«Сына, ну как так-то?» Теплый рассказ о том, что, взрослея в заботе, мы учимся заботиться сами / AdMe
Не найти такого взрослого, который в детстве не создавал бы родителям массу хлопот своими проделками. Но писатель Гектор Шульц показывает собственным рассказом, что даже из шалостей мы можем выносить важные уроки, которые со временем дадут свои плоды.
AdMe.ru всем коллективом умиленно вздыхал, читая этот рассказ. Возьмите плед и насладитесь этой историей вместе с нами.
Мне пять. Беззаботное детство, где до работы, ипотеки и взрослых проблем еще очень далеко. Передо мной весь мир — безумный, открытый, меняющийся. А еще рядом Чарик — наш пес породы ньюфаундленд, правда тогда их водолазами называли, но это неважно. Куда важнее трехлитровая банка черной икры, которую папа купил у браконьеров и поставил в холодильник в ожидании особенного повода. Банка тоже стоит рядом со мной и Чариком. И мы едим икру большой блестящей ложкой. Нет, не так. Мы ее натурально жрем! Сначала я даю ложку Чарику, на морде которого застыло восторженно-философское выражение, а потом зачерпываю порцию и для себя.
Так и сидим с Чариком посреди комнаты и жрем черную икру из банки. Ложку себе, ложку собачке. Сидим с Чариком, перемазанные в икре. Но довольные…
Я не слышу, как тихо скребется ключ в замочной скважине. Не слышу, как в коридор заходят родители, вернувшиеся с рынка. Усталые, ворчащие что-то по-доброму. Зато слышу мамино «Ох», а потом фразу, которую я буду слышать очень часто:
— Сына! Ну как так-то?
А я улыбаюсь и ем икру. Ложку себе, ложку Чарику. И банка рядом стоит. Почти пустая.
© Daniel Vitek / Shutterstock.com
Мне семь. Передо мной мир — безумный, открытый, меняющийся. В глазах бегают чертики, в левой руке зажат баллон маминого лака для волос, а в правой отцовская зажигалка. Напротив, на белом бортике ванны, стоят в ряд зеленые пластмассовые солдатики, купленные год назад в Центральном универмаге. Это пленные, которых ждет показательная казнь за жестокости в отношении мирного населения. Чертики в глазах становятся больше, пока не превращаются в натуральных дьяволят, чиркает зажигалка, и к сине-желтому пламени уже летит струя лака.
Мгновение, и она превращается в огненный бич, который хлещет по телам пленных. Солдатики корчатся и тают, как воск толстой свечки, которую мама зажигала сразу, как отключали свет. Солдатики молчат, но я-то все озвучиваю. И радостные вопли победителей, и предсмертные вопли проигравших. Дьяволята в глазах становятся больше, когда солдатики начинают стекать по бортику в ванну, наполняя спертый воздух запахом напалма.
Я не слышу, как открывается входная дверь. Не слышу голосов родителей. Я — генерал, руководящий наказанием врага. Слышу только знакомое «Ох» и мамину любимую фразу:
— Сына! Ну как так-то?
Гаснут дьяволята в глазах, гаснет раскаленная зажигалка, и испуганно выпускает последнюю струю баллончик лака. Я слышу, как хлопает шкаф. Слышу шаги отца и слышу скрип кожаного ремня.
© londondeposit / Depositphotos.com
Мне девять. Передо мной мир — безумный, открытый, меняющийся. Щеки раскраснелись от мороза, варежки промокли и стали колом, как и ватные штаны. Левый ботинок улыбается отвисшей подошвой, а рука щупает протертую дыру на колене.
Но я улыбаюсь, хватаю мокрую картонку и бегу со всех ног к друзьям, которые оккупировали ледяную горку. Мгновение, и я несусь вниз с бешеной скоростью, задевая неровный лед левым ботинком и хохоча, когда подошва не выдерживает мук и отлетает в сторону. Запинка, и я подлетаю в воздух. Бьюсь коленом о лед, раздирая бедные штаны в хлам и не менее бедную коленку до крови. Но мне не больно, а в груди горит гордость, когда я слышу восхищенные крики друзей, обсуждающих мой умопомрачительный кульбит.
Быстро темнеет, и я спешу домой, когда слышу далекий мамин крик. Я не вижу бледности на ее лице, когда вваливаюсь с улицы в коридор и стаскиваю с себя промокшую одежду. Не вижу, как она хмурит брови, гадая, где взять денег на новые штаны и обувь. Только слышу знакомое «Ох» и ее любимую фразу:
— Сына! Ну как так-то, а?
И вот я сижу рядом с батареей, грею красные замерзшие руки и смотрю в окно, где небо окрашивается в темно-синий, а снег блестит волшебными искрами под лунным светом.
Я знаю, что отец обязательно накажет меня, может, даже ремня даст за испорченную одежду, но я улыбаюсь. Друзья еще долго будут обсуждать мой полет к звездам.
© Vadim Zakharishchev / Shutterstock.com
Мне четырнадцать. Передо мной мир — безумный, открытый, меняющийся. Мы сидим с друзьями под большим тутовником и наслаждаемся теплым летним вечером. На столе, врытом в землю, стоит наполовину пустая бутылка портвейна, вокруг нее, как рыцари, застыли стаканы, позаимствованные из дома. Лежит пачка дешевых сигарет, тоже полупустая. А над головами плывет уверенный и красивый голос Юрки, поющего на гитаре очередную песню о любви.
Ко мне жмется Алка — девчонка из соседнего подъезда, которая всего за год из чумазой сорвиголовы превратилась в красавицу. Я обнимаю ее и улыбаюсь. Улыбаюсь теплу, Юркиной песне, хмелю, который шумит в голове и заставляет в два раза быстрее биться сердце. И пусть мы еще днем гоняли мяч на пустыре, а после швырялись грязью в окна, как дети. Сейчас мы взрослые и мудрые.
Взрослые, которые тут же превращаются в детей, когда из окон слышатся голоса наших мам.
Я тихо захожу домой, снимаю кеды, а потом испуганно смотрю на маму, которая стоит в коридоре и с улыбкой смотрит на меня. За ее плечом стоит отец. Тоже улыбается. И от улыбок этих становится еще жарче, чем от Алкиных объятий. А всему виной запах. Терпкий запах «взрослого», ворвавшийся следом за мной в квартиру. Запах дешевых сигарет, портвейна и ядреных девичьих духов.
— Сына! Ну как так-то? — спрашивает мама и улыбается. Улыбаюсь и я. Жму плечами виновато, ужом прошмыгиваю в свою комнату и падаю на кровать с горящими от стыда щеками. Я не слышу тихих голосов родителей на кухне. Не слышу мощного, как рык бульдозера, храпа старика Чарика. Я сплю и в моих снах взрослый мир, кружащийся в разноцветных пьяных кляксах.
© Motortion Films / Shutterstock.com
Мне двадцать два. Передо мной мир — безумный, манящий, меняющийся. Я стою в коридоре, держа в руках большую спортивную сумку с вещами и маленький пакетик с холодной курицей и бутербродами.
У подъезда нервно сигналит такси, но я смотрю на родителей. Смотрю на маму, на лице которой нет улыбки. Только тревога и грусть. Но все-таки она улыбается, обнимает меня, охает по привычке и взъерошивает мои волосы.
— Ну как ты там-то, сына? — меняет она фразу. Но я слышу ту самую, которую слышу всегда. «Сына! Ну как так-то?»
Я не вижу ничего. Ни слез, ни грусти, ни тревог. Только машину такси, которая везет меня в новый мир. Меняющийся и безумный. По одной из открытых предо мной дорог.
© Serjio74b / Depositphotos.com
Мне двадцать девять. Передо мной мир — маленький, уютный и тихий. Мой мир. Рядом сладко спит жена, а в кроватке чуть поодаль мой сын. Иногда он что-то угукает, иногда кряхтит, как маленький дедок, а иногда сопит точь-в-точь как его мама. Только я не сплю. Ворочаюсь, хмурю брови, задыхаюсь.
Встаю, беру сигареты и иду на кухню. На балкон. Чиркаю зажигалкой, выпускаю дым к черному небу и смотрю на пустые улицы, освещенные теплым светом фонарей.
Курю и думаю. Вспоминаю свое детство. Родителей. Маму. А потом улыбаюсь, беру телефон и звоню ей. Она отвечает сразу, словно ждет моего звонка. И в ее голосе улыбка. Добрая улыбка. С маленькой ноткой грусти.
— На рынок вот ходила, — говорит она, а я слушаю. — Картошку купила, мяса отцу. А тут я на днях упала. Кладовку разбирала, на край стула встала, да и полетела вниз.
— Мам! Ну как так-то? — сержусь я, а она смеется.
— Да нормально все. Синяк небольшой, и всего-то, — отвечает она. Она смеется радостно, как ребенок. А я улыбаюсь. Сдержанно. Как взрослый. — А ты там как?
— Нормально, — говорю я. И рассказываю ей обо всем в своей жизни. О первом слове сына, о трудностях на работе, о поездках на природу. Мама охает, иногда смеется, иногда молчит. Молчу и я.
Мне тридцать. Передо мной мир — маленький, уютный и тихий. Мой мир. Я стою на балконе и смотрю на другой мир — безумный, открытый, постоянно меняющийся. Меняющийся, как и я. Теперь пришел мой черед говорить маме ту самую фразу.
Упала ли она со стула, когда разбирала кладовку, прихватило ли у нее сердце после ссоры с соседкой. Теперь смеялась она, а я качал головой и говорил ту самую фразу:
— Ну как так-то, мам?
— Да все нормально, сына, — улыбалась она, заставляя и меня улыбаться.
Я звоню ей. Звоню всегда.
Мам? Почему ты молчишь? Мам… Ну как так-то?
AdMe/Авторские колонки/«Сына, ну как так-то?» Теплый рассказ о том, что, взрослея в заботе, мы учимся заботиться сами
Читать онлайн «Самая лучшая мама. Сказки и рассказы», Ирина Киреева – Литрес
Самая лучшая мама
У одной мамы был сердитый сынок. Насупленный и неприветливый. И хотя ему исполнилось уже целых шесть лет, он не понимал, что маму надо беречь и быть с ней ласковым. Звали его Ваней. А маму – Наташей.
Не всегда Ваня был таким. Раньше он был добрым и весёлым. И с мамой они очень дружили. А потом… Ну не подменили же его, в самом деле? Ваня вдруг перестал верить, что мама его по-настоящему любит. Решил, что его мама притворяется.
Вот все мамы любят своих детей, а его мама притворяется! Заберёт, например, она его из садика, хочет на улице за руку взять – он руку вырвет, в карман засунет и идёт рядом. Бука-букой! Купит мама или приготовит что-нибудь вкусненькое. Он, может, и уплетёт за обе щёки, но всё равно вместо «спасибо» противным голосом скажет:
– Невкусно.
Станет мама на ночь ему одеяло поправлять, поцеловать захочет – он её отпихивает, с головой под одеялом прячется. Только когда уж заснёт он крепко, мама Наташа подойдёт к его кровати, и одеяло поправит, и голову погладит, и поцелует сыночка. Потом вздохнёт, посидит с ним. Потом уж все вечерние дела переделает и сама спать ложится. Но долго ещё уснуть не может. Всё думает: «Почему он такой ёжик? Разве я его обижаю?» А иногда даже заплачет. Вот как переживала из-за своего сына мама Наташа.
Однажды она решила поговорить с ним о его характере.
– Ёжик, милый, – начала она разговор…
– Я тебе не ёжик! И не милый! – зло буркнул Ваня.
– Хорошо… – согласилась мама, помолчала и сказала так: – Ваня, ты уже большой мальчик. Может, ты мне сможешь объяснить то, чего я не понимаю?
Ваня надулся, покраснел, глаза опустил: «Чего это ещё я объяснять ей должен?»
– Ванечка, – вздохнула мама, – почему ты всегда на меня сердишься? Ведь я тебя очень люблю!
– Неправда! – закричал Ваня. – Ты меня не любишь! Ты притворяешься!
Мама Наташа побледнела от обиды и боли – как будто кто-то её ударил тяжёлым камнем. Она даже чуть-чуть не потеряла сознание. Но всё-таки, глубоко вздохнув, очень тихо спросила:
– С чего ты это взял? Навыдумывал глупостей.
– Я не навыдумывал! Мне один умный человек про тебя это сказал!
– Какой ещё умный человек? – удивилась мама.
Она очень испугалась за Ванечку, потому что представила, что её сын общается с каким-то незнакомым, взрослым, очень плохим человеком:
– Кто он? – с тревогой спросила она.
– Он большой! Он всё знает. Он уже в школе учится – в третьем классе!
У мамы отлегло от сердца: всё-таки это не какой-нибудь страшный дядька.
– Откуда же он про меня знает, что я такая притворщица?
– Знает – и всё! На улице тебя видел.
– Ну надо же! Какой ясновидящий!
Ване не понравился мамин насмешливый тон.
– Больше я тебе ничего не скажу, – предупредил он. – Не спрашивай.
– Ладно. Спрашивать не буду. Только скажу вот что: ты первому встречному поверил, а маме, которая с тобой с первых секундочек твоей жизни всегда рядом, ты не веришь. И предаёшь нашу дружбу.
Мама ушла в свою комнату. А Ваня – в свою. И до самого вечера они молчали. Вечером Ваня спросил:
– Если ты меня так уж сильно любишь… А я вот возьму и превращусь… в паука! – он выпучил глаза и растопырил пальцы на руках, будто паучьи лапы. – Ты меня всё равно не разлюбишь?
– Нет. Не разлюблю, – улыбнулась мама, словно и не обижалась вовсе.
– В противного-препротивного, – предупредил Ваня. – В лохматого.
– Хоть в самого-пресамого жуткого и гадкого. Всё равно не разлюблю. Ведь ты же мой сыночек.
…И вот на следующее утро привела мама Наташа Ванечку в садик.
Стал Ваня раздеваться и вещи в шкафчик вешать. А в детском саду никого нет! Не заметили они на двери объявление: «Сегодня детсад закрыт. Травим тараканов, пауков и других насекомых».
И вдруг видит мама: сынок её в чёрного лохматого паучка превратился и побежал по стенке, спрятался за шкафчиками. А тут уже тётеньки в халатах, в масках на лице и с пульверизаторами пришли. Кричат сквозь маски:
– Уходите, уходите скорее. Очень ядовитая смесь. Сейчас брызгать начнём!
Мама Наташа испугалась. Отодвинула шкафчик. Хотела паучка-сынка ноготком подцепить и в кулаке спрятать – спасти его. А он как помчится! «ХОЧУ СТАТЬ ПАУЧИХОЙ!» – изо всей силы подумала мама. И сразу же превратилась в большую лохматую чёрную паучиху! Догнала сына.
– Сыночек, бежим скорее в какую-нибудь щель, а то погибнем!
– Я знаю тут одну щёлочку на потолке, – ответил Ваня-паучок.
И они понеслись… Ваня – маленький. Сразу прошмыгнул в щёлку. А мама – всё-таки большая паучиха. С трудом пролезла.
Всё пузо исцарапала. Щель снаружи узкая, оказалась внутри глубокой, до самых кирпичей. Мама-паучиха прижала к себе малыша:
– Ты уткнись, Ванечка, в мой живот. А то отравой надышишься.
До самого вечера просидели они в щели, пока нянечки не стали окна открывать, проветривать. Выползли через открытое окно на улицу, на паутинках спустились на землю. И тут снова стали обыкновенными людьми. Пришли домой – уставшие! Тяжело, оказывается, весь день в щели сидеть. Это тебе не в футбол играть, не в море купаться. Измерила мама своему мальчику температуру и, на всякий случай, отвар травы дала ему выпить, чтобы он не заболел. А себе поцарапанный живот зелёнкой намазала.
Легли они спать. А утром всё как обычно: Ваня молчит и не улыбается.
…Вот через несколько дней он снова говорит своей маме:
– Я скоро в поросёнка превращусь. В чумазого! Ты меня всё равно будешь любить? – а сам хитренько прищурил глаза.
– Можешь не сомневаться. Всё равно буду любить, – сказала мама и добавила: – Какой у меня сынок! Волшебник настоящий! Превращаться умеет.
Как это у тебя получается? Если не секрет, конечно.
– Секрет, – важно ответил Ваня. – Но не очень большой. Может, потом я тебе расскажу.
«Ладно. Наберусь терпения. Подожду», – подумала мама.
Много ли – мало ли времени прошло. Шли они один раз по большому магазину – по супермаркету. Выбирали продукты к ужину. Вдруг – посреди огромного зала! – Ваня превратился в поросёнка и с визгом стал носиться между покупателей! Люди от него шарахались в стороны. Продавцы закричали: «Граждане! Чей поросёнок? Кто ходит в супермаркет с поросёнком?» Охранники стали бегать за ним. Он, истошно визжа, бросался под прилавки.
«Да что же это такое? В самом неподходящем месте! – в отчаянии подумала мама Наташа. – Надо срочно превращаться в свинью!» И она стала внушать себе: «ХОЧУ СТАТЬ СВИНЬЁЙ! ХОЧУ СТАТЬ СВИНЬЁЙ!» – «А если не станешь снова человеком?» – откуда-то появилась предательская мысль. Но мама сразу же подумала: «Сейчас мне надо выручать сына. А то охранники поймают его и неизвестно что сделают с ним: он же поросёнок!» И она собрала все-превсе свои силы и снова внушила себе: «ХОЧУ СТАТЬ СВИНЬЁЙ!!!» И сразу же превратилась в большую красивую белую хрюшку.
И захрюкала строго: позвала своего сыночка. Он сразу же подбежал к ней и встал рядышком. Тут опешили все, даже охранники. А свинья с поросёнком чинно и важно вышли из магазина. Перед ними все расступались.
– Надо закоулками выйти к реке, на окраину города, – сказала мама. – По центру города нам в таком свинячьем виде идти нельзя.
И они, вызывая удивление прохожих, узенькими тропками, мимо стареньких домиков, пришли к реке. Посидели на берегу. Поразмышляли, что делать дальше. Потом непоседа-поросёнок стал рыть пятачком землю. И вдруг увидел лужу! Радостно хрюкая, рванулся к ней и плюхнулся в неё со всего размаху. «Вот шалопай! – подумала мама. – Каким был мальчиком, таким и поросёнком стал!» Посмотрела-посмотрела на него: «А! Была – не была! Когда ещё такое удовольствие смогу себе доставить – в луже полежать?!» Забралась в густую тёплую жижу и осторожно улеглась рядом с сыном! Так весело стало! Полежали они вместе. Похрюкали! Понаслаждались!
– Да-а… Человеку такого не понять, – сказала мама-хрюша сыну.
– Вылезать неохота. Но уже темнеет, Ванечка. Замёрзнем мы тут.
Они выбрались – грязные, чумазые. Но такие счастливые!
– А теперь в речку! – строго хрюкнула мама.
– А-а-а! Не-е-е-т! – завизжал поросёнок и отскочил в сторону.
– В речку! – ещё строже хрюкнула мама.
И он послушно полез за ней в прохладную воду. Возле берега река была мелкой. И они хорошо поплескались и поиграли. Вылезли чистенькие и весёлые. Легли на берегу и опять задумались. Теперь уже всерьёз.
– Ваня, что же ты так неожиданно превращаешься? – спросила мама. – Прямо в супермаркете! Нашёл место поросёнком становиться.
– Я не знаю, – немного виновато сказал поросёнок. – Само так получается… Да ты не бойся, мама. Всего одно превращение осталось, – утешил сынок.
Мама облегчённо вздохнула: «Одно как-нибудь переживём».
– А как это ты превращаться научился?
– Да мне мой друг…
– Этот один «умный человек» из третьего класса? – уточнила мама.
– Да. Он дал мне три волшебных бараночки.
Захочешь превратиться – съешь одну. А я сильно есть хотел – и съел все сразу. Вот и превращаюсь неожиданно.
– Поросёночек ты мой милый, – грустно сказала мама-хрюша, а сама залюбовалась сыночком: пятачок розовый, сам – как надутый воздушный шарик со смешным хвостиком-крючком. Хорошенький какой!
Как снова в людей превращаться, они не знали. «Умный человек» ничего об этом не сказал. Ваня хрюкнул и прижался к маминому боку. Полежали они так немного, погрустили… И не заметили, как снова стали людьми! Причём, как и были: в чистой сухой одежде, и сумочка мамина с ключами от дома рядом с ней.
«Да, это волшебство», – изумлённо оглядела себя и своего сына мама Наташа. Обняла сыночка радостно. Они поднялись, отряхнулись и зашагали домой.
Стала у них понемногу дружба налаживаться. За руку из садика Ваня ещё не хотел с мамой ходить. Но сумку тяжёлую помогал донести. И разговаривать стал по-хорошему, не бурчал. И «спасибо» говорил, когда нужно.
И вот один раз Ваня со своей мамой и с разными мамиными друзьями, подругами и их детьми поехали в лес на большом автобусе.
Ягоды лесные собирать. Рыбу ловить. Костёр развести. «Воздухом подышать», – сказали взрослые. «Вот смешные, – подумал Ваня, – как будто они чем-то другим дышат». Но хоть он так подумал, всё равно был рад этому путешествию.
И вот все разбрелись по лесу и стали кричать друг другу «Ау!», чтобы не потеряться. И мама Наташа тоже кричала: «А-у-у!» Ванечка шёл рядом. Шёл-шёл – всего один шажок в сторонку сделал… И вдруг пропал! Он и сам не заметил, как превратился в медвежонка. Мама сначала обрадовалась, увидев потешного медвежонка. Но тут же испуганно подумала: «Значит, рядом медведица!» Испугалась она больше всего за Ваню. Оглянулась – нет его нигде! Стала звать:
– Ваня! Ванечка-а!!!
А медвежонок подбежал к ней, встал на задние лапы, а передними обнял её. И прорычал:
– Вот он я!
– Ваня?! Это ты?! – узнала его и поняла, что́ он ей прорычал (т.е. сказал).
И даже не удивилась этому. А Ваня уже на всех четырёх лапах мчался к высокой сосне и уже карабкался на неё. «Он же на самую верхушку заберётся, свалится с неё и разобьётся!» – подумала мама. И от страха за сына она мгновенно превратилась в медведицу. Заревела на весь лес. В два прыжка подскочила к сосне. Ловко карабкаясь и сердито рыча, догнала сыночка – на середине сосны! Схватила его зубами за шиворот, спустилась с ним на землю. Тут она положила его поперёк одной своей лапы, а другой стала лупить. По попке. Лупить и приговаривать:
– Вот тебе за паучка!
– Вот тебе за поросёнка!
– Вот тебе за медвежонка!
«Какие все малыши – шалуны и проказники!» – подумала она. И за это добавила ещё один шлепок. Вот такие они – мамы-медведицы. Много разговаривать не будут. Отлупят сразу. А то ещё и укусят больно за баловство. И будешь как шёлковый. Такое у медведей воспитание. И начальное образование. А без воспитания и образования в тайге не выживешь.
Надулся медвежонок. Плетётся за мамой. Рычит по-детски. Хнычет. А мама идёт себе, будто не слышит его хныканья. Вышли они на полянку. И вдруг прямо на них собака выскакивает. Да как залает! А за ней следом – охотник с ружьём наперевес. Медведица малыша за спину спрятала. Сама во весь рост встала. Да как зарычит грозно:
– Не тр-р-рогайте моего сыночка Ванечку! Не стр-реляйте в него!
Охотник вовсе и не собирался стрелять. Он вообще на медведя никогда не ходил. Да и не водились в их лесу медведи. Может, он вообще в первый раз в жизни увидел медведицу с медвежонком. Да такую свирепую. Перепугался! Да с перепугу-то как пальнёт! Пуля по её плечу скользнула – шерсть ожгла.
Тут Ваня выскочил из-за медведицы. Сразу в обыкновенного мальчика превратился. Плачет, медведицу обнимает:
– Мама! Мама! Тебе больно?!
А мама-медведица тоже постепенно человеческий облик обретать стала. Медведица будто таяла, а из неё маленькая хрупкая женщина вырисовывалась.
«Что за наваждение?!» – вытаращил глаза охотник.
И они с собакой бросились наутёк. Только пятки сверкают!
Сели мама с Ваней на валежину. Прижались друг к другу.
– Мама, тебе больно? – сквозь слёзы спросил мальчик.
– Не больно. Только куртка – видишь – на плече порвана, опалилась слегка. Пуля по ней скользнула. А меня даже не задело.
А потом мама осмотрела его и улыбнулась:
– А у тебя из-за ушей шерсть медвежья торчит. Дай-ка почищу. Медвежонок ты мой…
– Мама, а ты, правда, меня больше всех на свете любишь? – очень тихо спросил Ваня и с такой надеждой посмотрел на маму, что она удивлённо подумала: «Опять сомневается?»
– Конечно, тебя! Больше всех на свете! – ответила она серьёзно и посмотрела сыну прямо в глаза.
– А Сашу? – ещё тише спросил сын.
– Какого Сашу? Твоего двоюродного брата? Конечно, люблю. Он ведь мой племянник.
– А-а-а! – протянул Ваня, будто поймал наконец-то маму в чём-то подозрительном. – Ты говорила: «Сашенька умный, красивый…»
– Ну и что же? Это же правда.
– Значит, ты его больше любишь?
– Нет, сынок, тебя.
– А его мама меня любит?
– Его мама очень тебя любит.
– А кого больше: меня или Сашу?
– Больше всех она любит своего Сашу.
– А почему?
Мама улыбнулась и вздохнула одновременно:
– Так жизнь устроена… Своих деток мамы любят больше всех.
Потом она подумала и спросила:
– Ванечка, ты из-за этих моих слов про Сашу так сильно переживал?
Ваня опустил голову и чуть не заплакал. Потом прижался к маме, и они обнялись. И им стало так хорошо друг с другом.
Мама очень многое хотела объяснить сыну. Например, что в жизни бывают разные трудности. И обиды. И надо рассказать о них маме или другому близкому человеку, которому доверяешь. А не каким-то незнакомым людям. И тем более, не есть заколдованные бараночки. Она об очень многом хотела расспросить сына. Например, о загадочном третьекласснике. Но решила отложить все разговоры на другое время и просто тихо посидеть, обнявшись с сыном.
Тут подбежали друзья, с которыми они ехали в автобусе, – взрослые и дети. И начался радостный шум:
– Вот они где!
– А мы вас ищем!
– Так волновались за вас! Тут выстрелы были!
– Медведь ревел! А вас нигде нет.
– Как хорошо, что с вами всё в порядке.
Мама и Ваня переглянулись друг с другом. И ничего не стали рассказывать.
А когда они ехали в автобусе домой, Ваня очень внимательно рассмотрел всех мам и подумал:
«Самая лучшая мама – МОЯ!»
Звёздное царство Прекрасный венок
На одной из планет Cолнечной системы в большом воинственном царстве жил-был царевич Горисвет. Было ему почти семь лет (то есть пока ещё шесть с половиной). Папа и мама – царь и царица – называли его Горисветиком. А пять старших царевен – Горисветушкой. Ведь все они очень любили малыша. Он был добрым. Не только люди, но и звери, и птицы хотели с ним дружить. Возле него всем становилось уютно, и друзья согревались его добротой. И думали: как странно – Горисветик такой маленький, а его доброта такая большая.
Но однажды с ним случилось несчастье: его очень больно ужалила оса. Может, она сделала это нечаянно: на лету, с испугу ужалила его в руку? Малыш долго болел. Всё распухло: и рука, и плечо, и шея… Он стал бояться всех насекомых. Да ещё откуда-то узнал, что на каждого человека в мире приходится 2,5 миллиона разных насекомых! Как представил себе такую кучу жуков, пауков, пчёл, мух и маленьких мушек, то даже перестал на улицу выходить. Мама-царица приказала, чтобы все окна и двери во дворце были плотно закрыты, чтобы ни один самый маленький паучок не вполз во дворец.
Прошёл целый месяц. А может, и два. Взаперти время непонятно движется. Маленький царевич стал очень одиноким человеком. Конечно, внутренние двери во дворце открывались. К Горисветику приходили мама, папа и сестрицы. Слуги приносили ему еду. Но всем детям, с которыми он играл раньше, было запрещено заходить во дворец. Мало ли какой жучок или гусеница могли оказаться на их одежде? Птицы и зверюшки заглядывали в окно, но от этого становилось совсем грустно. Так хотелось погладить кошку, побегать со щенком наперегонки или подержать в руках птичку…
Но вот однажды в комнату Горисветика залетела настоящая стрекоза! Как это случилось? Об этом чуть позже.
Стрекоза закружилась вокруг мальчика и даже полетала немного задом- наперёд. Потом села на его руку, пощекотала её передними лапками. А всего их было у неё шесть. Крылышки её трепетали и переливались разноцветной радугой. А глаза видели не только то, что перед нею, а всё вокруг, потому что были на затылке.
Горисветик так залюбовался стрекозой, что и не успел испугаться. Или забыл, что боится насекомых? А стрекоза закружилась-закружилась вокруг него, вокруг самой себя – и неожиданно превратилась в девочку! В такую прекрасную, каких царевич никогда в жизни не встречал! У неё были огромные сияющие глаза. Платьице на ней переливалось, как крылышки у стрекозы.
– Здравствуй, Горисветик, – сказала девочка. – Меня зовут Велеока. Я царевна. Наше царство называется Звёздное. А ещё его называют Прекрасный Венок.
Горисветик от удивления не мог вымолвить ни слова.
– Знаешь, почему у нашего царства два названия?
Мальчик хотел сказать: «Не знаю». Но только молча покачал головой.
– Потому что, – важно объяснила царевна, – в давние времена один царевич влюбился в цветок – астру. И вырастил целое поле астр, целое звёздное небо на земле. Ведь астрочки похожи на звёзды. Понимаешь?
Горисветик покачал головой сначала положительно, потом отрицательно. И сам запутался.
– Астра – значит, звезда, – назидательно (как строгая учительница) повторила царевна. – Вот и стало наше царство называться Звёздным. Теперь понятно?
– Да, – выдохнул мальчик.
Девочка всё же с сомнением посмотрела на Горисветика. Но продолжила урок:
– А потом этот царевич стал царём. А его сын вывел такой прекрасный сорт астр, что люди стали называть этот цветок Прекрасным Венком. И наше царство получило второе название. Сейчас у нас цветов! Каких только нет! Ты таких в жизни не видывал. Со всех планет присылают нам семена. И мы всем планетам рассылаем. Скажи мне: с какой-нибудь другой страной переписываются инопланетяне? – неожиданно задала вопрос «учительница». И сама ответила: – Ни с какой не переписываются. Почему? – снова спросила она. – Над этим вопросом подумай сам!
Так как Горисветик молчал и только смотрел на царевну с изумлением, она подумала, что он ничего не понимает. Но всё же предложила ему дружбу:
– Можешь называть меня Большеглазка. Так все друзья меня называют. Потому что иногда я превращаюсь в бабочку-большеглазку и порхаю над цветами. Будешь со мной дружить?
Горисветик утвердительно кивнул:
– Буду.
Царевна обрадовалась, даже облегчённо вздохнула, ведь второе словечко мальчик вымолвил! И повторила:
– Тогда ты можешь называть меня Большеглазкой.
Потом серьёзно добавила:
– Мне очень нужна твоя помощь!
– Помощь? – Горисветик растерянно огляделся вокруг себя.
Он не понимал, как он может помочь, если даже на улице не бывает, а живёт во дворце с плотно закрытыми дверями.
– Ты должен помочь спасти наше царство! – воскликнула царевна.
– Как же я могу спасти целое царство? – совсем удивился царевич. – Я ведь ещё не воин. И не скоро им стану. Вот мой папа – настоящий воин! Он завоевал пятнадцать царств. А я даже насекомых боюсь.
И Горисветик чуть не заплакал. Но вовремя вспомнил, что перед ним девочка, – и удержался.
– Вот от твоего папы и надо спасти нас, – тоже чуть не заплакала царевна. – Наше царство, конечно, маленькое. Но оно самое красивое в мире. В нём столько цветов! Наши дома увиты цветами. Беседки у нас из цветов. Даже скульптуры разных зверей и птиц из цветов. А ручьи журчат настоящие! И течёт большая настоящая река! И деревья настоящие – высокие. Почти до неба!
Царевна вздохнула:
– А фрукты и ягоды! Ты таких не то что не пробовал – не видел никогда!
Горисветик заслушался. А Велеока ещё сильнее вздохнула и тихо сказала:
– А знаешь, какие у нас люди? Мы все – друзья. Не то что у вас – рабы и прислуга… Зачем твоему папе наше царство? Он и так самый богатый человек в мире.
– Мой папа – добрый! – решительно возразил Горисветик. – Он нас очень любит. И он самый смелый воин на всём белом свете!
– Разве отважный человек будет воевать с теми, кто ни разу в жизни не держал оружия в руках?
– А зачем тогда ваше царство? Кому оно нужно? – спросил мальчик.
Он считал, что в царстве должно быть войско. Каждый воин – в тяжёлой кольчуге, с оружием в руках и на боевом коне. Ещё должны быть боевые колесницы и боевые знамёна. «Я один – трус в нашем царстве», – подумал Горисветик и опустил голову.
– Наше царство нужно для того, чтобы люди любили красоту. И любили друг друга. И всё на свете любили. Вот! Понял?! – так ответила царевна.
– И насекомых? – сморщился Горисветик.
Велеоке опять показалось, что мальчик не понимает её.
– Знаешь что?! – распорядилась она. – Полетели к нам! Сам всё увидишь. И поймёшь. Ты же не дурак? – уточнила она.
– Я?! Не дурак, – не так уж уверенно ответил Горисветик. И гордо добавил: – Я – царевич!
– Ну вот! Полетели! Я тебя сейчас превращу в стрекозу.
Горисветик испугался. Превращаться в стрекозу он уж точно не хотел. Она же насекомое! Но показать, что трусит? Девчонке?! Это не по-царски.
– Конечно, это немного опасно, – увидев его смущение, стала утешать девочка. – Нас может склевать какая-нибудь большая птица. Но мы помчимся быстро-пребыстро. 100 километров в час – вот какая будет у нас скорость! Вот за что я обожаю стрекоз! За несколько часов долетим до нашей Звёздной страны. Там ты всё увидишь своими глазами.
Не успел Горисветик что-нибудь ответить, как девочка закружилась вокруг него в волшебном танце. Сама превратилась в стрекозу. И его превратила в прекрасную, сверкающую крылышками стрекозу с огромными глазами. Он тоже закружился, затанцевал… И самое удивительное – стал видеть своими огромными глазами всё вокруг себя. Они поднялись под потолок. В одном из окон, в самом уголке, вчера ещё была небольшая трещинка. Сегодня кусочек стекла выпал – образовалась дырочка. Через неё и пробралась к Горисветику в комнату стрекоза. Через эту дырочку они и выбрались наружу.
Как обрадовался Горисветик! Он радовался воздуху, солнцу, облакам, озеру вдали, траве… Он стал танцевать. Он умел танцевать – ведь у него был учитель танцев.
– Скорее! – оклинула его Велеока. – У нас мало времени! Твой папа уже готовит войско к походу.
Две стрекозы изо всей силы помчались в чудесное Звёздное царство Прекрасный Венок.
Тысячи садовников трудились в этом царстве. Они вырастили миллионы цветов! А сколько тут было деревьев, кустов, трав – цветущих и просто зелёных… Тут были изумрудные луга, на которых паслись животные. В каждое растение садовники вложили свою любовь. Когда человек неожиданно попадал в это царство-сад, он не сразу понимал, что с ним происходит. Он понимал только, что стал другим – счастливым. А происходило вот что: сад возвращал любовь всем, кто приходил сюда.
И с Горисветиком произошло то же самое. Его переполнила радость от такой небывалой красоты. Он из стрекозы уже превратился в шестилетнего мальчика, т.е. в самого себя, и стал бегать по дорожкам, вдоль которых росли бирюзовые, белые, лимонные, сиреневые, золотые шары, звёзды, купола… Он скакал между клумбами и вдоль ручейков, под цветущими арками, подбегал к скульптурам диковинных зверей. Замирал, затаив дыхание, возле сказочных цветочных дворцов. Набегавшись, он лёг на лужайку между клумбами, и спросил:
– Большеглазка, разве любовь живёт только здесь?
– Нет… Я думаю, она везде живёт… Но здесь её больше всего. И ещё она сюда приходит отдыхать.
– Отдыхать?
– Ну, да. Ведь люди иногда прогоняют её. Ей тоже бывает обидно. И тогда она прилетает сюда. И радуется здесь. Наберётся сил и счастья – и снова летит к тому, кого любила раньше.
Горисветик долго размышлял над словами своей подруги. Он даже не заметил, что перестал бояться насекомых. А их тут было! Видимо-невидимо! Они перелетали с цветка на цветок, собирали пыльцу, пили нектар. Вдруг возле него закружилась оса. Горисветик, непонятно почему, сразу узнал её: это была та самая оса, которая так больно ужалила его. Но мальчик не испугался. Тогда оса сказала:
– Меня зовут оса Ася. Прости меня, Горисветик, за то, что я ужалила тебя. Ты играл возле старого деревянного забора. Ты так воинственно размахивал саблей, рубил траву и ветки деревьев, будто перед тобой было войско врагов. А я на заборе свила гнездо. Собиралась в нём вывести деток. Я испугалась, что ты своей саблей разрушишь гнездо… Вот и укусила тебя. Прости меня, – ещё раз виновато повторила оса Ася.
Царевич, в знак примирения, протянул руку ладонью вверх. Оса Ася сначала села на ладонь, а потом поползла вверх по руке, щекоча её своими лапками.
«Я вовсе не боюсь насекомых! – обрадовался царевич. – И никакая кольчуга мне не нужна. А то мама уже заказала кольчугу для меня. Вот удивятся мама с папой, и сестрицы тоже, когда увидят, что я никого не боюсь».
– Царевич! – окликнула его Велеока. – Тебе пора отправляться в обратный путь. Твой папа очень любит тебя, только ты сможешь убедить его. И он, может быть, не будет уничтожать нашу страну?
– Давай мы приедем с ним вместе сюда. Он погуляет по саду. Посидит у реки. Он влюбится в ваше царство и передумает воевать против вас.
– Нет, – печально покачала головкой царевна. – Он был здесь. И ни во что не влюбился. Он возненавидел цветы, потому что на них много насекомых. Он решил, что его конница всё вытопчет. Воины саблями разрушат цветочные дворцы и скульптуры.
«Неужели мой папа такой? Всё равно я люблю его», – подумал Горисветик. Но в душе у него началась такая боль, как будто сто тысяч ос ужалили его сразу.
– А ещё ты знаешь, твой папа когда-то давно завоевал царство учёных? – спросила Велеока.
– Знаю! – радостно ответил Горисветик. – И теперь все учёные делают такие чудесные открытия…
– Какие заставляет делать их твой папа, – перебила царевича девочка.
Горисветик тяжело вздохнул и умоляюще посмотрел на неё. Он боялся узнать о папе, о самом великом в мире царе, ещё что-то плохое.
– Какие открытия он заставляет делать учёных? – тихо спросил мальчик.
– Вот, например, сейчас, когда ты боишься насекомых…
– Я уже не боюсь их. Я их полюбил!
– Но твой папа по-прежнему считает, что боишься. А он хочет, чтобы ты, его единственный сын, стал великим воином и ничего на свете не боялся. Поэтому он решил уничтожить всех насекомых в нашем царстве и на всей планете. И поручил учёным придумать яд, который уничтожит всех ос, шмелей, пчёлок, бабочек, стрекоз… Всех-всех насекомых. А они, знаешь, сколько добра приносят? Без них цветы не расцветут и ничего расти не будет… – Велеока не договорила и заплакала.
– Значит, если папа завоюет ваше царство, то что останется в нём?
– Не знаю. Может – любовь. А может, и она улетит с нашей планеты. Вот так-то, Горисветушка, – сквозь слёзы добавила царевна. – Поэтому я и прошу тебя отговорить твоего папу воевать против нас.
Легко сказать – отговорить такого вояку, как папа. Все в их роду: и дедушка, и прадедушка, и папины братья – все воевали. Даже мама-царица не посмеет ему слова об этом сказать. Не то что он – шестилетний ребёнок.
С чего начать такой разговор?
Рассказы об отношениях матери и сына — Электрическая литература
Отношения матери и сына сложны — полны боли, боли, любви и триумфа.
В моем дебютном романе « Нет рая для хороших мальчиков» мать главного героя, Маймуна, любит всех своих детей, но когда у нее забирают единственного сына Ибрагиму, она погружается в море безнадежности и депрессии. Путь Маймуны и Ибрахимы труден и мучителен, и вся семья изо всех сил пытается пережить бурю, но с любовью и настойчивостью они оба могут вернуться на путь надежды и веры. Любовь, а не ненависть, спасает и мать, и сына, и дает урок всем нам в эти тяжелые времена.
В приведенных ниже историях матери и сыновья не всегда побеждают препятствия, но для большинства именно любовь освещает путь к искуплению. Материнская любовь — своего рода эликсир от горя, которое слишком часто может определять истории нашей жизни.
Изюм на солнце Лоррейн ХэнсберриВ этом повествовании сын пытается превратиться в мужчину, а его мать, вынужденная нести бремя сильной чернокожей женщины, изо всех сил пытается отпустить поводья, опасаясь, что ее сын не готов столкнуться с суровыми последствиями несправедливый мир. Когда его мать, наконец, ослабляет свою хватку, сын узнает, что быть чернокожим в Америке требует больше боли, чем он ожидал.
Этот роман, структурированный как письмо сына к матери, втягивает читателя с головой в сложный опыт взросления со сломленным родителем. Выонг исследует, как травма и боль поколений — в данном случае война во Вьетнаме — передаются от родителей к детям. Переживания его матери становятся его собственными настолько, что он не может сказать, где кончаются раны на теле его матери и начинаются его собственные раны.
Фримена переплетаются во времени и пространстве, сердце и эмоциях, в постоянном потоке двойственности и множественности. Причинять боль и получать боль. Потерять то, что нам дорого, только для того, чтобы однажды стать тем, кого потеряет кто-то другой. Должен ли человек участвовать в приобретении и потере вещей и людей, которые нам дороги больше всего? Фримен борется с этим вопросом на протяжении всего своего эпического путешествия, в центре которого жизнь и потеря его матери, подтверждая, что любовь сына к своей матери безгранична и сложна.
Сородичи Октавии Э. Батлер Эта история о путешествиях во времени прослеживает сложную общую историю матери, сына и пра-пра-правнучки, а также трагедию, которая подстерегает их всех, когда любовь и одержимость переходят границы в одержимость.
Мать переживает потерю сына и размышляет о материнстве. Так же, как Maps — это ода матери Фримена, Мама Файф пишет сыну, которого потеряла. «Горе — опасная вдова», — утверждает она и в какой-то момент задает вопрос: «Дорогой, когда же вернется солнце?» На редких страницах этой эпической поэмы мы приходим к пониманию и видим горе писателя таким образом, что любой, кто потерял любимого человека, может узнать, но, возможно, изо всех сил пытался выразить словами, и позволяет читателю признать, что горе универсально. и не играет в фавориты.
После исчезновения матери сын пытается понять, как ему жить без нее. Выросший в белой семье, он изо всех сил пытается примириться со своей любовью к своей биологической матери, которую не видел десять лет, а также с идеалами и желаниями приемных матери и отца.
Фильмы
Американский сын , режиссер Кенни Леон, сценарий Кристофер Демос-Браун Опыт черного материнства в Америке — это очень специфический и одинокий ужас. В этом интуитивном изображении любви матери к своему черному сыну нам никогда не нужно встречаться с Джамалом, чтобы узнать, как отчаянно его мать любит его, насколько сложна их любовь и трагедия этой любви в неравном мире, где не все мальчики могут быть мальчики. Все вовлечены в эту историю, как и все мы.
Матери не лишены недостатков и недостатков, но в этой истории жестокое обращение Акико со своим сыном Шухеем непоправимо. В этой истории матери и сына нет моментов радости или облегчения, но их отношения ставят вопрос о том, следует ли разрешать людям, которые не в состоянии позаботиться о себе, иметь детей. Акико не просто безответственна или неустойчива — она, кажется, страдает психическим заболеванием, нуждается в заботе других и имеет долгосрочный план лечения. Трагический конец этой истории только подтверждает, насколько дорого обходятся жестокие родители обществу и почему право на продолжение рода необходимо заслужить.
альбомов
Ready To Die от The Notorious B.I.G.Печально известный Б.И.Г. рассказывает о взрослении бедняка, чернокожего мужчины в Америке, но во многих из этих треков рассказывается о его отношениях с матерью, которая воспитывала его одна. Через дни бандитизма, чувства депрессии и надежды, а также блеска знаменитости слушатель не может отрицать, что мать Бигги была опорой в его жизни и что он очень любил ее. Его преждевременная смерть, которую пережили так много поклонников по всему миру, не может сравниться с тем, что чувствовала его мать, потеряв своего ребенка.
Мы публикуем ваших любимых авторов — даже тех, которых вы еще не читали. Получайте новую художественную литературу, эссе и стихи на свой почтовый ящик.
20 коротких милых рассказов о мамах
День матери 2022 года наступит 8 мая. Эти рассказы читателей дарят маме столь необходимую любовь и вдохновение.
В мире нет ничего лучше материнской любви. В преддверии Дня матери в воскресенье, 8 мая, у вас может быть настроение для трогательных историй о материнстве. Мы собрали рассказы читателей — об извлеченных уроках, ностальгических воспоминаниях, связи матери и ребенка и вдохновляющих примерах великого сострадания и любви. Поделитесь этими историями с мамой, своими детьми или со всеми, кому не помешает смех, плач или материнская забота. Если вы ищете другие идеи для Дня матери, вы можете посмотреть эти фильмы, посвященные Дню матери, послушать песни, посвященные Дню матери, или купить супер-особенный подарок ко Дню матери.
Мать рока
Для моего брата, сестры и меня Guitar Hero было соревнованием, кто наберет больше очков на самом сложном уровне. Мама же играла в Freebird десять минут на самом простом уровне, пока мы, дети, готовились к следующей схватке. Когда мама перезапустила песню, пропустив ноту, мы все закричали в знак неодобрения. «Рок-звезды делают, что хотят», — сказала она, и мы рассмеялись, потому что согласились: мама была рок-звездой. Вот почему позже ее похороны больше походили на последнюю остановку в прощальном туре, а «Freebird» был идеальным проводом. — Представлено Полом Андерсоном, Маунт-Плезант, Мичиган.
Если вы ищете идеальный подарок для мамы, обратите внимание на эти подарки ко Дню матери и цветы ко Дню матери, которые ей обязательно понравятся.
Мой любимый бариста
zoranm/Getty Images
Однажды утром я в шутку сказала своему мужу, что он промахнулся, потому что не приготовил мне кофе, и у меня не было мотивации начать день. Мой пятилетний сын услышал меня и попросил объяснить, что значит «уронил мяч». Через несколько минут он вошел в нашу спальню, держа в руках переполненную кофейную кружку с тряпкой под ней, чтобы собирать капли. Он сказал моему мужу: «Ты уронил мячик, но я его подобрал», — и протянул мне самую отвратительную на вкус, самую разбавленную, но в то же время самую сладкую чашку кофе. — Представлено Дженнифер Стокбергер, Маунт-Вернон, Огайо.
Эти цитаты матери и сына прекрасно описывают ваши отношения и идеально подходят для Дня матери.
Величайшее приключение
Когда врачи сказали нам, что у нас никогда не будет детей, мы решили путешествовать и искать приключений по всему миру. Шоу в Сиднейском оперном театре. Столы и фуршеты в Лас-Вегасе. Величественные фьорды в Бергене. Спокойные пляжи в Гонолулу. Заброшенные замки и старые церкви на шотландских островах. Бесконечные бассейны на Багамах. Гонки в Дайтоне. Мы собирались забронировать поездку в Голубую лагуну, когда узнали, что я беременна. Сейчас, с нашим малышом, мы очень мало путешествуем. Оказывается, воспитание детей — величайшее приключение из всех возможных. — Представлено Кэтрин Коландреа, Винтер-Гарден, Флорида.
Причина, по которой
Меня срочно доставили в отделение неотложной помощи из-за осложнений, связанных с беременностью высокого риска. После нескольких недель обязательного постельного режима в больнице я обнаружил, что страдаю от незнакомой печали. Однажды моя медсестра принесла в мою палату сюрприз — новорожденного по имени Джеймс.
Мама Джеймса (у которой также была беременность с высоким риском) прислала мне на руки своего драгоценного, здорового сына вместе с ободряющим сообщением: «Вот почему ты здесь, в больнице». Три десятилетия спустя мое сердце все еще полно благодарности за Бэби Джеймса и его маму. И я благодарен за моего собственного здорового сына Хантера. — Представлено Лизой Стивенс, Вудлендс, Техас.
Мальчикам вход воспрещен!
Mint Images/Getty Images
Пытаясь через несколько месяцев подготовить мою 7-летнюю дочь к рождению ребенка, она неоднократно повторяла: «В нашем доме нет мальчиков!»
Через несколько месяцев настал БОЛЬШОЙ день. Моя дочь вошла в больничную палату, и я сказал ей, что ребенок был мальчиком, и спросил ее: «Что мы будем делать?» Она положила обе руки на бедра и без промедления сказала: «Ну, я думаю, нам придется полюбить эту малышку!» — Представлено Карен Даггер, Уэст-Плейнс, Миссури.
День открытых дверей
Мы жили в Бронксе, все семеро детей и моя мать-одиночка. Была середина января, бушевала сильная метель. Снег был настолько густым, что дороги полностью остановились. Мы жили в половине квартала от шоссе. Приближалась тьма ночи. Внутри застряло несколько автомобилей с людьми, их семьями и/или домашними животными.
Мама встала и сказала моему брату: «Я открою свой дом для застрявших на шоссе людей». Она сказала: «Пожалуйста, иди и пригласи их в наш дом». У нас было тринадцать семей. Наша гостиная была покрыта спальными мешками, одеялами и подушками. Утром у нас было три чашки кофе, одна огромная чашка горячего шоколада, бекон, яйца и теплый французский хлеб. Все выражали такую благодарность. Мамин акт доброты и человечности был так глубок для меня. Она показала нам всем бескорыстную помощь другим. — Представлено Дайаной Аллен Кастаик, Калифорния.
Два простых слова
В первый день первого класса я стоял у входной двери с бабочками в животе. Я высказал маме свою самую большую озабоченность: «Как я буду заводить друзей?» Присев передо мной, она дала мне совет, который я ношу с собой по сей день: «Будь Швейцарией». Дружите со всеми. Относитесь ко всем одинаково и справедливо. Все свои 20 лет я жил этими словами. Скоро я окончу школу и стану частью реального мира. И в тот первый день, нервно сталкиваясь с новыми обязанностями, я знаю, что прошепчу себе два слова: «Будь Швейцарией». — Представлено Эбигейл Вортман, Уэст-Лонг-Бранч, Нью-Джерси.
Мой маленький Святой Ник
Мой шестилетний сын Николас сидел в продуктовой тележке, пока я просматривала консервированные овощи. — Как насчет этого, мама? — спросил он, протягивая мне банку спаржи. «Я люблю спаржу!» Я сказал ему. «Спаржа — мой любимый овощ, но он слишком дорогой». Ставлю банку обратно на полку. Через три месяца я открыл из-под елки грубо завернутый подарок. Это была банка спаржи. Николас сиял от восторга, объясняя, как он сэкономил свои копейки, чтобы купить мне лучший рождественский подарок, который я когда-либо получал. — Представлено Брендой Бокор Висмер, Пайндейл, Вайоминг.
Потребность никогда не уходит
«Мамочка, ты фея», — сказал я. Моя мать смеялась, как звон колокольчиков. — Я серьезно, мама. Ты все знаешь.» «Дитя мое, я стараюсь отвечать как могу. Когда ты вырастешь, я тебе не понадоблюсь», — сказала она. «Нет, мама, ты всегда будешь мне нужна. Ничто не может этого изменить, — сказал я. Ее слова отзываются эхом в моем сердце, когда я смотрю на голубое небо: «Дорогая дочь, ничто не остается прежним, кроме огромного голубого неба». Прошло десять лет с тех пор, как я потерял свою фею. Мама, ты была неправа в одном: ты мне все еще нужна. — Представлено Саманом Рахманом, Пешавар, Пакистан .
Респектабельная женщина
У моей мамы было отличное чувство юмора и умение делать все весело. Одна вещь, которая нашла отклик у меня, даже когда я был маленьким ребенком, заключалась в том, насколько она, казалось, наслаждалась собственной компанией и находила способы развлечь себя. В детстве я помню, как она хихикала, оплачивая счета. Что смешного в оплате счетов? Она добавляла юмористические примечания в справочный раздел чека: в счете за электричество она могла написать «Ты освещаешь мою жизнь», а в отношении ипотечного кредита она писала «На четыре черепицы ближе к тому, чтобы владеть всем этим». — Представлено Робином Хайнсом, Слингерленд, Нью-Йорк.
Самый трудный выбор
Константин Джонни/Getty Images
Тридцать пять лет назад, когда моей маме было 22 года, она стала вдовой и матерью в течение одного месяца. Жизнь, которую она себе представляла, была украдена в мгновение ока. Она попыталась идти дальше, но заблудилась. Она отдала меня в семью моего отца, чтобы я воспитывался в Соединенных Штатах. Некоторые называют ее слабой; другие называют ее эгоистичной. Я мог быть злым или озлобленным. Вместо этого я благодарен за жизнь, которая у меня есть, и за то, что у меня есть мать, которая пожертвовала нашими отношениями, чтобы дать мне шанс на лучшую жизнь.
Еще один вопрос
«Я была выбрана твоей мамой», — говорю я своей четырехлетней дочери, пока мои младшие мальчики тянут меня за одежду. Она смотрит на меня со слезами на глазах и спрашивает: «Почему я не смогла вырасти в твоем животике, как мои братья?» «Ну, — говорю я ей, сдерживая собственные слезы, — доктор сказал, что я не могу вырастить ребенка в своем животике, поэтому мы с твоим папой решили усыновить ребенка. Этим ребенком был ты». Я задерживаю дыхание и жду более сложного вопроса. — Можно мне мороженого? она спрашивает. «Да!» Я говорю, благодарный за ее невиновность. — Представлено Катиной Браун, Уэст-Монро, Луизиана. Прочтите эти цитаты матери и дочери, которые навсегда останутся с вами.
Воспоминания в стихах
Настал день, которого я боялся, — он был неизбежен. Я предвидел его приближение, но предпочел игнорировать его как можно дольше. Моя очень способная, умная мама начала забывать платить по счетам, и пришло время заняться ее финансами. Просматривая ее бумажник, я сделал замечательное открытие. В крошечном отделении были спрятаны четыре стихотворения ко Дню матери, которые я написал для нее в 19-м веке.60-е годы. Она хранила и лелеяла эти простые подарки в течение 50 лет. Какой счастливый сюрприз! — Представлено Пэтом Уитти, Фэрмонт, Миннесота.
Маме в ее особый день
В 1976 году мой дедушка написал рассказ о своих самых ярких рождественских воспоминаниях и отправил его в Reader’s Digest . Недавно, убирая его подвал, моя мама обнаружила хорошо сохранившуюся надпись, а также письмо с сожалением из журнала, что статья не была опубликована. Прочитав его историю, я узнал, что моя мама происходила из замечательной семьи, и с помощью моего отца она сама вырастила замечательную семью. Мама, если ты это читаешь, с Днем матери! Я тебя люблю. — Представлено Меган МакПартленд, Левиттаун, Нью-Йорк.
С таким же успехом можно смотреть правде в глаза
gradyreese/Getty Images
Однажды, вернувшись домой с работы, я обнаружил, что моя мама танцует под песню Роберта Палмера «Пристрастие к любви». Я зачарованно наблюдал, как она двигалась и подпевала, ее бедра извивались в такт, а на лице играла широкая улыбка. Я давно не видел, как она танцует, так что это проявление чистой радости было заразительно. Через несколько недель она неожиданно скончалась во сне. У меня много воспоминаний о ней, которыми я всегда буду дорожить, но ни одно из них не было таким счастливым и беззаботным, как ее танец в тот день. Это определенно простые вещи — спасибо, Роберт Палмер! — Представлено Бет Кайлукайтис, городок Каламазу, штат Мичиган.
Заплати вперед
Что посеешь, то и пожнешь: В своей старой стране моя мама увидела очень бедную слепую женщину с маленькой дочерью. Она пожалела их и одолжила им все свои сбережения. Хотя мама ужасно переживала по этому поводу, они чудесным образом вернули все до копейки. Два десятилетия спустя, когда мама покинула свою коммунистическую страну и приехала в Америку в качестве беженца, католическая церковь дала ей деньги, чтобы прокормить своих многочисленных детей. Она вернула каждый цент, а ее дети продолжали возвращать долг через благотворительные фонды по всему миру. Маме сейчас 90 лет и имеет богато благословенную жизнь. — Представлено Терезой Мартин, Северная Аврора, Иллинойс.
Алый символ
Марк Хейрстон/Getty Images
Моя мама была моим лучшим другом. Она любила кардиналов, красных мужчин. Когда она заболела раком поджелудочной железы и знала, что смерть близка, она сказала мне всегда искать красного кардинала — это будет она. Я никогда не обращал особого внимания на это заявление; Я был слишком занят взрослением. Двадцать пять лет спустя, каждый раз, когда я чувствую себя не в своей тарелке, кардинал пролетает мимо меня или на соседнем дереве. Случайность ли это, или моя мама, спустя столько лет, дала мне понять, что все будет хорошо? Я возьму последнее. — Представлено Присциллой Хартлинг, Вест Эллис, Висконсин.
Новая глава
«До свидания», — весело пропела она, убегая в свое новое общежитие после того, как легонько чмокнула меня в щеку, как будто мы были не более чем знакомыми. Молодая женщина. Первокурсник колледжа. Больше не мой ребенок. Ее случайное расставание уязвило меня. Она переросла меня? Когда я уходил, меня остановил детский голос, кричащий «Мама!» (Слово, которое я не слышал годами.) Прежде чем я успел обернуться, она оказалась в моих руках, ее лицо уткнулось мне в шею. Ей не нужно было ничего говорить. Я знал тогда, что она всегда будет моей маленькой девочкой. – Джейми Ларсон, Атланта, Джорджия
Встреча с мамой
Во время шоппинга я заметил на полу кредитную карту. Я взял его, подошел к стойке вежливости и попросил вызвать владельца. Я ждал. Никто не пришел. Они сказали, что ее тележка все еще там, и она пошла к своей машине, чтобы найти свою карточку. Когда она вернулась, я спросил, не потеряла ли она что-нибудь. Я спросил ее имя и установил, что оно совпадает с карточкой, которую я ей тогда дал.
