимал фильмы, а потом издал свою первую книгу «Грустное лицо комедии». И вдруг получаю письмо по почте, в конверте с маркой. Первое и последнее письмо от Константина Михайловича Симонова. На конверте мой адрес был напечатан на пишущей машинке, а само письмо написано от руки. Вот оно:

«Дорогой Эльдар Александрович, прочел Ваше «Грустное лицо комедии», книгу, по-моему, очень хорошую, и захотелось сказать Вам то, что как-то все не приходилось сказать, хоть мы и соседи, что я видел все Ваши фильмы (кроме «Девушки без адреса») и люблю их, и, судя по сказанному в Вашей книге, больше люблю те из них, которые больше любите Вы. Вот, собственно, и почти все. Кроме того, Вы делаете дело, которого я совершенно не умею делать, что, в то же время, не мешает мне чувствовать себя Вашим единомышленником в чем-то очень, особенно важном для Вас, для меня и для очень многих других людей, важном прежде всего в жизни, а затем уже и в наших профессиях.

От души желаю Вам всего самого доброго.

Уважающий Вас Константин Симонов

22. V. 78»

Боже, как я был растроган! Получить похвалу от самого К. М. Симонова! От человека, с которым я, практически, не был знаком. Я никогда не бывал у него дома (кроме того давнего случая), он никогда не приходил ко мне, мы ни разу не встречались в каком-либо доме, в какой-нибудь компании. Я знал, как он дьявольски занят! Он писал книги, пьесы, делал документальные фильмы о войне и солдатах, телевизионные передачи, много помогал молодым писателям, просто людям, уйму времени отнимали разнообразные общественные обязанности. Поэт, прозаик, драматург, публицист, киносценарист, редактор – он был всегда в работе, в деле, его трудоспособность изумляла и поражала. И вот такой загруженный сверх головы человек находит время не только прочитать мою книгу, но собственноручно прислать мне теплое, душевное письмо. Можете понять, почему я был так потрясен и взволнован.

Я тут же написал сердечное благодарственное письмо, копии которого, естественно, не сохранил. Мне как-то не пришло это в голову. Почему-то! А потом, в первом издании своей книги «Неподведенные итоги» я признательно упомянул о письме Константина Михайловича как об образце внимательного, хозяйского, заботливого отношения крупного писателя к коллегам, к судьбам нашего искусства. Я привел этот пример как эталон доброжелательства, неравнодушия и внутренней взыскательности. В той книге я не цитировал письма К.М. Симонова, так как считал это нескромным, и привел его полностью сейчас не для того, чтобы похвастаться. Хотя, не скрою, мне было приятно прочитать его еще раз.

Мы так и не встретились с Константином Михайловичем. А потом он умер. Через несколько месяцев после смерти Симонова я натолкнулся в коридоре «Мосфильма» на Лазаря Ильича Лазарева. Лазарь Ильич занимал должность редактора журнала «Вопросы литературы». Писатель-фронтовик, крупнейший литературовед, умница, светлая, талантливая личность, автор замечательных книг – он был близким многолетним другом Константина Михайловича, а после его кончины входил в комиссию по литературному наследию Симонова. По-моему, даже являлся ее председателем.

– Разбирал сегодня переписку Константина Михайловича и наткнулся на его письмо к Вам, – сказал Лазарев. – Приятное письмо.

– А что, Симонов снял с письма копию? – простодушно спросил я.

– Нет, копия у Вас, – усмехнулся Лазарь Ильич. – А подлинник в архиве.

– Как? Этого не может быть! Я помню письмо. Оно написано от руки, – возразил я.

– У Вас копия, сделанная на ксероксе, а оригинал я сегодня держал в руках, – настаивал Лазарев.

Придя домой, не без труда разыскал письмо К. М. Симонова.

Пощупал бумагу и убедился, что Лазарев прав. У меня был фотоснимок с письма!.. Тогда, в семьдесят восьмом, я даже не подозревал, что существует такая копировальная техника, как «ксерокс». И ничего не заподозрил.

Совершая свой замечательный бескорыстный поступок, Симонов отослал мне копию, а подлинник сразу же положил в архив.

На этот раз я был потрясен вторично! Какая же забота о вечности! Какая сосредоточенность на бессмертии! Какого же он был мнения о каждом своем шаге, если так старался сохранить его для истории! Не говорю уж о том, что он ни в грош не ставил меня!

Я даже вспотел от напряжения. Ну, в крайнем случае, оставил бы в своем архиве (ведь сохранилась бы!) копию, а адресату все-таки отослал бы подлинник. Это было бы по-людски. Какое тщеславие! Какая мелочность! А рядом щедрость и доброта! Как неоднозначны люди! И как мы, в сущности, мало знаем о них.

P. S. Поостыв, я подумал: а может, это не сам Симонов так поступил, а его литературный секретарь, когда получила оригинал письма Константина Михайловича для отправки мне. «Пусть лучше подлинник останется в архиве писателя, а с адресата будет достаточно и копии», – подумала, может быть, секретарь К. М. Симонова. Может быть! Не знаю. Не хочется неважно думать о Константине Михайловиче, удобнее так подумать о его литературном секретаре. И, кроме того, вся эта история с копией не стоит выеденного яйца по сравнению с его поступком – посылкой мне этого письма…

Поэзия : Поэзия: прочее : Портрет : Эльдар Рязанов : читать онлайн

Портрет

Так что же такое портрет человека?
Лицо, на котором отметины века.
Зарубки судьбы и следы проживанья,
что требуют стойкости, сил и страданья…

Где глаз синева, чуб курчавый и статность?
Куда-то растаяло всё без остатка.
Возьмем этих щек худосочную бледность —
ее рисовала извечная бедность,

и эта угрюмая резкая складка
у губ залегла, когда стало несладко,
когда он отца проводил до погоста…
Быть юным, но старшим – непросто,
                                непросто.
Потом на работах сгибался он часто
от окриков хамов, что вышли в начальство,
всё горбился, горбился и стал согбенным.
А эта морщина возникла мгновенно,
прорезалась сразу от женской измены.
Предательство друга, поклепы, наветы —
он чуть в лагеря не поехал за это.
Прокралась безвременно прядь седины!

А дальше пешком по дорогам войны,
где горюшка он до краев нахлебался,
но все ж повезло, и в живых он остался.
С тех бед на лице его сетка морщин —
для этого множество было причин.
Вернулся в поселок хромым инвалидом,
по тем временам женихом был завидным:
рожденье ребенка и смерть молодухи —
резон, чтобы влить в себя ведра сивухи.
И все не кончалась пора голодухи…
По ложным призывам в трудах бесполезных
мелькали одна за другою годины,
подкрались, как свойственно летам, болезни,
и шли в наступленье седины, седины.

Есть пенсия, дочка, внучок, огородик
и сад, где он всякую зелень разводит.

Ее он разносит по дачам клиентов —
торговцев, начальников, интеллигентов.
Работы, заботы, болезни, утраты,
за то, чтобы жить, – непомерная плата.

Кончается жизнь и в преддверии гроба
не ведает чувства такого, как злоба.
Все стерпит, снесет, донесет до конца…
Я в жизни не видел прекрасней лица
со скромной, великой, простой красотою,
смирением, кротостью и добротою.

1990

Смена возраста

Как постепенна смена возраста
и как расплывчаты приметы.
В усталой и осенней взрослости
бушуют отголоски лета.

Но вот придвинулось предзимье…
И, утренним ледком прихвачено,
вдруг сердце на момент застынет.
А в нас еще весна дурачится.

Такая вот разноголосица,
смешные в чем-то несуразности:
и детства отзвуки доносятся,
и смерть кивает неотвязная.

1987

Жалоба

Я устроен для работы,
я почти что автомат, —
выдаю все время что-то,
как заправский агрегат.

И, подобно водопаду,
на меня летят дела:
ЭТО, ТО и ЭТО – надо…
Оглянулся – жизнь прошла.

Постоянно что-то должен,
перед всеми я в долгу.
Я спешу, лечу, бегу!
Отдышаться невозможно,
силы вышли… не могу…

Жизнь страницу за страницей
перелистывает в срок.
Как бы мне остановиться!
Как бы мне прервать поток!

Разрываюсь я на части,
разлетаюсь на куски.
Говорят, что в этом счастье,
а не то помрешь с тоски.

Поваляться бы в кровати,
поглазеть на дождь в окно,
по опушке прогуляться,
просто так сходить в кино.

Я машина для работы,
подустал я, братцы, что-то.

* * *

С понедельника, с понедельника
начинаем мы новую жизнь,
забываем про лень и безделье,
станем вкалывать – только держись.

Призовем себя сами к порядку,
чтоб диету всегда соблюдать,
делать каждое утро зарядку
и долги точно в срок отдавать.

В день тяжелый, назначенный нами, —
план прекрасный пришлось отложить.
И виновны в том были мы сами,
что не начали правильно жить.

Понедельники все пролетели,
сгинул месяц совсем в никуда,
жить по-новому мы не успели.
Ну, да это еще не беда!

Ладно, пусть уж до Нового года
мы продолжим нескладно, как встарь.
Рубежи намечает природа,
согласуем с ней свой календарь.

Вот и праздники улетели,
промелькнули сезоны, года.
Жить по-новому мы не успели
и не сможем, боюсь, никогда.

Но впивается совесть и мучит,
быть в ладу с нею я не привык.
О, моя незавидная участь —
затянувшийся черновик.

Запустил, раскурочил хозяйство —
сам, как старый и рваный пиджак.
Я купаюсь в своем разгильдяйстве,
понимая, что надо – не так!

Всё! Клянемся: ругаться не будем!
Прекратим вообще нарушать!
Перед сном, как приличные люди,
мы начнем кислородом дышать.

С понедельника, с понедельника
затевается новая жизнь.
К черту лень, безучастье, безделье —
размахнемся мы так, что держись!

Понедельники прочь улетели,
возвратить их обратно нельзя.
Жить по-новому мы не успели.
Может, это неплохо, друзья!

Фальшивая весна

Бывает иногда, что средь зимы
природа вдруг являет свою милость:
мороза нет, нет вьюжной кутерьмы,
снега сошли, поникли, растворились.

Термометр упрямо лезет вверх,
нежданная теплынь стоит неделю,
и оживают мошкара и зверь —
мол, климат изменился в самом деле.

Боюсь я, что фальшивая весна
того и ждет, чтобы набухли почки.
Ударит холодом, коварна и страшна!
И вымрут дерева поодиночке.

Природу так нетрудно обмануть,
ее создания доверчивы, открыты.
Все бьет и бьет тревога в мою грудь,
что слишком слабы силы для защиты.

Декабрь 1986

Январь

Смеяться над бюро прогнозов
неловко как-то и грешно.
Мы в ожидании морозов,
которым быть бы уж должно.

Всему своя температура,
ждет холода моя натура,
ей надоели морось, гниль.
К тому ж скользит автомобиль…

И смотрят вниз на гололедицу
Большая с Малою Медведицы.

* * *

Как хорошо порою заболеть,
чтоб бег прервать, единственное средство.
Под одеяло теплое залезть
и вспомнить, как болел когда-то в детстве.

Там за окном зима – весь мир замерз.
Пьешь с горькой миной сладкую микстуру
и на тревожный матери вопрос
плюсуешь ты себе температуру.

Высовываешь белый свой язык,
«а» говоришь, распахивая горло,
и взглядом, отрешенным от живых,
даешь понять, мол, руки смерть простерла.

Как сладостно себя до слез жалеть,
в мечтах готовить жуткие сюрпризы:
взять и назло всем близким умереть,
чтоб больше не ругали за капризы.

Вообразить – кладут тебя во гроб,
мать вся в слезах, дружки полны смиренья.
И бьет по телу россыпью озноб,
как предвкушенье будущих крушений.

Дней через пять, к несчастью, ты здоров.
Укутали и вывели на солнце,
и ты забыл обиды, докторов.
А мысль о смерти спит на дне колодца.

* * *

Я все еще, как прежде жил, живу,
а наступило время отступленья.
Чтобы всю жизнь держаться на плаву,
у каждого свои приспособленья.

Я никогда не клянчил, не просил,
карьерной не обременен заботой.
Я просто сочинял по мере сил
и делал это с сердцем и охотой.

Но невозможно без конца черпать —
колодец не бездонным оказался.
А я привык давать, давать, давать.
И, очевидно, вдрызг поиздержался.

Проснусь под утро… Долго не засну…
О, как сдавать позиции обидно!
Но то, что потихоньку я тону,
покамест никому еще не видно.

Богатства я за годы не скопил,
порою жил и трудно, и натужно.
В дорогу ничего я не купил.
Да в этот путь и ничего не нужно.

1988

Популярный кинорежиссер советских времен Эльдар Рязанов умер в возрасте 88 лет

Эльдар Рязанов, российский кинорежиссер, чьи культовые комедии передавали вкус жизни и любви в Советском Союзе, ловко обнажая нелепости коммунистической системы, умер в возрасте of 88.

Рязанов скончался от сердечно-легочной недостаточности в московской больнице рано утром 30 ноября, сообщили его родственники. Он был госпитализирован 21 ноября с одышкой после нескольких месяцев пребывания в больницах после инсульта в ноябре 2014 г.

Его смерть была встречена с чувством глубокой утраты в России и других бывших советских республиках, где миллионы людей до сих пор знают наизусть строки из фильмов, снятых им почти полвека назад. Просмотр одного из них, «Ирония судьбы», стал частью новогодней традиции в семьях по всей стране.

Фильмы Рязанова высмеивали советскую бюрократию и учили ясно видеть затруднения и особенности повседневной жизни в коммунистическую эпоху, но легкий штрих его сатиры помог ему избежать государственной цензуры.

Президент Владимир Путин оплакивал его как «настоящего мастера и творца», фильмы которого стали «настоящей классикой российского кино и частью нашего национального достояния, частью истории нашей страны», говорится в тексте телеграммы соболезнования, размещенной на сайте Кремля.

ФОТОГАЛЕРЕЯ: Эльдар Рязанов и его фильмы

Фотогалерея:

Эльдар Рязанов и его фильмы

Эльдар Рязанов, российский кинорежиссер, чьи культовые комедии передавали вкус жизни и любви в Советском Союзе, ловко обнажая нелепости коммунистической системы, умер в возрасте 88 лет. Его фильмы высмеивали советскую бюрократию и тренировали зоркий глаз. о затруднениях и особенностях повседневной жизни в коммунистическую эпоху, но легкий оттенок его сатиры помог ему избежать государственной цензуры.

• Электронная почта другу

​

Родился в 1927 году в городе Самара на Волге. В 1950 году с отличием окончил Всесоюзный государственный институт кинематографии (ВГИК) в Москве. в 1955 году.

Его первый полнометражный фильм «Карнавальная ночь», выпущенный в 1956 году, мгновенно принес ему известность как режиссеру.

За ним последовала череда популярных спектаклей, в том числе «Гусарская баллада», «Осторожно, машина», «Служебный роман», «Гараж» и «Жестокий роман».

Возможно, самым любимым является «Ирония судьбы» 1975 года, в котором рассказывается история мужчины, который по ошибке попадает в дом незнакомой женщины в другом городе в канун Нового года.

Сюжет представляет собой острый сатирический выпад против ошеломляющего однообразия зданий, мебели и самой жизни в Советском Союзе: после банного запоя с друзьями пропитанный водкой москвич пытается добраться домой на вместо этого его невеста оказывается по тому же адресу — в Ленинграде. После многих поворотов и споров они влюбляются друг в друга.

В 2007 году в интервью Радио Свобода Рязанов упомянул смесь счастья и меланхолии, которая характеризует его самые известные фильмы.

«Мой любимый жанр — трагикомедия, потому что она наиболее полно отражает жизнь», — сказал он. «Жизнь не состоит из чисто веселых или грустных вещей, она как шкура тигра. Больше всего мне нравится, когда у человека слезы на глазах от последней сцены и он уже смеется».

Рязанов продолжал работать после распада Советского Союза, хотя его более поздние фильмы так и не достигли культового статуса.

Он также преподавал в киношколе ВГИК и был соучредителем Гильдии кинематографистов России «Киносоюз».

В последние годы жизни Рязанов не был поклонником политики Путина в Украине. В 2014 году он и другие члены гильдии подписали открытое письмо, осуждающее поддержку Кремлем сепаратистов на востоке Украины после аннексии Москвой Крымского полуострова у Украины.

У Рязанова остались жена, дочь и внук.

2 декабря в московском кинотеатре его имени «Эльдар» почтили память режиссера родные, друзья и поклонники.

Изготовление Огромной Рязановской выставки

Логотип Питчмедиа

ПроектыУслугиКонтакты

Вернуться к проектам

Выставки и экспозиции, мультимедийные инсталляции, комплексные проекты, создание контента, световой дизайн, разработка проектов

2017

С самого начала мы должны были взять на себя только технические задачи выставочного проекта, приуроченного к 9-летию0 лет со дня рождения известного российского кинорежиссера Эльдара Рязанова. Но по мере того, как мы становились частью команды, мы все больше и больше участвовали в пересмотре и перестройке всей концепции, графических решений и ее реализации. Наконец, в силу трагических обстоятельств нам пришлось взять на себя весь объем работ — от переосмысления концепции до воплощения. Когда мы начинали с нуля, время поджимало: оставалось около 70 дней до открытия и огромное пространство более 1 200 кв. м в выставочном центре «Новый Манеж» в центре Москвы для заполнения.

Наша работа началась с оптимизации концепции: мы пересмотрели все инсталляции, их наполнение и взаимодействие с ними посетителей. Наша творческая группа также резко увеличила количество инсталляций и объектов, чтобы представить больше архивных документов и интересующих материалов.

Пространство выставки, состоящее из 3-х больших залов, неудобно расположенных по разные стороны от входа, мы разбили на условные блоки: жизнь и творчество режиссера, которые, в свою очередь, состояли из его фильмографии и произведений для телевидения и поэзии. . Это было нашей отправной точкой для работ по развитию проекта. Наша концепция была разработана в короткие сроки и содержала техническую документацию, такую ​​как план внутренней экспозиции, размещение мультимедийного оборудования, описание установки и предварительные эскизы экспонатов.

На этапе пре-продакшена мы создали сценарии взаимодействия для всех инсталляций, написали множество детальных сценариев разработки контента и сделали скетчи и раскадровки для дальнейшего производства контента. Они были согласованы с вдовой директора Е.В. Абайдуллиной-Рязановой, которая вместе с Фондом Эльдара Рязанова помогала и очень помогала нам на всех этапах работы над выставкой. После того, как вся эта работа была одобрена, мы перешли к производству. На этом этапе мы сделали различный мультимедийный и графический контент, эксклюзивный стиль выставки и внутреннюю навигацию. Параллельно мы заказали техническое и мультимедийное оборудование.

Параллельно мы также искали объекты для заполнения декораций, которые были добавлены для воссоздания известных интерьеров из фильмов Рязанова. Посетители могли войти в эти декорации, потрогать все там и сделать селфи в моментально узнаваемом окружении каждого русского человека.

Главный зал был заполнен экспонатами из фильмов Рязанова и представил его как режиссера. Было много реквизита, воссозданные сценки, рукописные сценарии, настоящие предметы из легендарных фильмов: огромные часы диаметром 2 м из «Карнавальной ночи» (1956), которую мы нашли на складе «Мосфильма» и которую пришлось восстанавливать, автомобиль «Волга», которым когда-то управлял Юрий Деточкин, главный герой фильма «Берегись автомобиля» (1966). Мы также нашли множество оригинальных костюмов со съемочных площадок, например, культовые предметы одежды из культового российского фильма «Ирония судьбы» (1976). Чтобы показать аутентичные костюмы из фильмов Рязанова, мы разместили их над огромным лайтбоксом с эскизами персонажей, которые носили эти наряды в фильмах, подсветив их для лучшего вида.

Рядом с ней мы разместили интерактивную инсталляцию хромакея с цифровым антуражем, проецируемым на противоположную стену. Заходя внутрь, посетители могли увидеть себя в фильмах Рязанова и сфотографироваться вместе с легендарной актрисой, сыгравшей главную роль в этой музыкальной комедии, Людмилой Гурченко. Этот аттракцион был одним из самых популярных мест для селфи на выставке.

Кроме того, посреди основного зала разместили еще одну интерактивную инсталляцию, представляющую собой гигантскую киноленту из лайтбоксов и встроенных сенсорных экранов. Это была визуальная и информативная доминанта экспозиции. Каждый сегмент полосы был посвящен какой-то режиссерской работе того периода, поэтому посетители могли увидеть редкие кадры и постеры, было много информации для чтения и несколько связанных видео для просмотра.

Нашлось место и для крохотного кинозала: два экрана друг напротив друга, звуковая система и множество пуфов сделали это маленькое изолированное помещение на 20 зрителей идеальным местом для просмотра всех фильмов Рязанова, показанных по расписанию. Свет и звук снаружи были заблокированы плотными шторами. В среднем зале были артефакты и инсталляции, связанные с другими сторонами рязановского творческого наследия. В одной из таких установок были развернуты старые телефоны советских времен, которые время от времени звонили. Посетитель, поднявший трубку, мог прослушать случайное стихотворение Рязанова, прочитанное самим автором. По другую сторону стены, разделяя пространство пополам, стояли 5 старых советских ламповых телевизоров, которые мы модифицировали так, чтобы зрители, переключая каналы, могли видеть одну из телевизионных программ популярной советской телепередачи «Кино-Панорама». ‘, бессменным автором и ведущим которого на протяжении многих лет был Рязанов. Забавно, что в силу своего возраста телевизоры не могли работать целый день от открытия до закрытия выставки в течение месяца, выключались и не подлежали ремонту. Учитывая это, мы подготовили еще 2 телевизора на замену — тем не менее, к концу выставки все равно работали только 4 из 5.

В левой части зала — копия фасада Киноцентра «Эльдар» со сценой в нише, на которой мы показывали на экране режиссерское публичное выступление. Напротив мы разместили большую интерактивную кинетическую инсталляцию, которая выглядела как бобин фотопленки, помещенных в световые короба. На фильмах печатались некоторые его правила жизни и цитаты о жизни.

Последнее выставочное пространство было посвящено биографии Рязанова. Мы стремились сделать этот опыт более личным. Поэтому антураж квартиры директора, наполненный книгами, часами, картинами, коллекциями и другими артефактами, был лучшим выбором для погружения посетителей в повседневную реальную жизнь директора. Мы использовали большое количество мебельных гарнитуров в советском стиле, поэтому — называется «Стенька». Знакомый каждому советскому человеку Стенкас также перекликался с фильмами режиссера. Эти предметы мебели, наряду с другими репликами обычных предметов советского быта, такими как телефоны, пишущие машинки и т. д., мы искали на барахолках и покупали по объявлениям в газетах. После этого мы смоделировали их в 3D и собрали из них витрину, расположенную в центре зала, которую покрасили в нейтральный белый цвет. На полках внутри шкафов и вокруг разместили экспонаты. Мы не смогли найти некоторые редкие предметы, такие как кинокамеры и кинопроекторы 19-го века.50-х годов, но тут на помощь пришли наши коллеги из Открытых фондов Московского политехнического музея, предоставив их нам на время выставки, за что отдельное спасибо хотелось бы принести Наталье Сергиевской, откликнувшейся на наш призыв о помощь на Facebook. Также мы разместили на стенах предметы из рязановских коллекций: настенные часы и расписные деревянные доски. Некоторые объекты особой ценности, например картины, мы проецировали на стены. Мы также повесили личные вещи Рязанова на крючки для одежды на стене, такие как его куртка и сумочка.

Следующая инсталляция — «Пишущая машинка» объединила проекцию сценария «Берегись автомобиля» с сопутствующими сценами из фильма. Это углубляло посетителей в личный и творческий мир Эльдара Рязанова. В нем мы хотели отразить, как сценарии Рязанова превращались в фильмы: под стук клавиш на стену проецировался выползший из машинки лист сценария «Берегись автомобиля», буквы которого превратились в сцена из фильма.

Так называемый «Виртуальный тур» стал самой впечатляющей мультимедийной инсталляцией всего проекта. С помощью 14 проекторов и медиасерверов ScreenBerry мы показали 34-минутную историю жизни Эльдара Рязанова. Вдохновение для этой инсталляции мы нашли в его автобиографии. Мы также собрали множество интересных и малоизвестных фактов и анекдотов из его жизни, на основе которых написали сценарий виртуального тура, состоящего из 11 глав. Следующим нашим шагом было пригласить любимых актеров и друзей Рязанова принять участие. Участвовать в проекте согласились такие звезды кино, как Олег Басилашвили, Лия Ахеджакова, Светлана Немоляева, Александр Ширвиндт и Николай Фоменко.

Мы поставили их на основе сценариев, которые они приправили личными рассказами о жизни режиссера. На основе наших раскадровок мы создали 11 основанных на главах коротких компьютерных эпизодов с анимацией и встроенными актерами, рассказывающими историю своей жизни. Чтобы сделать рассказ актеров более образным и выразительным, для фона были созданы анимации, в основу которых легли иллюстрации, анимационные изображения и фотографии из личного архива режиссера, кадры из его фильмов. Специальный саундтрек для этого написал Митя Вихорнов. Эти эпизоды один за другим транслировались по периметру зала; актеры в нем иногда ссылались на какие-то стратегически размещенные внутри помещения предметы и инсталляции, являясь виртуальным проводником по выставке.

Эти 11 глав мы разделили между ними, а затем отсняли их на хромакее в течение 2 недель: непростая укладка, учитывая их плотный профессиональный график и возраст. Некоторые из них мы снимали в арендованном павильоне, для этого нам приходилось устанавливать переносные студии хромакея в гостиничном номере или театре.

Последняя глава была задумана как метафорическое прощание с режиссером, который, по нашей задумке, не просто покинул Землю, а переселился на малую планету (астероид 4258), открытую 1 сентября 19 года. 87 и фактически назван в его честь. Он живет на нем, как Маленький принц, и наблюдает за нами издалека. Мы решили реализовать эту идею с помощью технологии видеомэппинга. Для этого мы сделали полусферу, напоминающую поверхность астероида, закрепили ее на стене и спроецировали на нее контент — текстуру планеты и фигуру Рязанова на ней. С помощью 3D-графики мы воспроизвели черты лица режиссера, проработали его различные эмоции, воссоздали его походку и алгоритм движений.

Добиться максимального сходства с ним было одним из самых сложных в процессе разработки контента: было создано огромное количество вариантов и версий, пока мы не достигли сходства, а вдова и друзья Эльдара Рязанова не одобрили эту анимацию. В итоге в качестве прощальной инсталляции получился трогательный мини-фильм, в котором режиссер ходит по своей планете, пишет, режиссирует и создает на ней новые шедевры, а в конце машет зрителю рукой, прощаясь с посетителями. В кратчайшие сроки нам удалось справиться с очень сложной в творческом плане задачей и реализовать то, к чему мы стремились: эта первая масштабная биографическая выставка, посвященная великому режиссеру, представила все грани огромного таланта Рязанова.