Философская дружба. Философия как образ жизни
Философская дружба. Философия как образ жизниВикиЧтение
Философия как образ жизни
Гусман Делия Стейнберг
Содержание
Философская дружба
Нам так недостает ее, и мы хотим ее вернуть – ведь мы знаем, что она никогда не переставала существовать. Философская дружба – это то, в чем заключена любовь к познанию и передаче его от одного человека к другому, то, что преодолевает все испытания времени, то, что создает узы поистине братские, хотя и не предполагает кровных уз.
Поэтому мы и даем ей определение философской, пусть даже и не называем ее так в повседневной жизни. Она философская, потому что в ней есть и любовь, и стремление к познанию. Она помогает двум или более людям узнавать и понимать больше, начиная с самих себя.
Она пробуждает уважение, терпение и постоянство, она прощает, не переставая исправлять ошибки, и побуждает каждого становиться лучше, чтобы быть достойным своего друга.
Мы называем ее философской, потому что полагаем, что только разделяя общие идеи, жизненные цели, дух служения и стремления к совершенству можно создать такую дружбу, которая не станет цветком-однодневкой или мимолетной летней грозой.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Дружба — дар богов
Дружба — дар богов Дамон и Финтий! Вот безупречный образец дружбы равных. Два уроженца Сиракуз, не терпящие насилия, гордые, знатные пифагорейцы. Финтий был схвачен деспотом Дионисием II, заподозрившим его в покушении на свою жизнь, и приговорен к смерти. Дамон, знавший, что
24.
Дружба или жизнь Дружба24. Дружба или жизнь Дружба В Танахе рассказаны две потрясающие истории о дружбе, одна повествует о женщинах, другая – о мужчинах. Но сказала Рут (Наоми): не проси меня покинуть тебя и уйти от тебя обратно, потому что куда ты пойдешь – пойду и я, и где ты заночуешь – там
Дружба
Дружба Мы не сознаемся ни себе, ни другим, до какой степени мы доступны привязанностям. Наперекор эгоизму, остужающему землю, как северные ветры, стихия любви своею божественною атмосферою обтекает весь, род человеческий. Сколько у каждого из нас сохраняется в памяти
Дружба и размышления о будущем
Дружба и размышления о будущем Правильная дружба – это дружба, проверенная временем. Когда-то вы подружились, как нашли друг друга, и с тех пор встреча за встречей, год за годом вы поддерживаете друг друга, помогаете другу, радуетесь друг за друга, видя, как быстро и красиво
НЕ ИСТИННАЯ ДРУЖБА
НЕ ИСТИННАЯ ДРУЖБА
У одного богатого человека был единственный сын.
Наследник жил весело и без хлопот. У него было настолько много друзей, что дом всегда был полон людьми. Каждый вечер звучала музыка, а стол ломился от обилия яств. Отца настораживала такая беззаботная
Воспитание и дружба
Воспитание и дружба Недостаточно, чтобы воспитание только не портило нас, – нужно, чтобы оно изменяло нас к лучшему.Я осуждаю всякое насилие при воспитании юной души, которую растят в уважении к чести и свободе. В суровости и принуждении есть нечто рабское, и я нахожу,
• Дружба
• Дружба На протяжении многих столетий дружбе воздавались самые высокие почести.Вплоть до наших дней мы читаем о священных узах дружбы в произведениях самых разных философов, писателей, поэтов, слышим о них от разных людей.Дружба – это постоянная улыбка, всегда
18.
Дружба18. Дружба — Ну что еще? — спросила сова.— Я хочу спросить кое-что, — ответил кролик задумчиво.— Я знаю, — заметила сова.— Я так и думал, — сказал кролик, почесывая ухо левой лапкой. — Почему мы друзья?— Потому что, разумеется, говоря относительно, мы являемся
7.7 Дружба
7.7 Дружба Это может показаться невероятным, но и дружба, воспетая, как величайшая нравственная добродетель, если не всегда, то слишком часто оказывается безнравственностью.Мак-Клелланд, говорит, что человек хочет чувствовать себя могущественным, и есть много способов
3. Дружба
3. Дружба Часто задают вопрос: возможна ли дружба между мужчиной и женщиной – просто дружба без малейшей примеси иных чувств? Этот вопрос особенно интересует молодых людей, которые чуть более близкие, более теплые, чем обычно, личные отношения хотят сами перед собой и
Ложная дружба
Ложная дружба
Как говорил Аристотель, «основная и истинная дружба – это дружба добродетельных людей, способных любить благодаря своим достоинствам».
Дружба (Amitié)
Дружба (Amiti?) Радость любви, или любовь, представляющая собой чистую радость, не омраченную страстью или тоской. Это не значит, что дружба исключает эти чувства: можно тосковать в отсутствие друга, можно страстно любить его. Но не это главное в дружбе, и гораздо чаще мы видим
Философские высказывания о дружбе и друзьях, стр. 4.
Философские цитаты и афоризмы про дружбу и друзей, стр. 4.
Показано 91-120 из 382
Сортировка: Нет Популярность А-Я Длина
Like
+
92
−
Где нет полной откровенности, полной доверенности, где скрывается хотя малость какая-нибудь, там нет и не может быть дружбы.
• Виссарион Г. Белинский
Дружба, Дружба и Друзья, Откровенность
Like
+
82
−
Никакое добро не лучше друга.
• Менандр
Дружба и Друзья
Like
+
89
−
Дружба, подобно любви, есть роза с роскошным цветом, упоительным ароматом, но и с колючими шипами.
• Виссарион Г. Белинский
Аромат, Дружба и Друзья, Цвет
Like
+
109
−
Трусливый друг страшнее врага, ибо врага опасаешься, а на друга надеешься.
• Лев Н. Толстой
Враг и Вражда, Дружба и Друзья, Мораль, Нравственность, Трусость, Храбрость и Трусость
Like
+
89
−
Имеется три вида друзей: друзья, которые вас любят, друзья, которые к вам безразличны, и друзья, которые вас ненавидят.
• Никола де Шамфор
Вид, Дружба и Друзья
Like
+
83
−
Не родственные связи создают друзей, но общность интересов.
• Демокрит Абдерский
Дружба и Друзья, Связь
Like
+
87
−
Дружба одного разумного человека дороже дружбы всех неразумных.
• Демокрит Абдерский
Дружба и Друзья, Мудрые цитаты
Like
+
72
−
Друзья — это воры времени.
• Фрэнсис Бэкон
Вор, Дружба и Друзья, Мудрые цитаты
Like
+
81
−
Чужого превосходства вид Нас раздражает и гневит, А дружба лишь тогда прелестна, Когда сравненье с другом лестно.
• Джонатан Свифт
Вид, Дружба и Друзья, Превосходство
+
81
−
Дружба двух святош делает более зла, чем открытая вражда десяти негодяев.
• Оноре де Бальзак
Дружба, Дружба и Друзья, Жизнь, Люди, Чувства
Like
+
98
−
Мы больше в этот мир вовек не попадем,
Вовек не встретимся с друзьями за столом.
Лови же каждое летящее мгновенье —
Его не подстеречь уж никогда потом.
• Омар Хайям
Дружба и Друзья, Мгновение, Мотивирующие цитаты
Like
+
82
−
Узнав секрет от друга, не выдавай его, сделавшись врагом: ты нанесешь удар не врагу, а дружбе.
• Демокрит Абдерский
Враг, Дружба и Друзья, Удар
Like
+
106
−
Когда пути неодинаковы, не составляют вместе планов.
• Конфуций
Дружба и Друзья, Мудрые цитаты, Планы
Like
+
96
−
Не говори своему другу того, что не должен знать твой враг.
• Артур Шопенгауэр
Враг и Вражда, Дружба и Друзья, Мотивирующие цитаты
Like
+
101
−
Настоящий друг везде
Верен, в счастье и беде;
Грусть твоя его тревожит,
Ты не спишь — он спать не может,
И во всем, без дальних слов,
Он помочь тебе готов.
Да, по действиям несходны
Верный друг и льстец негодный.
• Уильям Шекспир
Верный друг, Грусть, Дружба, Дружба и Друзья, Настоящий друг, Отношения
Like
+
91
−
Живи с людьми так, чтобы твои друзья не стали недругами, а недруги стали друзьями.
• Пифагор Самосский
Дружба и Друзья, Наставления, Недруг
Like
+
74
−
Враг, что мудр и много знает, друга может быть ценней. Мудрость уважать пристало у врагов и у друзей.
• Ас-Самарканди Мухаммад Захири
Враг, Враг и Вражда, Дружба и Друзья, Знание, Мудрость, Мудрые цитаты
Like
+
85
−
Иметь общие желания и общие отвращения — именно в том состоит прочная дружба.
• Гай С. Крисп
Дружба и Друзья, Желания, Отвращение
Like
+
102
−
Хорошие друзья, хорошие книги и спящая совесть — вот идеальная жизнь.
• Марк Твен
Друг, Дружба и Друзья, Жизненные цитаты, Жизнь, Идеал, Книга, Совесть
Like
+
98
−
Когда захочешь с кем-нибудь сдружиться,
Подумай прежде — кто в друзья годится.
• Алишер Навои
Дружба и Друзья, Жизненные цитаты
Like
+
74
−
Без товарища никакое счастье не радует.
• Сенека Луций Анней
Друг, Дружба и Друзья
Like
+
79
−
Настоящий друг с тобой, когда ты не прав. Когда ты прав, всякий будет с тобой.
• Марк Твен
Дружба, Дружба и Друзья, Жизнь, Мораль, Мудрые цитаты, Настоящий друг
Like
+
82
−
Единственный способ иметь друга — самому быть им.
• Ральф У. Эмерсон
Дружба и Друзья, Мудрые цитаты, Способ
Like
+
91
−
Отец должен быть столько же отцом, сколько и другом своего сына.
• Виссарион Г. Белинский
Дружба и Друзья, Отец
Like
+
95
−
В дружбе нет никаких иных расчетов и соображений, кроме нее самой.
• Мишель де Монтень
Дружба и Друзья, Иное, Расчет
Like
+
104
−
Вот моё главное желание: старые должны жить в покое, друзья должны быть правдивыми, младшие должны проявлять заботу о старших.
• Конфуций
Дружба и Друзья, Желания, Молодежь, Мудрые цитаты, Старость
Like
+
104
−
«Возлюбленный» — театрально, «любовник» — откровенно, «Друг» — неопределённо. Нелюбовная страна!
• Марина И. Цветаева
Дружба и Друзья, Любовники, Чувства
Like
+
89
−
Годных в добрые друзья мало, а для того, кто отобрать не умеет, — еще меньше.
• Бальтасар Грасиан-и-Моралес
Дружба и Друзья
Like
+
91
−
Имя «друг» звучит повседневно, но дружеская верность редка.
• Федр
Дружба и Друзья, Повседневность, Редкость
Like
+
98
−
Чтобы вполне оценить дружбу, нужно сперва пережить любовь.
• Никола де Шамфор
Дружба и Друзья, Любовь
Топ 10 авторов
| Омар Хайям | 525 |
| Игорь М. Губерман | 726 |
| Альберт Эйнштейн | 240 |
| Уильям Шекспир | 410 |
| Лев Н. Толстой | 436 |
| Оскар Уайльд | 459 |
| Альбер Камю | 279 |
| Станислав Е. Лец | 805 |
| Фридрих В. Ницше | 318 |
| Ошо | 462 |
Больше популярных авторов
Топ 10 тем
| Любовь | 3807 |
| Мудрость | 1236 |
| Женщины | 1898 |
| Отношения | 1210 |
| Жизнь | 5731 |
| Время | 592 |
| Жизненные цитаты | 1994 |
| Люди | 1310 |
| Красота | 467 |
| Жизнь и Смерть | 387 |
Больше популярных тем
Философия дружбы | Psychology Today
[Статья обновлена 6 сентября 2017 г.
]
Человек счастлив, если он просто встретил тень друга. — Менандр
Платон и Аристотель оба отводят важное место дружбе в хорошей жизни: Платон посвящает большую часть трех книг ( Лизис , Федр и Симпозиум ) дружбе и любви, и в Книге VIII Никомаховой этики , Аристотель расхваливает греческое понятие дружбы или philia , которое включает не только добровольные отношения, но и отношения между членами семьи. Дружба, говорит Аристотель, — это добродетель, которая «наиболее необходима для жизни… ибо без друзей никто не захотел бы жить, даже если бы у него были все другие блага».
Если дружба так важна для хорошей жизни, то важно задаться вопросом, что такое дружба? По Аристотелю, для того, чтобы человек дружил с другим, «необходимо, чтобы [они] относились друг к другу доброжелательно и желали добра друг другу, не ускользая при этом от их внимания». Человек может проявлять расположение к другому по одной из трех причин: он хороший (то есть разумный и добродетельный), приятный или полезный.
Хотя Аристотель оставляет место для идеи о том, что отношения, основанные только на выгоде или удовольствии, могут привести к дружбе, он считает, что такие отношения имеют меньшее право называться дружбой, чем те, которые частично или полностью основаны на добродетели. «Те, кто желает добра своим друзьям ради последних, больше всего друзья, потому что они делают это не случайно, а из-за самих своих друзей». Дружба, основанная частично или полностью на добродетели, желательна не только потому, что она связана с высокой степенью взаимной выгоды, но и потому, что она связана с товарищескими отношениями, надежностью и доверием. Еще более важно, чтобы быть в такой дружбе и стремиться к благу своего друга, значит проявлять разум и добродетель, которые являются отличительной функцией человека и составляют счастье.
Для Аристотеля акт дружбы совершается как для блага друга, так и для блага самого себя, и нет оснований думать, что одно исключает другое. В любом случае, иметь идеального друга — это как иметь «другое я», поскольку идеальные друзья делают тот же выбор, что и друг друга, и счастье каждого добавляется к счастью другого.
К сожалению, число людей, с которыми можно поддерживать совершенную дружбу, очень мало, во-первых, потому, что разум и добродетель не во всех можно найти (никогда, например, в молодых людях, еще недостаточно мудрых, чтобы быть добродетельными). ), и, во-вторых, потому что идеальная дружба может быть создана и поддерживаться только в том случае, если пара друзей проводит много времени исключительного качества вместе. Таким образом, даже если бы кто-то жил полностью в окружении добродетельных людей, у него всегда было бы время, самое большее, для небольшой горстки идеальных друзей.
Идеал совершенной дружбы может показаться современному читателю несколько элитарным, но Аристотель, безусловно, прав, считая, что лучшие виды дружбы редки и требовательны. Если лучшими видами дружбы являются те, которые основаны на добродетели, то это прежде всего потому, что такая дружба требует проявления разума и добродетели, которая является отличительной функцией человека и составляет счастье. Однако может случиться так, что отличительной функцией человека является не проявление разума и добродетели, а способность формировать любящие и осмысленные отношения.
Если это так, то дружба, основанная на добродетели, даже важнее для хорошей жизни, чем думает Аристотель.
Несмотря на экстравагантные похвалы, которыми он расточает дружбу, Аристотель совершенно ясно дает понять, что лучшая и счастливейшая жизнь — это не жизнь, проведенная в дружбе, а жизнь, проведенная в созерцании того, что наиболее истинно, а потому и наиболее прекрасно и наиболее надежный. Здесь есть противоречие: если лучшая жизнь есть жизнь созерцательная, то дружба либо излишня, либо враждебна лучшей жизни и потому не заслуживает высокой похвалы, которую расточает ей Аристотель. Возможно, как предполагает Аристотель, дружба необходима, потому что она ведет к созерцанию, или что созерцание возможно только некоторое время, а в остальное время нужна дружба, или даже что жизнь в дружбе так же хороша. как жизнь созерцания. Можно сказать, что слишком много для Аристотеля. Платон также отводит важное место дружбе в хорошей жизни.
См. также «Философия дружбы, часть 2 из 3».
Ознакомьтесь с моей книгой «Рай и ад: психология эмоций» и другими книгами.
Аристотель и философия дружбы | Отзывы | Notre Dame Philosophical Reviews
С аристотелевской точки зрения заманчиво думать, что дружба может открыть нам что-то важное о моральной добродетели, поскольку именно в этом контексте великодушие, мужество и самоотверженность проявляются наиболее легко. Кроме того, именно в дружбе люди чувствуют себя наиболее удовлетворенными, и поэтому заманчиво думать, что, изучая дружбу, мы можем увидеть, как жизнь, основанная на нравственной добродетели, и счастье объединяются. В своем исследовании обсуждения дружбы в книгах VIII и IX из Никомахова этика , Лоррейн Смит Пэнгл утверждает, что Аристотель начинает с этих благородных надежд, чтобы показать нечто совершенно иное тем, кто готов тщательно подумать (то есть не обязательно всем, кто будет читать или слышать аргумент, например, стр. 131, с.235 п.10). Пэнгл считает, что идея о том, что добродетель наиболее совершенно и легко реализуется в дружбе, хотя и верна в своем роде, скорее всего, основана на смутном понимании как моральной добродетели, так и доброты друзей.
Согласно Пангле, порядочные люди, к которым обращается Аристотель, скорее всего, будут думать, что дружба — это хорошо, потому что полностью посвятить себя другому человеку приносит удовлетворение, и потому что они думают, что моральная добродетель включает в себя именно эту готовность к самопожертвованию в ожидании чести. Она утверждает, что цель Аристотеля в NE VIII и IX состоит в том, чтобы исправить эти заблуждения таким образом, чтобы показать, что истинная добродетель и лучшая дружба возникают среди людей, которые не ищут счастья ни в том, ни в другом. Вместо этого дружба философов лучше всего иллюстрирует добродетель в дружбе. Таким образом, книги о дружбе образуют мост к аргументу Аристотеля в заключительной книге Никомаховой этики о том, что философское созерцание есть самое совершенное счастье. Этот проект разворачивается в ходе удивительно сложного описания дружбы: Аристотель не только обсуждает дружбу, основанную на добродетельном характере, но и описывает отношения, основанные на пользе или удовольствии, как ущербную, но тем не менее подлинную дружбу.
Дружба между сверстниками стандартна, но он также тратит несколько глав на обсуждение того, что он называет дружбой, основанной на превосходстве, например, между родителями и детьми, богатыми и бедными, правителями и подданными. Он объясняет, почему друзья ссорятся, когда дружба распадается, почему дружба необходима и какова ее связь с любовью к себе.
Таким образом, проект Пангла амбициозен. Она развивает свой аргумент о более глубокой цели аристотелевской теории дружбы в контексте предложения толкования текста по главам. Кроме того, она дополняет свой анализ подробными обсуждениями « Lysis » Платона, «О дружбе» Монтеня и « Laelius » Цицерона (а также более кратким обсуждением «О дружбе» Бэкона), все из которых, по ее мнению, представляют собой освещающие альтернативы. позиции, которую развивает Аристотель. В результате получилась книга, полная увлекательных дискуссий, не все из которых прямо продвигают ее основной аргумент. Однако меня не убеждает ее заявление о том, что аристотелевское описание дружбы обесценивает или призвано обесценить общественную, политическую жизнь в пользу жизни, посвященной философии.
Однако прежде чем я возражу против этого аргумента, я хочу упомянуть ее интерпретацию важности удовольствия для дружбы. Ибо книга Пэнгла полна проницательных предложений относительно текста Аристотеля и темы дружбы в целом.
Один из самых настойчивых вопросов, связанных с аристотелевской трактовкой дружбы, заключается в том, в какой степени оценка человеком своего друга должна быть корыстной. Пэнгл утверждает, что, хотя вся аристотелевская дружба включает в себя элемент личного интереса, друг благодаря добродетели способен любить другого по двум причинам: как полезный и как хороший simpliciter. Это, говорит она, вероятно, имеет в виду Аристотель, когда указывает, что добродетельные люди хороши как друг для друга, так и сами по себе (38). К сожалению, он расплывчато относится к связи между этими двумя источниками любви. Но он объясняет то уважение, в котором добродетельные друзья приятны друг другу: так как каждый добродетелен, каждый находит удовольствие в созерцании добродетели.
Ведь добродетель прекрасна и прекрасна ( kalon ), и, по Аристотелю, переживание прекрасного есть особый вид удовольствия. Но, радуясь добродетели друга, один радуется другому за то, что он есть в себе самом. «Возможно, тогда Аристотель намекает на интригующую возможность того, что именно благодаря нашей открытости удовольствию, а не нашей потребности в благе, мы ближе всего подходим к тому, чтобы лелеять другого просто за то, что он есть в себе» (44).
Как только мы увидим важность удовольствия в лучших дружеских отношениях, мы сможем отчасти понять, почему Аристотель так высоко ценит дружбу для удовольствия. Удовольствие, лежащее в основе такой дружбы, — это удовольствие, которое друзья получают от того, что они вместе. (Главные примеры друзей для удовольствий у Аристотеля — товарищи-подростки.) И хотя привязанность друга для удовольствия не связана с характером другого, тем не менее она кажется ближе к этому идеалу, чем привязанность полезного друга. Пэнгл не размышляет, почему это так.
Самое большее, что она скажет, это то, что основывать дружеские отношения на удовольствии на удовольствии, «возможно, не совсем то же самое, что говорить, что они любят друг друга».0037 не другого человека, а только своего удовольствия, а другое лицо рассматривают лишь как вместилище или средство для него» (46). Она также показывает, что нежелание Аристотеля называть полезных партнеров «друзьями» основано не на отсутствии у них доброй воли, а на их неспособности быть взаимно приятными (55). У Пангля нет времени подробно развивать эти идеи, и полная защита этой позиции, если это действительно точка зрения Аристотеля, потребовала бы обсуждения его описания удовольствия и его необходимой связи с объектом. Но если она права, то это еще одно место, где Аристотель признает очень важное место удовольствия в нашей жизни, не утверждая, что само удовольствие есть благо.
Аргумент Пэнгла об отношении дружбы к философской жизни состоит из двух частей. В последних трех главах своей книги она интерпретирует Аристотеля как утверждающего, среди прочего, что дружба, и в особенности дружба между неравными, желательна для лучшего человека, потому что он любит свое собственное существование и, помогая родственной душе участвовать в значительных и удовлетворяя деятельность, он продлевает или реализует собственное существование (162).
Поскольку человеческое существование, по Аристотелю, по существу заключается в деятельности, то возникает вопрос, какая совместная деятельность наиболее подходит для дружбы? Забегая вперед к аргументу, который Аристотель приводит в NE X.7, Пэнгл утверждает, что деятельность, которая с точки зрения благодетеля выглядит морально благородной, на самом деле не идеальна. Оно возникает в контексте необходимости, который ни один здравомыслящий человек не выбрал бы (164). Кроме того, Пэнгл считает маловероятным, чтобы какое-либо такое действие когда-либо казалось наиболее достойным выбора в момент действия (165). Она утверждает, что предпочтение отдается «увлекательным дискуссиям учителя и ученика, которые обучают ученика и подталкивают учителя к большей ясности» (167). Таким образом, получается, что лучшая дружба между людьми, наиболее ясно понимающими природу человеческой жизни и ценность нравственной добродетели, — это дружба между философами.
Хотя последний шаг ее рассуждений немного поспешен, Пэнгл, вероятно, прав в том, что, делая акцент в своем описании на активности друзей, Аристотель открывает дверь для оценки дружбы на основе того, что конкретные друзья делают вместе.
Таким образом, интуитивное высокое уважение к дружбе не должно подрывать притязания философской жизни на то, чтобы быть самой счастливой, но может фактически поддерживать его.
Но важным аспектом интерпретации Пэнгла является то, что эта часть аристотелевского изложения следует за продолжительной атакой на политическую жизнь в 900 г.0037 СВ VIII.7-IX.3. Идея состоит в том, что к тому времени, когда мы дойдем до конца рассуждений Аристотеля о неравной дружбе и ссорах между друзьями, мы будем готовы к новой концепции счастья и дружбы (137, 235, н. 10).
Она начинает эту первую часть своего аргумента в главе 3, когда она обращается к обсуждению неравной дружбы в НЭ VIII.7-8. Вкратце ее аргументация выглядит следующим образом: поскольку низший партнер в неравной дружбе никогда не может получить равную отдачу за получаемые выгоды, проблема для Аристотеля состоит в том, чтобы выяснить, как такое неравенство можно в некотором смысле уравнять. Решение Аристотеля состоит в том, что низший отвечает взаимностью, любя больше, чем его любят, и пропорционально превосходству своего друга.
Любить здесь не может означать, что высший друг активно делает добро, поскольку, если бы низший мог делать это, он не был бы низшим. Скорее, Аристотель должен иметь в виду, что низший испытывает большую привязанность и выражает эту привязанность в открытом восхищении или почитании вышестоящего. Без сомнения, решение Аристотеля странное, но Пэнгл считает, что он опровергает его почти сразу же, как только предлагает. В случаях не слишком большого несоответствия и на короткое время большая привязанность низшего может создать иллюзию достаточного равенства. Но со временем, утверждает Пэнгл, поддерживать эту фикцию становится невозможно. Таким образом, «[т]уравнивание, осуществляемое путем проявления большей привязанности в ответ на большие заслуги, может в лучшем случае работать только на полях, чтобы скорректировать относительно небольшие различия в заслугах между друзьями» (58). Вывод из интерпретации Пэнгла заключается в том, что, несмотря на то, что люди могут думать и что изначально предлагает сам Аристотель, большая привязанность не может уравнять постоянно неравные дружеские отношения, например, между отцом и ребенком, мужем и женой (согласно Аристотелю) и добродетельным политическим лидером и его сограждане.
Согласно Пэнглу, есть две взаимосвязанные причины, по которым Аристотель считает, что уравнивание посредством большей привязанности низших не может действительно уравнять неравную дружбу. Во-первых, он считает, что честь не имеет внутренней ценности и поэтому не может возместить то, что дал вышестоящий (60). Во-вторых, любой начальник, который оказал пользу своему другу в надежде на честь, на самом деле не заслужил бы ее (127). Таким образом, политический лидер или другой «начальник, который был полностью удовлетворен уравниловкой, описанной Аристотелем, показался бы недальновидным» (61) и, если бы не был прямо неблагородным, не был бы таким благородным, как он притворялся.
Пэнгл не собирается утверждать, что настоящая гражданская дружба между людьми с неравным статусом и характером невозможна. Однако дальновидный вышестоящий увидит добродетель как собственную награду и найдет равную отдачу не в том, что он получает от подчиненного, а в самореализации, которой он достигает через него (198).
1 Важно, считает Пэнгл, что такой человек не будет рассматривать политическую жизнь и проявление добродетели по отношению к своим согражданам как место счастья. Он мог расценивать свои акты гражданской щедрости как моменты добродетельной деятельности, но добродетель, которая была вполне удовлетворительной и заслуживала выбора сама по себе, обычно легче проявлялась в личной жизни (132). Более того, как только ценность чести становится ничтожной, из политической жизни как таковой нельзя извлечь ничего, чему стоило бы посвятить жизнь (130). Таким образом, считает Пэнгл, если мы настроимся на бессвязность, скрывающуюся за поверхностью аристотелевского описания неравной дружбы, мы будем подготовлены к новому описанию счастливой жизни, которое Аристотель представляет в СВ Х.7.
Пэнгл, безусловно, прав в том, что, согласно Аристотелю, благо дружбы заключается в некоторой деятельности по самореализации, а не в ответной любви и почестях, которые человек получает. Но я не уверен, что теория уравнивания, описанная Аристотелем в NE VIII.
7, настолько запутана, как она предполагает. Ее интерпретация VIII.7-8, кажется, расходится с более поздними отрывками, в которых Аристотель, кажется, полагается на саму теорию уравнивания, которую, по словам Пэнгла, он маргинализирует. Чтобы взять только один пример, он говорит в NE VIII.13, что «равные друзья должны быть равными в любви и в других отношениях, как того требует их равенство, но неравные должны отплачивать пропорционально своему превосходству» (1162b2-4).
Напомним, что в ее интерпретации (1) честь не имеет внутренней ценности и, следовательно, не может возместить то, что дал вышестоящий, и (2) любой начальник, который приносит пользу своему другу в ожидании почести, не заслуживает ее. (2) основано на утверждении, что никто из тех, кто действует в надежде на честь, не является по-настоящему благородным или достойным ее (127), но я сомневаюсь, что Аристотель с этим согласится. В конце концов, он называет великодушного человека, чья добродетель состоит в том, чтобы требовать почестей в качестве должного воздаяния за свое нравственное величие, «украшением» добродетели.
Пэнгл задается вопросом, не было ли это сияющее изображение великого человека «лестью» (60). Мы могли бы хотеть увидеть, как великодушного человека сбивают с крючка, но я подозреваю, что это показывает только то, что самосознание добродетельного человека как нравственно прекрасного является аспектом аристотелевской этики, наиболее чуждым нашему собственному пониманию моральной мотивации. Поэтому мало оснований думать, что, согласно Аристотелю, интерес человека к чести лишает его права на нее.
Что касается (1), ее довод о том, что Аристотель принижает значение чести в этом отрывке, не является четким. Это зависит от прочтения его слов о том, что, поскольку большинство людей желают почестей, а не любви, по чисто инструментальным причинам, честь на самом деле имеет лишь инструментальную ценность. Кроме того, инструментальная ценность, которую ему приписывают большинство людей — это знак благосклонности влиятельных людей, а когда он исходит от хороших людей, это подтверждение собственной доброты, — никак не могла заинтересовать кого-то добродетельного.
Стоит отметить, что Аристотель никогда не утверждал чисто инструментальную ценность чести в своем собственном голосе и, как говорит Пэнгл, ранее в NE он утверждает, что его стоит выбрать ради него самого. Мне также непонятно, что второе инструментальное преимущество чести настолько незначительно для хорошего человека, как предполагает Пэнгл.
Но предположим, что честь имеет лишь инструментальную ценность и так, что добродетельный человек в ней не нуждается. Как это показывает, что быть любимым не является адекватной наградой вышестоящему? Смысл Аристотеля в упоминании общепринятой оценки чести как исключительно инструментальной ценности состоит в том, чтобы отличить ее от любви: последняя считается более драгоценной, поскольку она ценна по своей сути. Он не объясняет, в чем заключается эта дополнительная выгода, но, учитывая взгляд на уравнивание, описанный им в VIII.7, есть основания полагать, что это может быть достаточным вознаграждением вышестоящему, как признает сама Пэнгл (61).
Правда, Аристотель продолжает утверждать, что любить, а не быть любимым, является добродетелью друзей. Но это утверждение не умаляет способности большей любви низшего уравнять отношения. На самом деле, можно подумать, что это подтверждает это утверждение. Аристотель может иметь в виду, что наш успех в дружбе должен измеряться не степенью и качеством привязанности, которую мы получаем, а степенью и уместностью привязанности, которую мы дарим. Когда низший любит пропорционально заслугам своего высшего друга, он хороший и, что более важно, такой же хороший друг, как и начальник. «Поскольку дружба больше состоит в любви, а любители друзей восхваляются, любовь кажется добродетелью друзей. В результате те, для кого это соответствует ценности, являются стабильными друзьями, а их дружба устойчива. Именно таким образом лучше всего дружили бы и неравные, так как тогда они были бы уравнены » (1159а33-б2, курсив мой). Тот факт, что любовь является добродетелью друзей, никоим образом не означает, что быть любимым нельзя дорожить.
Это также не показывает, что человек, который принимает большую любовь к низшим как достаточную, чтобы уравнять его превосходство в активной доброй воле, обязательно неуверен в себе или любитель льстецов.
Таким образом, Аристотеля не только не беспокоит начальник, щедрый в ожидании (хотя и не ради) почестей, но и есть основания полагать, что, по его мнению, большая привязанность и почитание могут быть уравновешивающим ответом.
Но здесь может быть более глубокая проблема. Я подозреваю, что мы можем разделять интуицию Аристотеля о том, что стабильная дружба требует более или менее равного обмена и что там, где это, строго говоря, невозможно, должна быть найдена какая-то другая форма уравнивания. Но стоит задаться вопросом, почему, по мнению Аристотеля, равенство является непременным условием дружбы.
Когда она обращает наше внимание на непоследовательность, которая, по ее мнению, лежит в основе большинства неравных дружеских отношений, Пэнгл говорит так, как будто отдача от низшего — это то, что делает усилия вышестоящего в интересах низшего «стоящими» для него.
(например, 130). Если это правильное толкование, то действительно кажется вероятным, что только любители чести будут активно стремиться к неравной дружбе. Честь, которую они ожидают, побудит их к актам великодушия. Отсюда легко заподозрить высших друзей в лицемерии: как друзья они заявляют, что приносят пользу низшему ради него самого, но их требование чести показывает, что на самом деле они все время стремились к собственному благу (131).
Но когда Пэнгл впервые заговорила о неравной дружбе, она предложила еще одно объяснение необходимости сделать равенство обязательным. Поскольку основное удовольствие от дружбы — это удовольствие проводить время с родственной душой, равенство особенно важно для удовольствия от дружбы и, следовательно, для самой дружбы (стр. 57). В защиту этого предположения нужно сказать больше, так как неясно, почему равноправие взаимности необходимо для того, чтобы видеть в другом человеке родственную душу. Думает ли она, что если два человека не ответят взаимностью одинаково, они не смогут считать себя достаточно похожими, чтобы получать удовольствие от совместного времяпрепровождения? Аристотель вполне может поверить в это, и стоило бы знать, до какой степени эта позиция может быть оправдана.
Мы также хотели бы знать, почему уравнивание кажется особенно важным в полезной дружбе, где, как утверждает Аристотель, можно получить очень мало удовольствия.
Заметьте, однако, что, если это предположение верно, требование, чтобы низшие давали равное вознаграждение или честь и привязанность, не должны бросать тень на доброжелательность высших. Ибо, согласно этой интерпретации, возвращение чести низшему необходимо не для того, чтобы высший получил что-то от отношений, а для того, чтобы дать ему возможность увидеть низшего как родственную душу. Это сочувствие и чувство подобия, будучи однажды на месте, являются источником доброй воли (47-50). Таким образом, получение похвал от низшего будет не целью щедрости высшего, а скорее условием, которое делает дружбу (а не какой-либо другой фактор) причиной быть щедрым в любом данном случае.
Вопреки тому, что предлагает Пэнгл (129-130), это согласуется с замечанием Аристотеля в NE VIII.14 о том, что недостаточная честь является поводом для жалоб в неравной дружбе.
