Рабыня собака: «Как я оказалась в сексуальном рабстве». История без купюр

Пепел лежал в черной пластмассовой коробке размером с тостер. Она весила три с половиной фунта. Перед транстихоокеанским перелетом в Манилу я упаковал ее в холщовую сумку и положил в чемодан. Из Манилы я должен был доехать на машине до одной из деревень в глухой провинции. Там я собирался отдать родным то, что осталось от женщины, которая 56 лет провела в рабстве в нашей семье.

Ее звали Эудосия Томас Пулидо (Eudocia Tomas Pulido). Мы называли ее Лола. Четыре фута и 11 дюймов роста, кожа кофейного цвета и миндалевидные глаза — ее взгляд был моим первым детским воспоминанием. Ей было 18 лет, когда мой дед подарил ее моей матери. Переехав в Соединенные Штаты, мы взяли ее с собой. Она была нашей рабыней — иначе это не назовешь. Ее день начинался до того, как мы просыпались, и заканчивался после того, как мы засыпали. Она готовила нам завтраки, обеды и ужины, убирала дом, прислуживала моим родителям и заботилась обо мне и моих братьях и сестрах. Мои родители не платили ей зарплату, зато постоянно ее ругали. В цепи ее не заковывали, но это не сильно меняло дело. Вечерами, идя в ванную, я часто видел ее уснувшей в углу над грудой постиранного, но еще не сложенного белья.

Для наших американских соседей мы были образцовой эмигрантской семьей. Нам регулярно об этом говорили. У моего отца было юридическое образование, моя мать проходила обучение и готовилась стать врачом, мы с братьями и сестрами хорошо учились и никогда не забывали сказать «спасибо» и «пожалуйста». О Лоле мы ни с кем не говорили. Эта семейная тайна ставила под вопрос и то, кем мы были, и то, кем мы, дети, хотели быть.

Когда в 1999 году моя мать умерла от лейкемии, Лола переехала ко мне, в маленький городок к северу от Сиэтла. У меня была семья, у меня была любимая работа, у меня был дом в пригороде — такая вот американская мечта, все как полагается. И вдруг у меня появилась рабыня.

***

В Маниле я получил багаж, открыл чемодан и проверил, на месте ли останки Лолы. Выйдя из аэропорта, я вдохнул знакомый воздух — густую смесь запахов бензина, отбросов, океана, фруктов и пота.

На следующее утро я нашел водителя — общительного мужчину средних лет по прозвищу Дудс, мы сели в его грузовичок и отправились в путь, лавируя между машинами. Улицы Манилы меня всегда поражали.
Столпотворение автомобилей, мотоциклов и джипни (филиппинские маршрутные такси из переделанных джипов — прим. перев.). Между ними пробираются пешеходы, тротуары заполнены смуглыми толпами. Босые уличные торговцы продают водителям сигареты, леденцы от кашля и мешочки с вареным арахисом. Дети просят милостыню, прижимая лица к окнам машин.

Мы с Дудсом направились туда, где началась история Лолы — на север, в равнинную часть провинции Тарлак. Там, в «рисовой стране», когда-то жил Томас Асунсьон (Tomas Asuncion), армейский лейтенант и любитель сигар, — «Лейтенант Том», мой дед. По семейной легенде человеком он был суровым, мрачным и чудаковатым. У него было много земли и мало денег. Своих любовниц он размещал в своем поместье, в отдельных домах. Его жена умерла, рожая их единственного ребенка — мою мать. Дочь Лейтенанта Тома растили его utusan — «прислужники».

На островах рабство существовало издавна. Еще до появления испанцев одни островитяне порабощали других — обычно пленников, преступников и должников. Среди рабов были как воины, которые могли вернуть себе свободу благодаря своей доблести, так и домашние слуги, которых считали собственностью, покупали, продавали, меняли.

Высокопоставленные рабы могли владеть обычными, у которых тоже могли быть свои рабы, еще ниже по рангу. Некоторые сами соглашались на рабство, чтобы выжить. В обмен на службу они получали пищу, кров и защиту.

В XVI веке на острова пришли испанцы. Они порабощали островитян, а также привозили рабов из Африки и Индии. В конце концов испанские короли принялись искоренять рабство и в метрополии, и в колониях, но некоторые части Филиппин находились так далеко, что власти не могли уследить за ними. Эти традиции сохранялись под разными прикрытиями и после того, как США в 1898 году взяли острова под свой контроль. Сейчас даже у бедняков бывают utusan, katulong («помощники») или kasambahays («слуги») из тех, кто еще беднее. Такие часто находятся.

На земле Лейтенанта Тома жило три семьи utusan. Весной 1943 года, когда острова были оккупированы японцами, он привел домой девочку из соседней деревни. Она была его дальней родственницей из крестьянской семьи. Лейтенант был хитер — он видел, что она бедна, необразованна и, вероятно, будет послушной. Ее родители хотели выдать ее за крестьянина-свиновода, который был вдвое ее старше. Лола была в отчаянии, но деваться некуда. Тут и появился Том, предложивший ей кров и пищу в обмен на то, что она будет заботиться о его дочери, которой только исполнилось 12 лет.

Лола согласилась. Она еще не знала, что это сделка на всю жизнь.

«Я ее тебе дарю», — сказал моей маме Лейтенант Том.

«Я не хочу», — ответила моя мать, зная, что у нее нет выбора.

Лейтенант Том ушел сражаться с японцами, оставив маму с Лолой дожидаться его в старом ветхом доме в глуши. Лола кормила мою мать, ухаживала за ней, одевала ее. Когда они ходили на рынок, Лола держала над ней зонтик, чтобы защитить ее от солнца. Вечером, закончив работу — накормив собак, выметя полы, выстирав вручную белье в реке Камилинг, — она садилась на край маминой постели и обмахивала маму веером, пока та не засыпала.

Однажды, во время войны, Лейтенант Том, приехавший домой, поймал мою мать на лжи. Это было как-то связано с парнем, с которым ей не разрешалось общаться. Разъяренный Том приказал ей «встать к столу». Мама с Лолой от страха забились в угол. Затем дрожащим голосом мама сказала своему отцу, чтобы он наказал Лолу вместо нее. Лола умоляюще посмотрела на мою мать, затем молча подошла к столу и взялась за его край. Том схватил ремень и ударил ее 12 раз, приговаривая — по слову на удар — «Ты-не должна-мне-лгать. Ты-не должна-мне-лгать. Ты-не должна-мне-лгать». Лола не издала ни звука.

Мама, вспоминая эту историю под конец жизни, смаковала ее дикость и рассказывала ее таким тоном, как будто спрашивала: «Разве можно поверить, что я так поступила?» Когда я поднял эту тему в разговоре с Лолой, она попросила рассказать мамину версию, внимательно ее выслушала, а потом грустно посмотрела на меня и сказала: «Да, это было как-то вот так».

Семь лет спустя, в 1950 году, мама вышла замуж за моего отца и переехала в Манилу. Лолу они взяли с собой. Лейтенант Том, терзаемый собственными демонами, в 1951 году заставил их замолчать, пустив себе пулю в висок. Мама почти никогда об этом не говорила. Она унаследовала нрав своего отца: подобно Тому, она была мрачной, властной и втайне уязвимой. Усвоила она и его житейские уроки, приучившись быть правильной провинциальной матроной и командовать домочадцами. Она знала, что нижестоящие должны знать свое место — ради своего собственного блага и ради блага семьи. Они могут плакать и жаловаться, но их души будут благодарны — ведь им помогают исполнять божью волю.

В 1951 году родился мой брат Артур. Затем появился я, затем — еще трое детей. Мои родители ожидали, что Лола будет предана нам точно так же, как им. Пока она нас растила, мои родители завершали образование — и в итоге пополнили армию безработных обладателей престижных дипломов. Затем случилось великое событие: папе предложили работу экономического аналитика в министерстве иностранных дел. Оплачивалась она плохо, но работать предстояло в Америке — в стране, попасть в которую они с мамой мечтали с детства. В стране, в которой все их надежды должны были воплотиться в жизнь.

Отцу разрешили взять с собой семью и прислугу. Родители понимали, что им обоим придется работать, поэтому Лола была необходима. Кто-то ведь должен был заботиться о доме и детях. Мама сообщила Лоле о предстоящем переезде, но, к большому маминому недовольству, та согласилась не сразу. Позднее Лола рассказала мне, что она просто боялась. «Это же так далеко, — говорила она. — Я подумала, что твои мама и папа могут не отпустить меня домой».

В итоге Лолу убедило обещание моего отца, что в Америке все будет по-другому. Он сказал ей, что, как только они с мамой встанут на ноги, они начнут платить ей «жалованье». Тогда Лола сможет посылать деньги родителям и всем своим деревенским родным. Ее родители жили в хижине с земляным полом. Они смогут построить бетонный дом, смогут полностью изменить свою жизнь. Только представь себе, Лола.

12 мая 1964 года мы прилетели в Лос-Анджелес. Все наше имущество было сложено в связанные веревками картонные коробки. К этому моменту Лола жила с моей матерью уже 21 год. Во многих отношениях она заменяла мне родителей. Она будила меня по утрам и укладывала спать вечерами. Ее имя, сперва звучавшее в моих устах как «О-а», я научился произносить раньше, чем слова «мама» и «папа». Я отказывался ложиться спать, если Лола меня не брала на руки или хотя бы не сидела со мной рядом.

Когда мы переехали в США, мне было всего четыре года, и я не задумывался о месте Лолы в нашей семье. Но росли мы, младшие дети, уже в Америке — и в результате привыкли смотреть на мир по-американски. Переезд за океан изменил наше сознание — в то время как наши родители не могли и не хотели меняться.

***

Лола так и не получила свое жалованье. Проведя в Америке пару лет, она осторожно попросила ей заплатить. Ее мать заболела (потом я узнал, что это была дизентерия), а ее семья не могла позволить себе купить лекарство. «Pwede ba?— спросила она у моих родителей. — Это возможно?» Мама только вздохнула, а папа заявил в ответ по-тагальски: «Как ты можешь об этом спрашивать? Ты же видишь, как нам трудно. Стыда у тебя нет».

Мои родители залезали в долги, сначала чтобы поехать в США, а потом — чтобы остаться в Америке. Позднее отца перевели из генерального консульства в Лос-Анджелесе в консульство в Сиэтле. Ему платили 5600 долларов в год. Параллельно он устроился мыть трейлеры, а позднее нашел впридачу к этому третью работу — долговым коллектором. Мама пошла работать лаборанткой в две медицинские лаборатории. Мы почти не видели их дома, а когда видели, они были усталыми и раздражительными.

Мама возвращалась и ругала Лолу за то, что та плохо убралась или забыла забрать почту. «Я же тебе говорила — когда я прихожу, письма должны лежать здесь! — шипела она по-тагальски. — Это же нетрудно, naman! Любой дурак бы запомнил!» Затем приходил мой отец и тоже принимался ругаться. Когда он начинал орать, все в доме сжимались от страха. Иногда мои родители обрушивались на Лолу вместе и отчитывали ее, пока она не начинала плакать. Могло показаться, что они специально этого добиваются.

Я не понимал, что происходит. К нам, детям, родители были добры, и мы их любили. Но это не мешало им быть грубыми с Лолой. Мне было 11 или 12 лет, когда я начал ясно осознавать положение Лолы. Артура, который был старше меня на восемь лет, оно уже давно возмущало. Именно он объяснил мне, что Лола — фактически наша рабыня. До этого я считал ее чем-то вроде бедной родственницы. Я злился, когда мои родители на нее кричали, но я не понимал, что они могут вести себя аморально — и насколько аморальна вся эта ситуация.

«Ты знаешь хоть кого-нибудь, с кем обращаются так же, как с ней?— сказал мне тогда Артур. — Кто живет, как она?» Он начал перечислять: ей не платят. Она работает весь день напролет. Ее ругают, если она слишком долго отдыхает или слишком рано отправится спать. Ее бьют, если она возражает. Она одевается в обноски. Она питается остатками и объедками — и ест в одиночестве на кухне. Она редко покидает дом. У нее нет ни друзей, ни хобби — ничего и никого вне нашей семьи. У нее нет личного пространства. В каждом из наших домов ее размещали, где придется — иногда на диване, иногда в чулане, иногда в углу в спальне моих сестер. Часто она засыпала на груде выстиранного белья.

Что-то похожее мы видели только в кино про рабов. Я помню вестерн под названием «Человек, который застрелил Либерти Вэланса». Джон Уэйн играл в нем стрелка Тома Донифона, у которого был слуга по имени Помпей. Том все время им командовал — «Помпей, подними его! Помпей, найди врача! Помпей, за работу!» — а кроткий и послушный Помпей подчинялся и называл его «масса Том». У них были сложные отношения. Том запретил Помпею ходить в школу, но дал ему возможность пить в салуне для белых. Под конец фильма Помпей спас хозяина из огня. Было ясно, что Помпей и любил Тома, и боялся его. Он искренне горевал, когда Том умер. В фильме все это было второстепенной линией, а основным сюжетом было противостояние со злодеем Либерти Вэлансом, но меня образ Помпея поразил. Я помню, как я думал, что Лола — это ведь такой же Помпей, а Помпей — такая же Лола.

Однажды вечером папа узнал, что моя сестра Линг, которой тогда было девять лет, пропустила ужин. Он начал кричать на Лолу и распекать ее за лень. «Я пыталась ее накормить», — возразила Лола отцу, который нависал над ней с сердитым взглядом. Ее слабые оправдания только разозлили его еще сильнее, и он ударил ее по предплечью. Лола выбежала из комнаты, и я услышал ее рыдания, похожие на звериный вой.

«Линг сказала, что она не голодна», — не выдержал я.

Родители обернулись ко мне с удивленным видом. Я чувствовал, что вот-вот заплачу, но на сей раз я не должен был плакать. В маминых глазах промелькнула какая-то тень, которой я в них раньше не видел. Может быть, это была ревность?

«Ты защищаешь свою Лолу, ведь так?» — спросил папа.

«Линг сказала, что она не голодна», — повторил я почти шепотом.

Мне было 13 лет. Это была моя первая попытка вступиться за женщину, которая всю жизнь за мной присматривала. Которая убаюкивала меня филиппинскими колыбельными, а когда я немного вырос, одевала меня, кормила, отводила в школу и забирала из школы. Когда я долго болел и ослаб так, что не мог есть, она разжевывала за меня еду и клала мне ее в рот, чтобы я проглотил. Когда летом я лежал с загипсованными ногами (у меня были проблемы с суставами), она обтирала меня салфетками, давала мне по ночам лекарство, а потом месяцами помогала мне восстанавливаться. Я тогда сильно капризничал, но она не жаловалась и не теряла терпения.

Теперь я слушал ее рыдания и сходил с ума.

***

На родине мои родители не скрывали, как они обращаются с Лолой. В Америке они стали обходиться с ней хуже, но при этом старательно скрывали ее положение. Когда к нам приходили гости, родители либо ее игнорировали, либо — если их о чем-то спрашивали — врали и меняли тему. В Сиэтле напротив нас пять лет жили Мисслеры — шумное семейство из восьми человек, которое познакомило нас с горчицей, ловлей лососей и стрижкой газонов. Кроме этого, они научили нас смотреть футбол по телевизору — и громко болеть за своих. Во время матчей Лола подавала еду и напитки, мои родители улыбались и благодарили ее — и она сразу же исчезала. «Что это за женщину вы держите на кухне?» — спросил как-то раз Большой Джим, патриарх Мисслеров. «Это наша родственница с Филиппин, — ответил папа, — она очень робкая».

Мой лучший друг Билли Мисслер (Billy Missler) ему не поверил. Он проводил у нас дома достаточно времени — иногда целые выходные напролет, — чтобы заподозрить неладное. Однажды он услышал, как моя мать что-то кричит на кухне, вбежал, чтобы посмотреть, что случилось, и увидел, что мама с покрасневшим от гнева лицом уставилась на дрожащую в углу Лолу. Я зашел на кухню через несколько секунд.

Выражение на лице Билли было смущенно-недоумевающим: дескать, что же тут происходит? Я пожал плечами и сказал, чтобы он не обращал внимания.

Когда я однажды сказал, что Лола — дальняя родственница моей мамы, Билли напомнил мне, что раньше я называл ее бабушкой.

«Ну, она — и то, и другое», — загадочно ответил я.

«Почему она все время работает?»

«Потому что она — очень трудолюбивая», — заявил я.

«А почему твои папа и мама на нее кричат?»

«Она плохо слышит…»

Признать правду значило бы выдать нас всех. Первые десять проведенных в Америке лет мы пытались понять, как живут люди вокруг, и научиться жить так же. Рабовладение в это не вписывалось. Наличие у нас рабыни заставляло меня всерьез задуматься о том, кто мы такие и откуда прибыли, а также о том, имеем ли мы право жить здесь. Я стыдился и этой ситуации, и своей причастности к ней. Разве я не ел то, что Лола готовила, и не носил одежду, которую она стирала, гладила и вешала в шкаф? Однако потеря рабыни подкосила бы нашу семью.

У нас была еще одна причина молчать: Лолино разрешение на пребывание в США истекло в 1969 году — через пять лет после нашего приезда. У нее был особый паспорт, связанный с работой моего отца. В какой-то момент папа поссорился с начальством, ушел из консульства и заявил, что он хочет остаться в Соединенных Штатах. Он добился вида на жительство для всей семьи, но Лола не могла его получить. Мы должны были отослать ее на Филиппины.

Мать Лолы Фермина умерла в 1973 году, ее отец Иларио — в 1979 году. Оба раза она отчаянно хотела отправиться домой. И оба раза мои родители не отпустили ее. Нет денег, нет времени. Ты нужна детям.

Позднее они мне признались, что, помимо всего прочего, они боялись за себя. Если бы власти узнали о Лоле — а стоило ей попытаться выехать, из страны, и они сразу же узнали бы, — у мамы с папой начались бы серьезные трудности. Им даже могла грозить депортация. Они не могли пойти на такой риск. Юридически Лола стала одной из тех, кого филиппинцы в США называют TNT — tago nang tago — то есть нелегалами. В таком положении она оставалась почти 20 лет.

Когда умерли ее родители, Лола надолго погрузилась в мрачное молчание и почти перестала реагировать на непрекращающиеся придирки. Она как будто поникла и только делала то, что ей приказывали.

***

Когда отец уволился из консульства, в нашей жизни наступил бурный период. Денег стало еще меньше, родители начали ссориться. Мы все время переезжали: сначала из Сиэтла в Гонолулу, потом обратно в Сиэтл, потом в Бронкс и, наконец, в Орегон, в крошечный город Юматиллу, в котором жили всего 750 человек. Мама все же стала врачом — сначала интерном, потом ординатором. Она много работала, у нее часто были 24-часовые смены. Отец целыми днями где-то пропадал. Он подрабатывал чем придется, а еще (как мы узнали позднее) волочился за женщинами и занимался всякими сомнительными делами. Однажды он пришел домой и рассказал, что проиграл в карты нашу машину.

Таким образом Лола часто оставалась единственным взрослым в доме. Она знала о нашей жизни то, чего не знали родители. Мы приводили домой друзей и говорили с ними о школе, о мальчиках и девочках и обо всем, что было у нас на уме. Благодаря разговорам, которые она слышала, она могла составить полный список девушек, в которых я влюблялся в школе, начиная с шестого класса.

Когда мне было 15 лет, папа навсегда оставил семью. Я тогда не хотел в это верить, но фактически он бросил нас и покинул маму после 25 лет брака. Ей оставался еще год ординатуры, да и ее специальность — терапия внутренних болезней — была не слишком прибыльной. Папа не платил алименты, поэтому денег нам все время не хватало.

Мама как-то держалась и продолжала ходить на работу, но к вечеру ее охватывали отчаяние и жалость к себе. Все это время Лола была ее главной опорой. Мама постоянно придиралась к ней по мелочам, но Лола становилась только заботливее —готовила ее любимые блюда и особенно тщательно убиралась в ее комнате. Иногда они вместе допоздна засиживались за кухонным столом, жаловались друг другу и сплетничали о папе — то ехидно смеялись, то возмущенно перечисляли его прегрешения. На нас, детей, в такие моменты они почти не обращали внимания.

Однажды ночью я услышал мамин плач, бросился в гостиную и обнаружил, что она рыдает на плече у Лолы, а та успокаивает ее, как меня и моих братьев с сестрами в детстве. Я помедлил немного и вернулся к себе. Мне было страшно за маму. Лолой я восхищался.

***

Дудс тихо напевал себе под нос развеселую мелодию. Под ее звуки я уснул — как мне казалось, на минуту, — потом проснулся. «Нам ехать еще два часа», — сказал мне он. Я проверил пластиковую коробку в сумке. Она была на месте. Посмотрел на дорогу. Оказалось, что мы на шоссе Макартура. Я взглянул на часы и сказал: «Эй, два часа ехать было два часа назад». Дудс не ответил и продолжил напевать свою песню.

Я был рад, что он ничего не знал о цели моей поездки. С меня вполне хватало внутреннего диалога. Я ничем не лучше своих родителей. Я мог постараться освободить Лолу. Мог улучшить ее жизнь. Почему я этого не сделал? Наверное, я мог бы выдать родителей. Но это моментально уничтожило бы нашу семью. Вместо этого мы все держали в себе, и наша семья просто-напросто медленно разваливалась.

Мы с Дудсом ехали по красивым местам. Это были не красоты из туристических буклетов, а настоящая, живая красота. По сравнению с городом вокруг, было безлюдно. Параллельно дороге тянулись горные хребты — хребет Самбалес к западу и хребет Сьерра-Мадре к востоку от шоссе. Между ними пейзаж играл всеми оттенками зеленого — вплоть до темного, почти черного.

Дудс указал мне на туманный контур вулкана Пинатубо на горизонте. Я был там в 1991 году, после извержения — одного из самых сильных в мире за весь прошлый век. Вулканические грязевые потоки — лахары — продолжали сходить со склонов горы больше десяти лет. Они хоронили под собой древние селения, перекраивали реки и долины, разрушали целые экосистемы. Они докатывались до холмов провинции Тарлак, где провели всю жизнь родители Лолы и где она когда-то жила вместе с моей матерью. Изрядная часть нашей семейной истории была утеряна из-за войн и наводнений. Теперь еще часть ее оказалась погребенной под 20 футами грязи.

Катаклизмы стали здесь обычным делом. Смертоносные тайфуны, налетающие несколько раз в год. Бесконечные кровопролитные восстания. Спящие вулканы, которые вдруг решают проснуться. Филиппины — это не Китай и не Бразилия, размеры которых позволяют отчасти смягчить травмы. Эта страна состоит из разбросанных в море скал. Когда приходит беда, здесь все гибнет — а потом возрождается, и вокруг опять возникает тот пейзаж, по которому ехали мы с Дудсом. Сам факт того, что его снова можно увидеть, делает его особенно прекрасным.

***

Через пару лет после развода моя мать опять вышла замуж и потребовала, чтобы Лола так же верно служила и ее новому супругу — хорватскому иммигранту по имени Иван, с которым ее познакомила подруга. У Ивана было неоконченное среднее образование. Он был женат четыре раза и был заядлым игроком. Ему нравилось, что мама поддерживает его финансово, а Лола ему прислуживает.

Благодаря Ивану я познакомился с той стороной Лолы, которую никогда раньше не видел. Его брак с моей матерью был бурным с самого начала, причем главной проблемой были деньги — точнее его манера распоряжаться ее деньгами. Однажды, во время очередной ссоры, когда мама начала плакать, а Иван — орать, Лола встала между ними, повернулась к Ивану и жестким тоном окликнула его по имени. Он взглянул на Лолу, моргнул и притих.

Она сердилась каждый раз, когда Лола заболевала. Ей не хотелось нарушить рутину и тратить лишние деньги, поэтому она привычно обвиняла Лолу либо в притворстве, либо в неспособности позаботиться о себе. Ко второму варианту мама прибегла и в конце 1970-х, когда у Лолы начали выпадать зубы. Лола месяцами твердила, что ей больно жевать.
«Нужно лучше зубы чистить», — отвечала ей мама.

Как-то я сказал матери, что Лоле нужно к стоматологу. Ей было за пятьдесят и она никогда не лечила зубы. В то время я был студентом и учился в часе езды от дома. Когда я приезжал домой, что случалось нередко, я раз за разом поднимал эту тему. Так прошел год, потом другой. Лола каждый день принимала аспирин, чтобы спастись от боли. Ее зубы напоминали Стоунхендж. Однажды, когда я увидел, как она пытается прожевать хлеб той стороной челюсти, на которой сохранилась пара здоровых зубов, я не выдержал.

Мы с мамой спорили до поздней ночи, периодически срываясь на рыдания. Она говорила, что устала работать на износ, всех обеспечивать и всем помогать и что ей надоели неблагодарные дети, которые всегда встают на сторону Лолы. Она спрашивала, почему бы нам не забрать к себе эту чертову Лолу, которая ей не нужна и никогда не была нужна. Она сожалела, что родила такого заносчивого ханжу и лицемера, как я.

Услышав все это, я принялся огрызаться в ответ. Я заявил ей, что в лицемерии она разбирается намного лучше меня и что вся ее жизнь была чертовым маскарадом. Я добавил, что если бы она хоть на минуту перестала себя жалеть, то заметила бы, что Лола не может есть и что у нее зубы сгнили ко всем чертям. Я спросил, может ли она хоть раз в жизни подумать о Лоле как о живом человеке, а не как о рабыне, чье единственное предназначение — ее обслуживать.

«Рабыня, — повторила мама, как будто вслушиваясь в звучание этого слова. — Рабыня?»

Той ночью она заявила мне, что я никогда не пойму их отношения с Лолой. Никогда. Ее голос был таким глухим и огорченным, что мне до сих пор, много лет спустя, больно вспоминать об этом. Ненавидеть свою мать ужасно — но тем вечером я ее ненавидел. И по выражению ее глаз я понимал, что она испытывает ко мне такую же ненависть.

Наша стычка только убедила маму в том, что Лола украла у нее детей — и должна за это расплатиться. В доме наступило тяжелое время. Мама мучила Лолу издевками: «Ты рада, что твои дети теперь меня ненавидят?». Когда мы пытались помогать с домашними делами, мама начинала злиться. «Иди, Лола, спать,- ехидно говорила она. — Ты же так устала, твои дети о тебе беспокоятся!» Потом она уводила Лолу к себе в комнату «поговорить», и Лола выходила оттуда с заплаканными глазами.
Наконец, Лола попросила нас больше за нее не заступаться.

«Почему ты не уходишь?» — спрашивали мы ее.

«А кто будет готовить?» — спрашивала она в ответ, и я понимал, что это значит: «Кто будет делать все?» Кто позаботится о нас? А о маме?

Впрочем, однажды она ответила иначе: «Куда мне идти?» Мне показалось, что этот ответ был ближе к истине. Переезд в Америку был безумной гонкой, и к тому моменту, когда все как-то определилось, прошел десяток лет, а пока наладилось — еще почти десяток. У Лолы поседели волосы. Она слышала, что ее родня на Филиппинах, не получив обещанной помощи, недоумевала, что с ней произошло. Ей было стыдно возвращаться.

В Америке у нее не было знакомых — и не было возможности ни с кем познакомиться. Телефоны озадачивали ее, механизмы — банкоматы, домофоны, торговые автоматы, вообще все что угодно с клавиатурой —приводили в панику. Когда кто-то начинал быстро говорить, она немела, вдобавок ее собственный ломаный английский окружающие понимали плохо. Без чужой помощи она не могла ни записаться на прием, ни организовать поездку, ни заполнить анкету, ни заказать обед.

Я дал Лоле банковскую карту, привязанную к моему счету, и объяснил, как ей пользоваться. Один раз у нее получилось, но на второй она разволновалась, запуталась и с тех пор больше не пробовала. Впрочем, карточку она сохранила — как мой подарок.

Еще я пытался научить ее водить. Она от меня отмахивалась, но я взял ее на руки, отнес в машину и усадил на водительское сидение. И мне, и ей было очень смешно. Потом я двадцать минут объяснял ей про рычаги и приборы — и тут ее смех сменился паникой. Как только я включил зажигание и заработала подсветка приборной панели, Лола выскочила из машины и убежала в дом. Я даже не успел произнести ни слова. Потом я сделал еще пару таких попыток.

Я надеялся, что вождение сможет изменить ее жизнь. Она могла бы ездить, куда ей захочется. А если бы мамино поведение стало совсем нестерпимым, она могла бы уехать навсегда.

***

Четыре полосы превратились в две, бетон сменился гравием. Трициклы лавировали между автомобилями и запряженными в повозки с грузом бамбука буйволами. Время от времени перед самым носом нашей машины дорогу перебегали, едва не задевая бампер, козы и собаки. Дудс не сбавлял скорость. Любое животное, замешкавшееся на дороге, просто превратится в жаркое сегодня, а не завтра — таковы правила дорожного движения в филиппинской провинции.

Я достал карту и еще раз посмотрел дорогу до деревни Майянток, в которую лежал наш путь. Вдалеке за окном я видел множество крошечных склоненных человеческих фигур, напоминающих гнутые гвозди. Это крестьяне собирали рис — тем же способом, что и тысячелетия назад. Мы почти приехали.

Я постучал по дешевой пластмассовой коробке и пожалел, что не купил настоящую урну из фарфора или палисандра. Что же подумают Лолины родные? Их осталось не так уж много. Из ее братьев и сестер в деревне еще жила только 98-летняя Грегория. Мне сказали, что ее подводит память. По словам родственников, когда она слышала имя Лолы, она начинала рыдать, но потом быстро забывала, почему плачет.

Перед поездкой я связался с одной из племянниц Лолы. Она все распланировала: за моим приездом должны были последовать скромные поминки, затем молебен и погребение пепла Лолы на майянтокском кладбище «Вечное блаженство». Со смерти Лолы прошло уже пять лет, но я так окончательно с ней и не попрощался. Теперь это должно было произойти. Весь день я мучился от тоски, но старался держать чувства в себе. Мне не хотелось расплакаться при Дудсе. Сильнее стыда за то, как моя семья вела себя с Лолой, сильнее беспокойства по поводу того, как ее родственники в Майянтоке поведут себя со мной, была ужасная грусть утраты. Мне казалось, что Лола умерла только вчера.

Дудс поехал на северо-запад, на шоссе Ромуло, затем у Камилинга, родного городка мамы и Лейтенанта Тома, резко свернул налево. Две полосы стали одной, на смену гравию пришла грязь. Дорога шла вдоль реки Камилинг, сбоку я видел кучки бамбуковых домов, впереди виднелись зеленые холмы. Вот и финишная прямая.

***

На похоронах мамы я произносил речь. Все, что я говорил, было правдой. Она была сильной и смелой. Ей часто не везло, но она всегда делала все, что могла. Она умела радоваться жизни. Она обожала своих детей, и создала для нас в 1980-х и 1990-х годах в орегонском Сейлеме настоящий дом, которого у нас никогда раньше не было. Я сказал, что очень хотел бы, чтобы мы успели поблагодарить ее еще хотя бы раз, и что все мы любили ее.

После нашей ссоры я старался как можно реже бывать дома. В 23 года я переехал в Сиэтл. Иногда приезжал в гости — и с какого-то момента во время визитов стал замечать перемены. Мама по-прежнему оставалась собой, но как будто несколько смягчилась. Она заказала Лоле отличные зубные протезы и выделила ей комнату. Она не возражала, когда мы занялись оформлением лолиных документов — благо рейгановская иммиграционная амнистия 1986 года дала шанс миллионам незаконных иммигрантов. Процесс был долгим, но в октябре 1998 года Лола, наконец, получила гражданство. За четыре месяца до этого у моей матери диагностировали лейкемию. Она прожила еще год.

В этот год они с Иваном нередко ездили на побережье, в орегонский Линкольн-Сити и брали Лолу с собой. Лола любила океан. За ним лежали острова, на которые она мечтала вернуться. Когда мама была рядом с ней и в хорошем настроении, Лола была счастлива. Достаточно было дня на пляже — или даже пятнадцати минут совместных воспоминаний на кухне о молодости в филиппинской провинции — и казалось, что Лола забывала о своих многолетних мучениях.

Я не умел забывать с такой легкостью. Однако со временем я тоже научился смотреть на маму по-другому. Перед смертью она отдала мне свои дневники, занимавшие два небольших чемодана. Я проглядывал их, пока она спала в нескольких футах от меня, и видел ту сторону ее жизни, которую годами отказывался замечать. Она стала врачом, когда для женщины это было очень непросто. Она переехала в Америку, где ей трудно было добиться профессионального признания — и как женщине, и как иммигрантке. Она двадцать лет работала в Учебном центре Фейрвью — государственной клинике для умственно отсталых. В этом была определенная ирония: фактически, она всю жизнь возилась с аутсайдерами — причем они ее боготворили. У нее было много подруг среди коллег. Они вместе дурачились и развлекались — покупали туфли, устраивали друг у друга дома костюмные вечеринки, обменивались шуточными подарками (вроде брусков мыла в форме пениса или календарей с полуголыми мужчинами) и хохотали до упаду. Я смотрел на их фотографии и осознавал, что жизнь мамы совсем не ограничивалась семьей и Лолой. Какая новость!

Мама подробно писала о каждом из своих детей, рассказывала, как она нами гордилась, как радовалась нашим успехам, как на нас обижалась. Она посвящала десятки страниц своим мужьям, подчеркивая, что они были в ее личной истории неоднозначными персонажами. Все мы для нее что-то значили. Лола была фигурой второго плана. Упоминалась она только в связи с кем-то другим. «Лола сегодня отвела моего дорогого Алекса в новую школу. Он легко заводит новых друзей, потому, надеюсь, он не будет сильно грустить из-за очередного нашего переезда…» — и дальше еще две страницы обо мне и ни слова о Лоле.

За день до маминой смерти, к нам пришел католический священник, чтобы совершить соборование. Лола сидела у маминой постели, держа стакан с соломинкой, которую периодически подносила маме к губам. Она вела себя невероятно внимательно и по-доброму. Она могла бы воспользоваться слабостью мамы, даже отомстить за многое, но повела себя совсем иначе.
Священник спросил маму, есть ли что-то, что она хотела бы простить или за что попросить прощения. Она оглядела комнату сквозь полуприкрытые веки и ничего не сказала. Затем, не глядя на Лолу, она положила руку ей на голову — и не произнесла ни слова.

***

Когда Лола переехала ко мне, ей было 75 лет. Мы с женой и двумя дочками жили тогда в уютном доме с лесным участком. Со второго этажа был виден залив Пьюджет. Мы выделили Лоле комнату и сказали, что она может делать все, что ей заблагорассудится — спать, смотреть мыльные оперы, ничего не делать целыми днями. Впервые в жизни она могла расслабиться и почувствовать себя свободной. Мне следовало бы догадаться, что на практике все окажется не так просто.

Я успел забыть о многом из того, что бесило меня в Лоле. Она все время говорила мне надеть свитер, чтобы не простудиться (мне было за сорок). Она все время ворчала о папе и Иване: мой отец был лентяем, Иван — тунеядцем. Это я научился пропускать мимо ушей, но игнорировать ее фанатичную бережливость было куда сложнее. Она ничего не выбрасывала. И она проверяла мусор, чтобы мы тоже не выбросили ничего полезного. Она мыла и снова использовала бумажные полотенца, пока они не расползались у нее в руках (никто больше к ним не притрагивался). Она захламляла кухню пакетами из магазинов, банками из-под йогуртов и огурцов. Часть нашего дома оказалась просто завалена — иначе это не назовешь — мусором.

Она готовила завтрак, хотя никто из нас не ел по утрам — максимум, мы перекусывали на бегу бананами или злаковыми батончиками. Она застилала наши кровати и стирала белье. Она убирала дом. Я пытался ей объяснить — как можно вежливее: «Лола, пожалуйста, не делай этого! Лола, мы все сделаем! Лола, девочки должны сами этим заниматься». «Хорошо», — говорила она и продолжала в том же духе.

Я нервничал, когда видел, что она обедает на кухне, причем стоя, и что она сразу же настораживается и принимается за уборку, как только я вхожу в комнату. Наконец, через несколько месяцев я усадил ее за стол и начал разговор.

«Я — не мой отец. Ты — не рабыня», — сказал я и начал перечислять ее рабские труды и рабские черты в ее поведении. Когда я понял, что она ошеломлена, я глубоко вздохнул и взял ее лицо в ладони. Она испытующе на меня посмотрела своими удивительными глазами. Я поцеловал ее в лоб. «Это теперь твой дом, — сказал я. — Ты приехала сюда не для того, чтобы нам прислуживать. Расслабься, отдохни».

«Хорошо», — сказала она и снова занялась уборкой.

Она не умела по-другому. Я понял, что мне надо последовать собственному совету и расслабиться. Лола хочет готовить — пусть готовит. Поблагодарим ее и помоем посуду. Мне приходилось все время себе напоминать: «Пусть она живет, как ей удобнее».

Вернувшись домой однажды вечером, я обнаружил, что она лежит на диване и решает головоломку. Рядом с ней стояла чашка чая. Телевизор был включен. Она взглянула на меня, робко улыбнулась, обнажив идеально белые искусственные зубы, и вернулась к своему занятию. «Прогресс!» — подумал я.

Она посадила у нас на заднем дворе целый садик — розы, тюльпаны, всевозможные орхидеи — и целыми днями за ним ухаживала. Она много гуляла по окрестностям. Примерно в 80 лет ее артрит усилился, и она начала ходить с тростью. Из кухарки для всей семьи Лола превратилась в кулинара-любителя, готовящего только под настроение. Она сооружала для нас роскошные обеды и светилась от удовольствия, когда мы их поедали.

Когда я проходил мимо Лолиной комнаты, я часто замечал, что она снова и снова слушает одну и ту же кассету филиппинских народных песен. Я знал, что она посылает родственникам почти все свои деньги: мы с женой давали ей двести долларов в неделю. Как-то раз я увидел, что она сидит во дворе и разглядывает присланную кем-то фотографию родной деревни.

«Ты хочешь домой, Лола?»

Она перевернула фотографию и провела пальцем по надписи на обороте, а затем снова принялась рассматривать что-то на снимке.

«Да», — сказала она.

Когда Лоле исполнилось 83 года, сразу после ее дня рождения я оплатил ей авиабилет на родину. Сам я прилетел туда через месяц, чтобы забрать ее обратно — если бы она захотела возвращаться. Негласной целью ее поездки было посмотреть, почувствует ли она себя снова дома в тех местах, по которым так долго тосковала.

И она нашла свой ответ.

«Здесь теперь все по-другому », — сказала она мне, когда мы гуляли по Майянтоку. Там больше не было ни ее дома, ни других старых домов. Ее родители и большая часть ее братьев и сестер умерли. Те из друзей ее детства, кто был еще жив, были ей чужими. Увидеть их было приятно, но слишком многое изменилось. Она по-прежнему хотела провести здесь свои последние годы, сказала она, но… пока она не была готова.

«Ты вернешься к своему саду?» — спросил я.

«Да, поехали домой».

***

Лола обожала моих дочерей не меньше, чем меня и моих братьев и сестер в детстве. После школы она их кормила и внимательно выслушивала их рассказы. В отличие от нас с женой (и особенно от меня), Лола наслаждалась их школьными концертами и спектаклями и могла смотреть их бесконечно. Она старалась сесть в первый ряд и сохраняла на память программки.

Лолу было очень легко обрадовать. Она ездила с нами на отдых, но не меньший восторг у нее вызывала прогулка на соседний фермерский рынок. На рынке ее все восхищало, как ребенка на экскурсии: «Посмотри, какие кабачки!» Каждое утро она первым делом она раздергивала все шторы в доме — и задерживалась у каждого окна, чтобы посмотреть на мир.

Она самостоятельно училась читать. Это было впечатляюще. За годы она каким-то образом выучила, как читаются буквы. Она решала головоломки, в которых нужно было в мешанине букв найти и обвести карандашом слово. В ее комнате лежали целые их стопки — брошюры с тысячами обведенных слов. Каждый день она смотрела новости и выискивала на слух знакомые слова. Потом она находила их в газете и разгадывала их значение. В конце концов, она стала каждый день прочитывать газету от начала и до конца. Когда-то папа называл ее простоватой. Я же часто задумывался, кем она могла бы стать, если бы вместо того, чтобы работать с восьми лет на рисовых полях, она в детстве научилась читать и писать.

В течение тех 12 лет, которые она провела в нашем доме, я часто спрашивал ее о прошлом, стараясь восстановить ее историю. Ей это казалось странным. На мои вопросы она часто отвечала встречным вопросом: «Зачем?» Зачем мне знать о ее детстве? О том, как она познакомилась с Лейтенантом Томом?

Я думал, что будет лучше, если о личной жизни Лолу будет спрашивать моя сестра Линг. Мне казалось, что так Лола будет меньше стесняться. Однако в ответ на мою просьбу Линг только захихикала, что означало отказ. В результате однажды, когда мы с Лолой разбирали покупки, я вдруг выпалил: «Лола, а ты когда-нибудь влюблялась?» Она улыбнулась и рассказала мне единственный случай, когда в ее жизни случилось нечто в этом роде. Ей было 15 лет, по соседству жил симпатичный парнишка по имени Педро. Несколько месяцев подряд они вместе собирали рис. Однажды она уронила свой нож-боло, а Педро его сразу подобрал и подал ей. «Мне он очень нравился», — сказала она и замолчала.

— И что было дальше?

— Потом он уехал.

— И что потом?

— Ну и все.

«Лола, у тебя секс когда-нибудь был?» — вырвалось у меня.

«Нет», — ответила она.

Она не привыкла к личным вопросам. «Katulong lang ako», — говорила она, я всего лишь служанка. Зачастую она старалась отвечать односложно. Чтобы вытащить из нее самую простую историю, иногда требовались десятки вопросов на протяжении целых дней (или недель).

Кое-что мне все-таки удалось узнать. Она злилась на маму за ее жестокость, но все равно скучала по ней. Иногда, в молодости, она чувствовала себя такой одинокой, что не могла не плакать. Я знаю, что иногда она мечтала о жизни с мужчиной. Это было видно даже по тому, как по ночам она обнимала большую подушку. Однако уже в старости она мне говорила, что мамины мужья заставили ее осознать преимущества одиночества. По этим людям она совсем не скучала. Может быть, ей лучше было бы остаться в Майянтоке, жениться и родить детей, как ее сестры. А может быть, и нет. Ее две младшие сестры — Франсиска и Сеприана — заболели и умерли. Брата — его звали Клаудио — убили. «Что уж теперь-то гадать?» — спрашивала она. Bahala na, будь что будет было ее жизненным принципом. Ей в итоге досталась совсем другая семья, в которой у нее было восемь детей: мама, мы с братьями и сестрами, а потом еще и две мои дочери. Эти восемь человек, говорила она, были ее смыслом жизни.

Никто из нас не ждал, что она умрет так внезапно.

Ее сердечный приступ начался, когда она готовила на кухне ужин. Меня в то время не было дома, и когда я вернулся, он уже был в самом разгаре. Через пару часов, прежде чем я успел осознать, что происходит, Лола умерла в больнице. На часах было 22:56. Вся наша семья отметила, что она умерла 7 ноября — в тот же день, что и мама, но спустя 20 лет, — однако никто не знал, что можно сказать по этому поводу.

Лола дожила до 86 лет. Я до сих пор помню, как она лежала на носилках — смуглая женщина ростом с ребенка, — как вокруг толпились врачи и как я думал, что они даже не представляют себе, какую жизнь она прожила. У нее совсем не было эгоистических амбиций, которыми руководствуется большинство людей. Ее готовность отказаться от всего ради ближних завоевала ей нашу любовь и преданность. Вся наша большая семья перед ней благоговела.

Ее коробки на чердаке я разбирал несколько месяцев. Там были рецепты, которые она в 1970-х годах вырезала из журналов в надежде, что когда-нибудь научится читать. Альбомы с фотографиями моей мамы. Школьные награды, которые мы, дети, когда-то выбрасывали, а она «спасла». Я чуть не разрыдался, когда на дне одной из коробок нашел пачку пожелтевших газетных вырезок — статьи, которые я когда-то написал и давно об этом забыл. Лола тогда еще была неграмотной, но все равно их сохранила.

***

Грузовик Дудса подъехал к небольшому бетонному дому, вокруг которого теснились хижины из бамбука и досок. По сторонам зеленели бесконечные рисовые поля. Не успели мы остановиться, как жители деревни высыпали на улицу.

Дудс откинул сидение и явно решил вздремнуть. Я повесил на плечо свою холщовую сумку, вздохнул и открыл дверь.

«Вот сюда», — услышал я мягкий голос, и меня провели по короткой дорожке к бетонному дому. За мной шли около 20 человек разного возраста, в основном старики. Когда мы зашли в дом, они расселись по стоявшим вдоль стен стульям и скамейкам, оставив для меня свободной середину помещения. Я остался стоять, решив подождать хозяйку. Комната была маленькой и темной. Люди выжидающе смотрели на меня.

«А где Лола?» — раздался голос из-за стены, и в комнату неспешно вошла женщина средних лет в домашней одежде — Эбия, племянница Лолы. Это был ее дом. Она обняла меня и снова спросила: «А где Лола?»

Я снял с плеча свой груз и передал ей. Она — по-прежнему с улыбкой — взглянула мне в лицо, аккуратно взяла сумку и села на деревянную скамью у стены. Открыв сумку, она заглянула внутрь, вынула коробку и осмотрела ее со всех сторон. «Где Лола?» — спросила она мягко. Не думаю, что она знала, чего ей ждать — люди в этих местах обычно не кремируют своих мертвых. Она опустила коробку себе на колени и склонилась над ней, упершись в нее лбом. Сперва я подумал, что она смеется (от радости), но быстро понял, что она плачет. Потом ее плечи задрожали, и она зарыдала — с глубокими, тоскливыми животными завываниями, похожие на те, которые я однажды слышал от Лолы.

Я не торопился привезти родным прах Лолы, потому что не был уверен, что на Филиппинах кому-то есть до нее дело. Я не ожидал такой скорби. Прежде чем я смог хотя бы попытаться успокоить Эбию, в комнату из кухни зашла женщина, обняла ее и тоже заплакала. И тут все вокруг взорвалась шумом. Старики — слепые, беззубые — рыдали, не пытаясь сдерживаться. Это продолжалось около десяти минут. Я был так потрясен, что почти не замечал слез, которые катились по моему собственному лицу. Рыдания утихли, и снова воцарилась тишина.

Эбия всхлипнула и сказала, что пора есть. Все потянулись на кухню — с покрасневшими глазами, но с легким сердцем и с готовностью предаваться воспоминаниям. Я посмотрел на пустую сумку на скамье и понял, что правильно поступил, привезя Лолу туда, где она родилась.

Алекс Тизон умер в марте. Он был журналистом, лауреатом Пулитцеровской премии и автором книги «Большой маленький человек: в поисках моего азиатского „я»» (Big Little Man: In Search of My Asian Self).

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

БДСМ — «С трусиками в зубах на четвереньках»

Все более популярной становится субкультура BDSM. Это аббревиатура-акроним от английских слов Bondage & Discipline (неволя и дисциплина), Domination & Submission (доминирование и подчинение), Sadism & Masochism (садизм и мазохизм).

Девушка, скрывающаяся по псевдонимом Чайка, согласилась без утайки рассказать о своем BDSM-опыте.

— Расскажи, пожалуйста, в какой момент ты открыла в себе тягу к BDSM? Легко ли тебе дался переход от обычного секса?

— Эта тема меня интересовала давно. Помню я, когда-то, мне 21 год был, случайно наткнулась на какой то сайт об этом в Сети. Меня это очень увлекло. Потом на сайтах знакомств стали попадаться парни, желающие побыть побыть в роли рабов. Это показалось привлекательным. Ну и не было никакого перехода от обычного секса. Был просто новый эксперимент. Я всегда любила эксперименты.

— Эксперименты — всегда хорошо. Но, наверное, сперва они были другие немного. К примеру, вдвоем с другой девушкой? Втроем — с девушкой и мужчиной?

— Нет, вдвоем с девушкой экспериментировать не хотелось. Я люблю мужчин, хоть и считаю себя бисексуалкой. Но влечение к обоим полам у меня неравнозначное! Ориентация – это ведь скорее диапазон или шкала, чем полярность. Был и секс втроем, но позже, сначала было все таки я познакомилась с БДСМ.

— Расскажи немного, какой терминологией пользуются практикующие люди – интересно будет узнать.

— Мы используем и доминант, доминирование и сабмиссив, но, как правило, сокращенно — саб! В общем, терминов масса. Господин-раб, и доминант-боттом и верхний-нижний/верх-низ. Каждая пара выбирает себе что то свое, подходящее конкретно им.

— Вернемся к твоему знакомству с БДСМ. То есть первые твои опыты были именно в роли верхней-госпожи?

— Да, сначала я попробовала быть верхней и тогда мне казалось, что моя роль именно такая. Встретила парня, который хотел исполнять мои прихоти. Это было очень привлекательно. Я согласилась попробовать.

— И как прошел первый опыт? Тебе понравилось?

— Уже не вспомню о своем первом опыте. Но мне очень понравилось! Я не была совсем уж жестокой госпожой. Скорей, хотела доставить удовольствие, которое нижний получал именно так. Ну и — постепенно вошла во вкус! Меня очень привлекала и сейчас привлекает БДСМ-эстетика: черные кружева, латекс, кожа, ремешки, ошейники, шипы, металлические детали, наручники, плетки, маски, повязки для глаз, кляпы и многое другое! Благо, сейчас, таких вещей полно в секс-шопах и их легко купить в Сети. По-моему, все это очень красиво и возбуждает. Вообще, наверное, процентов на пятьдесят я в теме именно из-за этого.

— Секс-шопы — практически двигатель интимного прогресса. Отлично. То есть сложившийся стереотип — дескать, БДСМ-практики всегда полны латексом, плетками, секс-игрушками и прочим — вполне с реальностью соотносится?

— Не обязательно! БДСМ-щики или как мы называем друг друга между собой, тематики, очень разные! БДСМ — это такое как бы объединяющее понятие очень разных практик и степени вовлеченности. Некоторым нравится именно переодеваться. И все — этим они ограничиваются. Это вообще БДСМ-фетишисты. А некоторых привлекают именно физические болевые практики вызывающие чисто физические ощущения. Кого-то влечет ощущение психологической власти над партнером. Хочется унижать, например.

— Понятно. Ты надолго задержалась в роли верхней-госпожи?

— У меня было несколько партнеров, просто потому что попадались такие. Я никогда не искала именно этого, меня всегда привлекала именно личность партнеров, а не то, как получается удовольствия! Тема для меня — вовсе не замена секса. Это как бы параллельные явления! Одно время я встречалась с парнем, который и ввел меня в секс втроем. Мне очень понравилось и довольно долго хватало такого разнообразия и пикантности в интимной жизни. В общем, про БДСМ я тогда забыла временно.

— Расскажи тогда про секс втроем подробнее, если можно. Это был формат парень и девушка. Или формат — два парня и ты?

— Мне нравилось именно «женщина-мужчина-женщина». Я ведь бисексуальна. Легко согласилась попробовать, когда предложил мой тогдашний мужчина. Хотя, справедливости ради, с ним мы потом секс втроем больше не практиковали, но я поняла, что это классно. Ну и занималась этим и не раз в других отношениях.

— Все твои следующие парни и мужчины, наверное, удивлялись приятно твоей раскованности. И что — никогда у тебя не было ревности, какого-то чувства соперничества — когда был секс втроем?

— Первый раз я попробовала, честно, именно ревнуя. Мужчина поставил меня перед выбором — если я откажусь заняться сексом втроем, то он самолично овладеет другой. Хотя, скорее всего, это был лишь толчок. Я ведь всегда была очень уверенной в себе. Могла бы и просто посмотреть, вообще оставив их в покое. Не считаю, кстати, секс какой-то сакральной вещью. Просто физиологическая потребность взрослых людей. И вообще — по-настоящему искренние и близкие отношения могут быть, когда партнеры с пониманием относятся к сексуальным нуждам друг друга.

— Редкая для наших широт позиция. И как же ты вернулась в БДСМ и в каком качестве?

— Вновь вспомнила про БДСМ я чуть больше года назад. Нашелся, опять же, партнер с такими потребностями. Но в этот раз уже в роли нижней-рабыни. Хотя именно эти термины мы с ним используем очень изредка.

— То есть гораздо грубее используете слова?

— Да, одно из направлений БДСМ — это доминирование и подчинение! Партнеру нравится именно это. Он любит использовать грубые и унизительные слова — чтобы подчеркнуть свое доминирование.

— Подчиняй, унижай, надзирай и наказывай. Можешь рассказать, как обычно проходит твоя БДСМ-сессия. Обговариваете ли заранее — на что пойдете, на что нет? Есть ли пресловутые стоп-слова?

— Да, у меня есть ограничения. Не допускаю все, что связано с нарушением гигиены, очень жестокие вещи, фистинги [вагинальное или анальное проникновение рукой — Главред], засовывание в тело всяческих предметов помимо секс-игрушек. Но мы не оговариваем ничего заранее. В первую очередь — мы друзья. Хорошо изучили друг друга. При первом же сигнале о том, что мне дискомфортно, партнер просто прерывает сессию. Обычно бывает по-разному, строгого сценария нет. Но любим и занимаемся оральным и анальным сексом, петплей [практика, при которой нижний партнер изображает животного — Главред], порка, ограничение движений, пощечины, удушение. Ну и партнер очень любит использовать всякие секс-игрушки.

— А бывает такое, что человек, в зависимости от настроения ли, или от других каких-то факторов может поменять роли?

— Обычно партнеры меняются ролями, чтобы лучше понять друг друга. Но бывает и так, что одному и тому же человеку нравится быть и верхним, и нижним партнером. Есть такой термин – свитч. То бишь переключатель! Я вообще считаю себя свитчем и в самом первом сексе с моим нынешним партнером как раз и доминировала. Хотя БДСМ-ом ту встречу и не назовешь.

— Ты задумывалась как-то, в чем причина твоей сексуальной гиперактивности и тяги к практикам типа БДСМ?

— Да, я регулярно часто думаю об этом. Скорей всего, дело в моем гормональном фоне. Очень люблю яркие эмоции и ненавижу обыденность. БДСМ как раз нужную остроту и дает .

— Как ты считаешь — сколько места должен занимать секс в жизни взрослого человека? Его должно быть много, мало, в меру?

— Секса должно быть достаточно, но у каждого свой сексуальный темперамент. Кому то нужно каждый день по нескольку раз. Кому-то достаточно быстро раз в две недели! Мне вот нужно много и долго, но очень сложно найти партнера с таким же темпераментом.

— По крайней мере, стереотипу, сложившемуся о дамах — мол, «голова болит, не хочу секса» ты не соответствуешь. Можешь что-то, с вершин своего опыта, посоветовать нашим читателям/читательницам, которые хотят разнообразить сексуальную жизнь- БДСМ, в частности. С чего им начать?

— Здесь не может быть универсального рецепта, потому что БДСМ — очень обширное понятие. Все что я могу посоветовать — делать то, что хочется и не делать ничего под принужденим БДСМ — прежде всего доверие! То, что я наверняка могу посоветовать — начинать эксперименты с хорошо знакомым партнером, а не искать приключений на сайтах знакомств или в соцсетях, в которых тысячи таких предложений.

— Под окончание нашей беседы – можешь рассказать какой-то забавный сексуальный случай, случившийся с тобой?

— Позвал меня партнер как-то к себе домой. Ради секса, конечно же! Еду в такси, а он пишет в мессенджере — зайдешь в подъезд, сними трусики, бери их в зубы и так на четвереньках заползай в квартиру! Я — ок, сделаю! Сама в футболке, юбке-шортах и в туфельках малиновых! Захожу в подъезд, снимаю шорты, а тут сосед сверху по лестнице спускается – с пакетом мусор вынести! Я с ним здороваюсь. А сама — в туфельках, футболке и трусиках. Он совершенно обалдел — реально глаза большие сделал — поздоровался и пошел дальше. Ну а я выполнила, что мой верхний потребовал. И получила жесткий секс в награду. Такая история (смеется).

rulibs.com : Фантастика : Фэнтези : 18. ИНСПЕКТИРОВАНИЕ КОНЮШЕННЫХ РАБОВ : Джон Норман : читать онлайн : читать бесплатно

18. ИНСПЕКТИРОВАНИЕ КОНЮШЕННЫХ РАБОВ

— Конюшенные рабы готовы к проверке, леди Флоренс, — сказал Кеннет, главный смотритель рабов хозяйки. Барус, помогавший ему, стоял рядом.

Мы находились в залитом солнцем главном дворе конюшен хозяйки. Конюшни были большие. Здесь имелись стойла, оборудование и кормушки. Все служебные постройки были выкрашены желтым цветом с голубой отделкой. Эти цвета связаны у горианцев с помещениями для животных. Голубой и желтый — это также и цвета рабов. Здесь есть связь, ведь раб рассматривается как домашнее животное.

Требуется уточнить, что желтый цвет служебных помещений превалирует над голубым. Что касается цветов для рабов, то такие вещи, как холстина фургонов, в которых перевозят невольников, тенты павильонов, где их содержат, выкрашены в голубой и желтый равномерно.

Я стоял на коленях с краю ряда. Госпожа, держа хлыст для тарларионов, уже начала осмотр.

Когда леди Мелпомена закончила со мной после долгой ночи, то снова дала мне глоток воды с красным порошком Тасса. Я не хотел пить его. Она приставила кинжал к моему телу, и я сделал глоток, вскоре после чего потерял сознание.

— Стой на коленях прямее, раб, — сказала леди Флоренс конюшенному рабу, который стоял дальше меня в ряду.

Очевидно, люди, нанятые леди Мелпоменой, вернули меня в дом леди Флоренс. Я не мог до конца прийти в себя, но почувствовал, как меня бросили на что-то твердое, и слышал, как эти двое поспешили прочь. С поджатыми коленями и опущенной вниз головой я находился в мешке для раба. Ноги оказались перекрещены и связаны, а руки скованы за спиной.

— Что здесь происходит? — услышал я крик. — Остановитесь!

Это был голос Кеннета. Мешок развязали.

— Это Джейсон, — сказал Кеннет.

Он вытащил меня из мешка за связанные руки. Я почувствовал удар по голове.

— Ты в присутствии госпожи, — произнес Кеннет.

Я опустился перед леди Флоренс на колени. Я находился обнаженный на крыльце ее дома в Венне.

— К его ошейнику прикреплена записка, — заметил Кеннет.

Мужчины и женщины из домашней прислуги, включая рабов, домашних и дворовых, вроде коротконогой, пышной Тафрис, все собрались вокруг. Записку сняли и передали госпоже. Она в бешенстве прочитала ее, потом смяла и отбросила в сторону.

— Пошлите его на конюшни, — приказала она.

— Да, леди Флоренс, — ответил Кеннет.

— Вам всем больше нечем заняться, кроме как таращиться на какого-то конюшенного раба? — зло бросила она толпе, и та быстро рассеялась. Свободные люди обратились к своим обязанностям, а босоногие рабыни, включая Тафрис, стремглав унеслись по своим заданиям.

Леди Флоренс, Кеннет и я остались одни на крыльце. Кеннет развязал мои ноги и отбросил в сторону стягивающую веревку. Я не поднимал головы. Кеннет шагнул вперед.

— Леди Флоренс? — спросил он.

— Да?

— Когда мы вернемся на вашу виллу около Вонда, раба следует вернуть в дом или вы хотите, чтобы он и там служил на конюшнях? — спросил он. — Я имею в виду не ваши личные, а большие конюшни.

У леди Флоренс было больше тысячи тарларионов. Она занималась их разведением, и ее конюшни являлись одними из лучших в окрестностях Вонда.

— Он конюшенный раб, — зло проговорила она. — Используйте его как такового.

— В больших конюшнях? — снова спросил он.

— Да, — ответила она.

— Как полноценного конюшенного раба? — еще раз спросил Кеннет. — По всем правилам?

— Да! — снова проговорила она.

— Великолепно, — ответил Кеннет.

Затем леди Флоренс повернулась и ушла. Я поднял голову. Кеннет тихо смеялся. Он казался довольным.

— Господин? — обратился я к нему.

— Да?

— Можно мне узнать, что было в записке, прикрепленной к ошейнику?

— Мне это тоже интересно. — Он ухмыльнулся и поднял записку.

«Моя дорогая подруга и соотечественница, леди Флоренс из Вонда, — читал Кеннет, — большое Вам спасибо за Вашего очаровательного шелкового раба Джейсона. Я насладилась им в полной мере. Понятно, почему он Вам так нравится. Кстати, также благодарю Вас за очаровательный подарок — духи. Я использовала их, пока занималась Вашим рабом. Еще раз благодарю, моя милая, понимающая и щедрая подруга, за Вашу доброту. Желаю Вам всего хорошего.

Леди Мелпомена из Вонда».

Кеннет бросил записку туда же, откуда поднял ее. Поставил меня на ноги и толкнул направо, вниз по ступенькам, в направлении дорожки для кибиток, ведущей от дома к конюшням. На углу мы остановились.

— Посмотри, — сказал он.

Я оглянулся. Леди Флоренс вернулась назад на крыльцо. Она оглянулась, но не увидела нас, поскольку мы уже ушли на довольно большое расстояние, за угол дома, и нас скрывали деревья. Она украдкой нагнулась и схватила записку. Потом поспешила в дом.

— Она — женщина, — заметил Кеннет.

— Да, господин, — ответил я.

— Она не может перенести мысли, что записку кто-то найдет, — засмеялся он, — и, наверное, надеется, что, разглядывая ее, сможет возненавидеть леди Мелпомену еще больше, чем это было в прошлом. Если, конечно, это вообще возможно.

— Да, господин, — сказал я.

— Ты заметил, как крадучись она это проделала, боясь, что ее увидят?

— Да, господин.

— Леди Флоренс, несмотря на все ее богатство и свободу, — всего лишь женщина.

— Да, господин.

— Она приятна на кушетке? — спросил он чуть позже.

— Это мне, шелковому рабу, необходимо быть приятным, а не ей, — проговорил я.

— Конечно, — согласился Кеннет и спросил: — Она бы хорошо выглядела в ошейнике? Как бы она смотрелась обнаженной, в невольничьем квартале?

Я был потрясен.

— Я могу отвечать на такие вопросы?

— Да, — разрешил он.

— Она бы отлично выглядела в ошейнике рабыни и хороша была бы обнаженной среди невольников.

— Я так и полагал, — усмехнулся Кеннет.

— Если мне позволят говорить, господин, — начал я, — вы кажетесь довольным тем, что меня передали на конюшни.

— Так и есть, — согласился он. — Я надеюсь, ты принесешь Барусу и мне деньги.

— Господин? — не понял я.

— Ты умеешь сражаться?

— Нет, — ответил я.

Он засмеялся.

— Ты крупный и сильный. И кажешься быстрым. К тому же ты явно умный. Это важно, более важно, чем многие глупцы представляют себе.

— Я не знаю, как сражаться, — ответил я, чувствуя стягивающий шнур на руках за спиной.

— Напряги живот, — велел Кеннет.

Я повиновался. Он, как я и ожидал, сильно ударил меня. Я выдержал удар.

— Хорошо, — сказал Кеннет.

— Я не знаю, как сражаться, — повторил я.

— На конюшнях, — ответил он, — командую я. Ты будешь практически принадлежать мне. Это понятно?

— Да, господин.

— Ты хочешь жить?

— Да, господин.

— Тогда ты будешь делать все, что тебе скажут.

— Да, господин.

— На конюшнях, — продолжал он, — у нас есть кроме рабов-мужчин несколько конюшенных девиц, как мы их называем. Я распоряжаюсь ими тоже.

Я взглянул на него и, подумав о горианских рабынях, невольно облизнул губы.

Кеннет засмеялся.

— Идем, конюшенный раб! — скомандовал он.

— Да, господин, — сказал я и последовал за ним.

Ряд стоящих на коленях конюшенных рабов был ровным. Я находился в конце ряда. Госпожа не спеша продолжала осмотр. Кеннет и Барус следовали за ней. Временами она останавливалась, чтобы поговорить с невольником, задать ему вопросы, касающиеся его обязанностей или освобождения от них. Она могла быть очень въедливой, моя хозяйка, благородная леди Флоренс из Вонда. Многие рабы боялись ее требовательности, ее хлыста. Ведь она могла распоряжаться их жизнью и смертью.

Сейчас она находилась в нескольких шагах от меня.

Предыдущей ночью шел дождь, и земля еще сохраняла мягкость. Хозяйка была одета в длинную юбку из натуральной неокрашенной шерсти, бежевую блузку и бежевый жакет с поясом. К жакету на крючках крепился капюшон. Еще на ней была плотная вуаль, тоже сделанная из натуральной неокрашенной шерсти. Такой наряд, гораздо более формальный, чем обычное одеяние свободной горианки, иногда надевался богатыми женщинами при инспектировании садов, полей, фермерских хозяйств и виноградников. Эта одежда создавала у них рабочий настрой.

Мою хозяйку и меня разделяли сейчас всего пять рабов. Край юбки моей госпожи не соприкасался с грязью и глиной. Несомненно, ее длина была специально рассчитана на это.

Однако, что интересно, функция юбки была еще и в том, чтобы контролировать рабов. Вид ножки хозяйки, даже обутой, вызывает мучительные чувства, он возбуждающ и соблазнителен. Раб-мужчина не может удержаться от того, чтобы не смотреть на нее. В то же время он знает, что этот поступок может караться смертью. Таким образом, в присутствии хозяйки, одетой в такой наряд, он чувствует себя испуганным и скованным. Госпожа, в сущности, выставляет себя перед ним, делая вид, что ничего не происходит. Она знает, что раб несчастен, и пользуется этим, чтобы управлять им.

Теперь хозяйка находилась совсем недалеко от меня.

Солнце светило ярко, горианский воздух был насыщенным и свежим. Непритязательные запахи конюшенного двора и сенников с наполненными соломой стойлами на самом деле не кажутся отвратительными, когда привыкаешь к ним. Наоборот, они кажутся знакомыми и приятными. Я даже полюбил эти ароматы — от запаха соломы, сена и кожи до запаха органических отходов наших огромных питомцев.

Мы не выращиваем в больших конюшнях тарларионов, ходящих под седлом. Хотя в домашних конюшнях, на вилле госпожи, в сорока пасангах на юго-запад от Бонда, есть несколько таких тарларионов.

Госпожа не разводит беговых тарларионов. Они больше и проворнее, чем простые верховые, но меньше, чем рабочие или боевые. Последние используются исключительно в кавалерии Гора. Это огромные животные, весящие несколько тонн и управляющиеся при помощи голосовых команд и ударов копьем. Кстати, леди Мелпомена из Бонда — слухи распространились даже здесь, в конюшнях, — крупно проиграла на бегах в Венне. Я помню, что она хотела поправить дела с помощью этих состязаний. Ей это не удалось. Как рассказывали, и судя по тому, что я знал сам, она поставила на бегах свои последние деньги. Леди Мелпомена считала, что владеет важной и секретной информацией, и была уверена, что знает победителя. К несчастью, как это часто бывает, информация оказалась неверной. Она разорилась. Ей пришлось бежать из Венны под покровом темноты, чтобы не попасть в лапы кредиторов, которые часто приходят к женщине с ошейником и цепью.

Теперь леди Мелпомена жила в Вонде, в крошечном, жалком домишке, где она, как гражданин города, имела, по крайней мере в отношении иностранных кредиторов, защиту Домашнего камня. Обнищавшая, разоренная леди Мелпомена теперь могла гордиться разве что своим громким именем и величием родословной.

Леди Флоренс хотя и знала об этом, никогда — ни дома, ни за границей — не упоминала имя леди Мелпомены. Возможно, она забыла о ней.

Моя хозяйка почти подошла ко мне. Она резко выспрашивала что-то у одного из рабов. Невольник, запинаясь и съежившись от страха, оправдывался.

Я смотрел на щиколотки хозяйки, которые так изящно выглядели в тонких сапогах под широким подолом юбки. Работорговец, конечно, снял бы их, перед тем как заковать ее в кандалы. Я заметил, что Кеннет, стоящий сзади нее, ухмыльнулся, глядя на меня, и решил, что лучше не буду смотреть в сторону госпожи.

Последние два дня мы много работали, готовя конюшни и животных к осмотру хозяйки. Я не знал, найдет ли она какие-нибудь недостатки, но, по-моему, объективно все было в идеальном порядке. Кеннет, который проводил предварительный осмотр, остался доволен. А ему, как я подозревал, было еще труднее угодить. На самом деле то, что хозяйка проводит собственный осмотр, — довольно необычно. К тому же она тратила больше времени, беседуя с рабами, чем ожидалось. Такое внезапное придирчивое внимание к деталям содержания больших конюшен являлось необычным для нее. Однако она была хозяйкой и могла делать все, что ей вздумается.

— Ты хочешь, чтобы тебя избили «змеей»? — спросила она у раба, стоявшего неподалеку от меня.

— Нет, госпожа, — быстро ответил он.

— Тогда выполняй свою работу хорошо, раб, — сказала она.

— Да, госпожа, — запинаясь проговорил он.

Я снова стал рассматривать ее начищенные изящные сапожки, но заметил нахмуренное лицо Кеннета и отвел глаза, улыбнувшись про себя. Кеннет не хотел, чтобы меня разорвали пополам, привязав между двумя тарларионами. Я больше не носил ошейник шелкового раба. Как и у всех рабов, на мне был простой ошейник из черного железа с прикрепленным к нему кольцом. На нем была надпись: «Я принадлежу леди Флоренс из Вонда». Как и других рабов, меня приковывали на ночь.

Теперь между мной и леди Флоренс было всего два раба. Кроме ряда из сорока двух мужчин, которых сейчас инспектировала моя хозяйка, немного в стороне, выпрямив спину и подняв голову, стояли на коленях пять рабынь — так называемые конюшенные шлюхи. Они были без обуви и с голыми руками, в коричневых туниках, подвязанных шнуром. Если бы они встали, туники доходили бы им до колен, что было довольно скромно для рабынь по горианский меркам. Две блондинки и три брюнетки. Все — горианские девушки. На горле каждой из них ошейник из черного железа. Правда, ошейники эти более тонки и изящны, чем у мужчин.

— Раб! — резко выкрикнул Кеннет.

— Да, господин, — вздрогнув, быстро ответил я.

Госпожа злыми глазами смотрела на меня и похлопывала плетью по левой ладони. Ей не понравилось, что я не заметил, как она подошла ко мне.

Я выпрямил спину и уставился перед собой, пока она разглядывала меня. Я угадывал очаровательные бедра под бежевой юбкой и вспоминал ее живот, теперь скрытый одеждой. Мог видеть прелесть ее груди, обтянутой блузкой и жакетом. Я помнил мягкость ее тела и плеч, ее красивую шею, лицо и волосы. Мне, в прошлом шелковому рабу леди Флоренс, были хорошо знакомы ее очертания.

Я увидел над вуалью ее глаза, сверкнувшие внезапным гневом. Затем она взяла себя в руки и ничего не сказала. Могла ли она в такой ситуации обращать внимание на то, что ее разглядывает как женщину простой раб?

— Это не новый ли раб в конюшнях? — спросила она Кеннета.

— Да, леди Флоренс, — ответил Кеннет. — Но он у нас уже пять недель.

— Как его имя?

— Джейсон.

— Он мне кого-то напоминает, — небрежно проронила она.

— Возможно, вы помните его, леди Флоренс. Он был когда-то вашим шелковым рабом, — проговорил Кеннет.

— А! Так это правда ты, Джейсон?

— Да, госпожа, — произнес я.

Она отступила назад на два-три шага и взглянула на меня.

— Каким ты стал крепким парнем!

Я ничего не ответил.

— Черты твоего лица погрубели, — заметила она, — а внизу на левой щеке — шрам.

Я молчал. Этот шрам появился у меня четыре недели назад. Я оказался неосторожен.

— Время от времени я слышу разговоры рабов. Это правда, что ты чемпион конюшен? — спросила она.

Я улыбнулся про себя. Ее информирует Тафрис. Кеннет рассказывал мне об этом.

— Это правда? — повторила она.

Я посмотрел на ряд рабов.

— Да, госпожа.

— Он великолепен, леди Флоренс, — тепло сказал Кеннет. — Он настоящий чемпион. Уже победил чемпионов из конюшен Клиоменеса, Поликратеса, Гордона, Дорто и Майлса.

— Я ненавижу насилие, — вздрогнув, произнесла госпожа, держа в руке плеть.

— Конечно, леди Флоренс, — согласился Кеннет. — Простите меня. Они, безусловно, всего лишь рабы, которых натравливают друг на друга.

— Это правда, — произнесла она, — они не похожи на людей. Они только животные.

Это действительно правда. Рабы, и мужчины и женщины, — просто животные. С ними можно делать все, что угодно.

— Когда он хорошо работает или делает успехи, его награждают? — спросила она как бы из любопытства.

— Да, — ответил Кеннет. — Это полезно в тренировках.

— А как его награждают? — задала она вопрос.

— Еда сверх положенной, — начал подробно объяснять Кеннет. — При случае сдобная выпечка, иногда даже кувшин дешевого вина.

— Понимаю, — проговорила она.

Я уставился на ряд конюшенных шлюх, что стояли на коленях на мягкой земле. Они все прошли через мои руки и не по одному разу. Кеннет был щедр. Нередко он приводил одну из них в мою палатку на ночь и приковывал ее за шею рядом со мной.

Моей фавориткой была блондинка Телиция.

— А не вознаграждается ли он, — спросила леди Флоренс, — чем-то еще другого сорта?

— Конечно, леди Флоренс, — ответил Кеннет.

— Чем?

— Кое-какими ничего не значащими вещами, пустяками, незначительными мелочами, которые не заслуживают вашего внимания, — ответил Кеннет.

Леди Флоренс посмотрела на стоящих на коленях рабынь.

— Вот этим? — ядовито спросила она.

— Если леди Флоренс не одобряет, мы, конечно, прекратим это делать, — проговорил Кеннет.

— Почему я должна не одобрять это?

— Я не знаю, леди Флоренс, — заговорил Кеннет. — Я просто думал…

— Девицам регулярно дают вино, не так ли? — поинтересовалась хозяйка.

— Конечно, — ответил Кеннет.

— На что мне еще стоит обратить внимание? — снова спросила хозяйка.

— Не имею представления.

— Если рабы начнут плодиться, тогда я обязательно прослежу за этим.

— Конечно, леди Флоренс.

Рабы — домашний скот. Они размножаются, только если хозяевам это угодно.

— Какие у тебя стали сильные руки, — удивилась леди Флоренс, глядя на меня.

Моя туника была без рукавов.

— Мне совершенно все равно, — обратилась леди Флоренс к надсмотрщику, — участвует или нет этот раб в схватках на конюшне. Смотри, чтобы он хорошо выполнял свои обязанности.

— Конечно, леди Флоренс, — ответил Кеннет.

Хозяйка отвернулась от меня и подошла к следующему рабу. Однако она провела около него лишь одно мгновение, и вот осмотр невольников закончен.

— Не желает ли леди Флоренс осмотреть рабынь? — поинтересовался Кеннет.

Леди Флоренс внезапно сделалась напряженной.

— Да, — сказала она. В следующее мгновение, в своей развевающейся юбке, с капюшоном и вуалью, в сапогах, с плетью в руке, хозяйка стояла перед рабынями.

Они принадлежали к ее полу, эти девки, стоящие на коленях в ошейниках и коротких туниках.

— Кто из них фаворитка раба по имени Джейсон?

— Вот она, Телиция, — указал Кеннет.

Светловолосая Телиция испуганно взглянула на хозяйку.

— Продай ее, — приказала леди Флоренс и ушла прочь.

Забытая ирландская работорговля — Мастерок.жж.рф — LiveJournal

• Main
• Ratings
• Interesting
• iOS & Android
• Disable ads

• Login
• CREATE BLOG Join
• English (en)
  • English (en)
  • Русский (ru)
  • Українська (uk)
  • Français (fr)
  • Português (pt)
  • español (es)
  • Deutsch (de)
  • Italiano (it)
  • Беларуская (be)

Симпсихоз. Душа — госпожа и рабыня :: Частный Корреспондент

Мнения

Редакция «Частного корреспондента»

Почему «Часкор» позеленел?

Мы долго пытались написать это редакционное заявление. Нам хотелось уместить в него 12 лет работы, 45 тысяч статей (и даже чуть больше), несколько редакций и бесконечность труда и сил. А еще – постараться объяснить нашим читателям происходящие изменения.

Виталий Куренной

Традиционные ценности и диалектика критики в обществе сингулярности

Статья Николая Патрушева по поводу российских ценностей интересна сама по себе, но также вызвала яркий отклик Григория Юдина, который разоблачает парадигму «ценностей», трактуя ее, видимо, как нечто сугубо российско-самобытное, а само понятие «ценность» характеризует как «протухшее». Попробую выразить тут свое отношение к этой интересной реплике, а заодно и прокомментировать характер того высказывания, по поводу которого она появилась.

Иван Засурский

Пора начать публиковать все дипломы и диссертации!

Открытое письмо президента Ассоциации интернет-издателей, члена Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Ивана Ивановича Засурского министру науки и высшего образования Российской Федерации Валерию Николаевичу Фалькову.

Сергей Васильев, facebook.com

Каких денег нам не хватает?

Нужны ли сейчас инвестиции в малый бизнес и что действительно требует вложений

За последние десятилетия наш рынок насытился множеством современных площадей для торговли, развлечений и сферы услуг. Если посмотреть наши цифры насыщенности торговых площадей для продуктового, одёжного, мебельного, строительного ритейла, то мы увидим, что давно уже обогнали ведущие страны мира. Причём среди наших городов по этому показателю лидирует совсем не Москва, как могло бы показаться, а Самара, Екатеринбург, Казань. Москва лишь на 3-4-ом месте.

Иван Засурский

Пост-Трамп, или Калифорния в эпоху ранней Ноосферы

Длинная и запутанная история одной поездки со слов путешественника

Сидя в моём кабинете на журфаке, Лоуренс Лессиг долго и с интересом слушал рассказ про попытки реформы авторского права — от красивой попытки Дмитрия Медведева зайти через G20, погубленной кризисом Еврозоны из-за Греции, до уже не такой красивой второй попытки Медведева зайти через G7 (даже говорить отказались). Теперь, убеждал я его, мы точно сможем — через БРИКС — главное сделать правильные предложения! Лоуренс, как ни странно, согласился. «Приезжай на Grand Re-Opening of Public Domain, — сказал он, — там все будут, вот и обсудим».

Николай Подосокорский

Виртуальная дружба

Тенденции коммуникации в Facebook

Дружба в фейсбуке – вещь относительная. Вчера человек тебе писал, что восторгается тобой и твоей «сетевой деятельностью» (не спрашивайте меня, что это такое), а сегодня пишет, что ты ватник, мерзавец, «расчехлился» и вообще «с тобой все ясно» (стоит тебе написать то, что ты реально думаешь про Крым, Украину, США или Запад).

Марат Гельман

Пособие по материализму

«О чем я думаю? Пытаюсь взрастить в себе материалиста. Но не получается»

Сегодня на пляж высыпало много людей. С точки зрения материалиста-исследователя, это было какое-то количество двуногих тел, предположим, тридцать мужчин и тридцать женщин. Высоких было больше, чем низких. Худых — больше, чем толстых. Блондинок мало. Половина — после пятидесяти, по восьмой части стариков и детей. Четверть — молодежь. Пытливый ученый, быть может, мог бы узнать объем мозга каждого из нас, цвет глаз, взял бы сорок анализов крови и как-то разделил бы всех по каким-то признакам. И даже сделал бы каждому за тысячу баксов генетический анализ.

Дмитрий Волошин, facebook.com/DAVoloshin

Теория самоневерия

О том, почему мы боимся реальных действий

Мы живем в интересное время. Время открытых дискуссий, быстрых перемещений и медленных действий. Кажется, что все есть для принятия решений. Информация, много структурированной информации, масса, и средства ее анализа. Среда, открытая полемичная среда, наработанный навык высказывать свое мнение. Люди, много толковых людей, честных и деятельных, мечтающих изменить хоть что-то, мыслящих категориями целей, уходящих за пределы жизни.

facebook.com/ivan.usachev

Немая любовь

«Мы познакомились после концерта. Я закончил работу поздно, за полночь, оборудование собирал, вышел, смотрю, сидит на улице, одинокая такая. Я её узнал — видел на сцене. Я к ней подошёл, начал разговаривать, а она мне «ыыы». Потом блокнот достала, написала своё имя, и добавила, что ехать ей некуда, с парнем поссорилась, а родители в другом городе. Ну, я её и пригласил к себе. На тот момент жена уже съехала. Так и живём вместе полгода».

Лев Симкин

Человек из наградного листа

На сайте «Подвиг народа» висят наградные листы на Симкина Семена Исааковича. Моего отца. Он сам их не так давно увидел впервые. Все четыре. Последний, 1985 года, не в счет, тогда Черненко наградил всех ветеранов орденами Отечественной войны. А остальные, те, что датированы сорок третьим, сорок четвертым и сорок пятым годами, выслушал с большим интересом. Выслушал, потому что самому читать ему трудновато, шрифт мелковат. Все же девяносто.

Календарь

Олег Давыдов

Колесо Екатерины

Ток страданий, текущий сквозь время

7 декабря православная церковь отмечает день памяти великомученицы Екатерины Александрийской. Эта святая считалась на Руси покровительницей свадеб и беременных женщин. В её день девушки гадали о суженом, а парни устраивали гонки на санках (и потому Екатерину называли Санницей). В общем, это был один из самых весёлых праздников в году. Однако в истории Екатерины нет ничего весёлого.

Ив Фэрбенкс

Нельсон Мандела, 1918-2013

5 декабря 2013 года в Йоханнесбурге в возрасте 95 лет скончался Нельсон Мандела. Когда он болел, Ив Фэрбенкс написала эту статью о его жизни и наследии

Достижения Нельсона Ролилахлы Манделы, первого избранного демократическим путем президента Южной Африки, поставили его в один ряд с такими людьми, как Джордж Вашингтон и Авраам Линкольн, и ввели в пантеон редких личностей, которые своей глубокой проницательностью и четким видением будущего преобразовывали целые страны. Брошенный на 27 лет за решетку белым меньшинством ЮАР, Мандела в 1990 году вышел из заточения, готовый простить своих угнетателей и применить свою власть не для мщения, а для создания новой страны, основанной на расовом примирении.

Молот ведьм. Существует ли колдовство?

5 декабря 1484 года началась охота на ведьм

5 декабря 1484 года была издана знаменитая «ведовская булла» папы Иннокентия VIII — Summis desiderantes. С этого дня святая инквизиция, до сих пор увлечённо следившая за чистотой христианской веры и соблюдением догматов, взялась за то, чтобы уничтожить всех ведьм и вообще задушить колдовство. А в 1486 году свет увидела книга «Молот ведьм». И вскоре обогнала по тиражам даже Библию.

Александр Головков

Царствование несбывшихся надежд

190 лет назад, 1 декабря 1825 года, умер император Александра I, правивший Россией с 1801 по 1825 год

Александр I стал первым и последним правителем России, обходившимся без органов, охраняющих государственную безопасность методами тайного сыска. Четверть века так прожили, и государство не погибло. Кроме того, он вплотную подошёл к черте, за которой страна могла бы избавиться от рабства. А также, одержав победу над Наполеоном, возглавил коалицию европейских монархов.

Интервью

«Музыка Земли» нашей

Пианист Борис Березовский не перестает удивлять своих поклонников: то Прокофьева сыграет словно Шопена – нежно и лирично, то предстанет за роялем как деликатный и изысканный концертмейстер – это он-то, привыкший быть солистом. Теперь вот выступил в роли художественного руководителя фестиваля-конкурса «Музыка Земли», где объединил фольклор и классику. О концепции фестиваля и его участниках «Частному корреспонденту» рассказал сам Борис Березовский.

Андрей Яхимович: «Играть спинным мозгом, развивать анти-деньги»

Беседа с Андреем Яхимовичем (группа «Цемент»), одним из тех, кто создавал не только латвийский, но и советский рок, основателем Рижского рок-клуба, мудрым контркультурщиком и настоящим рижанином – как хороший кофе с черным бальзамом с интересным собеседником в Старом городе Риги. Неожиданно, обреченно весело и парадоксально.

«Каждая собака – личность»

Интервью со специалистом по поведению собак

Антуан Наджарян — известный на всю Россию специалист по поведению собак. Когда его сравнивают с кинологами, он утверждает, что его работа — нечто совсем другое, и просит не путать. Владельцы собак недаром обращаются к Наджаряну со всей страны: то, что от творит с животными, поразительно и кажется невозможным.

Юрий Арабов: «Как только я найду Бога – умру, но для меня это будет счастьем»

Юрий Арабов – один из самых успешных и известных российских сценаристов. Он работает с очень разными по мировоззрению и стилистике режиссёрами. Последние работы Арабова – «Фауст» Александра Сокурова, «Юрьев день» Кирилла Серебренникова, «Полторы комнаты» Андрея Хржановского, «Чудо» Александра Прошкина, «Орда» Андрея Прошкина. Все эти фильмы были встречены критикой и зрителями с большим интересом, все стали событиями. Трудно поверить, что эти сюжеты придуманы и написаны одним человеком. Наш корреспондент поговорила с Юрием Арабовым о его детстве и Москве 60-х годов, о героях его сценариев и религиозном поиске.

Простая английская Википедия, бесплатная энциклопедия

Собаки ( Canis lupus knownis ) — это домашние млекопитающие, а не дикие животные. Изначально они были выведены от волков. Они были выведены людьми в течение долгого времени и были первыми прирученными животными. Существуют различные исследования, которые предполагают, что это произошло между 15 000 и 100 000 лет до нашего времени. Динго — тоже собака, но многие динго снова стали дикими животными и живут независимо от людей в ареале, где они встречаются (некоторые части Австралии).

Сегодня некоторых собак используют в качестве домашних животных, других используют, чтобы помочь людям выполнять свою работу. Они популярны, потому что обычно игривы, дружелюбны, лояльны и слушают людей. Тридцать миллионов собак в США зарегистрированы как домашние животные. ^[5] Собаки едят и мясо, и овощи, часто смешанные вместе и продающиеся в магазинах как корм для собак. У собак часто есть работа, в том числе полицейских, армейских собак, собак-поводырей, пожарных собак, посыльных, охотничьих собак, пастушьих собак или собак-спасателей.

Иногда их называют «клыками» от латинского слова «собака» — canis . Иногда люди также используют слово «собака» для описания других псовых, например, волков. Собаку-детеныш называют щенком или щенком . Собаку называют щенком, пока ей не исполнится около года.

Собак иногда называют «лучшими друзьями человека», потому что их содержат как домашних животных, они обычно лояльны и любят находиться рядом с людьми. Собаки любят, когда их гладят, но только тогда, когда они видят руку петтера перед тем, как гладить; никогда нельзя гладить собаку сзади.

26 августа — Национальный день собаки. ^[6] А 26 марта — Национальный день щенков. ^[7]

Внешний вид и поведение

У собак четыре ноги, и они издают звук «лая», «гав» или «арф». Собаки часто преследуют кошек, и большинство собак принесет мяч или клюшку.

Собаки обоняют и слышат лучше людей, но плохо видят цвета, потому что они дальтоники. Из-за анатомии глаза собаки лучше видят при тусклом свете, чем люди. У них также более широкое поле зрения.

Подобно волкам, дикие собаки путешествуют группами, называемыми стаями. Стаи собак упорядочены по рангу, и собаки с низким рангом будут подчиняться другим собакам с более высоким рангом. Собака с самым высоким рейтингом называется альфа-самцом. Собака в группе помогает другим и заботится о них. Домашние собаки часто рассматривают своего хозяина как альфа-самца. ^[8]

Срок службы

У разных пород собак разная продолжительность жизни. Как правило, маленькие собаки живут дольше, чем большие. ^[9] Размер и порода собаки в среднем меняют продолжительность жизни собаки. Такие породы, как такса, обычно живут пятнадцать лет, чихуахуа могут достигать двадцати лет. С другой стороны, у немецкого дога средняя продолжительность жизни от шести до восьми лет; некоторые немецкие доги живут по десять лет.

Происхождение собак

Все собаки произошли от волков путем одомашнивания и искусственного отбора. Это известно, потому что для обнаружения этого был проведен анализ генома ДНК. ^{[10] [11]} Их вывели люди. Самая ранняя известная окаменелость домашней собаки датируется 31 700 лет назад в Бельгии. ^[12] Собаки жили с людьми не менее 30 000 лет. В 2013 году было опубликовано исследование, которое показало, что череп и зубы псового, датируемые 33000 лет назад, имели характеристики, более близкие к собаке, чем к волку, и авторы приходят к выводу, что «этот образец может представлять собаку в самом ранние стадии приручения, т.е. «зарождающаяся» собака.«Исследователи продолжают предполагать, что, однако, это была линия, которая не привела к появлению современных собак. ^[13] Генетически этот материал ближе к материалу современной собаки, чем к материалу волка. ^{[14 ]} Другими признаками приручения являются то, что иногда собак хоронили вместе с людьми ^[15] Свидетельством этого является могила в Бонне, где мужчина около 50 лет, женщина около 25 лет, были найдены останки собаки и другие артефакты. Радиоуглеродное датирование показало, что кости человека были между 13.300 и 14000 лет.

Собаки и люди

Собак часто называют «лучшими друзьями человека», потому что они вписываются в человеческую жизнь. Человек относится к человечеству, а не только к парням (древнеанглийский). Собаки могут служить людям разными способами. Например, есть сторожевые собаки, охотничьи собаки, пастушьи собаки, собаки-поводыри для слепых и полицейские собаки. Есть также собаки, которые обучены нюхать болезни человеческого тела, находить бомбы или запрещенные наркотики. Эти собаки иногда помогают полиции в аэропортах или других местах.Для этой работы иногда обучаются собаки-ищейки (обычно бигли). Русские даже отправили собак в космос на несколько лет раньше любого человека. Первую присланную собаку звали Лайка, но она умерла через несколько часов.

• Поисково-спасательная собака ищет жертв среди обломков разрушенного здания в Тегеране.

Породы собак

См. Также Список пород собак.

Существует не менее 800 пород (разновидностей) собак. Собаки, чьи родители были одной породы, также будут этой породой: эти собаки называются чистокровными или чистопородными. Собаки, у которых родители от разных пород, больше не принадлежат к одной породе: их называют дворняг , смешанных собак , гибридов или дворняг . Некоторые из самых популярных пород — овчарки, колли, пудели и ретриверы. Становится популярным разводить вместе две разные породы собак и называть новую породу собак именем, которое представляет собой смесь двух названий пород родителей.Щенка с пуделем и померанцем в качестве родителей можно назвать помапу. Эти виды собак, вместо того, чтобы называться дворнягами, известны как дизайнерские породы собак. Этих собак обычно используют на призовых и дизайнерских выставках. Они могут быть собаками-поводырями.

Фотогалерея

Связанные страницы

Список литературы

1. ↑ Wilson, Don E .; Ридер, ДиЭнн М. (2005). Мировые виды млекопитающих: таксономический и географический справочник . JHU Press. стр.575–577. ISBN 978-0-8018-8221-0 .
2. ↑ Тельманн, Олаф; Перри, Анджела Р. (2018). «Палеогеномные выводы об одомашнивании собак». В Lindqvist, C .; Раджора, О. (ред.). Палеогеномика . Популяционная геномика. Спрингер, Чам. С. 273–306. DOI: 10.1007 / 13836_2018_27. ISBN 978-3-030-04752-8 .
3. ↑ Линней, Карл (1758). Systema natur per regna tria naturæ, второстепенные классы, порядковые, роды, виды, cum characteribus, дифференциалы, синонимы, локусы.Томус I (на латыни) (10 изд.). Холмий (Стокгольм): Лаврентий Сальвиус. С. 38–40. Проверено 11 февраля 2017.
4. ↑ «Мнения и заявления, сделанные Международной комиссией по зоологической номенклатуре — Заключение 91». Разные коллекции Смитсоновского института . 73 (4). 1926.
5. ↑ Гиффорд, Клайв; Лиза Клейден (2002). Семейная викторина по географии . Центр Бардфилда, Грейт Бардфилд, Эссекс, CM7 4SL: Miles Kelly Publishing.ISBN 978-1-84236-146-7 . CS1 maint: location (ссылка)
6. ↑ https://www.nationaldogday.com/
7. ↑ https://nationaldaycalendar.com/national-puppy-day-march-23/
8. ↑ Роббинс, Нэнси (14 февраля 2012 г.). Домашние кошки: их история, породы и другие факты . Нэнси Роббинс. п. 52. ISBN 978-1-4700-7538-5 .
9. ↑ «Архивная копия». Архивировано 29 ноября 2011 года. Проверено 18 мая 2011. CS1 maint: заархивированная копия как заголовок (ссылка)
10. ↑ Lindblad-Toh K, Wade CM, Mikkelsen TS et al. 2005. Последовательность генома, сравнительный анализ и структура гаплотипов домашней собаки. Природа 438 pp803–819
11. ↑ Саволайнен, Питер; Япин Чжан, Цзин Ло, Йоаким Лундеберг, Томас Лейтнер, 2002. Генетические доказательства восточноазиатского происхождения домашних собак. Наука 298 стр. 1610–3.
12. ↑ Первая собака в мире жила 31700 лет назад, съела большую Дженнифер Вьегас, Discovery News, 17.10.2008
13. ↑ Николай Д. Оводов u.a .: Зарождающаяся собака возрастом 33 000 лет из Горного Алтая в Сибири: свидетельства самого раннего приручения, нарушенного последним ледниковым максимумом. In: PLoS ONE 6 (7), 2011 doi: 10.1371 / journal.pone.0022821
14. ↑ А.С. Дружкова, О. Тельманн, В.А. Трифонов, Я. Леонард, Н.В. Воробьева и др.: Анализ древней ДНК подтверждает, что алтайский псовый является первобытной собакой. В: PLoS ONE, Band 8 (3), 2013 doi: 10.1371 / journal.pone.0057754
15. ↑ Дарси Ф.Морей: Ключевое доказательство: социальная связь между собаками и людьми. В: Journal of Archaeological Science, Band 33/2, 2006, S. 158–175. DOI: 10.1016 / j.jas.2005.07.009

Wasteland 3 Yuma County Прохождение

В этом пошаговом руководстве Wasteland 3 Yuma County мы поговорим обо всех событиях, которые приведут к вашей конфронтации с Либерти Бьюкенен, и обо всех последствиях, которые каждое ваше решение окажет на сюжетную линию. Вы также узнаете разницу в сюжетной линии в зависимости от принимаемых вами решений.

Wasteland 3 Округ Юма

Чтобы завершить эту миссию, вам нужно будет уничтожить дочь Патриарха, Либерти Бьюкенен.

Для этого направляйтесь в округ Юма в юго-восточный угол карты. Шасси Dominator потребуется для миссии по защите от радиационных бурь.

Взять броненосный кордит в этой миссии зависит от вас. Однако если взять его с собой, сюжет будет другим.

Гоночная трасса округа Юма

округа Юма — это первое место, которое вы посетите в этом месте в Wasteland 3, и вы узнаете, что механик является шпионом Патриарха.

Здесь вам нужно будет принять последнее решение, хотите ли вы, чтобы Кордит был с вами или нет.

Если вы хотите, чтобы Кордит был с вами, уничтожьте механика и найдите на его трупе снайперскую винтовку SR2000 Argent и ключ от гаража.

Другой вариант — уничтожить Кордит, и это приведет к тому, что механик предоставит вам высококачественное оружие и аксессуары Cyborg Tech, необходимые для миссии.

Он также даст вам советы, как победить Либерти Бьюкенен.

Убедитесь, что вы тщательно обыскали гараж в любом сценарии, чтобы найти сундуки и другие интересные предметы.

Кроме того, не забудьте поискать некоторые закопанные предметы на арене «Дерби сноса».

Сложная стальная ловушка

Если Кордит еще жив, вы можете легко войти на базу через главные ворота. Оказавшись внутри, направляйтесь к последнему зданию справа, чтобы найти Steel-Trap.

Войти на базу без Кордита будет сложно.Вам нужно будет использовать ключ от загона механика, чтобы войти через боковой вход.

Не проходите через главный вход, это вызовет драку, а вы этого не хотите.

Соперничество между Стальной ловушкой и Кордитом уходит корнями в прошлое, и их история побудит Кордита вызвать его на дуэль, от которой он откажется.

Таким образом, у вас будет выбор: застрелить заключенного или пригласить персонажа-добровольца в киоск для самостоятельной хирургии швов.

Для последнего варианта, пусть этим добровольцем будет кто угодно, кроме самого Кордита, так как это даст вам перк Cyborg Tech, а у Кордита он уже есть.

Кордит скажет вам, что нанести урон Стальной ловушке — не самый разумный вариант, поскольку он может представлять угрозу для вашей команды. Поэтому придется искать другие варианты.

Чтобы изучить этот другой вариант, поговорите с Бета-мастером внутри здания сборщиков шрамов. Вы узнаете о спрятанной в шахте ленте, которую можно использовать против Steel-Trap.

Эта кассета, однако, не имеет значения, если у вас нет с собой Кордита. Поговорив с Уэтстоуном, вам нужно будет отправиться в шахты коллекционеров шрамов.

Подчиненные ручки

Здесь вы найдете больше грязи о Steel-Trap через информацию, которую должен дать вам Whetstone. Он торговец оружием, расположенный у входа на базу.

Он расскажет вам о жестоком обращении с Ди-Шарпом в Стальной ловушке. Steel-Trap также солгала Коллекционерам шрамов о ее смерти.

Сохранение Кордита здесь тоже полезно.

Чтобы заставить Рыболовов уйти, поговорите с Пэтси и Еще не сняв шкуру.Вам также придется поговорить с Haloed Moon. Она жена их лидера.

Ореол Луны можно найти в разделе базы «Рыболовы-боги». Ну где еще она могла быть?

Встречи с зубрами и клоун Хэнгри

Hangry the Clown требует вашей помощи в победе над бизонами. После того, как вы победите их, вы можете либо отпустить рабов, либо передать их Пайясо.

Первый вариант — устранить любую угрозу со стороны Hangry the Clown, применив на нем Hard Ass 9.

путь на восток ведет к ветряной ферме Godfisher Windfarm, где вы встречаетесь с Haloed Moon. А путь на запад ведет к шахтам Scar Collector.

Шахта сборщиков рубцов

Есть ли у вас с собой Кордит или нет, это не имеет значения, так как в обоих сценариях вам придется сражаться с Резаком в магазине компании.

Вы также можете уничтожить ее на расстоянии, чтобы избежать напряженного ближнего боя.

В ближайшем сейфе будет гранатомет.Оставайтесь на пути, чтобы обезвредить мины, а также найти определенные закопанные предметы.

Чтобы подняться выше, сражаясь с Коллекционерами шрамов и турелями, откройте ворота в конце.

Однако, если Кордита больше нет с вами, вы можете найти дополнение к побочному заданию, осмотрев кровь на земле.

Откройте дверной проем, чтобы войти в диспетчерскую. Включение и осмотр терминала породит дружелюбного бота, и вы сможете заставить его следовать за вами.

В шахте будет несколько других контейнеров с некоторыми кассетами с участием российских космонавтов. Соседний генератор даст вам доступ к диспетчерской.

Что бы вы ни делали, убедитесь, что терминал безопасен, так как он может быть взломан, что даст вам путь внутрь станции.

В следующем разделе вам придется сражаться с мобами. Ди Шарп будет в последней комнате, которую защищают Коллекционеры шрамов и Механический Гроулер.

Избегайте использования взрывчатых веществ или делайте это осторожно, так как рядом с Ди Шарп есть канистра с горючим.

Не забудьте забрать добычу, прежде чем поговорить с Ди Шарп и выйти из станции. Это необходимо только в том случае, если у вас нет кордита.

Если у вас есть Cordite, все, что вам нужно, это лента Betamax, расположенная внутри шлюза. Также возьмите броню экзоскелета из другого контейнера.

Ветряная ферма Godfisher

Если у вас есть Кордит, значит, вы ищете Ореоленную луну. Вы найдете ее возле грузовика с мороженым.

Поговорив с ней, вы узнаете, что она хочет пожертвовать собой неиспользованного змея из костяной ямы.

Пока у вас не будет боевых действий с Годфишером. Идите к костяной яме на севере. По дороге у вас будут слюни, так что будьте к этому готовы.

Неиспользованный коршун Годфишера можно найти в углу рядом с сараем в костяной яме. Вернитесь и отдайте Haloed Moon.

Тогда она принесет себя в жертву. Это приведет к тому, что крестные рыбаки переедут на Аляску, оставив все свое имущество.

Это когда вы сорвали джекпот. Тщательно обыщите их лагерь и убедитесь, что вы собрали всю добычу, которую можете.

В дальнем углу лагеря также будет ящик, но он будет окружен минами, которые вам придется обезвредить.

Также будут некоторые другие ловушки, расставленные Godfishers, так что будьте осторожны.

Если у вас нет с собой Кордита, найдите труп Кукарачи. Вы найдете его в конце лагеря Godfisher, прикрепленным к воздушному змею.

На этот раз вы будете сражаться с Godfishers.

Независимо от того, есть ли у вас с собой Кордит или нет, вы встретите Рискованного Брискетта в разрушенной закусочной.

Вы можете отказаться от Клоунского бургера, который она вам предлагает. скажи им, что это забавно на вкус. Обязательно загляните внутрь контейнеров поблизости.

Что делать с Liberty Buchanan

Будет легко, если у вас есть Кордит. Поскольку он станет Королем Кордитом после битвы со Стальной Ловушкой, и вы сможете поговорить с Либерти Бьюкенен после того, как Эмоджен Дорси позволит вам войти.

Любые битвы, которые предшествуют вашей встрече с Либерти Бьюкенен, максимально используют ваш Кадьяк.

Однако, если у вас нет с собой кордита, вы поймете, что все в беспорядке, когда вернетесь на гоночную трассу округа Юма.

Все ваши враги грызутся друг другу в глотку. Между тем, Либерти Бьюкенен будет защищать горстка Дорси.

Как только вы их уничтожите, устраните также и Эмоджин Дорси.

Либерти Бьюкенен

Сохраните игру перед диалогом с Либерти Бьюкенен. Этот диалог не будет приятным.здесь у вас будет несколько вариантов.

Hard Ass 10 немедленно арестует ее, но что в этом интересного? Kiss Ass 10 приведет к тому, что отряд станет личной армией Liberty.

Это возможно только без Кордита, Люсии и Вика. Это приведет к финалу.

Наконец, Nerd Stuff 10 приведет к битве. вы можете либо арестовать ее, когда ее здоровье упадет на 50%, либо продолжать сражаться с ней и убить ее.

Не забудьте потом забрать добычу.

Когда о Либерти Бьюкенен позаботятся и у вас будет Кордит, он поможет вам в предстоящем конфликте с отцом Либерти Бьюкенен, Патриархом.

Персиваль Вессон

Это свободный конец, который необходимо решить в конце. Возьмите с собой Лючию, которая будет противостоять своему отцу, и у вас будут определенные варианты, как с ним справиться.

Если вы изгоните его, он навсегда покинет Колорадо. Или вы можете просто простить его, и он просто пойдет домой.

Суд над ним заставит его ждать суда. Наконец, вы можете казнить его, но Люсии это не понравится, и ее тоже придется убить.

Odysseus | Миф, значение, Троянская война и Одиссея

Odysseus , Latin Ulixes, English Ulysses , герой эпической поэмы Гомера Odyssey и одна из наиболее часто изображаемых фигур в западной литературе. Согласно Гомеру, Одиссей был царем Итаки, сыном Лаэрта и Антиклеи (дочери Автолика Парнасского) и отцом от своей жены Пенелопы из Телемаха.(В более поздней традиции Одиссей был сыном Сизифа и породил сыновей от Цирцеи, Калипсо и других.)

Одиссей, сидящий между Эврилохом (слева) и Перимедом, консультируясь с тенью Тиресия .

Британская викторина

Исследование греческой и римской мифологии

Кто руководил аргонавтами на поиски золотого руна? Кто является римским эквивалентом греческого бога Ареса? От фруктов до крылатых сандалий — проверьте свои знания в этом исследовании греческой и римской мифологии.

Гомер изобразил Одиссея человеком выдающейся мудрости и проницательности, красноречия, находчивости, отваги и стойкости. В Илиаде Одиссей появляется как человек, лучше всего подходящий для преодоления кризисов в личных отношениях между греками, и он играет ведущую роль в достижении примирения между Агамемноном и Ахиллом. Храбрость и боевые навыки Одиссея демонстрируются неоднократно, и его хитрость особенно ярко проявляется в ночной экспедиции, которую он предпринимает с Диомедом против троянцев.

Странствия Одиссея и восстановление его дома и королевства — центральная тема «Одиссеи », эпоса из 24 книг, в которой также рассказывается, как он совершил захват Трои с помощью деревянного коня. Книги VI – XIII описывают его странствия между Троей и Итакой: он впервые попадает в страну Пожирателей Лотосов и с трудом спасает некоторых из своих спутников от летаргии, вызванной lōtos ; он встречает и ослепляет Циклопа Полифема, сына Посейдона, убегающего из своей пещеры, цепляясь за чрево барана; он теряет 11 из своих 12 кораблей из-за людоедов Laistrygones и достигает острова чародейки Цирцеи, где ему приходится спасать некоторых из своих товарищей, которых она превратила в свиней.Затем он посещает Страну умерших духов, где разговаривает с духом Агамемнона и узнает от фиванского провидца Тиресия, как он может искупить гнев Посейдона. Затем он сталкивается с Сиренами, Сциллой и Харибдой, а также со Скотом Солнца, которого его товарищи, несмотря на предупреждения, грабят в поисках пищи. Он один переживает последовавшую бурю и достигает идиллического острова нимфы Калипсо.

Одиссей и Навсикая , дерево, масло Питера Ластмана, 1619; в Старой пинакотеке, Мюнхен.91,5 х 117,2.

Улисс, привязанный к мачте корабля, когда он и его люди сталкиваются с сиренами, фрагмент римской мозаики из Дома Диониса и Улисса в Дугге (ныне Тугга). ), Тунис; сейчас в Национальном музее Бардо, Тунис.

Одиссей убеждает Пенелопу в том, что он ее муж, зная особые и секретные детали конструкции их кровати.

Спустя почти девять лет Одиссей наконец покидает Калипсо и наконец прибывает в Итаку, где его жена Пенелопа и сын Телемах изо всех сил пытались сохранить свой авторитет его длительное отсутствие. Поначалу узнаваемый только его верной собакой и няней, Одиссей доказывает свою личность — с помощью Афины — выполнив испытание Пенелопы на натягивание и стрельбу из своего старого лука. Затем он с помощью Телемаха и двух рабов убивает женихов Пенелопы.Пенелопа все еще не верит ему и дает еще одно испытание. Но в конце концов она знает, что это он, и принимает его как своего давно потерянного мужа и короля Итаки.

В «Одиссее » Одиссей имеет много возможностей проявить свой талант к хитростям и обманам, но в то же время его храбрость, верность и великодушие постоянно подтверждаются. Классические греческие писатели представляли его иногда как беспринципного политика, иногда как мудрого и благородного государственного деятеля.