«Бьет значит любит!»: откуда это взялось
26 августа 2017
Традиция регулярно бить жену появилась на Руси с принятием христианства. В языческий период женщина была более равноправным членом общества, чем в христианский. Женщины до XI века оставались под защитой своих близких родственников (отца и братьев), даже если вступали в брак. И те горой стояли за любимую дочь и сестру. Это не относилось только к украденным или купленным женам, которые в семьях супругов существовали на положении рабынь.
Фото: УмнаяУмная
Женщины, вступившие брак по собственному согласию или договору между родителями, обладали многими правами. Могли даже «развестись» — уйти от мужа, если не были удовлетворены браком. Роль женщины отражалась и в наличии божеств женского рода: Лада – богиня любви и брака, Макошь — богиня прядения, рожаницы – божественные посланницы, определявшие судьбу ребенка при рождении.
Видео дня
После крещения Руси
Вместе с крещением Русь приняла и новую мораль, которая самым невыгодным образом сказалась на судьбе русской женщины.
С принятием монотеизма и установлением главенствующей роли мужчины женщина в семье стала восприниматься как существо в какой-то степени неполноценное, неразумное, как дитя. Муж должен был буквально опекать жену, заботиться о ее нравственности и «спасении души».
Эта забота должна была выражаться в строгости и регулярных побоях. Аналогичным образом воспитывались и дети. Во многом такой стереотип поведения был внушен церковниками, которые в Средние века усматривали в женщине корень всех зол, дьявольский соблазн и источник нечисти. Чтобы душа женщины не попала в ад, муж был просто обязан регулярно «наущать» ее «битием».
Телесные наказания считались чем-то вроде профилактической работы. Они должны были выбить из женщины все те пороки, которыми она по определению была наделена с рождения. Если мужчина бил супругу, значит, заботился о спасении ее души от адского пламени. Сами женщины так усвоили этот урок, что отсутствие побоев воспринимали как признак отсутствия мужниной любви и заботы.
Такие законы семейной жизни были отражены в известном литературном памятнике «Домострое».
Как бить жену
«Домострой» был создан неизвестными авторами приблизительно в XV-XVI веках в Новгородской республике. По мнению исследовавших этот документ Александра Сергеевича Орлова, Сергея Михайловича Соловьева и других русских литературоведов и историков, «Домострой» стал результатом труда множества священников, «учителей народа», и одновременно квинтэссенцией моральных норм общества того периода.
В этом документе делу «воспитания жены» посвящена не одна глава. Анонимный советчик поучает добропорядочных мужчин, как правильно бить жену, чтобы не наносить ей тяжелые увечья. Мужчине не рекомендовалось бить женщину по глазам, ушам и другим важным частям тела, чтобы не сделать супругу калекой. Также не следовало использовать для «воспитания» тяжелых и особенно металлических предметов, поскольку все это может привести к инвалидности.
Физические методы воспитания по «Домострою» полагалось применять не только к женам, но и к детям, слугам и нерадивым работникам.
Регулярное поколачивание всех этих людей – иногда просто так, в профилактических целях – было святой обязанностью мужчины, как главы семьи. Таким образом он, как прилежный пастырь, заботился о своем «стаде».
Не бьет – значит, не любит
Именно так воспринимали русские женщины более лояльное к себе отношение. Сейчас это может показаться странным и диким, но нельзя забывать, что женщина воспитывалась в патриархальном обществе. Всю ее жизнь регулировали суровые законы семьи, рода. Русские женщины в подавляющем большинстве своем были необразованными, с узким кругозором. Им и невдомек было то, что жить в семье можно как-то иначе. Да и примеров таких не было.
Если женщине случалось – крайне редко – выйти замуж за иностранца, она вполне естественно воспринимала отсутствие побоев со стороны мужа как признак его нелюбви. Со временем в обществе было забыто исконное значение телесного наказания как способа воспитания «в страхе божьем». Мужчины стали бить жен просто из ревности или своеволия.
Хуже всего, что сами женщины по-прежнему воспринимают такое поведение как норму и годами терпят рукоприкладство.
Мнение психологов
В русском обществе очень сильны традиции. Даже самые дикие и абсурдные. Память предков диктует русским женщинам молча терпеть побои и не выносить проблему на суд публики. Это меньше принято в интеллигентных семьях; чаще встречается в низших слоях населения. В последних регулярные побои могут быть отягощены пьянством и часто накладываются на другие виды насилия (моральное, сексуальное).
Как бы женщины ни считали, что «бьет – значит, любит», насилие – это только насилие. Зачастую опустившийся мужчина продолжает жить с давно нелюбимой женщиной и при этом бить он ее тоже продолжает. Ни о какой любви в таких семьях речи даже не идет. К тому же в огромном количестве случаев побои заканчиваются убийством. Ежегодно от рук своих мужей гибнет более 10-ти тысяч россиянок.
Плоды такой «любви»
От домашнего насилия страдают и дети. Даже не будучи прямыми жертвами побоев, они вырастают морально ущербными.
Психологи называют это отклонение Стокгольмским синдромом. Он выражается в неспособности человека, который в детстве подвергался любому виду насилия, противостоять ему во взрослой жизни. Это касается и ситуаций, когда ребенок регулярно наблюдает избиение своей матери.
Такой человек становится беспомощным перед агрессором. Иногда он не только не может защитить себя, но еще и попадает в моральную зависимость от насильника. Если к ребенку, как и к его матери, применялось насилие, он точно так же вырастает с психическими отклонениями того или иного рода.
В зависимости от типа личности и силы нанесенной травмы у жертв насилия может развиться целая гамма отклонений: тревожное расстройство, маниакально-депрессивный психоз и пр. Девочки, выросшие в таких семьях, перенимают манеру поведения матери и вырастают уже сложившимися жертвами. Интуитивно они находят себе и соответствующего партнера, склонного к насилию. Так образуется очень крепкая связь «жертва – тиран», которая нередко обрывается только со смертью жертвы.
С мальчиками все еще сложнее, потому что они могут повторять модель поведения отца. Это не 100%-ная закономерность, но очень часто мальчики, выросшие в обстановке жестокости и насилия, сами становятся крайне жестокими. Если подобное «воспитание» накладывается на определенные психологические особенности личности, общество получает готового маньяка-убийцу. Едва ли такие люди могут считаться «плодами любви».
Сообщение «Бьет значит любит!»: откуда это взялось появились сначала на Умная.
Другое,Сергей Соловьев,
«Бьет — значит любит», «он изменится», «так лучше для детей». Какие мифы мешают победить домашнее насилие и можно ли перевоспитать агрессора
В последнее время проблемы харассмента и домашнего насилия все чаще обсуждают — с друзьями, психологами и в целом на публике, а привычка «не выносить сор из избы» остается в прошлом. Почему так важно откровенно говорить о том, что происходит, и перестать оправдывать агрессоров в надежде, что «они изменятся»? Почему в семьях с большим достатком и хорошим образованием насилие вовсе не редкость — но принимает форму финансовой зависимости и угроз отобрать детей? Врач-сексолог и психотерапевт Амина Назаралиева объяснила, почему жертвам насилия сложно уйти от агрессивных партнеров, как общество в целом может помочь решить эти проблемы, и что лучше для детей — сохранить семью или жить с родителем-одиночкой.
Всем привет, дорогие зрители Дождя, с вами программа «Психология на Дожде». Я Александра Яковлева, ее автор и ведущая, и сегодня у нас в гостях Амина Назаралиева, врач-сексолог, психотерапевт, и с Аминой мы будем разговаривать на очень важную актуальную тему, это домашнее насилие, будем говорить мы о мифах и о реальности. Здравствуйте, кстати, Амина, спасибо, что вы с нами.
Здравствуйте.
Тема в последнее время обширно обсуждается везде и всюду, но тем не менее, существует огромное количество мифов, которые, на мой взгляд, мешают обществу понимать, в чем же смысл вообще этой темы, почему она так глубоко проросла, и как вообще от этого избавляться. Будем проговаривать, наверное, вместе с вами мифы и разбираться, что нам с этим вообще делать. Начнем с известной всем фразы, например, «Бьет — значит любит». Что это, откуда, почему?
«Бьет — значит любит», в этом логики приблизительно столько же, сколько «Начальник не платит зарплату, значит, ценит и уважает тебя как сотрудника», наверное.
Бьет — значит бьет, значит, угрожает твоей безопасности, значит, угрожает безопасности твоих детей. Человек, который любит, он заботится, он хочет сделать тебя счастливее, и он не хочет заставлять тебя страдать и жить в постоянном страхе, поэтому нам нужно расставаться с этой поговоркой и с этим мифом в особенности. Это не любовь, это что-то болезненное, это проблемы регуляции поведенческой, это проблема контроля гнева, если человек бьет, ему нужна помощь, он должен остановиться. Это никак с любовью не связано, любовь — это то, что происходит в безопасности.
А какие еще есть мифы и как их можно развеять?
Один из таких, мне кажется, очень злокачественных мифов, связанных с домашним насилием, это миф о том, что муж — голова, а жена — шея, который как бы говорит как бы о том, что жена контролирует, куда она мужа повернет, и что это в ее власти, все его поведение в ее власти, что бы он ни делал, что его успехи это благодаря ей, и собственно, его неудачи, и провалы, и фиаско тоже из-за нее.
Это большая ошибка, потому что люди отдельные, люди сами за себя отвечают, особенно взрослые люди, и мы не можем этого… Мы можем помогать им в достижении успеха, но мы не можем за них этот успех, так сказать, достичь. Если говорить о насилии, то мы не можем никак этой головой вертеть, эта голова сама принимает решения, голова сама поворачивается и принимает решение о том, чтобы насилие применить. Эта голова стоит перед выбором — вот сейчас взять и ударить или сейчас сделать глубокий вдох, выйти из комнаты, когда я злюсь, не знаю, попить воды, устроить себе пробежку. Или, может быть, обсудить, а стоит ли нам быть вместе, если нам так тяжело вместе, и мы никак не можем договориться. Это вот такие более здоровые, скажем так, варианты решения проблем гнева или конфликтов в семье, но ни в коем случае не насилие. Вот, мне кажется, один из ключевых это вот про вот это вот, как будто бы контроль женский. И то, что «муж и жена — одна сатана», почему сатана, откуда вообще такой фокус, почему на все плохое, почему не что-то хорошее, позитивное?
Мне еще интересно отношение общества, ведь так у нас как-то принято в обществе, делать вид, что мы не замечаем чужих проблем, ссор и скандалов.
Вот эта фраза, не принято выносить сор из избы, то есть как будто бы люди осознанно закрывают глаза на то, что они в принципе где-то подсознательно видят, и считают, что вот это не их дело, это какое-то внутреннее дело семьи, пусть они сами разбираются.
Да, «чужая семья — потемки», «не выносить сор из избы» тоже, мне кажется часть не только проблемы домашнего насилия. В действительности, смотрите, что-то происходит, когда не работают какие-то другие системы, не знаю, проблемы в медицине, проблемы в полиции, ведь если вдруг кто-то решается об этом рассказать, первым делом этого человека его коллеги начинают упрекать в том, что он выносит сор из избы. С другой стороны, как мы можем решить проблемы системы, и как мы можем повысить доверие к этой системе, если мы знаем, что там что-то творится ужасное, и люди боятся этот сор выносить, они боятся. Университеты боятся говорить о харассменте, который имеет место быть, в медицине боятся говорить, что иногда какие-то злоупотребления совершаются, в полиции, в армии, и это все приводит к тому, что мы все друг другу не доверяем, и нам страшно, и мы во всем подозреваем людей, которые вообще должны нам помогать.
С семьей, к сожалению, то же самое происходит, если не выносить сор из избы, то мы поддерживаем вот этот стыд. С одной стороны, мы не можем получить помощь, потому что люди не знают о том, что нам нужна помощь, с другой стороны, мы живем в стыде, потому что мы думаем, что у всех вокруг все нормально и только у нас все не так. Хотя проблема домашнего насилия это очень распространенная проблема, это не то, чтобы у всех все нормально, у очень многих такая же ситуация. Страдают дети, которые вынуждены видеть это, мы знаем, что свидетели страдают не меньше, чем жертвы, не меньше, чем мишени насилия. И они, к сожалению, дальше, мы знаем из исследований, что дети, вырастая, они сами подвержены большему риску или стать жертвами или стать агрессорами, авторами насилия, если они сами были свидетелями насилия в детстве, то есть эта эстафетная палочка передается дальше. И вот это молчание, к сожалению, оно является первым препятствием на пути к изменению, поэтому как бы не было тяжело и стыдно, если вы хотите что-то изменить в обществе или в отдельно взятой семье, вы должны начать с того, чтобы говорить о том, что проблема есть и признать ее, и только тогда мы можем искать решение, искать помощи.
Поэтому, мне кажется, что этот миф про сор из избы, он вреден не только для семей, потому что это приводит к тому, что людей убивают, но и вообще для нас как для общества в целом.
Мне интересно этот вопрос более глубоко обсудить, потому что, я надеюсь, что нас смотрят люди, которые с домашним насилием лично не сталкивались, но в теории понимают, что оно есть. И вот это наше такое невмешательство, как общества, меня как гражданина, порождает еще больший уход этой проблемы от внешнего мира в глубину. То есть людям привычнее почему-то сказать «сама виновата» или «она же сама этого хотела», вместо того, чтобы в глубину проблемы посмотреть. Мне вот интересно, что можно сказать тем людям, которые молчаливые свидетели, вот наше общество оно таким стало почему-то.
К сожалению, молчаливые свидетели, в том числе, вносят вклад в поддержание насилия, потому что те, кто страдает, они чувствуют себя абсолютно беспомощными. И вот эти молчаливые свидетели, я сама, мне очень больно это наблюдать, но я иногда сталкиваюсь с тем, что какой-нибудь, не знаю, мужчина сидит без сознания или почти потеряв сознание, где-нибудь в метро, и сотни людей проходят мимо, и никто не пытается ему помочь.
Я была в такой ситуации, когда я просила мужчин поднять, потому что я сама физически не могла его поднять, поднять и просто из вагона вывести на платформу, потому что я связалась с машинистом и там нас уже ожидали врачи, и я услышала «да ладно, да вдруг он пьяный, сразу же видно, что какой-то не такой». То есть вот это вот предположение о том, что он сам, скорее всего, виноват, но даже если он пьяный, предположим, что он пьяный, заслуживает ли он того, чтобы умереть в вагоне, когда вокруг столько людей? Я не думаю. Больше того, он может быть не пьяный, может быть, у него диабет, у него кома сейчас, может быть, у него инсульт, может быть, у него инфаркт. То есть это же вообще в принципе про то, окей, даже если предположим, что если ты думаешь, что она сама виновата, ты правда считаешь, что она заслуживает смерти? Тебе окей, что вот у тебя за стенкой убивают человека, и ты палец о палец не ударил, как бы тебе нормально с этим жить? Мне кажется, это вопрос и про эмпатию, и про гражданскую ответственность, не говоря уже о том, что в действительности домашнее насилие это страшная, комплексная проблема, и жертвы не виноваты.
И даже если она пойдет и заберет это заявление послезавтра, и на вас еще косо будут смотреть и говорить, что вы влезли, вы по крайней мере помогли показать, что это можно остановить, и что людям не плевать, и что если ты завтра будешь бегать с ножом за своей женой, за нее люди будут вступаться, где-то уже дело может быть возбуждено и дальше что-то, может быть, поменяется. К сожалению, для меня лично персонально, как для гражданки, страшно еще от того, что вот такое невмешательство может говорить о безразличии людей.
Еще когда готовилась, такой вот миф прочитала, о наличии такого мифа, подумала, что да, возможно, так и есть, многие считают, что домашнее насилие относится к семьям с низким социальным статусом, то есть в семьях обеспеченных, у людей если есть высшее образование и так далее, такого быть не может. Что это такое за миф?
К сожалению, это тоже связано с тем, что мы молчим об этом. Все, о чем мы молчим, мы, как правило, это плохо знаем, и мы представляем себе, что это все у каких-то то там зверей, монстров, и это только вот не у нас происходит, не у нормальных людей.
А домашнее насилие во всех абсолютно, представлено во всех слоях общества, и среди богатых людей, наверное, даже инструментов чуть-чуть больше, потому что там для насилия с помощью денег, для контроля с помощью денег, для власти с этой стороны и для угроз отобрать детей, это вот то, с чем я сталкиваюсь в практике, чем больше власти у мужчины, тем чаще он жмет на эти две кнопки, деньги и дети. Если это, так сказать, более низкие социальные слои, там больше, конечно, встретишь и побои, и пьянки, и прочее, но во всех социальных слоях, поверьте мне, и депутаты, и политики, и олигархи, и бизнесмены, и академики, и врачи, и полицейские, везде, куда ни глянь, и журналисты, везде этого хватает.
Вы сейчас очень важную вещь сказали про угрозы, я как раз собиралась спросить про психологическое насилие. Вы сказали, что часто жертва пугается угроз, и может быть, я правильно понимаю, дело даже не доходит до физического насилия, но эти угрозы не менее страшными выглядят и дикими в ее глазах, и мешают ей освободиться от этого гнета.
Психологическое насилие, какую роль оно играет во всем этом?
Оно играет огромную роль. Во-первых, оно, как правило, редко насилие бывает изолированным, только вот физическим, как правило, это целый пакет, и могут быть всяческие самые разные комбинации видов насилия, их много, есть достаточно обширные классификации вот этих видов насилия. Если говорить про психологическое, очень часто с него и начинается, с такого какого-то обесценивания, может быть, многие слышали про газлайтинг, какие-то такие мягкие вещи, в которых ты даже не можешь понять, что что-то не так. Ты вот чувствуешь, что что-то как будто бы не так, но ты даже назвать это не можешь, потому что слов для этого нет, нас не учат этому в школе, и это очень мягко-мягко, как спрут, проникает в твою жизнь. И действительно, часто такие истории, такие семьи начинаются очень ярко, с каких-то ярких чувств, и в этих семьях когда-то в прошлом было очень много хорошего, и между эпизодами насилия, правда, там все еще очень много хорошего и теплого, это та часть, которая держит, удерживает в этих отношениях.
Но к сожалению, все эти теплые хорошие эпизоды становятся все короче, и все больше вот этих эпизодов психологического насилия, физического, какого-то еще. И вот это психологическое, оно, в том числе, представлено обесцениванием, оно представлено унижениями, оно представлено контролем, это в первую очередь вокруг контроля все строится, сомнениями вообще в том, что ты достаточно здравая, в том, что у тебя какое-то нормальное психическое состояние, способность отражать реальность, в том, что ты достаточно хороша. Это обвинения постоянные, то есть что бы не произошло, ты виновата, ты спровоцировала, ты там недоглядела, ты то не сделала, ты плохая жена, ты плохая мать, все не то, все не так. И действительно, к сожалению, если ты еще отрезана от окружающего мира, и твой единственный источник информации это твой муж, то ты в какой-то момент начинаешь верить во все это, и ты правда думаешь, что это так. Ко мне часто женщины такие приходят, с запросом «исправьте меня, я ужасная, тупая страшная дура, я все делаю не так, я плохая мать, я плохая жена, я недостаточно хороша».
Откуда это берется и можно ли это как-то по-другому? Сейчас сформулирую. Откуда берется вот это ощущение, что я плохая? Или я же его люблю, говорит женщина, и продолжает терпеть то, что происходит у нее в семье, или я делаю это ради своих детей, опять думает женщина, и продолжает жить с этим мужчиной.
Да, вот это вы сейчас назвали две главных «морковки», скажем так, которые ее держат, и она все равно продолжает идти. Первая «морковка» это надежда, что он изменится, потому что вот эти светлые эпизоды любви, они правда были, особенно в начале, и были яркие. И часто после насилия идет вот этот период «медового месяца» какое-то время, когда вроде бы хорошо, и вроде бы он раскаивается, и в ногах валялся, обещал измениться совершенно искренне, часто они искренне в этот момент обещают. И ты думаешь, ну может быть, вот я еще сейчас себя подкручу, я вот это исправлю, вот здесь я изменюсь, и вот тогда все будет хорошо. Это иллюзия. Если один раз произошло насилие, там еще есть хорошие шансы, что оно больше никогда не повторится, но если это происходило уже несколько раз, скорее всего, вот эти светлые промежутки, они просто будут уменьшаться, а интенсивность насилия будет расти.
И вторая «морковка», за которой женщины идут, это «морковка» о том, что у моих детей будет отец, у моих детей будет полная семья, это лучше для моих детей, если я буду терпеть. Вот, к сожалению, по факту, и мы уже говорили об этом, мы с этого начали сегодня, что свидетельства насилия это почти как быть, собственно, мишенью насилия. То есть, если ваши дети видят, как их маму бьют, душат, спускают с лестницы, унижают, оскорбляют, орут на нее, то для них это точно так же пример, для них это такая же травма, как если бы это их били, унижали, оскорбляли, душили и орали на них, потому что им страшно. Они живут в страхе, они не знают, когда будет спокойно, когда папа придет в хорошем настроении, когда в плохом, или вот он пьяный, и все, надо прятаться по углам, сидеть как мыши и не дай бог что-то сделать не так или с ним поссориться. Это жизнь для детей как на вулкане, и многие дети, они умоляют, пожалуйста, уйди от него, все, что они хотят, они хотят, чтобы папа ушел, чтобы родители развелись.
Это часто, кстати, потом вырастающие дети обвиняют, если они обвиняют маму, они обвиняют ее в том, что она не уходила, что она не защитила их, и они вынуждены были продолжать в этом аду жить. Поэтому да, для детей лучше, если этот ад прекратится, для детей лучше без папы, но в спокойствии и безопасности, чем с папой и на войне каждый день.
Еще миф про то, что, как правило, домашние насильники это люди, которые злоупотребляют алкоголем. Так ли это?
Тут знаете какая штука, это достаточно интересно. С одной стороны, да, алкоголь, это правда, как вот такой триггер, как спусковой крючок, на фоне опьянения очень много всякого плохого происходит: и убийства, и суициды, и много всяких преступлений, и в этом смысле алкоголь, алкогольное опьянение действительно такой враг для здоровья, для социального благополучия, я не говорю уже про ДТП. Это серьезно, это правда плохо. С другой стороны, многие оправдывают алкоголем насилие, которое они совершают, и это скорее связано с культурой.
Вот в тех культурах, где считается, окей, если ты пьяный, то бить можно, или насиловать можно, то чаще вот это и будут использовать для оправдания. Если бы у нас в культуре можно было ретроградным Меркурием оправдать домашнее насилие, все бы говорили: «О, ретроградный Меркурий, мы пошли всех бить вокруг». То есть оно и так, и не так одновременно. И конечно, если бывает такое, что мы видим, что во время опьянения в основном совершается насилие, но тогда встает другой вопрос — окей, если ты понимаешь, что твое поведение ассоциировано с алкоголем, с приемом алкоголя, то почему ты не останавливаешься? То есть, есть и другая сторона этой медали, часто то, что мы видим, они говорят: «Ну вот я был пьян, прости, я не понимал, что я делал», но потом он дальше встает, он может неделю не пьет, но потом снова начинает пить. Он говорит: «Я чуть-чуть, все под контролем, мы вот просто с ребятами, бизнес, дела, переговоры, ну надо же. Все у меня нормально», а потом снова оно нарастает. Окей, если бы действительно все дело было в алкоголе, тогда почему ты не останавливаешься, если это так? Потому что в части случаев это может быть так.
Но в части случаев никакого алкоголя нет, люди вообще ничего не употребляют, и все равно насилие совершается, в другой части случаев, да, каждое употребление алкоголя повышает риски насилия. Но поведение насилия это, похоже, вообще какая-то отдельная ось, и людей, которые совершают насилие, вообще между собой больше объединяет в принципе, чем людей, не знаю, с какими-то другими состояниями, то есть как будто бы это какое-то особое свойство, вне зависимости, не знаю, от психических каких-то факторов или экономических факторов, о которых мы уже упоминали. Поэтому да, с алкоголем все сложно, не так однозначно.
Амина, мне пришел в голову вопрос. Вы много работаете с жертвами домашнего насилия, а приходится ли вам общаться и работать с агрессорами? И вообще какая-то работа с этими людьми возможна?
Работа эта возможна, это называется работа с авторами насилия. Больше того, у нас в стране есть люди, которые этим занимаются, это такие активисты-энтузиасты, которые много лет практически чуть ли не в изоляции делали свою работу.
В Питере это проект «Альтернатива насилию», это «Мужской разговор», их можно загуглить. Кстати, обращение к ним резко выросло после известного фильма о домашнем насилии, который недавно вышел, к счастью. В частности, они приезжали к нам в центр, и мы учились, и в Москве теперь тоже есть такие специалисты. Я, в частности, тоже училась работе с авторами насилия, и мне довелось поработать с авторами, но немного. Мы так и не увидели какого-то высокого интереса к тому, чтобы эту работу делать, со стороны авторов. К сожалению, мировой опыт показывает, что авторы насилия как-то не очень готовы меняться, пока их не поставишь фактически перед таким выбором без выбора: или тюрьма, или терапия, и тогда они выбирают терапию. Но если их просто умолять, валяться в ногах и просить: «Пожалуйста, остановись, перестань пить, перестань драться», мало кто останавливается, редко что-то выходит за рамки просто обещаний, что все, такого больше не повторится, и к сожалению, рецидив снова. Поэтому в разных странах пришли к тому, что нужно как-то работать с этим системно, работать на уровнях и социальных, и должен быть закон, который не позволяет причинить больше вреда.
То есть, если так просто дать людям выбор, я, к сожалению, мало видела авторов насилия, которые останавливались бы.
Мне кажется, это отдельная тема для серьезной работы, которой еще очень и очень много предстоит в будущем, такое поле непаханое.
Да.
Отсюда выходит следующий вопрос про то, что опять-таки в обществе бытует мнение, ну что об этом говорить, так всегда было, так есть и так будет. Собственно, и авторы насилия, получается, они учились у своих родителей, или они это видели где-то еще и привнесли это в свою жизнь, то есть это такое колесо вечное, которое крутится и всех перемалывает. И говорят, ну раз это было и будет, чего нам тут с этим возиться. Как-то этот миф можно развенчать?
Это так интересно, потому что еще совсем недавно не было ни самолетов, ни машин, ни айфонов одиннадцатых, и как-то человечество не готово с этим мириться. Мы делаем интернет все быстрее, мы делаем лекарства все лучше, мы делаем самолеты и машины все быстрее, телефоны все быстрее, мы даже в космос летаем, недавно еще совсем мы не могли этого делать.
Почему, в чем проблема? Во-первых, это неправда, насилие, количество насилия снижается, мы сейчас живем в самое мирное и безопасное время за всю историю. Насилия было чудовищно много, и умирали мы гораздо раньше, гораздо больше, и инфантицид был такой, то есть убивали собственных детей, все было достаточно жестко в нашем прошлом. И все становится лучше и лучше с каждым днем, и этого насилия становится меньше. И мы видим, что в разных странах, так сказать, даже сегодня если сравнить разные страны между собой на планете, мы видим, что по-разному эти страны в этом преуспевают. Это сильно зависит от политики, от гендерного равенства, от экономического равенства и так далее, то есть, есть специальный механизм, как это насилие уменьшать и продолжать уменьшать, если мы просто очень сильно этого захотим, мы можем. Если мы можем сделать пятилетку за год, и мы смогли в космос улететь, то вот остановить насилие мы точно можем, просто надо, чтобы мы очень сильно этого захотели и приняли такое решение.
Вот это гораздо легче, чем все, что мы уже сделали.
Мне кажется, человек может поменять весь мир, кроме самого себя, зачастую это гораздо сложнее оказывается.
Да, если он не хочет менять себя, то да.
Что важно нам, обществу, еще знать о домашнем насилии, чтобы… Да чтобы просто, что нам об этом еще важно знать?
Я думаю, важно знать, что его гораздо больше, чем кажется. Я думаю, важно знать, что наше отношение к этому, и культурные нормы, и гендерные стереотипы, они играют огромную роль. Вот там, где мы обвиняем жертв, вот там, где мы считаем, что женщина ответственна за климат в семье, за погоду в доме, и она должна глотать любые помои, любые унижения, что вот это и есть хорошая жена, которая терпит, и это и есть настоящая любовь, которая терпит, что настоящая любовь это про унижение, и про боль, и про то, что тебя втаптывают в грязь, пока у нас есть вот эти представления, я боюсь, что мы долго будем из этого выбираться.
Пока у нас есть представления, что лучше какой угодно, да свой, что лучше какая угодно, да семья, даже если там ножи летают, но семья, мы долго еще не выправимся. Нам всем это надо менять, нам нужно воспитывать в себе такую нулевую толерантность к насилию, и начинается она с того, что мы никогда не обвиняем жертву, мы не обвиняем того, против которого совершили зло. Что бы там ни происходило, мы помним о том, что принять решение о том, чтобы взять, не знаю, какой-то тяжелый предмет в руку или взять своим кулаком нанести удар более слабому, будь то ребенок, будь то женщина, это решение того, чей это кулак, это не решение того, кто получил. Никто не выбирает быть изнасилованным, никто никогда не хочет быть избитым, это выбирает тот, кто совершает насилие.
Еще миф, это я прочитала мифы на сайте nasiliu.net, на всякий случай всем говорю, что есть такая организация замечательная «Насилию.нет», так вот написано там такое мнение, что женщины тоже убивают, женщины тоже могут проявлять насилие и агрессию в отношении мужчин, почему все только про женщин.
Что на это ответить?
Во-первых, есть доля истины в этом утверждении. Потому что похоже что то, что называется реципрокное насилие, действительно в семьях, где есть проблемы домашнего насилия, часто есть психологическое насилие в обе стороны, часто есть насилие, и психологическое, и физическое, что называется, вниз по иерархии, в адрес детей, или домашних животных, или стариков. Но почему отдельно эта выделяется проблема, и именно фокус на женщинах, потому что это то, из-за чего женщины в основном умирают. То есть, грубо говоря, от криков женщины не умирают, или дети от этого не умирают обычно, но от того, что в тебя летит топор или тебя, не знаю, избили и вывезли в лес и так далее, или душили, от этого умирают. Это примерно как с пожаром, если начался пожар, понятно, что есть большой ущерб и для дома, и для квартиры, придется и ремонт делать, и соседям помогать и прочее, но если сейчас у нас пожар, мы озабочены тем, чтобы его потушить. Вот у нас сейчас такой пожар планетарного масштаба, у нас гибнут женщины каждый день, они умирают от рук своих интимных партнеров.
И вот это можно было бы остановить, они умирают не на войне, они умирают не от каких-то причин, на которые мы не можем воздействовать. Мы не очень, не знаю, можем воздействовать на то, чтобы молния в нас не ударила, но мы можем воздействовать на то, чтобы женщины не умирали от рук интимного партнера. Поэтому мы первым делом обращаем внимание на это, поэтому весь фокус на этом сейчас, на том, чтобы не допустить смерти. Вот когда все живы, потом, естественно, мы будем заниматься профилактикой насилия, и психологического тоже, и если там есть вот эта история с реципрокным психологическим насилием, тут тоже всем нужна помощь. Очень часто абьюзер и автор насилия сам травмирован, это часто мальчик, который видел, как его папа избивает маму, и как он усвоил, что быть уязвимым это просто ужасно и отвратительно, я никогда таким не буду, я буду тем, кто сам будет управлять другими, я буду тем, кто будет бить и тем, кто будет сильным. Это часть проблемы, и людям нужна помощь. Но вся эта помощь возможна только тогда, когда ты остановился, вот сначала ты должен остановиться, а потом все остальное.
Правильно я еще понимаю, что женщины, которые проявляют агрессию и насилие по отношению к своим мужчинам, часто они таким образом защищаются?
Да, обычно вот эти истории, когда все-таки мужчин убивают, это обычно про самооборону, это часто женщины, которые жили в условиях многолетнего домашнего насилия. Та же история, например, с сестрами Хачатурян, хорошая иллюстрация, и конечно, те, кто утверждает, что они могли просто сбежать, они совершенно не понимают, как это все устроено, как это работает, они совершенно не понимают, что такое насилие. Это было насилие на всех уровнях абсолютно, и там власти его было столько, и у них не было власти вообще, и были попытки обращаться в институты власти, что называется, и все это не работало абсолютно, и никто не протянул руку помощи, все соседи в общем закрывали глаза на то, что происходит. Поэтому да, чаще всего это вот такие совершенно трагические истории, и это реже происходит, женщины убивают мужчин гораздо реже.
Это, конечно, я хочу тут подчеркнуть, основная критика с чем связана, а вот женщины тоже, не только мужчины. Да, не только мужчины, это проблема не исключительно гендерная, скажем так, и не исключительно проблема мужчин. В лесбийских парах насилия тоже предостаточно, то есть эта проблема внегендерная, скажем так, и она общемировая, и надо работать на всех фронтах. Но мы начинаем с этого, потому что от этого можно получить самый максимальный impact, можно спасти максимальное количество жизней, начав именно с этого.
У нас время, к сожалению, подходит к концу. Я бы еще хотела зафиксировать, акцентировать наше внимание на одном моменте, просто нет возможности обо всем сразу, мы не говорили о детях и о том, как домашнее насилие отражается конкретно на них. Почему, собственно, это самый беззащитный слой населения, который молчаливый и ему вообще некуда обратиться, маленькие дети не имеют тех рычагов, которые хоть как-то могут быть использованы теми же жертвами взрослого возраста, про пол уже даже не говорю.
Я очень надеюсь, что мы к этому вопросу еще с вами вернемся. Хорошо, что мы эти темы поднимаем, говорим о них, потому что это безусловно важно и нужно, об этом нужно повторять сто, двести, триста раз, не будет лишним. Амина, спасибо вам большое. Спасибо, зрители, что слушаете и смотрите нас. Я на этом прощаюсь. Напоминаю, что с нами была Амина Назаралиева, врач-сексолог, психотерапевт. Я Александра Яковлева, это была «Психология на Дожде». Всем пока.
Не бойся быть свободным. Оформи донейт.
«Если он тебя бьет, значит, любит»
Отчим Татьяны (имя изменено) начинал с малого.
Сначала его раздражало то, что она делала. Он критиковал и читал ей лекции. Позже лекции прекращались, и тогда начиналось возмущение. А когда возмущение прекратилось, начались шлепки и пощечины.
«Он просто сошел с ума», — говорит Татьяна. «Пять лет он избивал меня и мою мать до потери сознания».
История Татьяны далеко не уникальна. Ежегодно десятки тысяч российских женщин и детей подвергаются всевозможным видам насилия в семье — будь то побои, изнасилование или даже покушение на убийство.
Спустя годы после побега с матерью Татьяной, которой сейчас 29 лет., говорит, что с домашним насилием нужно бороться и наказывать, прежде чем оно выйдет из-под контроля.
Но не все с ней согласны.
Ультраконсервативный сенатор Совета Федерации Елена Мизулина, наиболее известная своим законом о «гей-пропаганде», 27 июля внесла в Госдуму новый законопроект, предлагающий декриминализацию семейных побоев. «Нанесение побоев членам семьи должно быть административным правонарушением», — сказала Мизулина. «Вы же не хотите, чтобы людей посадили в тюрьму на два года и заклеймили преступниками на всю оставшуюся жизнь за пощечину».
Чего Мизулина не признала, так это того, что насилие в семье в России является серьезной проблемой, и не ограничивается тем, что родители шлепают своих детей за плохое поведение.
Согласно официальной российской государственной статистике, которая, несомненно, занижает ситуацию, колоссальные 40 процентов всех насильственных преступлений совершаются внутри семьи.
Это соотносится с тем, что 36 000 женщин каждый день избивают их партнеры, а 26 000 детей ежегодно подвергаются насилию со стороны своих родителей.
Лариса Понарина, заместитель директора центра «Анна», общественной организации, помогающей жертвам домашнего насилия, предполагает, что более 14 000 женщин ежегодно умирают в результате домашнего насилия.
Она не верит, что ситуация улучшается.
А Боевой из Ценности
Законопроект Мизулиной последовал за недавней поправкой в Уголовный кодекс, внесенной Верховным судом и подписанной президентом Владимиром Путиным. Согласно поправке — одному из редких прогрессивных законодательных шагов в борьбе с домашним насилием — избиение членов семьи было приравнено к хулиганству и нападениям на почве ненависти как уголовное преступление, подлежащее расследованию и преследованию государством. Он вступил в силу в начале июля.
Сторонники традиционных семейных ценностей поддержали попытки Мизулиной отменить поправку.
Всероссийское родительское сопротивление, движение, борющееся против ювенальной юстиции, предупредило, что криминализация семейных побоев приведет к судебному преследованию родителей, которые действовали в интересах своих детей. «Мать отшлепала сына за просмотр порно… но его учителя в школе заметили синяки, пожаловались, и суд обязал мать заплатить штраф в размере 8 000 рублей (120 долларов США)… Родители больше не имеют права выбирать методы воспитание», — говорится в заявлении на их веб-сайте.
«Традиционный, или скорее
архаичные ценности снова стали популярными», — говорит Алена Попова, активистка
и защитник прав женщин. Громкие истории о жестоком обращении — кинозвезды, избивающие своих жен до комы, женщины-журналисты, публикующие фотографии лиц в синяках после ссоры со своими близкими — мало что сделали, чтобы изменить ситуацию.
«Женщины не должны уметь делать и добиваться чего-то самостоятельно, — говорит Попова. «Общество говорит женщинам выходить замуж, чтобы позволить своим мужьям решать за них. Если мужчина бьет тебя, то это потому, что он сильнее и имеет право бить тебя, и ты должна считать себя счастливой, что вышла замуж в первую очередь.
Оно Бежит в История
«Если он тебя бьет, значит, любит», как гласит известная русская поговорка. Согласно некоторым исследованиям, словосочетание впервые появилось в конце 16 века, после издания книги «Домострой». Эта книга, руководство для семей, несла сильное православное христианское послание. В нем женское послушание описывалось как ключ к крепкой и прочной семье, а телесные наказания — для женщин и детей — описывались как «простое благословение», которое может помочь «избежать смерти души».
Домостроевский менталитет был отвергнут на короткое время в послереволюционной Советской России в пользу равноправия. Но он триумфально вернулся в более поздний советский период, хотя и без прежнего религиозного подтекста, до того, как стал частью социальных норм России 21 века. Сегодня полицейские участки редко серьезно относятся к сообщениям о семейных побоях — они часто отклоняют жалобы жертв, ссылаясь на проблему как на «внутреннее семейное дело». Некоторые говорят, что они могут вмешаться только тогда, когда совершено убийство.
Такое пренебрежение обязанностями неудивительно, учитывая тот факт, что российское правительство также никогда должным образом не занималось этим вопросом. С другой стороны, ООН заказала несколько тревожных отчетов о состоянии прав женщин в России за последние 10 лет. Некоторые из предыдущих отчетов содержали рекомендации, такие как принятие специального законодательства о домашнем насилии, создание приютов и другая поддержка женщин, пострадавших от насилия.
Позже составителям отчета стало ясно, что Россия мало что сделала для реализации этих мер.
Одна из немногих стран, еще не принявших закон о домашнем насилии, Россия не подписала и не ратифицировала Конвенцию Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием; он вступил в силу ровно два года назад, в августе 2014 года. Все попытки принять закон о насилии в семье за последние десять лет не увенчались успехом. Последний законопроект, подготовленный правозащитниками и специализированными НПО, готов к первому чтению.
Но уже год лежит на полке в Госдуме.
Малыш Ступени
Поддержки
«традиционных ценностей» объясняют отсутствие у них энтузиазма в отношении новой
закона о насилии в семье с точки зрения защиты единства семьи.
Это та же логика, которую Мизулина использует в своих попытках отменить уже
действующее законодательство, которое квалифицирует семейные побои как уголовное преступление.
«Они утверждают, что дети начнут жаловаться на то, что родители шлепают их, и тысячи матерей и отцов будут привлечены к уголовной ответственности уголовное преследование», — говорит Попова.
Однако такие опасения в большинстве своем беспочвенны. По словам Мари Давтян, адвоката, занимающегося защитой жертв насилия, количество дел об избиении родителями детей вряд ли изменится: «Нападающие из нескольких социальных групп — дети, инвалиды и старики — всегда подвергались уголовному преследованию уголовное преследование, инициированное правоохранительными органами».
Что нового
однако законодательство защищает многих уязвимых женщин. Для
впервые правоохранительные органы могут возбудить уголовное дело
правонарушителя. Раньше уголовное преследование осуществлялось по частному обвинению. Нет
потерпевшая должна была только сама подать в суд на правонарушителя, она также должна была взыскать
необходимые доказательства, обеспечить присутствие свидетелей на судебных слушаниях и
скоро.
Более того, теперь полиция, скорее всего, расследует случаев домашнего насилия с большим энтузиазмом. Участковые полицейские обычно имели дело с такими делами, но у них не было права открывать уголовных дел и действовать на основании собранных ими доказательств и показаний, говорит Давтян. «Полицейские, с которыми мы работаем, были очень воодушевлены этим законодательства», — говорит она.
Россия не выдает запретительные судебные приказы правонарушителям — мера, доказавшая свою эффективность в 140 странах, включая Беларусь и Узбекистан, добавляет юрист. Эти заказы могут не допустить, чтобы правонарушитель приближался к жертве, преследовал ее или способ общения с ней.
Однако сам факт того, что внутренние Насилие остается уголовным преступлением и посылает правильный сигнал: избиение твоя жена и дети ошибаются, и за это ты будешь наказан.
Сегодня русское старосветское мышление по-прежнему остается самым большим препятствием для жертв домашнего насилия.
Если женщина решает бросить жестокого мужа или сообщить о нем в полиция, часто ее собственные родственники отрекаются от нее. «Они сказали бы, что сохранить семью вместе и поддержать ее отца дети важнее», — говорит Лариса Понарина, Анна Центр.
Иногда, женщины сами откажут в помощи. «Я часто слышу, как мои соседи, средний пожилая пара, дерутся», — рассказывает москвич, выступая на условие анонимности. «Каждый раз, когда я звоню в полицию, жена с синяки по всему лицу, кричит на офицеров, говоря, что это не своего — или моего — бизнеса. Однажды они попытались арестовать мужа, и она первой ударила кулаками». Такие инциденты явно демотивируют полицию проведение важных вмешательств.
Когда речь идет о жестоком обращении с детьми,
работает та же логика, — говорит Анна Межова, руководитель фонда «Спасти жизнь».
который занимается насилием над детьми. «Когда ребенок
регулярно избивался или подвергался сексуальному насилию со стороны своего отца, матери
часто прикрывает это, думая, что незачем проветривать грязное
стирка в общественных местах», — говорит Межова.
Обвинение жертвы – еще одно основная тенденция, которая позволяет обидчикам уйти безнаказанными и часто приземляется жертвы за решеткой, говорит активистка Попова. Десятки женщин заканчивают предстать перед судом за активную защиту во время драки. «Представьте: муж агрессивно избивал ее, она пыталась чтобы защитить себя, и ранила его. Она предстает перед судом за это сейчас, в то время как ее иск против него был отклонен! Судья сделал это на основании что женщина не явилась на слушание, которым она, по сути, была опоздала всего на 15 минут», — говорит Попова.
Однако активист считает, что российский менталитет постепенно начинает меняться. В по крайней мере, сейчас женщины подают на обидчиков в суд, говорит она: «Они поддерживать друг друга в суде, и они чувствуют себя достаточно уверенно, чтобы требовать действия правоохранительных органов».
Пока, по крайней мере, статистика
рассказать обескураживающую историю. Согласно отчету Комитета ООН по
прав человека, случаи насилия в семье на самом деле
вверх. В 2015 году количество бытовых посягательств на женщин и детей
вырос на 20 % по сравнению с аналогичным отчетным периодом 2010 года.
«Бить — это любовь»: как культурные идеи могут заставить женщин чувствовать себя в ловушке оскорбительных отношений.
Обещания начались вскоре после того, как они начали говорить онлайн.
«Я усыновлю твоего сына. Я дам ему лучшее образование. Я поддержу твою карьеру», — сказал он ей.
Чен Яньхун, родом из Китая, работала в Сингапуре, когда познакомилась со своим мужем на сайте знакомств.
С помощью программного обеспечения для перевода они влюбились друг в друга. Через месяц они встретились лично. Через год они поженились.
Чен Яньхун переехала в Австралию со своим 19-летним сыном по партнерской визе, которую спонсировал ее новый муж — гражданин Австралии. Но как только они прибыли в Австралию, начались издевательства.
«В первый раз, когда это случилось, я в шоке, ничего не могу сказать», — сказала она.
Физический, сексуальный, эмоциональный и… он также контролировал мою социальную жизнь.
В Австралии каждая шестая женщина и каждый шестнадцатый мужчина подвергались физическому и/или сексуальному насилию со стороны партнера.
Но статистики о том, сколько жертв мигрировало сюда по любви и находится по временным визам, которые спонсирует их жестокий супруг, нет.
Статистические данные Федерации женщин Китая говорят, что жертвы будут ждать в среднем не менее трех лет, прежде чем обратиться за помощью, самый длинный из которых составляет 40 лет.
В конце концов муж выгнал Чен Яньхун из дома.
За последующие три года она более 50 раз переезжала из одного приюта для другого в другой. Ее сын оказался на улицах, в парках и различных приютах, разлученных с матерью.
Муж Чен Яньхун дважды за три года подавал документы на получение партнерской визы и отзывал ее, неоднократно угрожая ей разводом.
Чен Яньхун рассказывает о насилии в семье среди женщин-мигрантов в Австралии. Источник: The Feed
Влияние культуры
Чен Яньхун, родившаяся в 1960-х годах, говорит, что понимает как традиционные представления о китайских женщинах, так и более современные представления о справедливости и равенстве.
Но ее внутренний взгляд на отношения означал, что она не сразу поняла, что подвергается насилию.
В китайской культуре есть поговорка: «Побои — это любовь, брань — это близость». , — сказала она.
«Я не думала о домашнем насилии, когда сталкивалась с ним. Я не хотела создавать ему проблемы, поэтому мне пришлось с этим смириться».
Она сказала, что ей трудно смириться с тем, что у ее западного мужа такие «устаревшие» идеи.
«Он всегда говорил, что это моя проблема. Он говорил, что я не заботливая жена, я не забочусь о нем, и я шла впереди него. Это было так странно.»
ПОДРОБНЕЕ
Это происходит здесь: Брак по принуждению несовершеннолетних в пригороде Австралии
Влияние популярных китайских пословиц может сильно повлиять на ситуации домашнего насилия.
В некоторых случаях то, как эти фразы интерпретируют любовь и брак, может заставить женщин остаться.
«Лучше разрушить десять храмов, чем разрушить брак», — пишет один.
Таким образом, насилие в семье рассматривается как «семейный позор», и это может повлиять на то, решит ли кто-то заговорить.
Чен Яньхун переехала в Австралию со своим сыном по партнерской визе, которую спонсировал ее новый муж.
Источник: Лента
Чен Яньхун говорит, что, несмотря на то, что она не хотела заниматься добрачным сексом, она чувствовала давление, чтобы сделать это. Она продолжала терпеть постоянное сексуальное насилие на протяжении всего своего брака.
«Я думаю, что в браке, чего бы он ни хотел, я чувствовала, что должна удовлетворить его», — сказала она.
«Тогда каждый раз, когда он был доволен работой, я плакала дома».
Социальный работник Джатиндер Каур говорит, что насилие в семье включает в себя угрозы аннулировать визы и отозвать иммиграционные документы. Источник: Лента
Обычная история
Социальный работник Джатиндер Каур работает с мигрантами, ставшими жертвами домашнего насилия. Она говорит, что нынешняя иммиграционная система используется некоторыми людьми как инструмент для контроля над своими партнерами.
«В настоящее время в иммиграционной системе муж — он является основным спонсором — поэтому, если в доме происходит насилие или он недоволен женой, он может использовать это как угрозу», — сказала она.
Примеры злоупотреблений включают угрозы аннулирования виз и изъятия иммиграционных файлов.
«Так что, к сожалению, некоторые мужчины используют его как способ контролировать жен и удерживать их в оскорбительных отношениях.»
Чен Яньхун много лет подвергалась жестокому обращению, когда переехала в Австралию из-за любви. Источник: The Feed
Вы можете получить помощь
Помощник комиссара полиции Нового Южного Уэльса Марк Джонс говорит, что никто не должен оставаться в отношениях с насилием только для того, чтобы сохранить свою визу.
«Если в этих отношениях имеет место домашнее и семейное насилие, это все равно должно быть расследовано полицией», — сказал он.
Помощник комиссара Джонс сказал, что существуют системы поддержки жертв, выехавших по временной или супружеской визе.
«Тот факт, что они пришли в полицию, чтобы сообщить о преступлении, не означает, что они должны вернуться домой.»
Полиция Нового Южного Уэльса говорит, что никто не должен оставаться в насильственных отношениях только для того, чтобы сохранить свою визу. Источник: The Feed.
Она ушла с одним чемоданом. Документов было полно.
С помощью служб помощи жертвам, благотворительных организаций и агентств юридической помощи она доказала подлинность брака и домашнего насилия с помощью более чем 4000 фотографий и сотен документов.
Служба помощи жертвам насилия штата Новый Южный Уэльс утвердила для Чена Яньхуна самую высокую сумму компенсации за сексуальное насилие.
В марте этого года Чэнь Яньхун и ее сын получили визу на постоянное жительство.
«Это тяжелое, очень трудное путешествие», — сказала она The Feed.
«Я чувствую, что Австралия — такая благословенная страна, все люди… сочувствие и забота, и они профессионально поддерживают людей», — сказала она.
Если вы, или кто -либо из, кого вы знаете, нуждается в помощи:
1800Respept — 24 часа национального сексуального насилия, семейства и домашнего консультирования насилия
922779212571212121212121225792121259212125021259212572.0227 13 11 14 14 — Кризисная поддержка и предотвращение самоубийствСледуйте за Feed
. не. Откройте для себя другую Австралию с The Feed . Подробнее о The Feed
У вас есть история или комментарий? Свяжитесь с нами
Сделайте неделю осмысленной с помощью важных историй и шуток, которые не имеют значения.
Watch Now
Следуйте The Feed
Youtube
5 MIN ЧИТАЙТЕ
Опубликовано 25 июля 2019 11:47
Обновлен 29 июля 2019 5:04 PM
В прошлом году в Австралии было зарегистрировано на 20 000 смертей больше, чем ожидалось. Вот почему
Австралия
Планируете поездку в Европу в следующем году? Правила путешествий меняются
Австралия
У австралийца более 500 миллионов долларов в супер. Как это вообще возможно?
Австралия
Меня назвали «уродливым японцем»: почему этот момент «Оскара» важен в Австралии World
Готовится новая вакцина против COVID-19, нацеленная на варианты Omicron.
COVID-19
«Я» в ЛГБТИК+: каково быть интерсексуалом в Австралии
Life
Нацистские салюты на ступенях парламента Виктории во время столкновений протестующих из-за прав трансгендеров
9 АвстралияCOVID-19
Политика
Коренные народы
Иммиграция
Следите за новостями SBS
facebooktwitterinstagramyoutubetiktokЗагрузите наши приложения
Новости SBS
IOSAndroid
SBS Audio
IOSAndroid
SBS на Demand
IOSAndroid
Слушайте наши подкасты
SBS News News News news news news news news nebry nebry nebry
Спроектирование
Спроектирование Спроектирование Спроектирование СпроектированиеСпроектирование. и репортажи от SBS News
Новости SBS на простом английском
Ежедневный пятиминутный выпуск новостей для изучающих английский язык и людей с ограниченными возможностями
Получайте последние новости из наших подкастов новостей или финансовые новости в ваших любимых приложениях для подкастов.
