Механическое пианино курт воннегут отзывы: Отзывы о книге Механическое пианино

Механическое пианино (Утопия 14) Курт Воннегут — «В рамках проекта «прочитать все антиутопии» »

Доооолго я мучила это произведение, хотя жанр люблю и читаю обычно залпом.

Суть его в том, что человечество повсеместно заменило ручной труд машинным и из-за этого огромный пласт людей остался без профессий, оказавшись на обочине социальной жизни. В фаворе только инженеры (интеллектуальная элита), которые, с одной стороны дорожат своей работой, с другой, боятся рано или поздно изобрести машину, которая заменит их самих – породить собственного убийцу.

И конечно же, я считаю, что машины очень облегчили жизнь. Я был бы просто дурак, если бы говорил, что это не так, хотя есть множество людей, которые говорят, что это не так, и, честно говоря, я понимаю, почему они говорят это, ладно. Получается так, что машины взяли себе все хорошие работы и оставили людям все самые глупые.

Задумка интересная, особенно по нашему времени, когда, по факту, так и произошло. Разумеется, как в любой антиутопии, в «Механическом пианино» все утрировано, и тем не менее.

Так же, мне понравилось описание этих самых машин, эдакий ретро-киберпанк (не знаю как это назвать). Суть в том, что «Утопия 14» была издана в 1952 году, когда о компьютерах, в современном их понимании, еще даже не слышали. Поэтому в мире Воннегута, умные машины работают с помощью перфокарт, электронных ламп и занимают целую подземную пещеру смешно сейчас такое читать, глядя в экран смартфона. Есть в этом некая эстетика, а-ля фоллаут.

Пол подписал этот документ в присутствии двух свидетелей, а потом наблюдал за тем, как клерк-кодировщик переводит все им изложенное на язык перфорационной карточки, доступный пониманию машины. Потом появилась карточка с его свежей краской и печатями.

Все, вроде бы, хорошо, но…

До чего же нудно!

Это первое произведение Воннегута, так сказать явление таланта свету, и в нем, согласно критикам, только зарождался его авторский стиль. Видимо роды были трудными, ибо какие-то активные действия начинаются только в последней трети книги, а все остальное отдано под

соплежуйство несветлые думы героев и невнятные описания взаимоотношений между ними же. Плюс введение в социальный контекст (из-за чего весь сыр-бор).

Любой человек, который не в состоянии обеспечивать себе средства на жизнь, выполняя работу лучше, чем это делают машины, поступает на государственную службу в Армию или в Корпус Ремонта и Реставрации

Вообще общее ощущение от книги именно – невнятная. Невнятные герои, которые невнятно сражаются за что-то невнятное. Когда они, наконец, начинают действовать, то тоже не понятно, чего они хотели добиться. То есть они, конечно, даже говорят об этом, декларируют собственные цели, но последние настолько нереалистичны (особенно по сегодняшним меркам), что тоже как-то невнятно.

Понятно, что целю автора было показать высокоразвитое общество, в котором все-равно выживает только сильнейший и власть системы, какой бы она ни была, но…

Я самым решительным образом протестую против того, что существует какой-либо естественный или божественный закон, согласно которому машины, их производительность и организация производства должны постоянно увеличиваться в масштабах, становиться всё более мощными и сложными в мирное время, подобно тому как это было во время войны. Рост этот я склонен в настоящее время рассматривать как вопиющее беззаконие.

Не знаю, может быть, у меня вышел из строя анализатор, отвечающий за опознавание Великих Произведений, но при хороших вводных (автор, задумка, глубина), читать не интересно и в отличие от того же «Рассказа служанки», эмоций, кроме скуки, «Механическое пианино» не вызывает.

Каждому свое, видимо.

Полистать другие страницы

Механическое пианино (Утопия 14) Курт Воннегут — «Начало любви длиной в жизнь. Как Курт Воннегут стал одним из моих самых любимых писателей.»

О Курте Воннегуте я узнала случайно, да и речь в интервью шла о другом его романе – «Бойня номер пять». В то время его книги почти невозможно было купить (я все магазины обошла), но желание прочесть что-нибудь из заветного писателя, должно быть, сформировало у меня заранее положительное отношение к его творчеству. По счастью, мама работала с библиотеками, и в одной (!) из них оказался единственный роман Воннегута – «

Механическое пианино». У меня всё горело, и я готова была читать что угодно, лишь бы это был Курт. Так мне в руки попала эта книга.

Сразу скажу, что книга меня потрясла, а сам Воннегут стал моим любимым писателем на долгие 15 лет. Да, я была ещё эмоциональным подростком и долго мечтала прочесть у него хоть что-нибудь, к тому же романов-утопий в руках не держала, но даже перечитав «Механическое пианино» ещё два раза во взрослом возрасте, я не изменила своего мнения — книга очень хорошая.

Соглашусь с другими рецензентами здесь, на сайте, что по сравнению с другими его работами эта читается трудно, и всё равно мне нравится этот роман. Сейчас многие говорят об опасности искусственного интеллекта, однако в романе «

Механическое пианино» ставка делается не на это. Машины производят всё-таки люди, и даже те машины, которые заменяют труд человека, являются лишь исполнителями той работы, на которую их поставили. Главное в книге — расслоение общества, взаимоотношения слоёв и то, хотят ли люди изменить существующий порядок на самом деле.

Казалось бы, беспечное и светлое будущее наступило: никто не обязан работать, зато у каждого есть дом со всем необходимым, каждого человека снабжают продуктами и одеждой, много свободного времени. Живи и радуйся!

Как бы не так. Что делает человека человеком, если не возможность трудиться и созидать. Человек – творец. А чем можно занять всё свободное время, когда даже готовить не нужно, а единственное развлечение – починка специально поломанного механизма? К чему стремиться, если негде себя проявить?

Персонажи Воннегута изнывают от тоски, напряжение копится, и всё это, в конце концов, приводит к неожиданной развязке.

В общем, тема поднята актуальная, хоть книга и написана в далёком 1952-м году. Прогресс не стоит на месте, а все мы — винтики одной машины, и только от нас зависит, как она будет работать.

Рецензии на книгу Механическое пианино

Я точно знаю, что у нас на Ридли притаилось немало поклонников творчества Воннегута, однако странно, что так никто и не написал рецензию на самый первый его роман. Да и желающих прочитать не густо. Подловил я вас, а? И даже ты, Таня @diachenko, на каждом углу кричащая, что Курт мастер слова. Ну что ж — если не я, то кто? Придется опять мне за вас отдуваться… А может, я просто решил выпендриться перед Оксаной @loki — мол, смотри, какой я герой, читаю автора в хронологическом порядке!

Если вы вдруг не знаете, что такое механическое пианино, то догадаться совсем несложно. Правильно — это мечта «фанерщика»! Оно само за тебя всё сделает, а ты знай себе тряси головой, размахивай пальцами и напряженно потей в порыве творческого экстаза. Я, конечно же, шучу, к нашему делу это отношения не имеет. Название такое, потому что благодаря техническому прогрессу в Америке установилась эра машин, которые в состоянии решить любую проблему, полностью исключая человеческий фактор. И вот нашего главного героя, доктора Пола Протеуса, управляющего Заводами Айлиум, сына того самого Протеуса, который и был родоначальником технического прорыва, начинают терзать смутные сомнения — а так ли всё и на самом деле прекрасно, как оно кажется? И вполне справедливо, скажу я вам. Социальная стратификация никуда не делась, только элита теперь представлена инженерами, управляющими и учеными, а все остальные — это… все остальные. И на основании Генеральных Классификационных Испытаний (хм, не кореш ли этим испытаниям ЕГЭ?) машины определяют твой уровень интеллекта и твой статус в обществе. Справедливо ли получить клеймо на всю оставшуюся жизнь, без возможности оспорить мнение машины? А чутка «подкрутить» результаты для «своих» большая проблема?

С другой стороны, правительство не выкидывает тебя на улицу бомжевать — вот твоя страховка, пища, жилье, одежда и деньги на карманные расходы. И что плохого в том, что машина будет руководить точностью изготовления деталей, допустим, вашего автомобиля, а не какой-нибудь криворукий Джо с бодуна? Разве плохо, что техника способна дать нам свободное время, которые мы можем потратить на свою семью, на самих себя? Появится время на ваши хобби, смотрите сериалы, читайте книжки… Или вас не устраивает такой расклад? Вы считаете, что вас лишили чувства причастности к чему-то, значимости?
Кстати, а что с творческими людьми? Неужели можно поверить, что машина в состоянии распознать и решить судьбу писателя, музыканта, художника и т.д.? Имеется 12 типов читателей, поговаривают о 13 и даже, о май гарбл, о 14! Как вам это? Не ровен час и машины станут писателями. И не забываем, что есть максимально допустимый объем, а про свободу слова забудьте — есть запрещенные темы, которые быстро прикроют вашу писательскую лавочку.

В общем, всё это накрывает Пола Протеуса. Пол приходит к мысли, что эта система полный бред, всё ему осточертело, и он хочет просто уйти с работы, стать фермером. А если захотите узнать, что из этого получится в итоге — читайте книгу.

Честно говоря, мне столько всего хотелось бы с вами обсудить, но мой эфир, к сожалению, не резиновый. Поэтому самое время рассказать о самой книге. Со словами у мастера Курта, и правда, всё в порядке. Язык повествования именно такой, какой и нужен для создания атмосферы происходящих событий. Но развитие сюжета меня совсем не впечатлило, скучновато. Плюс ко всему, финал я считаю открытым. Не в том плане, что мне хотелось бы получить ответ, что стало с персонажами. Я бы хотел услышать от самого автора, что он думает о дальнейшей судьбе созданного им мира. Ведь такой мир вполне даже реален…
“Дорогие россияне”, как любил говорить дедушка Боря, спешу успокоить вас — нам это в ближайшее время точно не грозит, расти нам ещё и расти, так что расслабьтесь.

Но не стану отрицать, что мое серое вещество проявило признаки активности, а это уже о чем-то, да говорит. И еще, мне кажется, что Джеймс Кэмерон мог бы сознаться, что идею “Терминатора” он развил после этой книги, а не просто увидел в бреду человека с красным глазом, преследовавшего девушку.

Пошел работать, машина говорит, что я — гений,
J.

Курт Воннегут «Механическое пианино»

Кажется, я начинаю понимать, откуда Гейман почерпнул свой «мусорный» стиль с обилием ненужных бытовых деталей, причем характеризующих именно американскую — не скажу, культуру, скорее, быт. Из Воннегута, во всяком случае, этот роман является образчиком такой стилистики за почти полным отсутствием интересного сюжета.

Сложно сказать, что в нем хорошо, потому что за что ни возьмись, то либо плохо, либо так себе. Складывается впечатление, что Воннегут вначале еще не слишком хорошо представлял себе, что он, собственно, хочет написать — социальную антиутопичную драму в духе 1984 и Brave new world или же что-нибудь другое, более плавное и спокойное. В итоге у него вышло, откровенно говоря, ни то, ни се. Для антиутопии в его воображаемом мире победившей машинерии, где в каждом доме рядового работяги по 40-дюймовому телевизору и стиральной машине слишком хорошо и спокойно. Автор тщетно пытается уверить нас, что безымянные герои, попавшие исподволь под власть бездушных машин, мучаются и страдают. Я как человек, у которого с утра из стыка отопительных труб внезапно хлынул кипяток, могу технический прогресс в плане быта только приветствовать, да и вряд ли кто тут со мной поспорит. В общем, как идея для антиутопии идея удавшегося технического прогресса и мира, в котором правят инженеры и изобретатели, пожалуй, наиболее симпатичная. Ранжирование людей проводится машинами по их персональному индексу — нечто вроде IQ — и если ты неспособный к наукам дурак, путь наверх тебе, понятно, закрыт. Кто скучал десять лет в средней школе, ожидая, пока самую простую вещь пытаются вбить в самого ленивого двоечника, тот меня поддержит, не такая уж это и плохая идея.

К тому же в основе романа лежит на самом деле мысль страшно милая в своей наивности — вера в организаторскую силу человеческого разума. Вот прямо со времен промышленной революции построили такой стабильный идеальный мир, напичканный машинерией, с ранговой системой и предопределением, и никаких проблем, ни внешних, ни внутренних, и практически никаких маргиналов в нем нет. Увы, даже в самых жестких закоснелых системах куда больше жизни и разнообразия, и чем в том, что попытался двумя штрихами изобразить Воннегут. Не достоверно, а потому и не страшно, и не интересно. Этакая очень растянутая борьба с мельницами, с которыми и бороться-то на самом деле не стоит. В итоге вместо трагедии получилось скучное и тоскливое жизнеописание мужчины в ярко выраженном кризисе среднего возраста, когда жена и работа больше не занимают, а ничего стоящего-то не сделано. Ну а коль скоро в утопичном мире не находишь ничего трагичного, то в пресловутой локальной революции, которая больше напоминает буйство фанатов после удачного футбольного матча (побитые витрины и уличные автоматы) тоже нет ничего впечатляющего, напротив, хочется отойти подальше. Искусственное жесткое социальное расслоение выглядит еще менее достоверно, учитывая, что во главе всей этой сложной иерархической пирамиды стоит человек, который по законам этого социума, видимо, должен был бы подметать трамвайные пути. Но он ловко обошел, а бедные наши герои ломятся в открытую дверь.

Так и не поняла, к чему эти скучные и совершенно бестолковые вставки с шахом и футбольной командой колледжа. Шахом нас терроризируют всю дорогу, видимо, чтобы в итоге показать, как он спит на улице. Зачем футбольная команда, вовсе не поняла.

Короче, если уж и классически антиутопии не вызывают у меня особого энтузиазма, то это и вовсе тоска.

Курт Воннегут — отзывы на произведения

Уже давненько не брал в руки книгу с этим романом, хотя было время, когда мне очень нравилось его перечитывать. Ещё наверное с детства. Стиль Курта Воннегута всегда мне казался весьма приятным для восприятия, его произведения всегда казались очень неоднозначными, тем более, что с возрастом я находил в них всё более привлекательные для себя стороны, его сюжеты казались мне всегда весьма интересными. Что бы он ни писал, для меня это всегда прежде всего знак качества, оригинальный и неповторимый литературный стиль и язык. А два его романа, «Сирены Титана» и «Колыбель для кошки», я просто очень люблю. Это такая любовь, которую уже наверное ничем не поколеблешь. Как например любовь ко всеми любимым с детства произведениям Герберта Уэллса, Рэя Брэдбери, Роберта Хайнлайна, Айзека Азимова, Фрэнсиса Карсака и т.д. Это из фантастов. И многие другие. Если подумать и постараться охарактеризовать весь роман в нескольких словах, то получится примерно так: весь текст — одно сплошное предисловие к грандиозной катастрофе в самом конце! Причём, что самое интересное, даже когда читаешь в первый раз, совершенно точно знаешь, что катастрофа непременно произойдёт. И автор, и главный герой, Иона-Джон, совершенно не делают из этого тайны, а наоборот, с помощью постоянных отсылок в прошлое и упоминаний о будущем как бы подготавливают читателя к тому, что трагедия не за горами и что мир после неё навсегда изменится. Любопытно, но даже зная развязку и при последующих перечитываниях роман совершенно не хочется читать например «по диагонали», или же пропуская какие-то заведомо неудачные и не относящиеся к делу куски. Слишком уж любопытна и интересна структура строения текста и повествования. А разделение его на просто миниатюрные главы вообще отличное решение. Каждая глава имеет своё очень весомое название, прочитав которое очень хочется узнать, что же за ним скрывается. Этот метод действует получше интересных эпиграфов. Интерес постоянно поддерживается, а чтение становится невероятно гладким, быстрым и увлекательным. Как уже было замечено, всему роману присуще чувство юмора. От себя добавлю, что сначала все многочисленные курьёзные ситуации, харизматичные герои, так и просящиеся на карикатуры, да и весь сюжет кажутся не более, чем иронией, смягчением фона надвигающейся опасности. и уж потом замечаешь, что ирония-то присутствует может быть в словах и суждениях главного героя, в его отношении к жизни, его манере общения с окружающими, а вот юмор и сатира так и сквозят почти во всех описанных эпизодах, и все они по сути являются неким срезом общества того времени, пусть и нарочито гиперболизированным. И это на протяжении всей книги. Бывает читаешь какой-нибудь диалог главного героя с каким-нибудь персонажем, высказывающим весьма оригинальные суждения об окружающем и окружающих и после этого даже к жизни начинаешь относится более проще. И это довольно весомое достоинство романа. Далее. Очень большое акцентирование на новой религии, называемой «боконизм». Религии спорной, религии не прошедшей испытания временем, религии отрицающей саму себя. «Все истины, которые я хочу вам изложить — гнусная ложь». Но несмотря на это, религия, придуманная и буквально пишущаяся тут же, увлекла за собой сотни и тысячи человек, провозгласила законы, развязала сама с собой религиозную войну, разделила для своих последователей весь мир чётко на чёрное и белое, на Добро и Зло и создала много обрядов и мало заповедей. Когда сегодня пролистывал книгу, вспомнил одну очень глубокомысленную цитату из книги известного в нашей стране писателя Михаила Успенского. Вот она: «Из пещер и дебрей Буддистана вышел пророк, провозгласивший, что всё в мире — фигня. У него, разумеется, нашлось множество последователей, большинство из которых и слыхом не слыхивали об этом учении, а восприняли его от природы». Вот эта шуточная цитата очень хорошо описывает всю структуру вероучения, изобретённого Бокононом. Изобретённого не столько ради того, чтобы оно послужило опиумом для народа, сколько ради, наверное, спора с самим Небом. Многочисленные цитаты из его религиозных книг, а также самый последний абзац в романе очень хорошо это подтверждают. Колыбель для кошки. Символ бессмыслия в познании и бессмыслия в глубоком смысле. Наука, слепо и без оглядки шагающая вперёд и вверх. Людская глупость и изменчивость, способные погубить весь мир, спокойствие и целостность которого держатся на тонкой нити, которая с каждым годом становится всё тоньше. Любовь, которая возникает и остаётся лишь имея под собой фундамент незыблемости и будущего благополучия. Очень заметная мораль, которую каждый человек поймёт по своему и увидит может быть совсем не то, что видели до него, и даже не то, что автор хотел вложить в это произведение. Прекрасный, интересный роман для почти любого возраста и на все времена.

«Механическое пианино» читать онлайн книгу автора Курт Воннегут на MyBook.ru

Этот роман — настоящая антиутопия. Тут практически всю работу, которую делали люди руками, делают автоматические машины. Они взяли на себя многое, даже распределение людей по умениям, правда Воннегут писал книгу давно, наверное поэтому у него тут что-то подобное перфокартам. Сейчас это были бы просто данные в компьютере. Простые люди теперь могут получить место в Армии или в так называемой КРР — социальные работники, сейчас у нас уже есть такие работники. В Армии служат по 25 лет. Вторая часть людей занимаются квалифицированной работой — управленцы и инженеры.

Эта история не о том, что дали машины людям, а о том, что они отняли у них. Огромное количество людей стали ненужны миру, они стали ненужными. Одним из важных чувств человека, это нужность обществу. Здесь же люди чувствуют свою никчемность, ненужность.

А что чувствуют люди, которые помогают развиваться автоматам, изобретают что-то новое, что убирает от людей ещё часть профессий? Они чувствуют угрызения совести и груз ответственности перед «ненужной» частью населения? Обо всём этом говорится в романе.

Думаю, что такое будущее у людей может быть, а может и не быть. Некоторые умные люди говорят, что если избавить человека от необходимости каждый день думать о деньгах, дать ему всё необходимое, то он начнёт творить. Конечно, кто-то просто будет бездействовать (как люди на корабле в мультфильме «Валл-и»), но многие не смогут сидеть сложа руки и начнут делать что-то полезное. Я думаю, что автоматы или роботы должны сделать мир лучше. Это будущее. Как в своё время было с автомобилями, а потом с компьютерами. Сделали ли эти вещи мир лучше? Конечно, это был огромный скачок в развитии человечества. Но их придумали и сделали инженеры.

В книге главными действующими лицами являются как раз инженеры, но в первую очередь, они просто люди, которым ничто человеческое не чуждо. Книга мне понравилась, но не дотянула до шедевра.

Игрок на фортепиано — Курт Воннегут

Первый роман Воннегута о постоянно безработном рабочем классе, отчужденном инженерами-менеджерами и автоматиками.

Предисловие

Эта книга не о том, что есть, а о
о том, что могло бы быть. Персонажи созданы по образцу людей
, которые еще не родились, или, возможно, на момент написания, младенцев.
В основном это менеджеры и инженеры. На данном этапе истории
, 1952 г. н.э., наша жизнь и свобода
в значительной степени зависят от навыков, воображения и смелости наших менеджеров
и инженеров, и я надеюсь, что Бог поможет им, чтобы помочь нам
остаться живыми и свободными.
Но эта книга о другом моменте в истории, когда
больше нет войны, и. . .

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ILIUM, Нью-Йорк, разделен на три части.
На северо-западе — менеджеры, инженеры, государственные служащие и несколько профессиональных людей; на северо-востоке — машины; а на юге, за рекой Ирокез, находится местность, известная как Усадьба, где проживает почти весь народ.
Если бы мост через ирокезов взорвали, нарушились бы некоторые повседневные дела. Немногие с обеих сторон имеют причины, кроме любопытства, для перехода.
Во время войны в сотнях Илиумов по всей Америке менеджеры и инженеры научились обходиться без мужчин и женщин, которые шли воевать. Войну выиграло чудо — производство почти без рабочей силы. На языке северной стороны реки войну выиграли ноу-хау. Демократия обязана своей жизнью ноу-хау.
Через десять лет после войны — после того, как мужчины и женщины вернулись домой, после подавления беспорядков, после того, как тысячи людей были заключены в тюрьму по законам о борьбе с саботажем, — доктор Поль Протей гладил кошку в своем офисе. Он был самым важным и блестящим человеком в Илиуме, управляющим Илиумским заводом, хотя ему было всего тридцать пять. Он был высоким, худым, нервным и смуглым, с мягким красивым видом его длинного лица, искаженного очками в темной оправе.
В данный момент он не чувствовал себя важным или выдающимся человеком, как и некоторое время.Его основной заботой в тот момент было то, чтобы черная кошка была довольна своим новым окружением.
Те, кто был достаточно взрослым, чтобы помнить, и слишком стар, чтобы соревноваться, ласково говорили, что доктор Протей выглядел так же, как его отец в молодости, и в некоторых кругах с негодованием считалось, что Пол когда-нибудь поднимется в организации почти так же высоко, как его отец имел. Его отец, доктор Джордж Протеус, на момент своей смерти был первым в стране национальным директором по промышленным, коммерческим, коммуникационным, продовольственным и ресурсам, а по важности эта должность приблизилась только к президентству Соединенных Штатов.
Что касается шансов на передачу генов Proteus следующему поколению, то их практически не было. Жена Пола, Анита, его секретарь во время войны, была бесплодна. Как ни странно, но он женился на ней после того, как она заявила, что беременна, после празднования победы в заброшенном офисе.
«Как это, Китти?» С заботой и косвенным удовольствием молодой Протей провел свитком чертежей по выгнутой спине кота. «Ммммм-ааааа — хорошо, а?» Он заметил ее тем утром возле поля для гольфа и подобрал в качестве мышки для растения.Только накануне вечером мышь прогрызла изоляцию на контрольном проводе и временно вывела из строя здания 17, 19 и 21.
Пол включил домофон. «Кэтрин?»
«Да, доктор Протей?»
«Кэтрин, когда моя речь будет напечатана?»
«Я делаю это сейчас, сэр. Десять, пятнадцать минут, обещаю».
Доктор Кэтрин Финч была его секретарем и единственной женщиной на заводе Илиум. На самом деле, она была скорее символом звания, чем реальной помощницей, хотя она была полезна в качестве заместителя, когда Пол болел или собирался уйти с работы пораньше.Только у руководства — руководителей заводов и выше — были секретари. Во время войны менеджеры и инженеры обнаружили, что основная часть секретарской работы, как и большинство работ нижнего уровня, может выполняться машинами быстрее, эффективнее и дешевле. Аниту собирались уволить, когда Пол женился на ней. Теперь, например, Кэтрин вела себя раздражающе бездушно, бездельничая над речью Пола и одновременно разговаривая со своим предполагаемым любовником, доктором Бадом Калхоуном.
Бад, который был менеджером нефтяного терминала в Илиуме, работал только тогда, когда грузы приходили или уходили баржами или трубопроводами, и большую часть времени между этими кризисами он проводил — как сейчас — наполняя уши Кэтрин эйфорией своих сладких разговоров о Джорджии. .
Пол взял кошку на руки и отнес к огромному окну от пола до потолка, составлявшему одну стену. «Множество мышей, котенок», — сказал он.
Он показывал коту старое мирное поле битвы. Здесь, в бассейне изгиба реки, могавки одолели алгонкинов, голландцев — могавков, британцев — голландцев, американцев — британцев. Теперь, над костями, гнилыми частями, пушечными ядрами и наконечниками стрел, лежал треугольник из стали и кирпичных зданий в полумиле с каждой стороны от Illium Works.Там, где когда-то люди выли и рубили друг друга, а также ссорились с природой, машины гудели, жужжали и щелкали, производя детали для детских колясок и крышек от бутылочек, мотоциклов и холодильников, телевизоров и трехколесных мотоциклов … плоды мира.
Пол поднял глаза над крышами большого треугольника к яркому свету солнца на реке Ирокез, а дальше — к Усадьбе, где еще жили многие имена первопроходцев: ван Зандт, Купер, Кортленд, Стокс.. .
«Доктор Протей?» Это снова была Кэтрин.
«Да, Кэтрин».
«Он снова включен».
«Трое в корпусе 58?»
«Да сэр, свет снова горит».
«Хорошо — позвони доктору Шеперду и узнай, что он с этим делает».
«Он сегодня болен. Помнишь?»
«Думаю, дело во мне». Он надел пальто, вздохнул с тоской, поднял кота и вошел в кабинет Кэтрин. «Не вставай, не вставай», — сказал он Баду, растянувшемуся на кушетке.
«Кто вставал?» сказал Бад.
Три стены комнаты были сплошными, с метрами от плинтуса до карниза, не ломались, за исключением дверей, ведущих во внешний холл и в кабинет Пола. Четвертая стена, как и в кабинете Пола, была сплошным стеклом. Метры были идентичны, размером с пачки сигарет, и сложены, как каменная кладка, на каждой из которых красовалась яркая латунная пластина. Каждый был подключен к группе машин где-то на заводе. Светящийся красный камень привлек внимание к седьмому метру снизу, в пятом ряду слева, на восточной стене.
Пол постучал пальцем по счетчику. «Ага — вот и мы снова: номер три из 58, получающий отказы, хорошо». Он взглянул на остальные инструменты. «Думаю, это все, а?»
«Только что.»
«Что ты делаешь с этой кошкой?» сказал Бад.
Пол щелкнул пальцами. «Слушай, я рад, что ты спросил об этом. У меня есть для тебя проект, Бад. Мне нужно какое-то сигнальное устройство, которое сообщит этой кошке, где она может найти мышь».
«Электронный?»
«Я надеюсь на это.»
«Вам понадобится какой-нибудь сенсорный элемент, который может чувствовать запах мыши.«
» Или крыса. Я хочу, чтобы вы поработали над этим, пока меня не будет ».
Когда Пол шел к своей машине в бледном мартовском солнечном свете, он понял, что Бад Калхун разработал сигнализацию для мыши — которую кошка могла бы понять — к тому времени, когда он вернулся в офис. Пол иногда задавался вопросом, не был бы он более доволен в другой период истории, но справедливость того, что Бад жив сейчас, не вызывала сомнений. Менталитет Бада с тех пор считался особенно американским. родилась нация — беспокойная, беспорядочная проницательность и воображение гаджетчика.Это было кульминацией или близкой к ней кульминации поколений Бада Калхунса, когда почти вся американская промышленность была объединена в одну огромную машину Руба Голдберга.
Пол остановился у машины Бада, которая была припаркована рядом с его. Бад несколько раз демонстрировал ему свои особенности, и Пол, игриво, проверял это на практике. «Пойдем», — сказал он машине.
Звук и щелчок, и дверь распахнулась. «Садитесь», — гласила магнитофонная запись под приборной панелью. Завернулся стартер, двигатель заглох, и радио включилось.
Пол осторожно нажал кнопку на рулевой колонке. Мотор заурчал, шестеренки тихонько заворчали, и два передних сиденья легли бок о бок, как сонные любовники. Это поразило Пола так же шокирующе, как операционный стол для лошадей, которого он когда-то видел в ветеринарной больнице, где лошадь проводили вдоль стола с опрокидыванием, привязывали к нему, вводили анестезию, а затем опускали в рабочее положение за верхнюю часть стола с зубчатым приводом. Он видел, как Кэтрин Финч тонет, тонет, тонет, а Бад, держа руку на кнопке, напевал.Пол поднял сиденья другой кнопкой. «До свидания», — сказал он машине.
Мотор остановился, радио отключилось, дверь захлопнулась. «Не бери деревянных пятак», — крикнул автомобиль, когда Пол забирался в свою. «Не берите никаких деревянных пятак, не берите никаких деревянных пятак, не берите…»
«Я не буду!»
Машина Бада замолчала, очевидно, в мире.
Пол ехал по широкому чистому бульвару, разделявшему завод, и смотрел, как мигают номера домов. Универсал, сигналя и машущие ему пассажиры, промчался в противоположном направлении, игриво зигзагами по пустынной улице, направляясь к главным воротам.Пол взглянул на часы. Это была вторая смена, только что вышедшая с работы. Его раздражало, что школьное приподнятое настроение соотносится с тем, какие молодые люди нужны, чтобы поддерживать завод. Он осторожно уверил себя, что, когда он, Финнерти и Шепард пришли работать на завод Илиум тринадцатью годами ранее, они были немного более взрослыми, менее самоуверенными и, конечно же, не выглядели принадлежащими к элите.
Некоторые люди, в том числе знаменитый отец Пола, в старину говорили так, как будто инженеры, менеджеры и ученые были элитой.И когда все приближалось к войне, было признано, что американское ноу-хау было единственным ответом на огромное количество предполагаемого врага, и велись разговоры о более глубоких и толстых укрытиях для обладателей ноу-хау и о сохранении этого сливки населения вне фронтовых боев. Но не многие принимали близко к сердцу идею элиты. Когда Пол, Финнерти и Шеперд закончили колледж, в начале войны, они стеснялись того, что не будут сражаться, и унижались теми, кто пошел.Но теперь этот элитный бизнес, эта гарантия превосходства, это чувство справедливости в отношении иерархии, возглавляемой менеджерами и инженерами, — это было привито всем выпускникам колледжей, и в этом не было ничего скрытого.
Пол почувствовал себя лучше, когда он вошел в здание 58, длинное узкое строение длиной в четыре квартала. Это было его домашнее животное. Ему сказали снести и заменить северную часть здания, и он отговорил от этого штаб-квартиру. Северный конец был самым старым зданием на заводе, и Пол спас его из-за его исторического интереса для посетителей, сказал он в штаб-квартире.Но он отговаривал и не любил посетителей, и действительно спас северную часть дома 58 для себя. Это был первоначальный механический цех, основанный Эдисоном в 1886 году, в том же году, когда он открыл еще один в Скенектади, и его посещение сняло остроту в периоды депрессии Пола. Он подумал, что это был вотум доверия из прошлого, где прошлое признавало, насколько оно скромным и низкопробным, где можно было посмотреть от старого к новому и увидеть, что человечество действительно проделало долгий путь. Время от времени Павлу требовалось это заверение.
Объективно, пытался сказать себе Пол, все действительно было лучше, чем когда-либо. На этот раз, после кровавой бойни войны, мир действительно очистился от неестественных ужасов — массового голода, массовых тюремных заключений, массовых пыток, массовых убийств. Объективно ноу-хау и мировое право получали долгожданный шанс превратить Землю в совершенно приятное и удобное место, где можно пропотеть в Судный день.
Пол пожалел, что не пошел на фронт и услышал бессмысленный шум и гром, увидел раненых и мертвых, и, возможно, получил осколок через ногу.Может быть, тогда он сможет понять, насколько все хорошо сейчас, в сравнении, увидеть то, что кажется таким ясным другим — что то, что он делал, делал и будет делать как менеджер и инженер, было жизненно важно, безупречно, и Фактически, наступил золотой век. В последнее время его работа, система и организационная политика вызывали у него разное раздражение, скуку или тошноту.
Он стоял в старой части здания 58, которое теперь было заполнено сварочными аппаратами и группой плетеных изоляционных материалов. Его успокаивало то, что он смотрел на деревянные стропила, неровные с древними следами тесла под отслаивающимся известняком, и на тусклые кирпичные стены, достаточно мягкие, чтобы мужчины — бог знает, как давно — могли вырезать свои инициалы: «KTM», «DG». , »« GP »,« BDH »,« HB »,« NNS.Пол на мгновение представил — как он часто представлял себе это во время посещения Дома 58, — что он Эдисон, стоящий на пороге уединенного кирпичного здания на берегу Ирокезов, а зима в северной части штата прорезает метлу снаружи. Стропила все еще несли на себе следы того, что Эдисон сделал с одиноким кирпичным сараем: отверстия под болты показывали места, где верхние валы когда-то передавали энергию к лесу ремней, а пол из деревянных блоков был черным от масла и покрыт шрамами от ног сырца. машины, ремни были закручены.
На стене своего кабинета Пол повесил фотографию магазина, каким он был вначале. Все сотрудники, большинство из которых были наняты с окрестных ферм, стояли плечом к плечу среди грубого аппарата для фотографии, почти свирепого от достоинства и гордости, смешного в жестких воротничках и дерби. Фотограф, по-видимому, имел обыкновение снимать спортивные команды и братские организации, поскольку на снимке, по моде того дня, царила атмосфера того и другого.В каждом лице было вызывающее обещание физической силы, и в то же время присутствовала позиция тайного ордена, стоящего выше и отдельно от общества в силу участия в важных и трогательных обрядах, о которых миряне могли только догадываться — и догадываться неправильно. . Гордость силой и важной загадочностью проявилась в глазах уборщиков не меньше, чем в глазах машинистов и инспекторов, а также в глазах прораба, который один остался без коробки для завтрака.
Раздался зуммер, и Пол отошел в сторону от прохода, когда подметальная машина с грохотом пролетела по рельсам, взметая облако пыли вращающимися метлами и всасывая облако своей ненасытной мордой.Кот на руках Пола выдернул нитки из его костюма и зашипел на машину.
Глаза Пола начали покалывать его, и он понял, что смотрел на блики и брызги сварочных аппаратов, не защищая глаз. Он пристегнул темные очки к очкам и зашагал сквозь антисептический запах озона к третьей группе токарных станков, которая находилась в центре здания, в новой части.
Он остановился на мгновение у последней группы сварочных аппаратов и пожелал, чтобы Эдисон был с ним и увидел это.Старик был бы очарован. Две стальные пластины были сняты с кучи и отправились с грохотом в желоб; были захвачены механическими руками и засунуты под сварочный аппарат. Сварочные головки падали, брызгали и поднимались. Батарея электрических глаз злобно изучила соединение двух пластин, показала метр в кабинете Кэтрин, что все в порядке с группой сварочных аппаратов номер 5 в здании 58, и сваренные пластины соскользнули по другому желобу в зажимы штамповочного пресса. группа в подвале.Каждые семнадцать секунд каждая из двенадцати машин в группе завершала цикл.
Глядя вдоль здания 58, Пол производил впечатление огромного спортзала, где бесчисленные отряды практиковали точную художественную гимнастику — подпрыгивание, вращение, прыжки, толчки, размахивание руками. . . . Пол любил эту новую эру: сами машины были интересными и восхитительными.
Скоро он открыл пульт управления группой сварочных аппаратов и увидел, что аппараты настроены на работу еще три дня.После этого они автоматически отключались до тех пор, пока Пол не получал новые приказы из штаб-квартиры и не передавал их доктору Лоусону Шеперду, который был заместителем командира и отвечал за Здания с 53 по 71. Шеперд, который сегодня был болен, устанавливал управление для новой партии задних панелей холодильников — однако многие задние панели EPICAC, вычислительная машина в Карлсбадских пещерах, чувствовали, что экономика может поглотить.
Пол, успокаивая обеспокоенного кота своими длинными тонкими пальцами, равнодушно гадал, действительно ли Шепард болен.Возможно нет. Скорее всего, он видел важных людей, пытающихся выйти из-под власти Павла.
Шепард, Пол и Эдвард Финнерти приехали в Илион вместе в детстве. Теперь Финнерти занялся более серьезными делами в Вашингтоне; Пол получил высшую должность в Илионе; и Шепард, угрюмый и придирчивый, но умелый, в своих собственных глазах был унижен тем, что был назначен заместителем Павла. Переводы были решением высшего эшелона, и Пол надеялся, что Шеперд его получит.
Пол прибыл к третьей группе токарных станков, нарушителю спокойствия, которого он приехал увидеть. Он долгое время безуспешно пытался получить разрешение выбросить группу. Станки были старого типа, изначально построенные для управления людьми и неуклюже приспособленные во время войны к новым технологиям. Точность у них падала, и, как показал счетчик в кабинете Кэтрин, брака появлялось в большом количестве. Пол был готов поспорить, что группа токарных станков была на десять процентов такой же расточительной, как это было во времена человеческого контроля и горных свалок металлолома.
Группа, состоящая из пяти рядов по десять машин в каждой, водила своими инструментами по стальным стержням в унисон, выталкивала готовые валы на непрерывные ленты, останавливалась, пока необработанные стержни падали между их патронами и задними бабками, зажимала и перемещала инструменты по стержням, выгнал готовые валы на. . .
Пол открыл коробку с магнитофонной записью, которая контролировала их всех. Лента представляла собой небольшую петлю, которая непрерывно проходила между магнитными датчиками. На нем были записаны движения мастера-машиниста, вытаскивающего вал двигателя с дробной мощностью.Пол отсчитал назад — одиннадцать, двенадцать, тринадцать лет назад он принимал участие в создании ленты, мастер, из которого была сделана эта. . . .
Он, Финнерти и Шеперд, чернила на докторских диссертациях едва высохли, были отправлены в один из механических цехов, чтобы сделать запись. Бригадир указал на своего шафа — как его звали? — и, подшучивая над озадаченным машинистом, трое способных молодых людей подключили записывающий аппарат к ручкам токарного станка. Герц! Так звали машиниста — Руди Герц, старожил, уже почти готовый уйти на пенсию.Теперь Пол вспомнил это имя и вспомнил почтение, которое старик оказывал умным молодым людям.
После этого они попросили бригадира Руди отпустить его и в неистовом, причудливом духе индустриальной демократии повели его через улицу за пивом. Руди не совсем понимал, что такое записывающие инструменты, но то, что он понял, ему понравилось: он, из тысяч машинистов, был выбран для того, чтобы его движения были увековечены на пленке.
И вот, вот эта петля в коробке перед Полом, вот Руди, как Руди был со своей машиной в тот день — Руди, включатель питания, установщик скоростей, контроллер режущего инструмента.В этом была суть Руди в том, что касалось его машины, в том, что касалось экономики, в том, что касалось военных усилий. Лента представляла собой сущность, полученную от маленького вежливого человека с большими руками и черными ногтями; от человека, который думал, что мир можно спасти, если каждый будет читать стих из Библии каждую ночь; от человека, который обожал колли из-за отсутствия детей; от человека, который. . . Что еще Руди сказал в тот день? Пол предположил, что старик мертв сейчас — или во втором детстве в Хомстеде.
Теперь, переключая токарные станки на мастер-панели и передавая им сигналы с ленты, Пол мог заставить сущность Руди Герца производить один, десять, сто или тысячу валов.
Пол закрыл дверь ящика. Лента казалась в хорошем состоянии, как и звукосниматели. Фактически, все было в форме корабля, как и следовало ожидать, учитывая древность машин. Просто должны были быть отказы, вот и все. Вся группа принадлежала музею, а не постановке.Даже ящик был архаичным — похожий на свод, прикрученный к полу, со стальной дверью и замком. Во время беспорядков, сразу после войны, все мастер-пленки были заперты таким образом. Теперь, когда законы о борьбе с саботажем столь же жестко соблюдаются, единственная необходимая защита — от пыли, тараканов и мышей.
У дверей, в старой части здания, Пол снова остановился на мгновение, чтобы послушать музыку дома 58. Он много лет думал о том, чтобы заставить композитора что-то с ней сделать. — Корпус 58 Люкс.Это была дикая латиноамериканская музыка, суматошные ритмы, плавные переходы в фазу, калейдоскопический звук. Он попытался разделить и обозначить темы. Там! Токарные группы, теноры: «Furrazz-ow-ow-ow-ow-ow-ak! Ting! Furr-azz-ow-ow …» Сварщики, баритоны: «Вааааааа-цузип! Вааааааа-цузип!» А с подвалом в качестве резонирующей камеры перфоратор давит, басы: «Ау-грумф! Тонка-тонка. Ау-ворчунья! Тонка-тонка …». Это была захватывающая музыка, и Пол, покрасневший, его смутные тревоги исчезли, отдался ей.
Краем глаза его воображение привлекло сумасшедшее вращающееся движение, и он в восторге обернулся, чтобы посмотреть, как группа миниатюрных майских шестов оплетает яркую тканевую изоляцию вокруг черной змеи кабеля. Тысячи маленьких танцоров кружились друг вокруг друга с невероятной скоростью, делая пируэты, уворачиваясь друг от друга, безошибочно выстраивая свои уютные петли на тросе. Пол смеялся над чудесными машинами, и ему приходилось отворачиваться, чтобы не закружилась голова. В прежние времена, когда женщины следили за машинами, некоторые из наиболее простодушных были замечены сидящими на своих постах, уставившись, долгое время спустя время, когда они ушли.
Его взгляд упал на асимметричное сердце, нацарапанное на старом кирпиче, и в его центре «K.L.-M.W.» и дату «1931». К.Л. и M.W. полюбили друг друга в том же году, когда умер Эдисон. Пол снова подумал о том, как весело показать старику здание 58, и внезапно понял, что большая часть оборудования будет старым, даже для Эдисона. Плетисты, сварщики, пробивные прессы, токарные станки, конвейеры — почти все, что было видно, существовало во времена Эдисона.Основные части автоматического управления, электрические глаза и другие элементы, которые делали и делали лучше то, что человеческие чувства когда-то сделали для промышленности, — все это было достаточно хорошо знакомо в научных кругах даже в 20-е годы. Новым было только сочетание этих элементов. Пол напомнил себе, что в тот вечер он сказал об этом в своем выступлении в загородном клубе.
Кошка выгнула спину и снова вцепилась в костюм Пола. Дворник снова сопел к ним по проходу.Раздался предупреждающий зуммер, и Пол отступил с его пути. Кошка зашипела и сплюнула, внезапно схватила Пола когтями по руке и прыгнула. Подпрыгивающей походкой она бежала впереди дворника. Охватывающие, сверкающие, грохочущие, визжащие машины держали ее в середине прохода, в ярдах от свистящих метел. Пол отчаянно искал выключатель, который остановил бы подметальную машину, но прежде чем он его нашел, кошка остановилась. Она столкнулась с приближающимся подметальщиком, ее игольчатые зубы обнажились, кончик ее хвоста метался взад и вперед.Сварщик промелькнул в нескольких дюймах от ее глаз, подметальщик сожрал ее и швырнул ее вопли и царапины в свое оцинкованное оловянное брюхо.
Пробежав четверть мили по всему зданию, Пол поймал подметальную машину, когда она достигла желоба. Он заткнул рот и сплюнул кошку по желобу в товарный вагон снаружи. Когда Пол вышел на улицу, кошка вскарабкалась на борт товарного вагона, упала на землю и отчаянно пробиралась сквозь забор.
«Нет, киса, нет!» воскликнул Пол.
Кот ударился о провод сигнализации на заборе, и из сторожки завыли сирены. В следующую секунду кошка ударилась о заряженные провода на заборе. Хлопок, зеленая вспышка, и кошка, словно брошенная, пролетела над верхней прядью. Она упала на асфальт — мертвая и дымящаяся, но снаружи.
Бронеавтомобиль, его башня нервно дергала пулеметами из стороны в сторону, с ворчанием остановилась у маленького трупа. Люк башни с лязгом открылся, и охранник завода осторожно поднял голову.»Все в порядке, сэр?»
«Выключите сирены. Только кошка на заборе». Пол встал на колени и страшно расстроился, глядя на кошку через сетку забора. «Возьми кошку и отведи ее в мой офис».
«Прошу прощения, сэр?»
«Кошка — я хочу, чтобы ее отвели ко мне в офис».
«Она мертва, сэр».
«Ты меня слышал».
«Да сэр».
Пол снова был в глубине, когда он забрался в свою машину перед зданием 58. Не было видно ничего, что могло бы его отвлечь, ничего, кроме асфальта, перспективы пустых пронумерованных фасадов и клочков холодных перистых облаков в полоса голубого неба.Пол мельком увидел единственную жизнь, видимую через узкий каньон между корпусами 57 и 59, каньон, выходящий на реку и открывающий берег серых крыльцов в Хомстеде. На верхнем крыльце в лучах солнечного света качался старик. Ребенок перегнулся через перила и лениво, колеблясь, бросил лист бумаги к берегу реки. Юноша оторвался от бумаги и встретился взглядом с Полом. Старик перестал раскачиваться и тоже посмотрел на любопытство, живое существо на Илиумском заводе.
Когда Пол проходил мимо стола Кэтрин Финч по пути в свой кабинет, она протянула ему машинописную речь. «Это очень хорошо, что вы сказали о Второй промышленной революции», — сказала она.
«Старые, старые вещи».
«Мне это показалось очень свежим — я имею в виду ту часть, где вы говорите, как Первая промышленная революция обесценила работу мышц, а вторая обесценила рутинную умственную работу. Я был очарован».
«Норберт Винер, математик, сказал все это еще в сороковых годах. Это ново для вас, потому что вы слишком молоды, чтобы знать что-либо, кроме того, как обстоят дела сейчас.»
» На самом деле, это просто невероятно, что все было иначе, не так ли? Это было так нелепо, когда люди сидели на одном месте весь день, просто используя свои чувства, затем рефлекс, используя свои чувства, затем рефлекс, и совсем не думая на самом деле ».
« Дорого, — сказал Пол, — надежен, как шпаклевочная линейка. Вы можете себе представить, как выглядела куча металлолома и каково было в те дни быть менеджером по обслуживанию. Похмелье, семейные ссоры, обида на босса, долги, война — все человеческие проблемы так или иначе могли проявиться в продукте.«Он улыбнулся.» И счастье тоже. Я помню, когда нам приходилось отпускать на каникулы, особенно на Рождество. Оставалось только принять. Показатель отклонения начнет расти примерно пятого декабря и будет расти до Рождества. Потом праздник, потом ужасный процент отказов; затем Новый год, затем ужасный уровень отказа. Затем к пятнадцатому января или около того все нормализуется — что было достаточно плохо. Раньше нам приходилось учитывать такие вещи при ценообразовании на продукт.«
« Как вы думаете, будет Третья промышленная революция? »
Пол остановился в дверях своего кабинета.« Третья? На что бы это было похоже? »
» Точно не знаю. Первое и второе, должно быть, когда-то были немыслимы. «
» Может быть, для людей, которых собирались заменить машинами. Третий, а? В некотором смысле, я полагаю, что третий вариант уже давно существует, если вы имеете в виду мыслящие машины. Думаю, это будет третья революция — машины, обесценивающие человеческое мышление.Некоторые большие компьютеры, такие как EPICAC, прекрасно справляются с этим в специализированных областях ».
« Угу, — задумчиво сказала Кэтрин. Она стукнула карандашом между зубами. — Сначала мышечная работа, потом рутинная работа, потом, может быть, , настоящая мозговая работа. «
» Надеюсь, я не задержусь достаточно долго, чтобы увидеть этот последний шаг. Говоря о промышленных революциях, где Бад? «
» Прибывала баржа, поэтому ему пришлось вернуться к работе. Он оставил это тебе. Она протянула ему скомканный бельевой лист с именем Бада.
Пол перевернул бланк и, как и ожидал, обнаружил электрическую схему детектора мыши и системы сигнализации, которая вполне могла работать. «Потрясающий ум, Кэтрин».
Она неуверенно кивнула.
Пол закрыл дверь, бесшумно запер ее и достал из-под бумаг в нижнем ящике бутылку. Он на мгновение потерял сознание от горячего глотка виски. Он снова спрятал бутылку, его глаза слезились.
«Доктор Протей, ваша жена разговаривает по телефону», — сказала Кэтрин по внутренней связи.
«Протеус говорит». Он начал садиться и был обеспокоен, обнаружив на своем стуле небольшую плетеную корзину с мертвой черной кошкой.
«Это я, дорогая Анита».
«Привет, привет, привет». Он осторожно поставил корзину на пол и опустился на стул. «Как ты, дорогая?» — рассеянно сказал он. Он все еще думал о кошке.
«Готовы хорошо провести время сегодня вечером?» Это было театральное контральто, знающее и страстное: говорит Хозяйка поместья Илиума.
«Весь день нервничал из-за разговора.«
» Тогда у тебя получится блестяще, дорогая. Вы еще доберетесь до Питтсбурга. У меня нет ни малейшего сомнения в этом, Пол, ни малейшего сомнения. Просто подождите, пока Кронер и Баер услышат вас сегодня вечером. «
» Кронер и Баер согласились, не так ли? »Эти двое были менеджером и главным инженером, соответственно, всего Восточного подразделения, небольшой частью которого был завод Илиум. Кронер и Баер, которые будут решать, кто получит самую важную работу в их подразделении, должность, оставшуюся вакантной две недели назад из-за смерти, — руководство Питтсбургского завода.«Как веселая может быть вечеринка?»
«Ну, если тебе это не нравится, у меня есть новости, которые тебе понравятся. Будет еще один особенный гость».
«Привет!»
«И тебе нужно пойти в Хомстед за ним ирландского виски. В клубе его нет».
«Финнерти! Эд Финнерти!»
«Да, Финнерти. Он позвонил сегодня днем ​​и очень подробно рассказал о том, что вы принесете ему немного ирландского. Он едет из Вашингтона в Чикаго и собирается остановиться здесь».
«Сколько времени прошло, Анита? Пять, шесть лет?»
«С тех пор, как ты стал менеджером.Так долго. «Она была бодрой, в восторге от приезда Финнерти. Это раздражало Пола, потому что он очень хорошо знал, что она не заботится о Финнерти. Она кукарекала не потому, что ей нравился Финнерти, а потому, что ей нравились ритуальные отношения дружбы, которой у нее не было.Кроме того, с тех пор, как он покинул Илиум, Эд Финнерти стал влиятельным человеком, членом Национального совета по промышленному планированию; и этот факт, несомненно, притупил ее воспоминания о ссорах с Финнерти в прошлом.
«Ты права в том, что это хорошие новости, Анита.Это замечательно. Сдерживает преимущество Кронера и Бэра. «
» Теперь ты тоже будешь любезен с ними. «
» О да. Питтсбург, вот и мы. «
» Если я скажу вам что-нибудь для вашего же блага, пообещай не сердиться? «
» Нет «
» Хорошо, я все равно скажу вам. Эми Халпорн сказала сегодня утром, что что-то слышала о вас и Питтсбурге. Ее муж был сегодня с Кронером, и у Кронера сложилось впечатление, что ты не хочешь ехать в Питтсбург ».
« Как он хочет, чтобы я ему сказал — на эсперанто? Я сказал ему, что хочу получить эту работу с десяток разных способов на английском.«
» Очевидно, Кронер не считает, что вы действительно это имеете в виду. Ты был слишком тонким и скромным, дорогая. «
» Кронер умный, хорошо. «
» Что ты имеешь в виду? «
» Я имею в виду, что он понимает меня лучше, чем я. «
» Вы имеете в виду Вам не нужна работа в Питтсбурге? »
: Я не уверен. Очевидно, он знал это раньше меня. «
» Ты устал, дорогая. «
» Думаю. «
» Тебе нужно выпить. Приходи домой пораньше. »
« Хорошо ».
« Я люблю тебя, Пол ».
« Я люблю тебя, Анита.До свидания ».
Анита отработала механику брака даже до самых тонких условностей. Если ее подход был тревожно рациональным, систематическим, она была достаточно тщательной, чтобы оказаться достойной похвалы подделкой теплоты. Пол мог только подозревать, что ее чувства были поверхностными. — и, возможно, это подозрение было частью того, что он начинал считать своей болезнью.
Когда он повесил трубку, его голова была опущена, глаза закрыты. Открыв глаза, он смотрел на мертвого кота в корзине.
«Кэтрин!»
«Да, сэр.»
» Вы хотите, чтобы кто-нибудь похоронил этого кота. «
» Мы задавались вопросом, что вы хотели с ним делать. «
» Бог знает, что я имел в виду. «Он посмотрел на труп и покачал головой.» Бог знает. Может быть, христианское захоронение; возможно, я надеялся, что она вернется. Избавься от него сейчас же, ладно? »
Он остановился у стола Кэтрин по дороге домой и сказал ей не беспокоиться о светящемся камне на седьмом метре снизу, в пятом ряду слева, на восточной стене.
«Без помощи», — сказал он.Третья группа токарных станков, корпус 58, была хороша в свое время, но демонстрировала износ и не подходила для гладкой, оптимизированной установки, где не было места для беспорядочного поведения. «По сути, он все равно не был построен для той работы, которую он выполняет. Я ищу, чтобы зуммер сработал в любой момент, и это будет конец».
В каждом метровом ящике, помимо прибора, драгоценного камня и сигнальной лампы, был зуммер. Зуммер был сигналом к ​​полной поломке подразделения.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ШАХ БРАТПУРА, духовный лидер 6 000 000 членов секты Колхури, сморщенный, мудрый и темный, как какао, инкрустированный золотой парчой и созвездиями мерцающих драгоценных камней, глубоко погрузился в королевские синие подушки лимузина — как бесценная брошь в подарочной коробке.
По другую сторону заднего сиденья лимузина сидел доктор Юинг Дж. Хальярд из государственного департамента Соединенных Штатов, тяжелый, витиеватый, вежливый джентльмен лет сорока. На нем были развевающиеся песочные усы, цветная рубашка, бутоньерка и жилет, контрастирующие с его темным костюмом, и он носил их с такой уравновешенностью, что можно было быть уверенным, что он только что приехал из известной компании, где все одевались таким образом. Дело в том, что это сделал только доктор Хальярд. И он прекрасно справился с этим.
Между ними, нервным, ухмыляющимся, молодым и вечно извиняющимся за свою неспособность или силу, находился Хашдрахр Миасма, переводчик и племянник шаха, который выучил английский у наставника, но никогда раньше не выходил на улицу. шахского дворца.
«Хабу?» — сказал шах своим высоким хилым голосом.
Халярд пробыл с шахом уже три дня и смог понять без помощи Хашдрахра пять выражений шаха. «Хабу» означало «где?» «Сики» означало «что?» «Акка сан» означало «почему?» «Брахоус брахуна, хуна саки» было сочетанием благословения и благодарности, а Сумклиш был священным напитком Колхури, который Хашдрахр носил в фляжке для шаха.
Шах оставил свою военную и духовную крепость в горах, чтобы посмотреть, чему он может научиться у самой могущественной нации на земле на благо своего народа.Доктор Хальярд был его проводником и хозяином.
«Хабу?» — снова сказал шах, глядя на город.
«Шах хочет знать, пожалуйста, где мы сейчас находимся», — сказал Хашдрахр.
«Я знаю, — слабо улыбаясь, сказал Хальярд. Это были хабу, сики и акка сан, пока он не сошёл с ума. Он наклонился вперед. «Илиум, Нью-Йорк, ваше высочество. Мы собираемся пересечь реку Ирокез, разделяющую город на две части. Там, на противоположном берегу, находится Илиумский завод».
Лимузин остановился в конце моста, где большая рабочая бригада заполняла небольшой люк.Экипаж открыл дорогу для старого «Плимута» с разбитой фарой, проезжающего с северной стороны реки. Лимузин подождал, пока проехал Плимут, и двинулся дальше.
Шах повернулся, чтобы взглянуть на группу через заднее окно, а затем продолжил говорить.
Доктор Хальярд улыбнулся, благодарно кивнул и ждал перевода.
«Шах, — сказал Хашдрахр, — он хотел бы, пожалуйста, знать, кому принадлежат эти рабы, которых мы видим далеко от Нью-Йорка.«
» Не рабы, — снисходительно посмеиваясь сказал Хальярд. — Граждане, нанятые правительством. У них такие же права, как и у других граждан — свобода слова, свобода вероисповедания, право голоса. До войны они работали на Илиумском заводе, управляя машинами, но теперь машины управляют собой намного лучше ».
« Ага! »- сказал шах после того, как Хашдрахр перевел.
« Меньше отходов, гораздо лучшие продукты, более дешевые продукты с автоматической контроль. »
« Ага! »
« И любой человек, который не может поддерживать себя, выполняя работу лучше, чем машина, нанимается правительством, будь то в армии или в Корпусе Реконструкции и Мелиорации.«
» Ага! Khabu bonanza-pak? »
« А? »
« Он говорит: «Откуда деньги, чтобы платить им?» — сказал Хашдрахр.
— Ох. От налогов на машины и налоги на доходы физических лиц. Затем сотрудники армии и Корпуса реконструкции и мелиорации вернули свои деньги в систему, чтобы получить больше продуктов для лучшей жизни ».
« Ага! »
Доктор Хальярд, послушный человек с нечистой совестью в отношении размера своих расходных счетов, ушел. по объяснению Америки, хотя он знал, что очень мало проходит.Он сказал шаху, что успехи были наиболее значительными в чисто промышленных сообществах, где основная часть населения — как и в Илиуме — тем или иным образом зарабатывала себе на жизнь обслуживающими машинами. В Нью-Йорке, например, было много навыков, которые было сложно или неэкономично механизировать, и достижения не позволили высвободить такой высокий процент людей из производства.
«Куппо!» сказал шах, качая головой.
Хашдрахр покраснел и беспокойно, извиняясь, перевел. Шах говорит: «Коммунизм.«
« Нет, Куппо! »- яростно сказал Хальярд. -« Правительство не владеет машинами. Они просто облагают налогом ту часть промышленного дохода, которая когда-то шла на оплату труда, и перераспределяют ее. Промышленность находится в частной собственности и управляется и координируется — чтобы предотвратить бесполезную конкуренцию — комитетом лидеров частного сектора, а не политиками. Устраняя человеческие ошибки с помощью машин и ненужную конкуренцию с помощью организации, мы значительно повысили уровень жизни среднего человека.«
Хашдрахр перестал переводить и недоуменно нахмурился.« Пожалуйста, этот средний человек, боюсь, на нашем языке нет эквивалента ». те люди, работающие на мосту, человек в той старой машине, которую мы проезжали. Маленький человечек, не блестящий, но добросердечный, простой, обыкновенный, повседневный человек.
Хашдрахр перевел.
«Ага, — кивнул шах, — Такару».
«Что он сказал?»
«Такару», — сказал Хашдрахр.»Раб».
«Нет, Такару», — сказал Хальярд, обращаясь непосредственно к шаху. «Гражданин.»
«Ааааа, — сказал шах. «Гражданин.» Он счастливо усмехнулся. «Такару — гражданин. Гражданин — Такару».
«Нет, Такару!» — сказал Хальярд.
Хашдрахр пожал плечами. «В стране шаха только Элита и Такару».
Язва Хальярда вызвала у него приступ боли, язва, которая за годы его карьеры переводчика Америки выросла в размерах и авторитетом для провинциальных и невежественных знатных людей из глубин цивилизации.
Лимузин снова остановился, и водитель просигналил бригаде ремонтно-восстановительных служб. Они оставили свои тачки, загораживающие дорогу, и бросали камни в белку на ветке в сотне футов над головой.
Хальярд опустил окно. «Убери эти проклятые тачки с дороги!» он крикнул.
«Ци-ти-дзэн!» — прокричал шах, скромно улыбаясь своему недавно обретенному двуязычию.
«Офигеть», — крикнул один из метателей камней. Неохотно и угрюмо он спустился на дорогу и очень медленно двинул две тачки, изучая машину и находящихся в ней пассажиров.Он отступил в сторону.
«Спасибо! Пора!» — сказал Хальярд, когда лимузин проехал мимо человека.
«Не за что, Док», — сказал мужчина и плюнул Хальярду в лицо.
Хальярд зашипел, мужественно восстановил равновесие и вытер лицо. «Единичный инцидент», — с горечью сказал он.
«Такару яму броуха, пу динка бу», — сочувственно сказал шах.
«Шах, — серьезно сказал Хашдрахр, — он говорит, что с Такару везде то же самое со времен войны».
«Нет, Такару», — апатично сказал Хальярд и отпустил.
«Сумклиш», — вздохнул шах.
Хашдрахр вручил ему флягу со священным напитком.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ДОКТОР ПОЛ ПРОТЕУС, человек с самым высоким доходом в Илионе, поехал на своем старом дешевом Плимуте через мост в Хомстед. Автомобиль у него был во время беспорядков, и среди обломков хлама в бардачке — карточек спичек, регистрации, фонарика и салфеток для лица — был выданный ему тогда ржавый пистолет. Наличие пистолета, доступного посторонним, было нарушением закона.Даже члены огромной постоянной армии обходились без огнестрельного оружия, пока не высадились на оккупационную службу за границей. Были вооружены только полиция и заводская охрана. Пол не хотел пистолет, но навсегда забыл сдать его. С годами, поскольку он покрылся налетом ржавчины, он стал рассматривать его как безвредный старинный предмет. Бардачок не запирался, поэтому Пол прикрыл пистолет тканями.
Двигатель не работал должным образом, то и дело колебался, снова ловил, внезапно замедлялся, снова ловил.Другие его машины, новый универсал и очень дорогой седан, были, как он выразился, для Аниты как дома. Ни одной из хороших машин в Хомстеде никогда не было, как и Аниты много лет. Анита никогда не беспокоила его о его преданности старой машине, хотя, похоже, она думала, что нужно какое-то объяснение другим. Он слышал, как она рассказывала посетителям, что он перестроил его таким образом, чтобы он был намного лучше механически, чем то, что сходило с автоматических сборочных линий в Детройте — что попросту было неправдой.Не было логичным и то, что человек с такой особенной машиной откладывал и откладывал ремонт сломанной левой фары. И он задавался вопросом, как она могла бы объяснить, если бы она знала, что он хранит кожаную куртку в сундуке, и что он обменял на нее свое пальто и снял галстук перед тем, как перейти через ирокезов. Это была поездка, которую он совершал только тогда, когда ему нужно было — например, для бутылки ирландского виски для одного из немногих людей, с которыми он когда-либо чувствовал себя близким.
Он остановился у Хомстедского конца моста.Около сорока человек, опираясь на ломы, кирки и лопаты, преграждали путь, курили, болтали, бродили о чем-то посреди тротуара. Они смущенно посмотрели на Пола и, как будто в мире не было ничего, кроме времени, медленно двинулись по сторонам моста, оставив переулок, едва достаточно широкий для машины Пола. Когда они разошлись, Пол увидел, вокруг чего они стояли. Маленький человечек стоял на коленях возле выбоины около двух футов в диаметре и гладил лопату по свежей смоле и гравию.
Важно отметить, что этот человек махнул Полу, чтобы он обошел участок, а не над ним. Остальные замолчали и стали следить, чтобы Пол действительно обошел его.
«Эй, Мак, у тебя сломалась фара», — крикнул один из мужчин. Остальные присоединились к ним, серьезно хвастаясь.
Пол кивнул в знак благодарности. Его кожа начала чесаться, как будто он внезапно стал нечистым. Это были члены Корпуса Реконструкции и Мелиорации, по их собственной оценке «Вонь и Обломки». У тех, кто не мог экономически конкурировать с машинами, был выбор, если у них не было источника дохода, — Армия или Корпус Реконструкции и Мелиорации.Солдаты с их пустотой, скрытой под мерцающими пуговицами и пряжками, хрустящей саржей и глянцевой кожей, не подавляли Пола почти так сильно, как «Рики» и «Рэк».
Он проехал через рабочую бригаду, мимо черного правительственного лимузина и въехал в Усадьбу.
Близко к концу моста находился салон. Полу пришлось припарковать свою машину в полквартале от дома, так как другая команда промывала ливневую канализацию открытым пожарным гидрантом. Это казалось любимым занятием. Всякий раз, когда он приезжал в Хомстед при температуре выше нуля, он обнаруживал, что гидрант работает.
Один крупный мужчина с видом собственника держал в руках гаечный ключ, контролирующий поток. Другой стоял в роли заместителя командира воды. Вокруг них, по течению воды к устью канализации, стояла и наблюдала за ними. Грязный маленький мальчик поймал клочок бумаги, летевший по тротуару, сделал из него грубую лодку и бросил в сточную канаву. Все взгляды с интересом следили за кораблем, казалось, желая ему удачи, когда он пробивал опасные пороги, когда он зацепился за ветку, развернулся, вылетел в стремительный и глубокий основной поток, поднялся на гребень на мгновение триумфа и погрузился в воду. канализация.
«Эээ!» проворчал человек, стоявший рядом с Полом, как если бы он был на борту лодки.
Пол пробился сквозь толпу, которая была сплошной с клиентурой салуна, и оказался в пределах одного ряда от бара. Он стоял спиной к старому пианино. Казалось, его никто не узнал. Было бы удивительно, если бы кто-то так поступил, потому что, в соответствии с политикой, он держался в значительной степени на своей стороне реки и никогда не позволял своему имени или фотографии появляться в Ilium Star-Tribune.
Около бара сидели старики, пенсионеры, слишком старые для армии или Риксов и Рэксов.Перед каждым стояло пиво без головы в стакане, край которого стал непрозрачным после долгих часов медленного, вдумчивого потягивания. Эти старики, вероятно, приходили рано и уходили поздно, и все остальные дела приходилось делать поверх их голов. На экране телевизора за барной стойкой крупная земляная мать женщины, голос которой отключался ручкой регулировки громкости, сияла, возбужденно шевелила губами и разбивала яйца в миску. Старики смотрели, время от времени щелкая зубными протезами или облизывая губы.
«Простите меня», — смущенно сказал Пол.
Никто не сделал шага, чтобы позволить ему добраться до бара. Толстый побелевший колли, свернувшийся под табуретом старика, преграждающего путь Полу, показал свои беззубые десны и хрипло зарычал.
Пол безуспешно махнул рукой, привлекая внимание бармена. Переступая с ноги на ногу, он вспомнил полностью механизированный седан, который он, Финнерти и Шеперд сконструировали, когда были игривыми молодыми инженерами. К их удивлению, владелец сети ресторанов был достаточно заинтересован, чтобы попробовать эту идею.Они установили экспериментальный блок примерно в пяти дверях от того места, где сейчас стоял Пол, с монетными автоматами и бесконечными ремнями для обслуживания, с бактерицидными лампами, очищающими воздух, с равномерным, здоровым светом, с непрерывной мягкой музыкой с магнитофона. с сиденьями, разработанными антропологом, чтобы дать среднему человеку максимум комфорта.
Первый день был сенсацией: очередь за блокировками. В течение недели после открытия любопытство было удовлетворено, и это был день бума, когда к нам зашли пять клиентов.Потом это заведение открылось почти по соседству, с ловушкой для пыли и микробов в виде викторианского бара, плохим освещением, плохой вентиляцией и антисанитарным, неэффективным и, вероятно, нечестным барменом. Это был немедленный и неослабевающий успех.
Наконец-то он привлек внимание бармена. Когда бармен увидел Пола, он отказался от роли властного надзирателя за моралью и урегулирования споров и стал услужливым хозяином, как бармен в Загородном клубе. Пол на мгновение испугался, что его узнают.Но когда бармен не назвал его по имени, он предположил, что узнал только его класс.
В Хомстеде было несколько человек — вроде этого бармена, полиция и пожарные, профессиональные спортсмены, водители такси, особо квалифицированные ремесленники — которых не вытеснили машины. Они жили среди вынужденных переселенцев, но держались отчужденно и часто грубо и властно с массой. Они чувствовали товарищество с инженерами и менеджерами по ту сторону реки, и это чувство, кстати, не было взаимным.По общему мнению, за рекой эти люди были не слишком умны, чтобы их можно было заменить машинами; они просто занимались деятельностью, где машины не были экономичными. Короче говоря, их чувство превосходства было неоправданным.
Так вот, бармен почувствовал, что Пол был личностью, и он устроил шоу, позволяя всем остальным отправиться в ад, пока он служил Павлу. Остальные заметили и повернулись к привилегированному новичку.
Пол тихо заказал бутылку ирландского и попытался стать незаметным, наклонившись и погладив престарелого колли.Собака залаяла, и ее хозяин включил барный стул, чтобы противостоять Полу. Старик был беззубым, как собака. Первое впечатление у Пола были красные десны и огромные руки — как будто все, кроме них, лишилось цвета и силы.
«Он никому не причинит вреда», — виновато сказал старик. «Просто нервничать из-за того, что он старый и слепой, и никогда не понимает, что происходит, вот и все». Он провел большими руками по толстым бокам собаки. «Он старый добрый пес». Он задумчиво посмотрел на Пола. «Послушайте, я уверен, что знаю вас.
Пол с тревогой посмотрел вслед бармену, который исчез в подвале после того, как выпил виски. Я был здесь один или два раза раньше. «
» Нет, не здесь, — громко сказал старик. — Завод, завод. Вы молодой доктор Протей.
Многие люди слышали, и самые близкие из них изучали Павла с тревожной откровенностью и замолчали, чтобы услышать то, что говорилось.
Старик был явно глух, так как голос был хаотично громким, затем мягким: «Не узнаете мое лицо, доктор?» Он не насмехался, он искренне восхищался и гордился тем, что смог проявить себя, разговаривая с этим выдающимся человеком.
Пол цветной. «Не могу сказать, что помню. Старый сварочный цех, не так ли?»
Старик уничижительно провел рукой по лицу. «Ааааа, от старого лица не хватило, чтобы мой лучший друг узнал», — добродушно сказал он. Он протянул руки ладонями вверх. «Но посмотрите на них, доктор. Как всегда, таких двоих нет. Вы сами так сказали».
«Герц», — сказал Пол. «Вы Руди Герц».
Руди засмеялся и торжествующе оглядел комнату, как бы говоря: «Видишь ли, ей-богу, Руди Герц знает доктора Протея, а Протей знает Герца! Кто из вас может так сказать?»
«А это та собака, о которой вы мне рассказывали — десять, пятнадцать лет назад?»
«Собачий сын, Доктор.«Он засмеялся.« Я тогда не был щенком, не так ли? »
« Ты был чертовски хорошим машинистом, Руди ».
« Я сам так говорю. Зная это, знать, что умные люди вроде тебя так говорят о Руди, это очень много значит. Это все, что у меня есть, понимаете, доктор? Это и собака. Руди пожал руку человеку рядом с ним, низкому, тяжелому, на вид мягкому мужчине, средних лет, с простым круглым лицом. Его глаза были увеличены и затуманены очень толстыми очками. что доктор Протей сказал обо мне? — Руди указал на Пола.«Самый умный человек в Илиуме так говорит о Руди. Может, он самый умный человек в стране».
Павел пожелал Богу, чтобы бармен поторопился. Человек, которого трясло Руди, теперь угрюмо изучал Пола. Пол быстро оглядел комнату и увидел вокруг себя враждебность.
Addled Руди Герц подумал, что он делает красивый поступок от Пола, демонстрируя его толпе. Руди был дряхлым, помнил только свои расцветы, не мог ни вспомнить, ни понять, что последовало за его выходом на пенсию. . . .
Но эти другие, эти люди тридцати, сорока и пятидесяти — они знали.Молодые люди в будке, два солдата и три девушки, они были как Кэтрин Финч. Они не могли вспомнить, когда все было по-другому, с трудом могли понять, что было, хотя им не обязательно нравилось то, что было. Но те, кто смотрел сейчас, вспомнили. Они были бунтовщиками, громила машины. Теперь в их взглядах не было угрозы насилия, но было негодование, желание дать ему понять, что он вторгся туда, где его не любили.
И все же бармен не вернулся.Пол ограничил свое поле зрения Руди, не обращая внимания на все остальное. Человек в толстых очках, которого Руди пригласил полюбоваться Полом, продолжал смотреть.
Пол теперь бессмысленно говорил о собаке, о замечательной сохранности Руди. Он беспомощно сознавал, что все затевает, доказывая всем, кто все еще сомневался, что он действительно был неискренним ослом.
«Выпьем за старину!» — сказал Руди, поднимая стакан. Казалось, он не заметил, что его предложение встретила тишина и что он пил в одиночестве.Он издавал кудахтанье языком, подмигивал нежно воспоминаниями и осушал свой стакан. Он ударил им по стойке.
Пол, холодно улыбаясь, решил больше ничего не говорить, потому что что-то большее было бы неправильным. Он скрестил руки и прислонился к клавиатуре пианино. В тишине салуна донесся слабый диссонанс, звучащий без звука.
«Выпьем за наших сыновей», — внезапно сказал мужчина в толстых очках. Его голос был на удивление высоким для такого звонкого мужчины.На этот раз было поднято несколько стаканов. Когда тост был подан, мужчина повернулся к Полу с самой дружелюбной улыбкой и сказал: «Моему мальчику только что исполнилось восемнадцать, доктор».
«Это хорошо.»
«У него впереди вся его жизнь. Прекрасный возраст, восемнадцать». Он сделал паузу, как будто его замечание требовало ответа.
«Мне бы снова исполнилось восемнадцать», — неубедительно сказал Пол.
«Он хороший мальчик, доктор. Он не тот, кого вы бы назвали настоящим умным человеком. Как и его старик — его сердце в нужном месте, и он хочет сделать все, что в его силах, с тем, что у него есть.«Снова выжидательная пауза.
« Это все, что может сделать каждый из нас », — сказал Пол.
« Ну, пока такой умный человек, как ты, здесь, может быть, я смогу заставить тебя дать мне какой-нибудь совет для мальчика. Он только что закончил свои общенациональные классификационные тесты. Он чуть не убил себя, готовясь к ним, но это было бесполезно. Он недостаточно хорошо учился в колледже. Было всего двадцать семь вакансий, и шестьсот ребят пытались их. »Он пожал плечами.« Я не могу позволить себе отправить его в частную школу, поэтому теперь ему нужно решить, что он собирается делать со своей жизнью, доктор. : что это будет, армия или «Вонь и затонувшие корабли»? »
« Я полагаю, что есть что сказать обоим, — неловко сказал Пол.«Я действительно мало знаю ни о том, ни о другом. Кто-то другой, например, Мэтисон, может быть…». Его предложение оборвалось. Мэтисон был менеджером Илиума, отвечавшим за тестирование и размещение. Пол знал его немного, не очень любил. Мэтисон был влиятельным бюрократом, выполнявшим свою работу с видом первосвященника. «Я позвоню Мэтисону, если хотите, и спрошу его, и дам вам знать, что он говорит».
«Доктор», — сказал мужчина теперь отчаянно, без намека на приставание, — разве мальчик не мог бы что-нибудь сделать на Заводе? Он ужасно умен руками.У него своего рода инстинкт к машинам. Дайте ему ту, которую он никогда раньше не видел, и через десять минут он разделит ее и снова вместе. Он любит такую ​​работу. Разве на заводе нет места? »
« Он должен иметь высшее образование », — сказал Пол. Он покраснел.« Это политика, и я этого не сделал. Иногда мы приглашаем специалистов по реконструкции и восстановлению, чтобы они помогли установить большие машины или выполнить тяжелый ремонт, но не очень часто. Может, ему удастся открыть ремонтную мастерскую.
Мужчина выдохнул и уныло рухнул.«Ремонтная мастерская», — вздохнул он. «Ремонтная мастерская, — говорит он. Сколько ремонтных мастерских, по вашему мнению, может поддержать Илиум, а? Ремонтную мастерскую, конечно! Я собирался открыть одну, когда меня уволили. И Джо, и Сэм, и Альф. Мы». Мы все умны, поэтому мы все откроем ремонтные мастерские. По одному мастеру на каждую сломанную вещь в Илионе. Тем временем наши жены убираются как портнихи — одна портниха на каждую женщину в городе ».
Руди Герц, очевидно, пропустил весь разговор и все еще праздновал в своей голове счастливое воссоединение со своим большим и хорошим другом, доктором Полем Протеем.«Музыка», — величественно сказал Руди. «Давайте музыку!» Он потянулся через плечо Пола и вставил монетку в пианино.
Пол отошел от коробки. В течение нескольких секунд механизмы важно зажужжали, а затем зазвенело пианино — «Alexander’s Ragtime Band» нравились потрескавшиеся карильоны. К счастью, разговор был практически невозможен. К счастью, бармен вышел из подвала и протянул Полу пыльную бутылку над старыми головами.
Пол повернулся, чтобы уйти, и сильная рука сжала его плечо.Руди, его обширный хозяин, держал его.
«Я сыграл эту песню в вашу честь, Доктор», — крикнул Руди поверх ракетки. «Подождите, пока все не закончится». Руди вел себя так, как будто старинный инструмент был новейшим из чудес, и он взволнованно указывал на идентифицируемые музыкальные паттерны в раскачивающихся клавишах — трели, эффектные скачки на клавиатуре и медленные, методичные подъемы и опускания клавиш в басу. «Смотрите — смотрите, как они двое взлетают и опускаются, доктор! Так же, как их ударил валник. Посмотрите, как они идут!»
Музыка резко оборвалась, словно доставив ровно пять центов радости.Руди все еще кричал. «Вы чувствуете себя немного жутко, не так ли, доктор, наблюдая за тем, как клавиши поднимаются и опускаются? Вы почти можете видеть, как призрак сидит там, играя на полную катушку».
Пол вывернулся и поспешил к своей машине.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

«Дорогой, ты выглядишь так, словно увидела привидение», — сказала Анита. Она уже была одета для вечеринки в загородном клубе, уже доминируя в известной компании, к которой ей еще только предстояло присоединиться.
Когда она протягивала Полу коктейль, он чувствовал себя каким-то неадекватным, неуклюжим в присутствии ее прекрасной уверенности.На ум приходили только вещи, которые могли бы понравиться или заинтересовать ее — все остальное было затоплено. Это было не сознательное действие его разума, а рефлекс, естественная реакция на ее присутствие. Его раздражало, что это чувство должно происходить автоматически, потому что он воображал себя в образе своего отца, и в этой ситуации его отец был бы полностью ответственным — взял бы за себя первую, последнюю и лучшую реплики.
Выражение «вооружен до зубов» пришло в голову Полу, когда он смотрел на нее через свой стакан. В строгом темном платье, обнажающем загорелые плечи и шею, с небольшим кусочком драгоценностей на пальце и очень легким макияжем, Анита успешно объединила оружие секса, вкуса и ауру мужской компетентности.
Она замолчала и отвернулась под его взглядом. По неосторожности он взял верх. Он каким-то образом передал мысль, которая неожиданно возникла в его мыслях: что ее сила и уравновешенность были не более чем зеркальным отражением его собственной важности, отражением силы и самоудовлетворения, которые мог иметь менеджер Илиумского завода, если бы он этого хотел. В мгновение ока она превратилась в беспомощную блефующую девочку в его мыслях, и он смог почувствовать к ней настоящую нежность.
«Хороший напиток, дорогая, — сказал он. «Финнерти наверху?»
«Я отправил его в клуб. Кронер и Баер приехали рано, и я послал Финнерти составить им компанию, пока вы одеваетесь».
«Как он выглядит?»
«Как всегда Финнерти выглядел? Ужасно. Клянусь, на нем был тот же мешковатый костюм, в котором он был, когда прощался с нами семь лет назад. И, клянусь, с тех пор его тоже не чистили. Я пытался заставь его надеть твой старый смокинг, и он не услышит об этом.Полагаю, жесткая рубашка была бы в некотором роде хуже. Это показало бы, насколько грязная у него шея ».
Она потянула воротник платья ниже, посмотрела на себя в зеркало и снова слегка приподняла его — тонкий компромисс.« Честно », — сказала она, разговаривая с изображением Пола в зеркало: «Я без ума от этого человека — ты знаешь, что я без ума. Но он просто все время ужасно выглядит. Я имею в виду, в конце концов, человека в его положении, и даже не чистоплотного.
Пол улыбнулся и покачал головой. Это было правдой. Финнерти всегда шокирующе небрежно относился к своему уходу, и некоторые из его более привередливых начальников в прошлом Days было трудно поверить, что человек может быть настолько ошеломляюще компетентным и в то же время таким антисанитарным.Иногда высокий худощавый ирландец удивлял всех — обычно в перерывах между долгой работой — появляясь с блестящими, как восковые яблоки, щеками, в новых туфлях, носках, рубашке, галстуке, костюме и, предположительно, нижнем белье. Жены инженеров и менеджеров поднимали над ним большую суету, чтобы показать ему, что такая забота о себе важна и полезна; и они заявили, что он действительно был самым красивым человеком в индустриальном владении Илиума. Вполне возможно, что он был грубоватым, выветренным: гротескно красив, как Эйб Линкольн, но с хищным, вызывающим взглядом в глазах, а не с грустью Линкольна.После периодических вспышек чистоты и свежести Финнерти, жены с нарастающим беспокойством наблюдали, как он изо дня в день носит весь знаменитый наряд, пока песок, сажа и жир времени не заполнили все швы и поры.
И у Финнерти были и другие неприятные аспекты. Финнерти часто приводил женщин, которых он подбирал в Хоумстеде полчаса назад, в однозначно моногамное и похожее на орла-скаутов общество инженеров и менеджеров. Когда после ужина приходило время поиграть в игры, Финнерти и девушка обычно брали хайбол в обе руки и уходили к первой футболке с кустарниками, если было тепло, или к его машине, если было холодно. .
Его машина — во всяком случае в былые времена — имела более дурную репутацию, чем машина Пола сегодня. По крайней мере, в этом направлении — самом безобидном в социальном отношении — Пол подражал своему другу. Финнерти утверждал, что его любовь к книгам, пластинкам и хорошему виски делает его слишком разоренным, чтобы покупать машину и одежду, соответствующие его положению в жизни. Пол подсчитал стоимость рекордов, книг и коллекций бутылок Финнерти и пришел к выводу, что у ирландца еще будет достаточно денег даже на две новые машины.Именно тогда Пол начал подозревать, что образ жизни Финнерти не такой иррациональный, как кажется; что на самом деле это было тщательно продуманное оскорбление менеджеров и инженеров Илиума и их безупречных жен.
Почему Финнерти счел нужным обидеть этих нежных людей, никогда не было ясно для Пола, который предположил, что эта агрессивность, как и большая часть агрессивности, восходит к какой-то детской путанице. Единственный намек на то, на что было похоже то детство, поступил не от Финнерти, а от Кронера, который проявил интерес заводчика к родословной его инженеров.Кронер однажды доверительно и с демонстрацией сочувствия заметил, что Финнерти — мутант, рожденный от бедных и глупых родителей. Единственное, что Финнерти когда-либо допустил для Пола, — это в момент глубокой депрессии, во время тяжелого похмелья, когда он вздохнул и сказал, что никогда не чувствовал своего места где-либо.
Пол задумался о своих глубоких побуждениях, когда он осознал, какое удовольствие он получает от воспоминаний о социально деструктивных, недисциплинированных выходках Финнерти. Поль предавался тоскливому ощущению ощущения, что он, Пол, может быть доволен, хотя бы — и позволил этой мысли остановиться на этом, как будто он смутно знал, что находится за его пределами.Он этого не сделал.
Пол завидовал уму Финнерти, потому что Финнерти мог быть тем, кем хотел быть, и преуспевал в этом. Что бы ни потребовало время, Финнерти был бы одним из лучших. Если бы это была эпоха музыки, Финнерти был бы и был бы пианистом высшего класса — или он мог бы быть архитектором, врачом или писателем. Обладая нечеловеческой интуицией, Финнерти мог уловить основные принципы и мотивы практически любой человеческой работы, не только инженерной мысли.
Пол мог быть только тем, чем он был, подумал он.Когда он снова наполнил свой стакан, он предположил, что только в этот момент, в эту гостиную, мог оказаться в присутствии Аниты.
Это была ужасная мысль — быть настолько хорошо интегрированным в механизм общества и истории, что иметь возможность двигаться только в одной плоскости и по одной линии. Приезд Финнерти был тревожным, так как он обнажил сомнения в том, что жизнь должна быть такой. Пол подумывал нанять психиатра, чтобы сделать его послушным, довольным своей судьбой и любезным со всеми.Но теперь Финнерти толкал его в другом направлении. Финнерти, казалось, увидел в Поле что-то, чего он не видел в других, что-то, что ему нравилось — возможно, бунтарское начало, которое Пол только сейчас начал подозревать. По какой-то причине Финнерти сделал Пола своим единственным другом.
«В каком-то смысле мне жаль, что Финнерти не выбрал другой день», — сказала Анита. «Это порождает всевозможные проблемы. Предполагается, что Баэр будет слева от меня, а Кронер — справа; но теперь, когда неожиданно влетел член Национального совета по промышленному планированию, я не уверен, кто куда идет.Эд Финнерти больше руководства, чем Кронер и Баер? »- недоверчиво спросила она.
« Поищите в Справочнике организаций, если хотите, — сказал Пол. — Я думаю, вы найдете N.I.P.B. указан впереди местных жителей — но это больше мозговое доверие, чем латунь. Финнерти все равно. Он, вероятно, поест с этой помощью. «
» Если он ступит на кухню, Департамент здравоохранения бросит его в тюрьму «. Она тревожно рассмеялась. Было очевидно, что она сочла это попыткой развлечь Финнерти. , чтобы сделать вид, что его эксцентричность забавна.Она сменила тему. «Расскажи мне о сегодняшнем дне».
«Ничего о сегодняшнем. Еще один, как и все остальное».
«У тебя есть виски?»
«Да. Мне пришлось перейти реку, чтобы получить это».
«Это было такое ужасное испытание?» она упрекнула. Она не могла понять, почему он ненавидит бегать по делам в Хоумстед, и дразнила его по этому поводу. «Это было так ужасно?» — повторила она снова, почти как детский лепет, как будто он был маленьким ленивым мальчиком, которого уговорили сделать маленькое одолжение своей матери.
«Неплохо.»
«Правда?» Она была удивлена.«Надеюсь, ничего жестокого».
«Нет. Все были очень вежливы. Один из пенсионеров узнал меня с давних времен и устроил для меня импровизированную вечеринку».
«Ну, это звучит просто весело.»
«Разве, не так ли? Его зовут Руди Герц». Не описывая своей реакции, он рассказал ей, что произошло. Он обнаружил, что внимательно наблюдает за ней, экспериментирует.
«И что вас расстроило?» Она смеялась. «Ты чувствительный милый, не так ли? Ты говоришь мне, что пережил кошмар, и ничего не произошло.«
» Они меня ненавидят »
« Они доказали, что любят тебя и восхищаются тобой. И, более того, они должны «.
» Человек в толстых очках сказал, что жизнь его сына не стоит того, чтобы жить из-за меня. «
» Вы сказали это. Он этого не сделал. И я не допущу, чтобы вы говорили такие смешные вещи. Получаете ли вы какое-то удовольствие, придумывая вещи, из-за которых чувствуете себя виноватым? Если его сын не достаточно умен ни для чего, кроме «Вонь и затонувших кораблей» или «Армии», это твоя вина? »
:« Нет; но если бы не люди вроде меня, у него могла бы быть машина на заводе — «
» Он голодает? »
« Конечно, нет.Никто не голодает. «
» И ему есть где жить и теплая одежда. У него есть то, что было бы, если бы он управлял дурацкой машиной, ругался на нее, делал ошибки, бил каждый год, дрался с бригадиром, приходил с похмельем ».
« Ты прав, ты прав ». Он поднял руки: «Конечно, ты прав. Просто адское время быть живым, вот и все — это чертовски грязное дело людей, которым приходится привыкать к новым идеям. А люди просто этого не делают, вот и все. Я бы хотел, чтобы это произошло через сто лет, когда все привыкли к переменам.«
» Вы устали. Я скажу Кронеру, что тебе нужен отпуск. «
» Я скажу ему, если захочу. «
» Я не пытался управлять твоей жизнью, дорогая. Но вы никогда ничего не просите ».
« Позвольте мне попросить вас, если вы не против »
« Я не прошу. Я обещаю вам, что я не против. «
„Вы лежали мои вещи?“
„На вашей кровати,“сказала она натянуто. Она была боль.» Смокинг, рубашка, носки, шпильки, запонки , и новый галстук »
« Новый галстук? »
« Дубонне ».
« Дубонне! Ради всего святого.«
» Кронер и Баер носят галстуки «дубонне». «
« А мое нижнее белье похоже на их? »
« Я уверен, что не заметил. »
« На мне черный галстук. »
« Питтсбург, милый — помнишь? Ты сказал, что хочешь туда ».
« Привет, дубонне ». Он поднялся по лестнице в их спальню, сняв пальто и рубашку на ходу.
« Эд! »Финнерти растянулся на кровати Аниты.
» Вот и вы, — сказал Финнерти. Он указал на смокинг, разложенный на кровати Пола. — Я думал, это были вы.Я разговаривал с ним уже полчаса.
Анита сказала, что вы пошли в клуб.
Анита выгнала меня через парадную дверь, так что я вошел сзади и сюда.
Ну что ж. , Я рад, что ты это сделал. Как дела? »
« Хуже, чем когда-либо, но есть надежда ».
« Хорошо, — сказал Пол, неуверенно смеясь. — Женат? »
« Никогда. Закрой дверь ».
Пол закрыл ее.« Как дела в Вашингтоне? »
« Я ушел ».
« Правда? Еще что-нибудь побольше? »
« Я так думаю, иначе я бы не бросил ».
« Где? »
« Нет места.Никакой работы ».
« Недостаточно зарплаты, или она изношена, что ли? »
« Надоело », — медленно сказал он. -« Заработок был фантастически хорошим, смехотворно хорошим — платили, как королева телевидения с сорокалетними ставками. дюймовый бюст. Но когда я получил в этом году приглашение на Медоуз, Пол, что-то сломалось. Я понял, что не смогу провести там еще одну сессию. А потом я огляделся и обнаружил, что больше ничего не могу сказать о системе. Я вышел, и вот я здесь ».
Приглашение Пола на Луга было небрежно отображено Анитой в зеркале в передней, где никто не мог не заметить его.Медоуз был плоским травянистым островом на берегу Св. Лаврентия, в заливе Чиппева, где находились самые важные и многообещающие люди («те, чье развитие внутри организации еще не завершено», — говорится в Справочнике) в Восточном и Средне-Западные дивизии каждое лето проводили неделю в оргии воспитания морального духа — через командную атлетику, групповое пение, костры и взлеты, похабные развлечения, бесплатное виски и сигары; и через пьесы, поставленные профессиональными актерами, которые приятно, но безошибочно прояснили природу хороших манер поведения внутри системы и решимость фирмы на предстоящий трудный год.
Финнерти достал из кармана смятую пачку сигарет, протянул одну, согнутую почти под прямым углом. Поль поправил его, его пальцы пошатнулись. «Есть тряски?» — сказал Финнерти.
«Сегодня я главный спикер».
«А?» Он казался разочарованным. «Тогда тебя обычно не трясет в наши дни? Какой повод?»
«Сегодня тринадцать лет назад завод Илиум был передан Национальному производственному совету».
«Как и любой завод в стране».
«Илиум был немного раньше большинства.«Объединение производственных предприятий страны под одним советом произошло вскоре после того, как Финнерти, Пол и Шеперд переехали работать в Илиум. Это было сделано из-за войны. Подобные советы были сформированы по транспорту, сырью и т. Д. пищевая промышленность и связь, и над всеми ними был отец Павла.Система настолько сократила отходы и дублирование, что сохранилась после войны и, фактически, часто упоминалась как одно из немногих конкретных преимуществ войны.
«Тебя радует то, что так продолжается тринадцать лет?»
«В любом случае, это требует комментариев. Я буду придерживаться фактов. Это не будет похоже на евангелизацию Кронера».
Финнерти замолчал, очевидно, не заинтересованный в продолжении этой темы. «Забавно, — сказал он наконец, — я подумал, что ты уже довольно близко к краю. Вот почему я пришел сюда».
Пол скривил лицо, пытаясь застегнуть пуговицу на воротнике. «Что ж, вы не совсем ошиблись. Поговаривают о моем разговоре с психиатром.»
» Итак, вы в грубом состоянии. Замечательный! Давай уходим из этой проклятой вечеринки. Нам нужно поговорить ».
Дверь в спальню открылась, и Анита заглянула в комнату из холла.« О! Эд. Кто с Баером и Кронером? »
« Кронер с Баером, Баэр с Кронером », — сказал Финнерти.« Закройте дверь, пожалуйста, Анита ».
« Пора в клуб ».
« Пора тебе идти. в клуб, — сказал Финнерти. — Мы с Полом будем позже ».
« Мы идем вместе, а теперь, Эд. Мы и так опоздали на десять минут.И ты не станешь меня запугивать. Я отказываюсь ». Она неубедительно улыбнулась.
« Пойдем », — сказал Пол.
« Анита, — сказал Финнерти, — если ты не проявишь большего уважения к частной жизни мужчин, я спроектирую машину, которая будет всем, чем ты являешься, и выказывает уважение. «
Она покраснела.» Не могу сказать, что я нахожу вас кричащим смешным. «
» Нержавеющая сталь, — сказал Финнерти. — Нержавеющая сталь, покрытая губчатой ​​резиной и электрически нагретая до 98,6 градусов. «
» А теперь посмотри, — сказал Пол.
. — И краснеет по желанию, — сказал Финнерти.
«И я могла бы сделать такого человека, как ты, из мешковины, наполненной грязью», — сказала Анита. «Любой, кто пытается прикоснуться к тебе, уходит грязным!» Она захлопнула дверь, и Пол слушал, как ее каблуки стучали по лестнице.
«Так какого черта ты это сделал?» — сказал Пол. «Не могли бы вы мне сказать?»
Финнерти неподвижно лежал на кровати, глядя в потолок. «Я не знаю, — медленно сказал он, — но мне не жаль. Продолжайте с ней».
«Какие планы?»
«Давай!» Он сказал это так, как будто Пол внезапно вмешался, когда он придал форму важной, трудной мысли.
«В холле есть ирландский виски в коричневой сумке», — сказал Пол и оставил Финнерти лежать там.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ПАВЕЛ обогнал Аниту в гараже, где она заводила универсал. Не глядя прямо на него, она ждала, пока он не сядет рядом с ней. Они ехали в клуб в молчании, Пол чувствовал себя разочарованным грубой и иррациональной реальностью Финнерти. За эти годы, с горечью предположил он, он, должно быть, создал в своем воображении мудрого и теплого Финнерти, образ, который имел мало общего с настоящим мужчиной.
У дверей клуба Анита поправила Поля галстук, спустила накидку, обнажая плечи, улыбнулась и вошла в ярко освещенное фойе.
Дальний конец вестибюля открывался в бар, и там две дюжины одаренных молодых людей с завода Илиум, одинаковых по стрижке «ежик» и пошиву смокингов, окружили двух мужчин лет пятидесяти. Один из пожилых людей, Кронер, высокий, тяжелый и медлительный, слушал молодых с огромной нежностью. Другой, Баер, худощавый и нервный, шумно и неубедительно экстравертный, смеялся, подталкивал и хлопал в ладоши, и постоянно комментировал все сказанное: «Хорошо, хорошо, верно, конечно, конечно, прекрасно, да, да, точно, хорошо, хорошо.«
Илион был тренировочной площадкой, куда отправляли новых выпускников, чтобы они почувствовали себя в промышленности, а затем переходили к более важным вещам. Тогда персонал был молод и постоянно обновлялся. Самыми старыми мужчинами были Пол и его помощник. -команда, Лоусон Шеперд. Шеперд, холостяк, стояла у стойки несколько в стороне от остальных, выглядела мудро и слегка позабавила наивность некоторых замечаний молодых людей.
Жены собрались в двух соседних кабинки, и там говорили тихо и тревожно, и поворачивались, чтобы смотреть всякий раз, когда громкость голосов повышалась до определенного уровня или когда басовый голос Кронера грохотал сквозь дымку светской беседы с тремя или четырьмя короткими, мудрыми, чудесно насыщенными словами.
Молодые люди обернулись, чтобы поприветствовать Пола и Аниту, восторженно, с игривым подобострастием, с видом владения собственностью на все хорошие времена, что они щедро поощряли разделить со своими старшими.
Баер помахал им своим высоким голосом. Кронер почти незаметно кивнул и замер, не глядя прямо на них, ожидая, когда они подойдут, чтобы можно было спокойно и достойно обменяться приветствиями.
Огромная волосатая рука Кронера сомкнулась на руке Пола, и Пол, невзирая на себя, почувствовал себя послушным, любящим и детским.Как будто Пол снова стоял в расслабляющем, выхолащивающем присутствии своего отца. Кронер, ближайший друг его отца, всегда заставлял его чувствовать себя так, и, казалось, хотел, чтобы он так себя чувствовал. Пол тысячу раз поклялся не забыть о себе в следующий раз, когда встретит Кронера. Но это был вопрос вне его контроля, и на каждой встрече, как и сейчас, сила и решимость были в больших руках пожилого человека.
Хотя Пол был особенно осведомлен об отцовской ауре Кронера, здоровяк попытался сделать это чувство общим.Он говорил о себе как о отце всем подчиненным ему мужчинам и, что еще более расплывчато, их женам; и это была не поза. Его администрация Восточного Дивизиона имела эмоциональный оттенок, и казалось маловероятным, что он мог бы управлять Дивизией каким-либо другим способом. Он был осведомлен о каждом рождении или серьезной болезни и винил себя в тех редких случаях, когда кто-то из его людей ошибался. Он также мог быть суровым — опять же по отцовской линии.
«Как дела, Пол?» — тепло сказал он. Его густые брови озадаченно подняли вопрос, а не приветствовали.Тон был тот, который использовал Кронер, когда спрашивал о чьем-либо состоянии после осады пневмонии или того хуже.
«Он никогда не был лучше», — бодро сказала Анита.
«Рад это слышать. Хорошо, Пол». Кронер продолжал держаться за руку и смотреть ему в глаза.
«Тебе хорошо, а? Хорошо? Хорошо, а? Замечательно», — сказал Баер, несколько раз хлопнув его по плечу. «Замечательный.» Баер, главный инженер Восточного дивизиона, повернулся к Аните. «И, о боже! Ты выглядишь хорошо. Ой, да. О! Я должен так сказать.Он ухмыльнулся.
Баер был социальным кретином, очевидно, не подозревая, что он был каким-то образом, кроме учтивого и блестящего в компании. Кто-то однажды упомянул его беглый комментарий к разговорам с ним, и он не знал, о чем они говорили. На Востоке не было лучшего инженера, включая Финнерти. В Подразделении было немногое, что не было бы осознано Бэром, который здесь показался Кронеру тем, чем кажется фокстерьер сенбернару. Пол думал часто о своеобразной комбинации Кронера и Бэра, и задавался вопросом, сможет ли высшее руководство, когда они уйдут, воспроизвести ее.Баер воплотил знания и методы промышленности; Кронер олицетворял веру, почти святость, дух сложного предприятия. Кронер, на самом деле, имел плохую репутацию инженера и имел

механических фортепиано — Курт Воннегут младший

торир 11 10.09.2019

«Finnerty zavrtěl hlavou» Vtahoval by mě zpátky do stedu, a já chci co nejblíž okraji, aniž bych se z něj zřítil. Na okraji vidíš věci, na které ze středu nedohlídneš. «Pokýval hlavou.„Obrovské, ve snu nepředstavitelné věci — a lidi na okraji je vidí první.“ ““

Dnes možná trochu archaické a zapomenuté, přesto, ve světle last dálostí, straoršidelní. Autor popisuje svět, skutečně pracují KDE pouze ти nejnadanější, nejinteligentnější jedinci — inženýři, fyzickou rutinní práci obstarávají STROJE Automaty, všichni ostatní obyvatelé světa svůj život vyplňují «náhražkou» práce зародыше v armádě, Нево v oddílech údržby silnic. Zoufalá představa, možná však ne tak nereálná dystopická budoucnost.Vidím zde několik podobností a styčník s dnešních světem, nebo spíš se směřováním dnešního světa. Teď pomiňme technickou archaičnost textu, pomiňme některé prohřešky proti současným sociálním trendům, vše je dáno dobou vzniku a na výslednou autorovu vizi nemá nejmenší vliv.

První a asi nejdůležitější je otupující ztráta smyslu života a существования. V knize je silný existenciální motiv, автор popisuje „nezaměstnané“ jako živoucí zombie, kulhajíc se bezcílně světem. Představte si svět, kdy bude naprostá většina lidí bez práce, bez cíle, bez náplně, bez odpovědnosti, bez motivace, někdo по něčem takovém možná touží, větznášina se vétšina lidí bez práce.Lze dát do přímé souvislosti s tím, o çem se v last době čím dál častěji mluví a píše — nepodmíněným základním příjmem. Autorova vize je chmurná, v diskuzi by však zapadnout neměla. Nastupující revoluce průmyslu 4.0 a pronikání umělé inteligence do všech oblastní života změní současný svět k nepoznání, většina dnešních činností a zaměstnálání postupní.

Dalším motivem je, opět dnes aktuální, «sociální kredit». Рожовор главный герой с коллегой о «узнам в картинке» и «пророк».Kolik toho asi o nás dnes ví takový Facebook, Google, další sociální sítě, kterým dobrovolně, s radostí a hlavně zcela nevědomky, poskytujeme naše nejintimnější osobní rodata (nejintimnější osobnídata) A kolik asi budou naši zaměstnavatelé, korporace, pojišťovny, stát,… ochotní zaplatit, za to, že je získají? Také se těšíte na korporátní dystopii proměněnou v realitu? Zárodky lze pozorovat již dnes. Kolik bude vládnoucí subjekty a korporace stát zničení nekonformního jedince? Myslím, že moc ne.

Dalším, velice jednoduchým motivem je fakt, že algoritmy nerozeznají kontext. Чтобы je dnes a ještě asi dlouho bude Achilovou patou umělých inteligencí, нейронович сити наученич на петабайтек дат. Své o tom ví všichni ti «zabanovaní» и smazaní jedinci ze sociálních sítí, vše kvůli deset let starému nekorektnímu příspěvku.

A в neposlední řadě komunismus. Použiji citaci:

«Kuppo!» Řekl šáh a zavrtěl hlavou. Kášdrár přeložil jeho slovo. „Šáh říká:„ komunismus ““ „Kdepak Kuppo!“ Popřel důrazně Halyard.„Stroje nejsou majetkem státu. Stát prostě jen zdaňuje tu část příjm průmyslových podniků, která bývala vyplácena pracovním silám, a znovu ji přerozděluje. Prmysl je v soukromém vlastnictví a správě, pouze koordinován — aby nedošlo k mrhání v důsledku konkurence — výborem složeným z předních kapitánů soukromého nikromého průmysluk. Vyloučením lidského omylu strojovou dokonalostí a odstraněním zbytečné konkurence organization nám dopomohlo nepředstavitelně zvýšit životní standard průměrného obyvatele.««

Ano, komunismus, co jiného? Ve strojním podání, ale opět počítající s konformními, stejně smýšlejícími, spolehlivými jedinci. Čím dál víc mám z dnešní reality pocit, že naše korporátní budoucnost bude právě tak komunistická, centrálně řízená. Pod pozlátkem dokonalé společnosti, hojnosti všeho materiálního, se však bude skrývat hrůzná diktatura, neodpouštějící herezi.

Тут непривычный опомниной книги ставится на ровном эталонном литературном антиутопии Оруэлла, Хакслихо, Брадберихо.Překotné pokroky na poli umělé inteligence a strojového učení rezonují světem. I přes značnou technickou zastaralost textu by si knihu měl přečíst každý. Je v ní kus prorocké pravdy.

Курт Воннегут — американский магистр литературы

Конечно, я уже упоминал, что семья Воннегутов была полна блеска, приносящего пользу человечеству, и брат Курта Бернард, безусловно, оказал всем нам огромную услугу, как и Курт. Бернар был лауреатом Нобелевской премии, и он изобрел засев облаков , который, если вы не знаете, позволяет нам вызывать дождь.

Курт всегда писал и говорил о серьезных социальных и политических проблемах — но его истинная красота проявилась в том, что он почти никогда не нападал на конкретных людей, Курт пошел на вопросов!

«Говоря, что наши лидеры — пьяные шимпанзе, я в опасности подорвать моральный дух наших солдат, сражающихся и умирающих на Ближнем Востоке?» он написал. «Их боевой дух, как и многие другие тела, уже разорван на куски. С ними обращаются, как со мной, как с игрушками, которые богатый ребенок получил на Рождество.»

Воннегут называл себя скептиком, вольнодумцем, гуманистом, унитаристом-универсалистом, агностиком и атеистом. Он не верил в сверхъестественное, считал религиозную доктрину «настолько произвольной, явно выдуманной чепухой» и считал, что людьми движет одиночество присоединиться к религиям — могу заверить вас, что из всех прошлых и настоящих людей, подходящих под эти описания, Курт Воннегут — мой второй фаворит, и, вероятно, единственный, кому я сойдет с рук, выражая свое восхищение на этом сайте. ничего из этого, но я все еще очень извлекаю пользу из разума Курта Воннегута.

Курт Воннегут женился на своей школьной подруге после возвращения из Европы во время Второй мировой войны, они оставались вместе до 1970 года, а затем Курт стал фотографом Джилл Кременц, и они поженились в 1979 году. Курт воспитывал семерых детей, троих из них. его собственный, трое усыновленных от его сестры после ее смерти от рака, и еще один ребенок, которого он и его вторая жена усыновили вместе.

Двое детей Курта стали опубликованными авторами, и его первая жена, Джейн Мари Кокс, также издаст книгу, и ее книга о семье Воннегутов, Ангелы без крыльев: триумф мужественной семьи над трагедией.

Курт Воннегут был также талантливым художником-графиком, почетным президентом Американской гуманистической ассоциации и горячим сторонником ACLU.

Пожизненный курильщик, Воннегут курил нефильтрованные сигареты Pall Mall — привычку, которую он называл «классным способом покончить жизнь самоубийством», он также угрожал подать в суд, поскольку в коробках для сигарет было написано, что он умрет от курения, и в ему за 80, а у них не было. 11 ноября 1999 года в честь Воннегута был назван астероид: 25399 Воннегут.

В Завтрак чемпионов (1973), который включает в себя много грубых иллюстраций, длинных непоследовательных статей и появление самого автора в виде deus ex machina .

«Это очень плохая книга, которую ты пишешь», — сказал я себе .

«Я знаю», — сказал я.

«Ты боишься убить себя, как твоя мать», — сказал я.

«Я знаю», — сказал я.

Самая жестокая честность, непревзойденный блеск, повторение тем и персонажей — в литературе Курта Воннегута было все это и даже больше, чем я мог бы назвать.

Воннегут умер 11 апреля 2007 года после падения с лестницы в своем доме и тяжелой травмы головы. Любовь побеждает множество грехов, и Курт Воннегут, казалось, любил всех нас. Курт был одним из самых редких типов людей, влияющих на мою жизнь, человеком, который жил и проповедовал атеизм, да упокоится он с миром.

Механическое фортепиано — Курт Воннегут — Либро — Фельтринелли — Рассказчики

Механическое фортепиано — Курт Воннегут — Либро — Фельтринелли — Рассказчики | СРК

Inserire indirizzo действительный адрес электронной почты

Accettare le condizioni d’uso di ibs.it

Verifica email

Esiste già un ordine in corso по электронной почте.Hai raggiunto il limite agreementito dell’account ospite.

Per poter proseguire subito, registrati sul sito ed accedi così anche ad aree e servizi esclusivi.

REGISTRATI ORA

Verifica email

L’indirizzo {{errorUsername}} risulta già registrato.

Inserire un indirizzo mail alternativo or Accedere tramite l’area Login

ВАЙ АЛЬ ВХОД

Verifica email

È appena stata inviata una mail di verifica all’indirizzo {{errorUsername}}

Questo passaggio aggiuntivo dimostra che sei tu che stai provando proseguire come ospite.

Verifica carrello

Sono presenti uno or most products venduti e spediti da terzi e / o eBook. Невозможная работа.

Per poter proseguire subito, registrati sul sito ed accedi così anche ad aree e servizi esclusivi.

Ошибка

Errore sconosciuto.

PROSEGUI Termini e condizioni del servizio

---

Курт Воннегут — Википедия

și Edith Lieber553 универсальный атеизм 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 9055 905 Specie literară

Курт Воннегут
Персональная дата
Нэскут	11 noiembriele 905, Индиана 905, штат Индиана 905, Индиана 905
Decedat	11 апреля 2007 г. (84 de ani) New York
Cauza decesului	авария (падение [*] )
Pă55negut, Surni
Frați și surori	Bernard Vonnegut [*]
Căsătorit cu	Джейн Мари Кокс (1945-1979) 9055 9055 9055 Comentz Jill Krementp	Марк Воннегут [*] Эдит Воннегут [*]
Naionalitate	Американский
Cetățenie	SUA
Ocupație	Romancier, eseist
Limbi	engleza americană limba engleză [1]
SF, Satiră
Дебютная опера	Отчет об эффекте Barnhouse ct
Opere semnificative
Influențe Subtreasury of American Humor, Луи-Фердинанд Селин, Джозеф Хеллер, Уильям Марч, Марк Твенен, Джордж В. Оруэлл, ЮджинДебс, Пауэрс Хэпгуд, Джордж Бернард Шоу, Джеймс Тербер, Джеймс Джойс, Теодор Стерджен, Олдос Хаксли
Влиятельные лица Дуглас Адамс, Билл Брайсон, Пол Остер, Митч Берман, Васил Борагессан, Т. , Этгар Керет, Луи Сачар, Дэвид Луи Эдельман, Джордж Сондерс, Сайед Манзурул Ислам, Харуки Мураками, Карлтон Меллик III, Кула Шейкер, Крис Бачелдер, Джеймс Ривера, Джон Ирвинг, Ака Морчиладзе, Дэниел Х. Уилсон
Примечание
Премия	Бурса Гуггенхайм [*] Пурпурное сердце Гуманист года [*] Зал славы научной фантастики и фэнтези [*]
9053
Prezență online
Дата изменения / текст

Kurt Vonnegut, Jr. (№ 11 ноябри 1922 , ^{[2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9]} ) ^{[10] [11] [12] [13] [14] [15] [16]} Индианаполис, Комитатул Марион, Индиана, SUA ^[17] — d . 11 апреля 2007 г. , ^{[18] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [10] ] [11] [12] [13] [14] [16]} New York, New York, SUA ^[19] ) a fost un romancier american, cunoscut pentru operele продажа Abatorul cinci ( Slaughterhouse-Five , 1969), Leagănul pisicii ( Cat’s Cradle , 1963) sau Micul dejun al campionilor ( Breakfast of Champions , 1973), care combin ă armonios și unic satira, umorul negru și științifico -antasticul.

Primii ani [изменение | modificare sursă]

Курт Воннегут появился в семье, родившей немецко-американское происхождение, в семье непот аль унор архитекторов (Воннегут и Бон) в Индианаполисе.

Студент средней школы Шортридж в Индианаполисе, ^[20] , Vonnegut a lucrat la primul cotidian liceal din istoria S.U.A., The Daily Echo («Ecoul zilnic»). Студия Корнельского университета в 1941-1942 годах, один из бывших исполнительных редакторов ассоциации по изучению студенческой жизни, Cornell Daily Sun , является дипломатом в биохимии.Timn timpul anilor petrecuți la Cornell, член Fraternității Delta Upsilon, la fel ca tatăl său. Tot în acea perioadă s-a înrolat в Armata S.U.A .. Armata l-a trimis la Institul de Tehnologie Carnegie (acum Carnegie Mellon University) в Universitatea Tennessee pentru a studia inginerie mecanică ^[21] . Pe 14 мая 1944 г., de Ziua Mamei, mama lui Kurt, Edith Lieber Vonnegut, s-a sinucis ^[22] .

Al Doilea Război Mondial și bombardarea Dresdei [изменение | modificare sursă]

Experiența lui Vonnegut ca soldat i prizonier de război i-влиятельная в глубокой опере.Caln calitate de caporal al Diviziei de Infanterie 106, Vonnegut a pierdut legătura cu batalionul său i a rătăcit singur în spatele liniei inamice timp de câteva zile, înainte de a fi capturat de trupele armatei 23 germane 23 ^{]. Ncarcerat în Dresda unde lucra la o fabrică ce productia siropuri pentru femeile gravide, Vonnegut a fost martorul bombardării și distrugerii a unei mari părți a orașului, pe 13-14 februarie 1945. Vonneulte răzi au supraviețuit în celula unui depozit de carne cunoscut ca Schlachthof Fünf на немецком языке, sau Scatterhouse Five на английском языке, adică «Abatorul cinci».« Полное разрушение, » («Distrugere totală»), și-a amintit, «, непостижимая резня, » («măcel indescriptibil»). Germanii i-au ordonat să adune cadavre pentru o groapă comună. Dar ar fi trebuit îngropate prea multe cadavre. Așa că naziștii au trimis trupe cu aruncătoare de flăcări. Toate resturile umane au ajuns cenușă « [24] . Această experienceță a stat la baza uneia din operele sale cele mai cunoscute, Abatorul cinci (Бойня № 5) , și eo temă care apare îră puțin al 24]} .

Vonnegut a fost eliberat de trupele Armatei Roșii в мае 1945. Când s-a întors in Statele Unite, fost decorat cu Purple Heart , pentru ceea ce el a numit o « окончание ^{» [25397] [25397].}

Cariera postbelică [изменение | modificare sursă]

După război, Vonnegut и urmat cursurile Universității в Чикаго, студент-антрополог, являющийся профессиональным репортером городского информационного бюро Чикаго. Соответствует декларации lui Vonnegut în Bagombo Snuff Box , Universe i-a respins prima teză privind similaritățile dintre pictorii cubiști și liderii rebeliunilor amerindiene de la sfârșitional secofprofpréné.Агентство Chicago pentru a lucra la relații publice в Скенектади, Нью-Йорк, pentru General Electric. Universitatea din Chicago avea să-i accept mai târziu romanul Leagănul pisicii (Кошачья колыбель) ca teză de masterat, remarcându-i conținutul antropologic și acordându-i диплом M.A. (Магистр искусств ) № 26644 [26].

Leagănul pisicii i recunoaștere pe plan mondial (1963-2007) [изменение | modificare sursă]

Când se afla pe punctul de abandona scrisul, Universitatea din Iowa i-a oferit lui Vonnegut un post de profesor la Atelierul de Scriere in Iowa.Cât timp a stat acolo, Leagănul pisicii ( Cat’s Cradle ), является бестселлером, iar Vonnegut a început sa scrie Abatorul cinci (Slaughterhouse-Five) , astăzi considerat unul din cele mei bune al XX-lea, apărând pe lista celor mai bune 100 de romane ale revistei Time ^[27] și Modern Library. ^[28] ncă tânăr fiind, s-a mutat in Barnstable, Massachusetts, un ora din Cape Cod ^[29] .

Vonnegut s-a declarat adept al umanismului și a discutat in scrierile sale nedreptățile sociale, проблема războaielor, манипуляция, armelor nucleare si chimice.Este ceveru pentru crearea Planetei Tralfamadore, sediul unei civilizații ce percepe existența ca pe un punct relativ insignifiant și ne-negociabil în Continumul spațiu-timp.

Romane [изменение | modificare sursă]

Titlu оригинал	Информация	În română	Детали
Игрок на фортепиано	1952 Нью-Йорк, Делакорте
Сирены TItan	1959 Нью-Йорк, Делакорте
Мать Ночь	1961 Нью-Йорк, Делакорте
Колыбель для кошки	1963 Нью-Йорк, Холт, Райнхарт и Уинстон	Leagănul pisicii
Да благословит вас Бог, мистер Грей.Розовая вода , или Жемчуг перед свиньей	1965 Нью-Йорк, Холт, Райнхарт и Уинстон	Fii binecuvântat, domnule Rosewater
Пятая бойня , или Детский крестовый поход, танец долга со смертью	1969 Нью-Йорк, Делакорте	Abatorul cinci
Завтрак чемпионов , или Прощай, синий понедельник!	1973 Нью-Йорк, Делакорте
Slapstick , или Одиноких больше нет!	1976 Нью-Йорк, Делакорте
Jailbird	1979 Нью-Йорк, Делакорте
Deadeye Dick	1982 Нью-Йорк, Делакорте
Галапагосские острова	1985 Нью-Йорк, Делакорте
Синяя Борода	1987 Нью-Йорк, Делакорте
Фокус-покус	1990 New York, Putnam’s
Timequake	1997 New York, Putnam’s

1. ^ Autoritatea BnF , доступ к 10 октября 2015 г. ^{a b} Курт Воннегут-младший Левитас, Митчел (август 1968 г.). «Небольшой случай искренности». Нью-Йорк Таймс. Accesat от 12 апреля 2007 г.

Лукрэри де Курт Воннегут Romane Colecții de povestiri Colecții de eseuri Сценарии Colecții postume Адаптэри Teatru Добро пожаловать в Дом обезьян (1970, 1974) · Сирены Титана (1974) · Кошачья колыбель (1976) · Да благословит вас Бог, господинРозуотер (1979) · Завтрак чемпионов (1984) · Реквием (Камень, время и стихии: гуманистический реквием) (1988) · Бойня-5 (1996) Пленка Televiziune

KURT VONNEGUT ▷ Английский перевод

KURT VONNEGUT ▷ Английский перевод — Примеры использования Курта Воннегута в предложении на индонезийском языке Вы когда-нибудь читали Курт Воннегут ? Букан Карена Мерека Менербиткан Карья Хемингуэй Атау Курт Воннегут .