Гори, прежняя жизнь? Как адаптироваться к меняющемуся миру
Горечь потери
Когда умирает близкий человек, мы напрямую соприкасаемся со смертью, с конечностью жизни. Но в том, что касается недавней пандемии COVID-19 или текущей геополитической ситуации, наши переживания не такие явные. Есть последствия, с которыми мы сталкиваемся лицом к лицу в своей обычной жизни – скажем, это изменившиеся ценники. Но есть такие последствия, о которых мы только подозреваем, не вполне осознаем, не можем пощупать, измерить, оценить. Но тем не менее они на нас тоже давят.
Хронический стресс и его коварство
Что такое стресс? Это разной интенсивности давление на человека извне. В ответ на стресс у человека срабатывают физиологические защиты – идет выработка кортизола, адреналина, чтобы избежать опасности и/или приспособиться. Негативная информация – тоже стрессовое воздействие, которое требует переработки и ответной реакции.
Когда информация не угрожающая, наша картина мира не изменяется.
Стресс возникает переносимый, адаптивный. Мы учимся чему-то новому, дополняем свою картину мира, удовлетворяем свой интерес и получаем дофамин. Это стресс, ведущий к развитию.
Но если внешняя среда меняется слишком быстро, кардинально, непредсказуемо и болезненно, то вырабатывается очень много кортизола, и в реакцию на стресс вовлекается как психика, так и весь организм. Мы не можем приглушить такую реакцию усилием воли, не можем запретить ее себе. Никакие рациональные доводы тут не работают. Есть угроза – идет реакция. Есть что-то, что угрожает нашей картине мира – начинают работать заложенные в нас механизмы.
Если стресс продолжается долго или если из новой ситуации не находится выхода, организм начинает страдать, и это зачастую выливается в психосоматические расстройства. Может просесть работоспособность, нарушиться сон и аппетит – страдает как тело, так и психика. Это может говорить о том, что у самого человека не хватает ресурсов на то, чтобы справиться, адаптироваться к изменившимся условиям.
Это может привести даже к летальному исходу – в самых тяжелых случаях.
Ученые проводили эксперименты на крысах – били их током, помещали клетку в воду. Это были ситуации, когда крыса находилась в совершенно беспомощном состоянии и развивалась психосоматическая реакция. Среди таких крыс был аномально высокий процент заболеваемости.
Все мы сейчас в той или иной степени находимся в ситуации длящейся травмы, в беспомощности. Это очень уязвимое состояние, время, когда надо быть очень внимательными и бережными к себе, чтобы не превратиться в больных крыс.
Потеря – это когда мы теряем что-то значимое для самих себя. Это может быть какая-то вещь, возможность, ощущение, что угодно. Например, нынешняя ситуация тесно завязана на нашу идентичность. Мы горюем не столько по миру, в котором были ИКЕА, H&M и McDonald’s. Мы горюем по тем друзьям, с которыми мы раньше сходились во мнениях, а теперь нет.
В состоянии стресса то, что связано с убеждениями, становится очень значимым.
В таких случаях человек защищает не просто идеи, а самого себя.
В таких случаях человек защищает не просто идеи, а самого себя.Потому что нам важно, чтобы хотя бы что-то оставалось стабильным. Чтобы добро было добром, а зло – злом.
Прежняя жизнь ушла. Что делать?
При потере ориентиров, безопасности, доверия процесс горевания происходит по той же схеме, как и в случае с потерей значимого человека.
Прежде всего, надо принять и осознать, что мы действительно понесли утраты, и это необратимо. Нашей прежней жизни уже не будет.
Вторая задача – отреагировать, прочувствовать горе: печалиться, злиться, переживать вину и обиду. Это уже происходит, но зачастую чувства остаются неосознаваемы, потому что и потери в каком-то смысле абстрактны. Мы не сталкиваемся с напоминаниями близко и непосредственно – как вдовы, которые натыкаются на тапочки умерших мужей.
Утрата нашей прежней жизни размазана по времени, и она еще продолжается. Каждый день новые новости, новые поводы для горевания, новые изменения мира. Длящаяся неопределенность усиливает стресс, неудовлетворенные потребности нарастают, неизвестность продолжается.
Поэтому нужно переформатировать свои ожидания и стратегию адаптации. В последние месяцы в соцсетях часто вспоминают слова Виктора Франкла о выживании в концлагере: «Первыми сломались те, кто верил, что скоро все закончится. Потом – те, кто не верил, что это когда-то закончится. Выжили те, кто сфокусировался на своих делах, без ожиданий того, что еще может случиться». Это и есть адаптация к стрессу: я могу влиять только на то, что здесь и сейчас, это мой вклад в то, чтобы изменившийся мир был немножко лучше и добрее.
В первое время после 24 февраля кто-то компульсивно мыл посуду, кто-то готовил еду, кто-то делал покупки. Это варианты такой реакции. От меня зависит, будет ли чисто и комфортно. От меня зависит упорядочивание хаоса вот на этом участке жизни.
Когда я делаю что-то, что приносит конкретный результат, у меня вырабатывается дофамин, у меня появляются силы. Когда я закупаю что-то впрок, я обеспечиваю себе какую-то стабильность.
Второе: в нас заложено стремление объединяться, когда трудно.
Это механизм выживания, подпитка ресурса. Проговаривая наши потери вместе с единомышленниками, мы осознаем их, признаем их значимыми и невозвратными и в конечном итоге принимаем.
Важно общаться экологично, безоценочно. Когда человек говорит, как ему тяжело, что именно он переживает, и никто никого не обесценивает, не пытается склонить на свою сторону.
Мы нуждаемся в признании нашей травмы со стороны, другими людьми. Чтобы кто-то понял нас и сказал – да, это действительно тяжело и по-настоящему больно.
Когда есть признание горя, начинаются попытки вернуть себе субъектность. У всех людей это происходит по-разному. И вот то чувство стыда, о котором говорят сейчас очень многие, в том числе стыда за переживания об утраченной жизни, это тоже попытка вернуть себе субъектность. «Я чувствую вину, значит, я существую. Я есть».
Реагируйте как угодно, но не застревайте в этом
Когда энергии остается меньше, стресс выражается другими способами.
Например, человек впадает в своего рода анабиоз. Он не может переработать избыток информации, память и внимание начинают тормозить. И если человек уходит в отрицание, отказывается смотреть новости, что-то обсуждать – это не инфантилизм, а защитная реакция.
Защитной реакцией может быть и постоянное листание новостных лент: информационный поток становится своего рода фоном, который помогает мозгу работать. По тому же механизму, кстати, могут работать игры, даже простенькие, по типу «три в ряд».
Когда совсем нет сил, нервная система истощена, люди начинают уходить от контактов. Им хочется закрыться, окуклиться, завернуться в плед и чтобы никто не трогал. Тогда нет сил даже на общение, ведь взаимодействие с людьми, а особенно с чужими эмоциями, это очень тяжело с биологической точки зрения.
Так же бывает и при потере близкого человека. Кто-то начинает что-то делать, а кто-то говорит, что вообще ничего не хочет. Реакция может быть любой, и это нормально.
Главное, чтобы не было застревания. Есть медицински обусловленный срок в две недели, когда что-то должно меняться. Если же человек непрерывно плачет, лихорадочно что-то делает, лежит лицом в стенку и т.п. дольше двух недель, это уже говорит о том, что нужна поддержка психиатра и, возможно, медикаменты.
Нет плохих чувств, есть плохие действия
Реакции не могут быть хорошие или плохие, они могут быть тяжело или радостно переносимые, но нам не должно быть стыдно за свои чувства. Другое дело, что мы существуем в социуме. И проявление наших чувств может задевать и ранить других людей.
Имеет смысл стараться осознавать свои реакции, оценивать их с социальной точки зрения и стараться корректировать. Потому что чувства – это одно, а действия – уже совершенно другое.
Как невозможно требовать полюбить кого-то, так невозможно и перестать чувствовать то, что чувствуешь. И если кому-то стыдно за свое чувство, то, что можно с этим сделать – это признать, что да, у меня вот такое чувство есть, и разобраться с тем, почему именно это чувство и с чем оно связано.
А кнопки, чтобы его выключить, нет.
В нынешней ситуации длящегося стресса важно разрешать себе быть дисфункциональными: я понимаю, что у меня сейчас нет сил, значит, я вхожу в режим энергосбережения, я предъявляю к себе меньшие требования.
Например, на консультациях вдов в фонде «Словом и делом» мы напоминаем женщинам, потерявшим своих партнеров, что они сейчас не в порядке. Что не стоит пытаться равняться на себя прежних, взваливать на себя огромные задачи. Придет время – силы появятся. Сейчас не надо. И все же, если на это есть силы, не стоит застревать в своей дисфункциональности.
Чтобы восстановиться и прийти в себя, чтобы что-то менять и делать что-то значимое, нам просто необходимо помнить, что травма – это только часть мира. А сам мир огромен, и в нем есть много прекрасного, и мы в нем есть.
Горе смещает угол восприятия мира и нас самих. Мы смотрим на все через свое страдание. И потерявшие любимых женщины самоидентифицируются через свое вдовство.
Но кроме «Я-вдова» есть и другие «Я», на которые можно опереться. Скажем, «Я-журналист», «Я-мама». Вспомните о своих субличностях и ролях, которые были у вас в прежней жизни. Это поможет заново собрать свою личность и понять, что горе есть, оно никуда не девается. Но оно только часть меня.
Когда прогнозировать невозможно, опирайтесь на рутину
Не стоит запрещать себе думать о прошлом. Если мы обращаемся к тому, что было «до», значит, какая-то потребность в этом есть. И потом, память ведь помогает нам переживать потери. Как мы справляемся с горем? Вбираем в себя тот объект, что потеряли, и он становится частью нас, остается в долговременной памяти. Тогда потеря считается пережитой. Сейчас мы еще только адаптируемся к ситуации. Еще невозможно толком говорить об осознании и принятии потери. Важно только не застревать в процессе.
В “Дарах смерти” Гарри Поттер идет к Волан-де-Морту с камнем бессмертия в руках. Он выпускает камень из рук, решается на жертву – и в этот момент появляются бестелесные проекции его близких.
Гарри спрашивает – вы будете со мной? И его крестный отвечает, что они всегда с ним, в его сердце. Его близкие стали частью его самого.
Горе не проходит, пока то, что мы утратили, не становится частью нас самих, частью нашей истории.
В том числе поэтому мы, например, не можем по-настоящему переварить то, как наш мир изменился из-за пандемии. Нам нужно выйти из ситуации, начать относиться к ней как к истории, чтобы как следует осознать, отрефлексировать, оплакать.
Как понять, что я адаптируюсь, не застреваю? Если я что-то делаю. Если динамики нет, значит, я замер. Это самое тяжелое, даже на уровне физиологии.
Психологи МЧС знают, что, если люди проявляют агрессию, плачут, даже смеются – это норма. А если человек замер, его надо аккуратно из этого состояния выводить, это ненормально, в таком состоянии нельзя находиться. От этого начинают разные органы страдать, может быть нарушение работы внутренних систем организма.
Иногда это сразу заметно, скажем, кровоток ухудшился, и человек в обморок упал. А иногда последствия приходится разгребать очень долго.
Еще важный момент – когда человек попадает в травму, он смотрит на мир из травмы, у него искажается реальность, сбоит восприятие. И в этом моменте важно понимать, что невозможно строить какие-то перспективы и делать прогнозы. То, что сейчас можно делать – это делать то, что мы можем делать, какие-то повседневные вещи, на которые можно опереться. То, что в данный момент от нас зависит.
Коллажи Дмитрия Петрова
как мы ежедневно теряем деньги / Хабр
Вы ещё не слышали, как профессор Гарвардской школы бизнеса «наживается» на своих студентах? Тогда вам, наверное, будет интересно узнать о том, как продать 20 долларов за гораздо большую сумму. Скажем, долларов за 200.
Профессор Макс Базерман придумал эксперимент, который демонстрирует необъяснимое иррациональное поведение будущих профессиональных бизнесменов и менеджеров в их родной стихии — управлении проектами.
Кстати, в эту же ловушку попадают и топ-менеджеры крупных компаний, с которыми профессор проводит свои семинары.
Правила аукциона
У эксперимента простые правила:
Профессор проводит аукцион, на котором продаёт банкноту в 20 долларов.
Начальная стоимость банкноты — 1 доллар.
Участники по классическим правилам любого аукциона называют свои ставки. Шаг ставок — 1 доллар. Ставки можно поднимать сколь угодно долго. Банкнота достанется тому, кто сделал самую большую, никем не перебитую ставку. Победитель выплачивает профессору сумму своей ставки.
Важное условие: участник, который оказался вторым, — последним предлагал свою ставку перед итоговым победителем, — должен выплатить профессору сумму своей итоговой ставки.
Никто не хочет отступать
Это 20 долларов. Их можно обменять на товары и услуги.
Гомер Симпсон
Кому же не захочется получить 20 долларов по сниженной цене? Студенты охотно начинают торговаться.
Ставки растут, постепенно приближаясь к номиналу купюры — к 20 долларам. В этот момент большинство участников чувствуют подвох и выходят из игры — перестают повышать свои ставки. Одно дело — купить двадцатку по дешёвке, совсем другое — переплачивать за неё.
Самое интересное начинается, когда в игре остаётся два студента. После того, как сумма ставок превысит 20 долларов, оба участника в итоге будут в минусе:
победитель получит банкноту номиналом в 20 долларов по более высокой цене;
занявший второе место вообще ничего не получит, да ещё и отдаст профессору сумму своей последней ставки.
Но победитель всё же потеряет меньше — ведь ему достанется компенсация 20 долларов. В такой ситуации оба участника стремятся минимизировать свои неизбежные потери — каждый хочет оказаться первым. Игра продолжается — никто не хочет быть вторым, ставки растут.
А что бы вы сделали, если бы были вторым со ставкой 18 долларов, а ставка вашего соперника равнялась бы 19 долларам? Что лучше — потерять 19 долларов или сделать ставку 20 долларов и выйти в ноль? А как после этого поведёт себя ваш соперник, который оказался вторым?
Хотя каждый из участников может в любой момент выйти из игры, эксперимент обычно завершается, когда у одного из них заканчиваются деньги.
В этом и состоит парадокс — вместо того, чтобы признать свои потери и выплатить небольшую сумму, участники продолжают раз за разом увеличивать ставки. Нередко профессор зарабатывает несколько сотен долларов за купюру номиналом в 20 долларов.
Боязнь потери
Давайте поразмышляем, зачем профессор Базерман проводит свой эксперимент.
Во-первых, хитрый профессор так зарабатывает деньги. Ведь второй участник по правилу 4 отдаёт ему сумму своей ставки. (На самом деле — нет. Все заработанные в эксперименте деньги профессор перечисляет на благотворительность).
Во-вторых, он хочет показать, как работает модель поведения под названием loss aversion — неприятие потери. Когда над нами нависает возможность потери, многие из нас начинают вести себя иррационально, продолжая повышать ставки, только бы не оказаться проигравшим.
Весь этот эксперимент — сильно упрощённая модель ведения переговоров и управления проектами. Важное умение заключается в том, чтобы вовремя выйти из игры, смирившись со своими потерями.
Это надо сделать до того, как расходы перерастут возможную выгоду. Но даже если этот момент уже наступил, нужно уметь признать и списать уже неизбежные расходы, вместо того, чтобы бесконечно их увеличивать.
Всегда есть точка — те самые номинальные $20, — за которой прибыль уже не получит никто из участников процесса.
Занятия в Harvard Business School / Wikimedia CommonsКругом сплошной феномен
Вы, наверное, скажете: «Это всё про бизнес и менеджмент: поучительно, но непрактично». На самом же деле феномен Базермана — та самая боязнь потери — может проявиться почти во всех наших делах и проектах. И это не только про финансы, ведь впустую также можно потратить время, энергию и усилия.
Приведу несколько примеров.
1. Мы боимся поменять неподходящую работу
Например, некий программист Сеня давно трудится на привычном месте и не хочет менять работу. При этом Сеня прекрасно знает, что ему крупно недоплачивают, что рыночная стоимость его опыта и знаний гораздо выше его текущего оклада.
Но Арсению сложно решиться на смену работы: ведь столько сил уже вложено в программу, столько времени ушло на оптимизацию её кода. Здесь всё родное: и баги, и костыли, и коллеги-разработчики, и даже начальство.
С каждым новым рабочим днём Сеня вкладывает в программу всё больше своего труда — повышает свои ставки. Потери Арсения исчисляются не только суммами, которые ему недоплачивают. На новом месте работы он уже давно мог бы получать новый опыт, изучать новые инструменты, расширять свои знания.
Но для смены работы Сеня должен признать все свои потери, вернуться немного назад и кое-что начать заново. А это, согласитесь, очень нелегко.
2. Мы продолжаем развивать устаревшие системы
Разработка и поддержка любой системы стоит денег. Переход на новую систему стоит огромных денег. Именно поэтому часто можно встретить компании, в которых продолжают использоваться морально и технически устаревшие решения.
Чем старше система, тем больше её legacy. Дорабатывать эту систему становится всё сложнее и, самое главное, дороже.
С такой системой тяжело всем: программистам сложно её развивать, тестировщикам приходится затрачивать огромные усилия на регрессионное тестирование, пользователям неудобно работать с устаревшими интерфейсами.
Но для того, чтобы решиться на небольшую революцию по смене системы, требуется определённое мужество. Нужно признать потери, списать суммы, уже затраченные на поддержание старого решения в рабочем состоянии, и двигаться дальше.
Такие революции происходят редко. Чаще бывает так, что все всё понимают, но денег на новую систему никто не даёт.
3. Мы используем устаревшие технологии
Технологии — это все те инструменты, которые мы используем в своей работе: язык программирования, платформа, тулкит, даже операционная система. Технологии постоянно устаревают, им на смену приходят новые, более эффективные и удобные.
В самом начале всё складывается замечательно: мы узнаём новые возможности технологии, учимся использовать её для решения различных задач.
Наш опыт растёт, мы получаем прибыль. На этом этапе 20 долларов всё ещё можно купить по меньшей цене.
Но рано или поздно наступает такой момент, когда стоимость использования технологии превышает прибыль от её применения. Появляются новые сложные задачи, повышаются требования к решениям, развиваются и меняются системы в окружающем ландшафте. Всё это приводит к тому, что использовать технологию становится всё сложнее и дороже.
К тому же мы начинаем упускать всё больше возможностей, которые не поддерживает устаревшая технология. Некоторые современные страницы можно открыть с помощью Netscape Navigator, но много ли пользы мы от этого получим?
Главное — не упустить момент, когда технологию ещё можно сменить с наименьшими потерями. Дальше будет всё сложнее.
Чемодан без ручки
Феномен loss aversion — это тот самый пресловутый чемодан без ручки, который «нести тяжело, а бросить жалко». В следующий раз, когда у вас возникнет ощущение, что на какой-то проект вы тратите слишком много средств, времени или усилий, вспомните профессора Базермана и его самоуверенных студентов.
Возможно, ваши вложения уже давно превысили ожидаемую прибыль и вы покупаете 20 долларов за 200.
Статья была впервые опубликована на другом ресурсе 7 июля 2021.
Имейте в виду, что не все, кого вы теряете, являются потерей
Когда кто-то уходит от нас, мы настолько опустошены, что не замечаем, что они действительно сделали нам одолжение. Они дали нам возможность жить лучше, хотя бы потому, что они не являются ее частью.
Иногда мы так привыкаем к тому, что все паршиво, плохо и обидно, что все становится нормальным.
Мы остаемся в плохих отношениях, мы миримся с невыносимым поведением, потому что продолжаем думать, что все наладится.
Не успев опомниться, дни, месяцы и даже годы пролетают так быстро, и ничего не меняется. Дела обстоят еще хуже. Тем не менее, мы остаемся и боремся.
Даже если придется сражаться в одиночку. Даже если это означает любить, отдавать, инвестировать за двоих. Мы продолжаем делать это, пока полностью не уничтожим себя.
Возможно, мы не знали, как уйти, но, к счастью, они это сделали. Они оставили нас, пока еще было время. Пока мы еще могли найти себя.
У нас есть шанс воссоздать нашу жизнь. Потому что все, что они делали, это удерживали нас. Их нерешительное поведение, их взад и вперед и крохи привязанности заставляли нас хотеть всего, чего у нас никогда не было.
Нам всегда хотелось большего. Больше от любви, больше от жизни и, самое главное, больше от себя.
Пришло время порадовать себя.
Мы были лишены любви. Мы всегда были одни, даже когда они были рядом. Мы хотели больше внимания, больше тепла, сильных плеч и внимательного слушателя.
Мы никогда не просили слишком много, но проблема была в том, что мы ждали этого не от того человека. От человека, который не знал истинного значения преданности.
Они не знали, как вернуть все, что получали. Их эгоистичная природа заставляла их брать, брать и брать, пока ничего не осталось.
Видите ли, мы ничего не потеряли из-за их отсутствия — мы от этого выиграли.
Теперь наша жизнь стала более спокойной. Нам больше не нужно жить на этих эмоциональных американских горках.
Наши чувства не должны колебаться вверх и вниз и зависеть от поведения того, кто воспринимает их как должное.
Нам не нужно слушать ложь и сомневаться, есть ли в ней доля правды. Нам не нужно мириться с играми разума и эмоциональным пренебрежением.
Мы не смотрим в телефон, ожидая ответа, который должен был прийти несколько часов назад. Нам не нужно никого просить найти минутку или две, чтобы провести с нами. Нам больше не нужно ждать.
Мы ждали, что все наладится, что он изменится, что он будет относиться к нам так, как мы того заслуживаем, что он будет готов ко всему, и все сводилось к ожиданию. Жить ради того, что могло бы быть, вместо того, чтобы жить сейчас.
Мы были заперты в клетке всем этим ожиданием, и теперь мы свободны. Наконец-то свободен жить так, как мы хотим.
Жить настоящим, а не забегать вперед в будущее, когда в наших отношениях все может наладиться.
Вещи улучшаются прямо сейчас, потому что мы выбрали их. На этот раз мы решили сначала полюбить себя.
Мы решили увидеть все положительное, что вышло из всей этой неразберихи.
Мы решили смотреть на конец этих дрянных отношений как на лучшее, что могло с нами случиться.
Мы решили смотреть на нашего бывшего как на человека, который играл временную роль в нашей жизни. Роль учителя, который научил нас тому, чего мы не хотим и не нуждаемся в жизни.
207 акции
Не все, кого вы теряете, — это потеря.
Распространяйте любовь
На этой неделе мы усыпили нашу семейную собаку. Да, это грустно, но она была больна, семнадцати лет, в окружении семьи (включая моих кошек) , когда она умерла, и это все, что действительно имеет значение в эти последние минуты.
Всякий раз, когда кто-то умирает, скажем, друг, член семьи, домашнее животное, знаменитость, незнакомец и т.
д., мы обычно начинаем думать о людях в нашей жизни. Мы можем думать о людях, которых сейчас любим, или воспроизводить все удивительные воспоминания о людях, которые раньше были рядом, но теперь стали совершенно незнакомыми людьми.
В моей жизни много людей приходили и уходили. До терапии мне было опустошил , когда эти люди ушли (наверное, созависимый, человекоугодник во мне) . Но теперь, после большой внутренней работы с моим терапевтом, я думаю, что их останки — это благословение.
Нравится нам это или нет, но каждый человек, с которым мы провели много времени, оставляет на нас отпечаток. Так же, как опыт, они помогают нам расти и превращаться в людей, которыми мы должны быть. На мой взгляд, отношения, которые у нас есть с другими, оказывают на нас большее влияние, чем что-либо еще.
Прошлой ночью я много думал (в основном о людях, которые были в моей жизни) и вместо того, чтобы чувствовать себя по-настоящему подавленным, полным сожалений или «а что если» об этом, я чувствовал себя счастливым, что этих людей больше нет рядом .
Главным образом потому, что я понял, что каждый человек, который вошел и ушел из моей жизни, преподал мне урок о себе .
Если бы эти люди были до сих пор в моей жизни (и не ушел, когда они ушли) , я бы хотел , а не быть тем, кем я являюсь сегодня, которого я вырос, чтобы лелеять, уважать и любить безоговорочно (недостатки и все остальное) .
И это касается ВСЕХ типов людей (старые друзья, семья, коллеги, интрижки, секс на одну ночь, милашки и т. д.) , а не только люди, с которыми я встречалась. Это также касается ВСЕХ типов концовок, а не только дерьмовых.
Обидно, когда люди уходят из нашей жизни. Особенно, если когда-то они значили для нас целый мир. Эти останки болезненны, и можно огорчить их (на мой взгляд, это единственный способ вылечиться и двигаться дальше по жизни) . Также нормально время от времени скучать по ним (независимо от того, как давно это было) , потому что это часть человеческого состояния.
Но если мы постоянно переживаем об их отсутствии или пытаемся вернуть их в свою жизнь (хотя в глубине души мы знаем, что это неправильно) , то мы упускаем уроки, которые импринт этого человека /пытался научить нас, чтобы двигаться вперед. Когда мы пропускаем эти уроки, мы остаемся в своих дерьмовых маленьких жизнях.
МОЙ БЫВШИЙМои последние отношения отправили меня на терапию, которая научила меня всему, что касается моей неуверенности, созависимости и ограниченных убеждений. Я узнал, где я ошибся в отношениях, над каким токсичным поведением мне нужно поработать, и как выглядят НАСТОЯЩИЕ здоровые отношения.
Это научило меня тому, что не все правдивы. Иногда люди действительно хорошо носят маски, и очень легко влюбиться в персонажа, если не обращать внимания на тонкие признаки. Но я также узнал, что у нас были действительно потрясающие, веселые воспоминания вместе, и мне разрешено скучать по тем временам, не скучая и не желая его возвращения.
Я научился устанавливать и обеспечивать соблюдение границ, как добиваться того, чего я действительно, блядь, хочу в жизни, как быть безразличным к нему и его семье и никогда не соглашаться с кем-то, кто относится ко мне хуже, чем я заслуживают лечения.
Это также научило меня тому, что эмоциональное насилие — это не любовь.И что моя ценность не может и не будет никогда (когда-либо, НИКОГДА!) быть определена мудаком, дерьмовыми отношениями или разрывом.
Потребовалось время, чтобы усвоить эти уроки, но боль, опыт и горе стоили того на 110%. Я бы НИКОГДА не пришла к такому осознанию, если бы мой бывший все еще был в моей жизни, и я чертовски благодарна, что его нет.
СТАРЫЕ ЛУЧШИЕ ДРУЗЬЯ Девочки, которых я называл своими «лучшими друзьями» , научили меня тому, что такое настоящий лучший друг.
Настоящий лучший друг не связан сплетнями, драмой или людьми, которых вы ненавидите. Речь не идет об исчезновении/призраке в ту же секунду, когда у вас появится еще один друг или парень. Дело не в том, чтобы конкурировать друг с другом или расстраиваться, если у одного дела идут лучше, чем у другого. Речь идет не об использовании, лжи, обиде, предательстве, фальшивости или преследовании бывших друг друга или людей, которые им интересны.
Я также узнал, что повторное подключение или разжигание после ссоры не всегда работает. Да, будет лучше не ссориться с ними и не быть с ними в ужасных отношениях, но дружба никогда не будет прежней (что хорошо!) . Полезно перерастать своих лучших друзей. Так иногда устроена жизнь.
Если бы я по-прежнему считал некоторых из этих людей своими лучшими друзьями, я бы не вырос из моих токсичных привычек/черт друзей и не завел бы замечательных лучших друзей, которые у меня есть сегодня.
ПАРНИ, С КОТОРЫМИ Я ВСТРЕЧАЛСЯ Парни, с которыми я встречалась, научили меня всегда прислушиваться к своей интуиции.
Если связь не растет после нескольких свиданий, этого не произойдет. То, что кто-то хороший или хороший человек, не означает, что вы подходите друг другу.
Лучше подавить в зародыше раньше, чем позже. Зрелость предполагает откровенность и честность в своих чувствах и намерениях, а не ведение кого-то до тех пор, пока мы не встретим кого-то другого.
Они научили меня как можно скорее уходить от красных флажков, потому что они указывают на потенциальные оскорбительные или токсичные отношения, частью которых я , а не хочу быть. Я понял, что ничего страшного, если это не сработает, потому что это подталкивает меня на один шаг ближе к тому, с кем я действительно хочу и заслуживаю быть.
О да, а призраки — это скрытое благословение. Когда кто-то, с кем вы встречаетесь, является призраком вас, это его способ сказать вам, что он взрослый малыш , я (лично) я не готов иметь детей, так какого хрена мне вообще хотеть с кем-то встречаться?
ПАРНИ, С КОТОРЫМИ Я СПАЛА Парни, с которыми я спала, научили меня… ну, заниматься сексом (да) .
Но, может быть, больше похоже на то, в чем разница между хорошим и плохим сексом. Я понял, что размер не имеет значения. Все дело в прелюдии, в том, как вы ее используете, и в уважении к другому человеку в спальне.
Я также узнал, что сон с кем-то не заставит их любить тебя больше/захотеть быть с тобой, а отъебать боль — значит НЕ убрать боль, иметь смелость сказать «нет» намного лучше, чем закрыть глаза и «смириться с этим» , и как занимаясь сексом с кем-то, у вас есть подлинная, реальная связь с ударами каждый другой сексуальный опыт вне гребаного стадиона (независимо от того, насколько сексуален человек).
СЕМЬЯ Члены моей семьи научили меня, что не все имеют одинаковые взгляды или убеждения, и это нормально , но вам также не нужно сидеть за семейным ужином и читать лекции или заставлять вас плохо относиться к своим взглядам или убеждениям. Можно понимать противоположные мнения, но не соглашаться с ними.
А если их бесит, что они не могут пристыдить или переманить вас на свою сторону? Тогда это их проблемы.
Я также узнал, что то, что они являются кровными родственниками, не дает им «бесплатного пропуска» оскорблять вас. Злоупотребление есть насилие (ПЕРИОД) и никогда не должно быть допущено любой .
ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ЯВЛЯЮТСЯ ПОЛНЫМИ ПЕДЬЯМИЭто были мои любимые уроки. Все милые люди, с которыми я сталкивался, научили меня, как НЕ действовать, быть или становиться. Неважно, что вы говорите или делаете, у них всегда будет что-то негативное, чтобы сказать в ответ. Я узнал, что все все, что кто-то говорит или делает вам, говорит больше о них и о том, кем они являются, чем о вас (независимо от того, насколько чертовски личными или серьезными являются их слова) .
Они также научили меня смотреть на свои дерьмовые черты и признавать их, а также работать над тем, как я могу перестать быть дерьмовым по отношению к другим людям, как они дерьмовые по отношению ко мне.
Я также узнал, что вы не должны тратить свое время на них, если вы действительно этого не хотите. Вот как развивается ненависть, и ненависть к ним требует больше энергии, чем уйти нахер.
«Ненависть — это багаж. Жизнь слишком коротка, чтобы постоянно злиться. Это того не стоит» — Дэнни Винъярд, Американская история X .
И последний, лучший урок, который я усвоил от каждого человека, который входил в мою жизнь и уходил из нее…
Не все, кого ты теряешь, — это потеря. Сначала это может показаться потерей, но это не так. Когда кто-то уходит, он освобождает место для лучших людей, которые приходят в вашу жизнь. Люди, которые будут любить, уважать и относиться к вам так, как вы того заслуживаете. Они дают вам возможность вырасти из отношений, чтобы вы могли заменить их лучшими. Они учат вас большему о себе и обо всем, над чем вы хотите поработать или измениться к лучшему.
