Форум женский у сына стоит: В 12 лет половой орган у мальчика — 155 ответов на форуме Woman.ru

Монолог матери, чей сын пропал без вести на Первой чеченской войне

Меня зовут Ильючик Татьяна Георгиевна, мне 79 лет. Я дочь защитника Отечества и вдова пленного — муж был угнан в Германию во Вторую мировую. Прошла две чеченские войны. Не воевала, не брала в руки оружие, а просто поехала спасать своего сына.

Началась эта история очень давно, в 90-х. К тому времени я создала крепкую семью, родила троих детей, работала на заводе — обычная жизнь советского человека. Но потом все изменилось.

Мой сын Владимир был справедливым, непокорным, честным, никогда не врал. И вообще был самым лучшим на свете. В детстве мечтал заниматься самбо, но врачи запретили из-за здоровья, зрение — «минус шесть». Пока все мальчишки занимались спортом, он читал книги. Особенно любил русскую классику.

Учился хорошо, после школы поступил в машиностроительный техникум в Перми. Выучился наладчиком ЧПУ, защитил диплом. Еще Вова с детства мечтал овладеть кулинарным мастерством. Даже готовил со мной и умел пользоваться духовкой. Помню, уже перед армией просил отца подарить микроволновую печь. Это сейчас все у всех есть, а в то время мы жили бедно, микроволновка была роскошью.

Сын говорил: «Пап, ну купи. Буду тебе и маме все там готовить». Такие были планы: детские, школьные. Но построить свое будущее он не успел. И достичь ничего не успел — забрали.

По окончании техникума сын пошел в армию, тогда был 1994 год. Он служил в Пермской области, поселок Марково, там стоял мотострелковый полк номер 81.

В ноябре того же года их срочно отправили в Самару. Больше я его никогда не видела. Мы ждали нашего мальчика к Новому году. Хотели встретить праздник все вместе, как обычно. Но сын не приехал. Позже узнали, что он погиб в новогоднюю ночь.

В начале января 1995-го со мной связался командир. Он оказался очень человечным, честным. Переправил мне письмо от моего сына. Из него мы узнали, что он попал в Чечню.

Командир признался, что все письма, которые сыновья посылали своим семьям, отправлялись через Москву. Там они не проходили цензуру: нельзя было писать о войне. Поэтому родственникам их и не переправили. Как выяснилось позже, от солдат не дошли сотни последних весточек. Говорят, письма до сих пор хранятся где-то в московских архивах. Мешками.

После этой новости я сразу пошла в военкомат. Там мне сказали что-то невнятное. Мол, в новогоднюю ночь был сильный туман, вот они все и погибли. А вместе с ними — теперь уже известная Майкопская бригада.

Но еще сказали, что в списках погибших моего Вовы нет. С этими словами мне отдали солдатский билет сына и отправили восвояси.

Уже дома, открыв документ, я увидела, что в графе «зрение» вместо «минус шести» стояла единица. То есть он не должен был служить. Только из-за подделанной врачами информации его взяли в армию срочником. Потом выяснилось, что я была не единственной матерью, у кого таким образом забрали ребенка. Тысячи не знали, куда отправили их сыновей. И тысячи ребят вообще не должны были попадать на эту войну.

Временной отрезок между походом в военкомат и отъездом в Чечню я помню смутно. Вся семья была в шоке. Никто не знал, жив он или мертв. Мы ждали хоть какой-то информации каждый день. Но нас никто не оповещал. Из всего этого кошмара вспоминаю только «Марш мира», который я увидела по телевизору. Почти всеми участниками акции были женщины. Видимо, матери исчезнувших солдат. В тот момент приняла решение — нужно самой отправляться на поиски. Зачем сидеть и ждать? В итоге я провела в Чечне пять лет.

Разрешения у своих близких насчет поездки не спрашивала. Никому ничего не сказала и поехала. Единственное, поделилась со своим начальником на заводе, где работала. Он пошел навстречу, мне начали оформлять то просто отпуск, то отпуск без содержания. А потом устраивали какие-то липовые командировки — до пенсии мне оставалось дотянуть два года.

Муж догадывался о моих намерениях, говорил: «Вот возьму и не отпущу». А я отвечала: «Тебя даже спрашивать не буду. Я поеду, у меня там сын».

***

В апреле 1995-го я отправилась в Моздок, где размещалось наше федеральное правительство. Оказавшись там, поразилась: все изображения смешались передо мной в одну кучу. Помню, как прямо на вокзале скиталась куча детей. Они там жили. Некоторые с родителями, некоторые — без. Все было сумбурно, бешено, быстро. Одним словом — война. Точно такая же, как показывали в фильмах про Великую Отечественную. Страшно, жутко и очень больно. Еще ужаснее становилось от понимания, что это все происходит в России, моей стране.

Почти сразу после приезда удалось узнать, что там были другие матери, приехавшие на поиски сыновей. И они уже вовсю «штурмовали» военную часть. Эти женщины поселились в общежитии местного спортивного техникума. Прямо в спортивном зале там стояли матрасы и кровати, на которых располагались около 20 человек. Из-за нехватки мест я отправилась жить на вокзал. Там стояли пять небольших вагончиков, в них находилась миграционная служба, которая выдавала чеченцам пайки для детей. Пришла туда, рассказала о себе — и мне выделили свободную полку.

close

100%

Потихоньку я сгруппировалась с родителями, которые жили в техникуме. Мы часто ходили к местному аэродрому, где сидело наше правительство. На эту базу приезжали военные из Грозного, привозили какие-то сводки. А мы пытались выудить информацию о пропавших солдатах. Но вскоре поняли, что ничего узнать не удастся: никто не владел информацией о наших детях.

Со мной в вагончике иногда оставалась ночевать одна старушка из Грозного. Она ездила в Ставрополь получать пенсию. Как-то раз мы с ней разговорились. Я ей рассказала о своей жизни, она — о своей. Однажды эта женщина заявила: «Матушка, если будешь там, в Грозном, оставлю свой адрес. На всякий случай, вдруг — придется». И пришлось.

Через некоторое время я узнала, что нас переправляют в район аэропорта «Северный» в Грозном, где проживали другие матери. Говорили, что там будет больше информации о пропавших. И я решила срочно выезжать. А война к тому времени становилась все ожесточеннее.

Узнав о переселении, многие матери разъехались кто куда. Началась суматоха, и в один из дней я села на автобус до Грозного. Одна.

***

Путь туда был страшным: вокруг развалины, транспорт еле пробирался сквозь горные дороги. Когда мы наконец доехали, я вышла из автобуса и ужаснулась. Неба не было. Все черного цвета, в дыму. Горели дома, где-то далеко разрывались снаряды. А еще эта странная, непонятная чеченская речь вокруг. Я заревела, начала орать: «Господи, а дальше-то куда?»

Буквально через несколько минут я вспомнила о старушке, которая оставила свой адрес. Начала спрашивать у прохожих, как туда добраться. Отвечали только, что это далеко. По городу транспорт не ходил, все автобусы были сломаны. Помню, как начали бомбить боевики и наши. Мне кое-как удалось добраться до нужного адреса, не убили. У той женщины я осталась ночевать. Она меня накормила гречневым супом. Я его никогда прежде не ела и вообще — не знала, что из гречки можно сварить первое. Оказалось, это едят, потому что больше ничего и не было.

То, что я увидела, не опишешь словами, не расскажешь, не представишь. Когда я приехала в самое пекло и увидела этот ад, мне все стало понятно. Там была мясорубка. Всех наших маленьких парней просто бросили. Но им нужно было выполнять военные приказы. Нам, матерям, теперь самим кажется, что увиденное там — вымысел, неправда.

На следующий день бабушка рассказала мне, как добраться до «Северного». К этому времени уже начали подтягиваться и другие мамы.

Рядом с аэропортом находилась гостиница. Она была вся перестреляна, там жили военные и федеральные власти. Конечно, они были в шоке от нашего появления, но терпели. Военные нас и пристроили в одну из комнат, даже поставили солдатские кровати. Мы спали на них, потом уже и на полу улеглись — начали приезжать еще матери. Это помещение было длинным, нас там жило человек 16.

В гостинице не было воды. И еды толком не было. Мы где-то набирали 1,5-литровую бутылку и растягивали ее на целый день. Ходили по два-три человека в город с пачкой отксерокопированных фотографий наших сыновей.

Мы по ниточке вытягивали информацию о детках. То у местных, то у военных. И даже у боевиков. Любой мог владеть информацией о пропавших. Например, увидеть, как солдата захватывают в плен. Или убивают.

close

100%

Потом мы начали ходить по местам, где уже прошли боевые действия. Знали, что на железнодорожном вокзале была бойня, поэтому часто туда наведывались.

Шли дни, сын так и числился в списках пропавших. Собирая картину происходящего, мне удалось узнать, что в последний раз моего ребенка видели на небольшой улочке как раз близ вокзала.

Мне рассказали, что во время страшного тумана группу молодых парней на бронетехнике пустили по этому несчастному переулку. Сверху, сзади, сбоку солдат не прикрыли. Местные говорили, что подстрелили первую машину и последнюю. А что было дальше — никто не знал. Так я и продолжала искать своего сына.

Сейчас вспоминаются только огромные завалы боевой техники и взорванные дома вокруг. Мы смотрели, искали. Всего нас было около 130 матерей. И еще двое отцов.

Пока ходили по завалам, две матери погибли. Оля Осипенко пропала где-то. Также погибла Люба Мартынец, ее было особенно жалко. Нам же удалось найти живыми только двух парней. И один из них был Сережа, как раз ее сын. Когда его освободили из плена, Люба уже пропала без вести, погибла. Где она — неизвестно.

Сейчас, когда прошло столько лет, нас, родителей, вообще осталось всего около 25 человек. Умерли наши боевые друзья.

Во время поисков солдат матери сдружились друг с другом. Мы договаривались поочередно ездить домой. Месяцев по семь-восемь проводили вне боевых действий. Но все знали приметы детей других матерей. Было так, что осматриваем труп — и машинально обращаем внимание на какие-то примечательные черты не только своих мальчиков, но и детей наших боевых товарищей.

***

С течением времени родители стали осознавать, что найти и просто мертвые тела — уже удача. Часто местные передавали сведения о захоронениях солдат. Тогда мы отдавали эту информацию военным, и нам раскапывали указанную могилу. Тела поднимали из земли и увозили в Ростовскую лабораторию на опознание.

В Ростов-на-Дону мы ездили группами. Это было очень страшно. Нам по фотографиям показывали части трупов предполагаемых сыновей. У каждой матери была тетрадка, где она отмечала примечательные черты своего ребенка. По ней искали совпадения с останками и понимали, чье тело идем опознавать в морг.

close

100%

Один раз в Грозном нам передали информацию, что будет обмен. Мы, человек семь-восемь, поехали на рынок, где торговали оружием. На входе к рынку меня и других матерей встретил какой-то чеченец. Нас вели в неизвестном направлении, тыкая в спину автоматами. В итоге там действительно был обмен пленными, но своих мы не нашли.

Были и те, кто выманивал у нас деньги. Часто врали о местонахождении наших детей. Но было и так, что говорили правду, тут заранее не различишь. Мы проверяли все варианты.

Местонахождения наших ребят чаще всего предлагали командиры, за деньги. Они как-то просили несколько миллионов за информацию о мальчиках. Врали и простые люди, но они хотели не денег, а еды. Тоже ведь голые сидели.

Единственный человек, которого интересовала судьба русских матерей, — генерал Анатолий Романов. Он пользовался уважением даже среди чеченцев. Романов мне как-то сказал: «Легче пройти через строй боевых солдат, чем через строй матерей». Он за нас беспокоился и помогал как мог. Еще говорил: «Я не уйду, пока не найду последнего солдата». К сожалению, этого замечательного человека кто-то подорвал — и он остался инвалидом на всю жизнь.

***

К 1996-у все матери перебрались из «Северного» в Ханкалу. Там был военный городок, там мы уже жили в нормальной квартире. Военные выделили нам два этажа. Стало спокойнее, мы были под защитой, нас кормили.

Но война есть война. В Ханкале тоже было страшно и тяжело. Особенно, когда начинались бомбежки.

Помню, шли по городу с одной мамой, мимо нас пролетали пули. Мы с ней опустились на землю и думаем: «Господи, видно, нам и смерть тут». Но пули пролетели мимо, не задели. Осознавали только одно — надо продолжать поиски. Лишь потом уже начинали думать, как мы вообще выбрались из этого ада. Слава богу, пережили.

Еще одна история у меня до сих пор стоит перед глазами. Одной из наших мам в Ханкале выкопали парня. Его привезли и поставили на площадку, где набирались тела для отправки в Ростов. Ее Алеша лежал там два дня, и все это время мы к нему ходили. Помню, как та мать спросила: «В какой еще стране можно ходить вот так к сыну?»

Там же нас заставляли голосовать за Ельцина. Мы не пошли. Я ему долго не могла простить всей этой крови.

***

Находясь в Ханкале, мы наведывались в логово боевиков. Выискивали про них сведения среди местного населения. Многие соглашались помочь и поднимались в горы за ними, звали. Было и так, что мы сами натыкались на их след.

По возможности и нашим военным помогали. Мы же знали местонахождение боевиков. А наши солдаты, как к ним сами пойдут? Их ведь за версту всех перебьют. А мы ходили. Вот нас чеченцы и называли «российскими разведчицами».

Когда закончилась Первая чеченская война, наши свернули всю базу, забрали палатки из Ханкалы. Нам негде было жить — и почти на год мы пристроились к боевикам. Они нас сами пригласили к себе в дом. Думаю, им это тоже было выгодно. Они говорили: «Матери у нас живут. Вы, русские, им помочь не можете, так мы защитим».

Боевики относились к нам хорошо. Понимали, что уйдем от них, если будут издеваться. Кстати, даже привозили нам продовольствие. Что они ели, то и мы. Стирали, готовили, нас никто не пытал: куда пошли и зачем. Главное, у нас было где оставаться ночевать.

Мы понимали, что находимся не у себя дома, поэтому были как мышки. Права свои не качали. И не задумывались, что живем под одной крышей с людьми, которые убивали русских солдат. Нам жить было негде. Чего мы будем возникать? Мамы преследовали одну цель — найти своих детей. Живыми или мертвыми.

Предъявлять им какие-то претензии и высказывать свое мнение мы не могли. Но к матерям у них совершенно другое отношение, не как у нас. Для чеченцев мать — это святое.

Мы жили у тех чеченцев, которые вместе с нашими мужиками Афган прошли, плечом к плечу воевали. За год жизни с боевиками у меня был откровенный разговор с одним из их командиров. Я спросила, встречался ли он лицом к лицу с офицерами, с которыми воевал в Афганистане. Он ответил: «Вы знаете, я, к счастью, не встречался. Боюсь этой встречи. А мужики наши встречались». Им тоже больно было: там они воевали за одну сторону, а здесь они друг в друга стреляют.

Мы с ними пили чай, ели, консервы им носили. К нам они относились со снисхождением. Все изменилось, когда к власти пришел Хаттаб (террорист и один из руководителей вооруженных формирований самопровозглашенной Ичкерии, убит в 2002 году — «Газета.Ru»), зверь.

***

Многие из моих знакомых удивляются, почему с нами почти не было отцов. Во-первых, откуда им быть? Чеченцы убьют. Мужикам страшнее ходить. С нами ходили несколько, но почти все тут же пропали. Был один украинец, очень видный, взбалмошный и резкий. Говорил все что думает вслух, а там надо было соображать и следить за своей речью. Он очень лихо с чеченцами разговаривал, они его и зарыли заживо. Во-вторых, первой за сыном всегда ползет мать. И, конечно, боевики больше с женщинами разговаривали. Пусть было и опасно, но нас чеченцы все равно принимали.

Еще мы заходили в деревни, ночевали у местных. Чеченские матери нас принимали, кормили. Они ведь тоже потеряли своих сыновей. Кровь у всех одного цвета, слезы матерей одного вкуса. Что чеченская мать ревет, что наша.

Один раз проснулась с дурным предчувствием. Приснилось, что муж за покойником побежал. Сразу поехала звонить своим. Оказалось, родные меня искали. Связалась с дочерью, она говорит: «Папа умер». Я ответила: «Без меня не хороните, я прилечу». И вот на «Северном» наше руководство договорились с чеченцами, они меня на своем самолете отвезли до Самары, а оттуда я уже сама. Когда я прилетела домой, выяснилось, что наш папа постоянно плакал — и это спровоцировало кровоизлияние в мозг. Я похоронила мужа. А через 40 дней уехала обратно в Чечню.

Уже спустя годы дочь рассказала, как на меня реагировали наши местные, соседи. Так, один знакомый однажды заявил моей дочери: «А что, у мамы-то твоей крыша поехала?». А дочка ему лихо ответила: «У нашей мамы крыша крепче, чем у вас всех вместе взятых. Если бы она не поехала за сыном, это была бы не наша мама». Вот так.

***

И все-таки я его нашла. Почти через пять лет, но нашла зацепку о Вовочке. Мне удалось отыскать солдата, с которым мой сын ехал по туманной улочке.

Военные билеты парней были в Самаре, и я нашла имена тех, кто был с моим сыном. На тот момент мне уже удалось выяснить, что БМП, в которой находился Вова, загорелась. Узнала, что ребята забежали в дом к местным жителям. На этом след на время оборвался.

close

100%

Уже в Перми через матерей я нашла сослуживца Вовы — Сережу Киселева из Ульяновска. Приехала к нему и попросила: «Ты мне расскажи, как было. У меня не будет истерики. Мне надо знать, погиб Вова или нет». Киселев мне ответил, что мой сын погиб — его в спину расстреляли, когда он хотел перескочить через забор. Сережа добавил: «Я его затаскивал в дом, он еще хрипел». В ответ я поблагодарила его за правду.

Теперь я убеждена, что «груз-200» с телом моего сына просто отправили куда-то чужой семье. Тогда это было сплошь и рядом. Всех остальных солдатиков, которые были с Вовой, нашли и отправили семьям. А моего — потеряли, забыли.

Я смирилась. Если кто-то ухаживает за его могилой, дай бог им здоровья. Я молюсь, лишь бы он только не остался в Чечне, большего не надо. А концов я уже не найду.

Нам, матерям, было нужно, чтобы останки сыновей просто похоронили. Как-то до нас дошла информация, что тела, пролежавшие шесть лет в лаборатории, хотят захоронить в братской могиле в Ростове-на-Дону. Мы тут же пригрозили: «Если вы это сделаете, мы их руками выроем».

Просили, чтобы ребят похоронили в Москве. Нам отвечали: «В Москве нет места, дорого везти тела». И мы завыли еще сильнее.

Помню, как один офицер сказал: «Вы что, хотите, чтобы ваших сыновей еще и у Кремлевской стены захоронили?» А когда мы в итоге отвоевали место на московском кладбище, этому офицеру поручили хоронить по 40 наших в день. Когда он нес гробы, плакал вместе с нами.

Парни лежат в Москве, на Богородском кладбище. Там поставили часовню. И только там теперь наше пристанище. Нет ни сына, ни могилы. Только это местечко, которое досталось потом и кровью. Каждое 25 сентября мы собираемся там, на кладбище. Ревем и поем.

Мы все прошли. Но мы знали, что нам это надо узнать. Парни в таком возрасте воевали, а мы что? Матери по их дорогам должны были пройти, найти, узнать. Не всем это удалось, но ничего.

***

После произошедшего я возвращалась в Грозный. Ездила с гуманитарной помощью. На тот момент я уже знала, что сын погиб, но это не имело значения. Просто надо было помогать. А как не поехать?

Думаю, у нашего поколения все было иначе, потому что мы воочию видели войну. А новое поколение не может ощутить, что это такое. В фильме «Прокляты и забыты» Сергея Говорухина есть кадр, где начинается война, а следующим кадром демонстрируются московские рестораны и дискотеки. Вот такая пропасть. Еще фильм Алексея Балабанова «Война» передает весь ужас произошедшего. Алексей Чадов отлично сыграл. Пожалуй, на этом все.

О нас — кроме Говорухина — никто и не говорил. А мамы у нас со всей России: с Дальнего Востока, с севера, с Кавказа — отовсюду. И как живет солдатская мать, нигде не показывают. Что, как она теперь живет? 26 лет прошло после войны, будет 27. Об этом речи не идет. Ни по телевизору, нигде.

close

100%

Поэтому о нас лет через 75 лет, наверное, будут говорить. Ведь об этом нельзя молчать. Об этой войне нельзя молчать. Потому что матери остались один на один, и дети, наши парни — тоже. Ветераны, которые вернулись, они на работу устроиться не могут, потому что у них психика была нарушена. В 18 лет такое пережить.

Сейчас я счастливая. У меня есть дочь, внуки. Я их всех очень люблю. Все, что я прошла, научило меня главному — при любых обстоятельствах нужно сохранять человечность, не обозлиться.

Но стоит закрыть глаза, и картинка всегда одна — Чечня. И забыть ее невозможно.

Почему разведенным женщинам с ребенком сложно найти пару | 74.

ruВсе новости

«Не вижу, чтобы они поняли, что натворили»: Мария Захарова рассказала студентам, как плохо живет Запад

Когда мобилизованные получат выплаты: новости СВО за 8 ноября

Глава Минтруда назвал размер нового пособия для семей с детьми

Глава Минтруда рассказал, как вырастет материнский капитал в 2023 году

Вертолет Ми-2 разбился в Костромской области

В Челябинской области силовики вычислили подростка, отправившего письмо с угрозами в школу

На Южном Урале похоронили мобилизованного, женившегося за день до отправки на службу

«Был страх, что тоже жду двойню»: одна из сиамских близняшек, родившихся в Челябинске, стала мамой

На водителя минивэна, устроившего смертельное ДТП с мигрантами под Челябинском, завели уголовное дело

«Продаю квартиру в Крыму. Срочно!»: россияне начали избавляться от недвижимости на полуострове

Из чего сделана колбаса «Ариант»: в агрохолдинге раскрыли все секреты производства

Кто из военнослужащих получит президентские 195 тысяч? Ответили в Минобороны

В минивэне, попавшем в смертельное ДТП под Челябинском, ехали семьи из ближнего зарубежья

В Минздраве рассказали, сколько человек обратились в травмпункты Челябинска из-за гололедицы

В память о ней назвали поисковый отряд. История Ирины Бухановой, которую убил бывший парень — сейчас он может выйти по УДО

Мобилизованный из Челябинской области погиб спустя месяц после призыва на службу

В Минобороны объяснили, когда мобилизованные будут получать выплаты

На М-5 под Ашой погиб выехавший на встречку водитель Renault Logan, ДТП попало на видео

«Отдадут под трибунал». Мобилизованные заявили, что их заставили сменить ВУС под угрозами

В Минобороны поддержали идею вернуть в школы начальную военную подготовку

Власти определились с решением по поводу двухлетней службы в армии

Конфликт в маршрутке, после которого школьница попала в больницу с травмой головы, перерос в уголовное дело

В результате столкновения минивэна с грузовиком под Челябинском погибли два человека, еще шесть ранены

ИНН нужен? Какие документы у вас могут требовать при приеме на работу

«В этой ситуации может оказаться любой родитель»: омбудсмен — о конфликтах подростка в пригороде Челябинска

Компания из Магнитки приняла участие в крупнейшем металлургическом форуме страны

Когда меньше есть и больше двигаться уже не помогает: что надо знать о хирургическом лечении ожирения

«Ни кафеля, ни денег»: крупная сеть по продаже плитки оставила ни с чем покупателей в Челябинске

Страшнее рака и ковида: от чего чаще всего умирают россияне и как предотвратить болезнь

«Штукатурить их мы не обязаны»: руководитель крупной УК разъяснил статус бомбоубежищ в Челябинске

Кризис среднего возраста: кто в России рванул за кредитами

Сколько мобилизованных участвуют в боях и будут ли набирать еще: новости СВО за 7 ноября

Самолет, летевший в Екатеринбург, совершил экстренную посадку в Сочи. На борту была разгерметизация

В самолете, летевшем в Екатеринбург, случилась разгерметизация салона. Лайнер готовят к аварийной посадке

Глава СКР заинтересовался происшествием с выброшенной из маршрутки школьницей в Челябинске

Путин пообещал лично обсудить с россиянами выплаты мобилизованным

Погибшие на фронте добровольцы из Троицка приходились отчимом и отцом одной девушке

В этом стыдно признаться: откровения мамы, которая постоянно кричит на детей (и советы, как перестать орать)

Скульптор из Челябинска сделала памятник коту Кузе, убийство которого живодерами обсуждала вся страна

Все новости

Мы спросили самых разных мужчин и женщин, что они думают об этом

Фото: Юлия Меняева, Станислав Шевцов, zlatochka91 / instagram.com

Поделиться

Остаться одной с ребенком — всё еще самый страшный кошмар для большинства российских женщин. Не все представительницы прекрасного пола сегодня сильные и независимые, не успели еще, времени не было, семья, муж, дети. А тут — бах! И вот ты уже подписываешь документ о разводе, а злые языки обсуждают и называют тебя некрасивыми словами — «разведенка с прицепом». Хотя вон Анна Седокова вышла замуж за красавца-миллионера аж с тремя детьми, получается, дети — совсем не помеха?

Мы решили спросить у женщин с детьми, сложно ли им найти мужа после развода. Мужчины не остались в стороне и тоже высказались — мнения разделились.

У Юлии два сына-подростка

Фото: Юлия Меняева

Поделиться

— Мужчины не хотят воспитывать чужих детей. С детьми родному-то отцу непросто, а тут чужие дети — они мешают, постоянно чего-то хотят, болеют, ругаются, слишком радуются. Современные мужчины слишком слабы, чтобы испытывать подобные неудобства дома. Поэтому дело не в детях, дело в мужчинах. У меня два сына — 16 и 13 лет. А мужчины — они не хотят заморачиваться, нужны силы, чтобы общаться с детьми, особенно с подростками, а мужчине это не надо, он и так устал — работа, тренировки, пришел домой — хочет отдохнуть, а тут проблемы — уроки, конфликты. Мне один знакомый мужчина так и сказал: если он знакомится с женщиной, и выясняется, что у нее есть дети, сразу — до свидания. «Я хочу, как дома, отдыхать — винишко, киношка, секс, какие дети?» И так почти все. Мало того, что они никак не хотят материально участвовать, или это только у меня такой опыт. Мужчине интересна женщина, а то, что к ней прилагается, совсем не интересно.

— Я встречаюсь с девушкой, у нее ребенок. Этот факт меня не оттолкнул и не напугал, наоборот. Ее сыну третий год, а его отец не появляется вообще. Мы с малым сразу нашли общий язык, я вожу его в сад, сижу с ним дома, когда его мама уходит по делам. Никаких проблем нет, меня ничего не напрягает. Бабушка с дедушкой каждую неделю берут его на выходные, мы с моей девушкой можем отдохнуть, куда-то сходить, отвлечься. А если мы втроем дома, так он по большей части занимается своими делами в своей комнате, а мы в своей.

Анастасия говорит, что не ищет детям отца, она ищет близкого человека для себя 

Фото: Анастасия Воеводина

Поделиться

Анастасия Воеводина одна воспитывает двух дочек. В прошлом году она рассказывала в интервью, как ищет любовь с детьми и почему у нее не складывается. Настя, на минуточку, настоящая королева красоты.

— Я не ищу своим детям отца — он у них есть. Я ищу себе близкого, любимого человека. Для нормальных адекватных людей дети никогда не являются проблемой. Конечно, хочется полной семьи, быть замужем. Чтобы дети росли, видели любовь и гармоничные взаимоотношения между мной и моим мужем.

— Найти мужа женщине с ребенком вообще не сложно. Если мы говорим о красивой, ухоженной, самодостаточной девушке, которая и в браке не зависела от мужа финансово и эмоционально, и теоретически сама могла обеспечить себя и ребенка. А если речь идет о стремной бабище-нахлебнице, которая скачет по ЗАГСам с первыми попавшимися мужиками и рожает от каждого детей, лишь бы никогда не работать, то да, такой действительно сложно найти адекватного мужа. Разница между первой и второй в том, что первая после развода в браке, скорее всего, разочаруется и больше не захочет ни с кем вступать в подобные отношения, будет продолжать жить самодостаточно вместе с ребенком и подходящим мужчиной, но больше не ввяжется в эту авантюру с кольцами, как бы он ни просил. А для второй быть замужем — это самоцель и источник дохода. Нахлебники никому не нужны, тем более с чужими детьми.

Станислав не смог ужиться в одной семье с чужими детьми

Фото: Станислав Шевцов

Поделиться

Станислав был героем рубрики «Мужчина месяца». О том, смог бы он построить отношения с женщиной, у которой есть ребенок, мужчина высказался честно и открыто:

— Так получалось, что я заводил романы с женщинами старше себя на один, два года, у которых уже были дети, и думал, что я могу принять чужого ребенка. Оказалось — нет, даже несмотря на то, что девушки были хорошие и у нас могло бы получиться. Я просто понимал, что это чужой ребенок, я не могу, и мы расставались. На данный момент и на свой возраст я не готов, я хочу девушку без детей, чтобы мы начали с чистого листа: поженились и родили своих.

Злата считает, что мужчине, наоборот, будет удобнее строить отношения с разведенной девушкой 

Фото: instagram.com/zlatochka91

Поделиться

— Я ни разу не сталкивалась с проблемой поиска мужчины из-за ребенка, не было таких случаев. Я и не искала никогда, меня сами находили. Первый вопрос при знакомстве с моим будущем мужем был — есть ли у меня дети, а не как меня зовут. У нас не было сложностей в отношениях, но когда появился второй совместный ребенок, поначалу чувствовалась разница в отношении мужа к детям. Сейчас всё хорошо. Я считаю, что неженатому мужчине будет удобнее с девушкой с ребенком — она домашняя, ответственная, сидит с ребенком, стирает, готовит, убирает. А та, у которой ни ребенка, ни котенка, будет гулять с подружками по клубам, барам, ресторанам и даже суп сварить не сумеет, она ни разу не была в семье и не хочет что-либо делать.

Почему быть матерью-одиночкой в России до сих пор стыдно? Мы спросили самих женщин и эксперта по отношениям.

«Ты ж замужем»: колонка о том, почему современные девушки не берут фамилию мужа (не любят его?!).

По теме

• 30 января 2021, 10:00

  «Гораздо проще впасть в ступор»: история семьи, где муж несколько лет не может найти работу

• 15 декабря 2020, 08:00

  Наутро — к врачу: пять распространенных мифов об инфекциях, передающихся половым путем

• 12 сентября 2020, 10:00

  Почему быть матерью-одиночкой в России до сих пор стыдно? Мы спросили самих мам и эксперта по отношениям

• 11 апреля 2020, 11:00

  В последний вагон: почему женщины торопятся рожать, а в итоге становятся несчастными

Алёна Золотухина

Журналист НГС

Мать-одиночкаОтношенияРазводСемья

• ЛАЙК5
• СМЕХ28
• УДИВЛЕНИЕ4
• ГНЕВ5
• ПЕЧАЛЬ9

Увидели опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter

КОММЕНТАРИИ675

Читать все комментарии

Что я смогу, если авторизуюсь?

ПРАВИЛА КОММЕНТИРОВАНИЯ

0 / 1400

Этот сайт защищен reCAPTCHA и Google. Применяются Политика конфиденциальности и Условия использования.

Новости СМИ2

Новости СМИ2

вот почему тебе нужно перестать спрашивать меня, хочу ли я девочку…

«Аууу», сказала женщина, глядя в коляску на моего коренастого и невероятно вкусного сынишку. «Правильно, леди, — подумал я, — правильная реакция — «Аааааа».

— Не волнуйся, — сказала она, сжимая мою руку. — Может быть, в следующий раз у тебя появится девушка.

Я воспитываю мальчиков, которые однажды будут встречаться с вашими дочерьми. Поэтому спросите меня, учу ли я их об окружающей среде, психическом здоровье и феминизме. Просто перестань спрашивать меня, хочу ли я девушку.

Запись с нуля, стоп-кадр. Ага, это я. Вам, наверное, интересно, как я сюда попал. Ну, наклонись, и я скажу тебе. Но наклонись поближе, потому что Щенячий патруль играет очень громко в другой комнате, и я едва слышу свои мысли.

Я мама мальчиков. Три, на самом деле. Прибавьте к этому моего мужа, и я единственная женщина в семье из четырех мужчин (ну, один и три четверти мужчины — отличная идея для телешоу). Наша собака — дама, но рации и загадка о том, кто же на самом деле хорошая девочка, — ее основные разговорные гамбиты, так что это только я.

Я в доме, полном карточек с покемонами, оставленных туалетных сидений, динозавров, игр в драки, неспособности сидеть на месте и спорить о преимуществах Super Cat Speed ​​над Super Gekko Sense ( PJ Masks , поищите) и Lego Столько Лего, в кроватях, хлопьях, моей одежде.

Моим сыновьям 7, 4 и 1 год, и я уже сбился со счета, сколько раз меня спрашивали, разочарован ли я тем, что у меня нет девочки. И правильно это или неправильно (но в основном правильно, потому что я мама, а мама всегда права), но на самом деле я слышу, когда мне задают этот вопрос: «Итак, о ком из ваших сыновей вы сожалеете больше всего?»

Слева направо: Индиана, Каспиан и Фокс

«Давай», — слышу я их мольбу, метафорически хватая меня за плечи в отчаянии с широко открытыми глазами. — Признайтесь, вы сожалеете об этих мальчиках. Трое сыновей? Никому это не нужно! Так скажите мне теперь, кого из них вы бы променяли на девочку, если бы могли?

Возможно, всегда существовало преобладающее желание женщин иметь девочек, а не мальчиков. Но с появлением социальных сетей публично заявленные предпочтения будущих матерей в отношении девочек стали мейнстримом. Прочтите любое интервью с беременной знаменитостью, и первое, что они, скорее всего, скажут, это то, что они «надеются на девочку», признание, прекрасно инкапсулированное для современной эпохи комментариями барометра интернет-славы Крисси Тейген, которая решила родить дочь в 2016 году, когда она выбрала путь ЭКО к материнству. «Я выбрал девочку из ее маленького эмбриона. Я выбрал ее и сказал: «Давайте поместим девочку»».

Тейген сказала, что хочет девочку из-за того, как «мягкие и взволнованные» мужчины, по-видимому, общаются со своими дочерьми. Когда дело дошло до ее второго ребенка, мальчика, который родился в прошлом году, она просто предложила следующее: «Я сказала, что нашим следующим ребенком будет мальчик, потому что это эмбрион, который у нас остался. Парень. Так. Ага.»

На этот раз никакой «мягкости», потому что, знаете ли, мальчики. Смайлик пожимает плечами.

Instagram, источник жизненной силы нашей культуры «посмотри на меня», предлагает не имеющую аналогов платформу для знаменитостей, влиятельных лиц и нормальных людей, которые гоняются за лайками, чтобы показать своих детей. модные аксессуары, одетые как единороги и русалки, в пачках и пайетках, и в балетках, и с этими розовыми бантиками на голове.

Давайте быстро проверим, хорошо? #babygirl, 64,8 миллиона постов. #бэбибой, 51,9 миллиона.

Слева направо: Джемма, Фокс, Индиана, Кристофер (папа мальчиков) и Каспиан. и в 99% случаев это женщины, которые опустошены тем, что получили мальчика, когда на самом деле они хотели девочку. Но то, что ты хочешь, не означает, что я тоже хочу. Это, дамы и господа, называется «проецированием».

Когда-то мальчики были любимыми детьми, нужными, чтобы работать в поле, идти на войну, следить за тем, чтобы семейное поместье не передали какому-то сумасшедшему дяде, и, если Викинги научили нас что угодно, помощь в грабежах, рыбной ловле и судостроении – но главным образом грабежи. Но в то время как пахота и судостроение (и мародерство) — это хорошо, печальный факт остается фактом, матери мальчиков, что ваши сыновья не будут выглядеть мило, когда они по колено в ледяной воде у английского побережья, глядя на ничего не подозревающую деревню, чтобы рыться, потому что, видимо, вы не можете купить симпатичную одежду для мальчиков.

Читать дальше от Джеммы

«На самом деле, был один небольшой спор…»: как распознать родителя-медузу и 4 других родительских племени в 2019 году часто разыгрывайте карту отцовства

8 типов родителей, которых вы встретите в группе WhatsApp

Ах, «непривлекательность» одежды мальчиков по сравнению с очаровательной одеждой девочек — еще один пример гендерного оттенка, который был брошен на моем пути. «Но вы не можете наряжать маленьких мальчиков в симпатичные маленькие платья, как вы можете одевать девочек», — жаловались люди от моего имени, как будто весь смысл моего существования состоял в том, чтобы моя зарплата выплачивалась непосредственно Monsoon Kids, а теперь и всем остальным. мои надежды рухнули.

Теперь, наверное, самое время вспомнить некоторые другие вещи, которые люди говорили мне как МОБ (матери мальчиков)…

1. «Ты никогда не будешь матерью невесты»

Проницательное наблюдение. Вместо этого я буду матерью жениха, что… почему бы и нет? Я посвящу свою жизнь тому, чтобы сделать это вещью. Но что, если ваша дочь решит не выходить замуж? Тогда и ты никогда не будешь матерью невесты. Просто мысль.

2. «Сын остается сыном, пока не женится, дочь до конца жизни остается дочерью»

Да, мне это цитировали. Задумчивая старая поговорка, которая, я думаю, восходит к тысяча четыреста-и-закрой-свое-лицо. Подразумевается, что как только какие-нибудь юные леди вцепятся когтями в моих сыновей, тогда мое непостоянное, влюбленное потомство бросит меня в ближайший дом престарелых, даже не оглянувшись, оставив меня на жизнь, состоящую из поедания супа и ношения шали.

Ну, позвольте возразить: почему мы с невестками не любим друг друга, как мать и дочери? Что, если у них ужасные отношения с собственными матерями, и они надеются, что я исполню эту роль? Честно говоря, я с радостью благословлю любую женщину, которая не забудет купить мне подарок на день рождения, потому что, как мне сказали, это еще одна вещь, на которую мои взрослые сыновья не согласятся.

3. «Ты собираешься попробовать девушку в следующий раз?»

Распространенное заблуждение обо мне состоит в том, что я собираюсь продолжать попытки, пока не получу девушку, реакция, которая недавно вышла из-под контроля, когда я выдвинул идею, возможно, иметь четвертого. «Вы будете такими же, как Дэвид и Виктория Бекхэм», — уверяли меня люди, ссылаясь на знаменитую пару, которая приветствовала маленького Харпера в 2011 году после рождения трех мальчиков.

«Наконец-то девочка!» Я представляю, как Виктория плакала на 12-недельном сканировании. «Возьми моих других троих детей, имена которых я уже забыла, немедленно в доки и возьми для них столько денег, сколько сможешь, а затем отвези меня прямо в Girls Dresss R Us, чтобы потратить вырученные деньги».

4. «У ваших мальчиков длинные волосы, потому что вы втайне хотите иметь девочку?»

Вы носите резиновые сапоги, потому что втайне хотите стать фермером? Вы едите рыбу, потому что втайне хотите стать дельфином? В последний раз длина волос не имеет ничего общего с гендерными предпочтениями. У них длинные волосы, потому что мне нравится образ дикого мальчика в стиле Маугли и серфингиста. К тому же, это очень, очень раздражает некоторых людей, от чего я получаю удовольствие.

Есть ли разница в поведении маленьких девочек и мальчиков? Сто процентов. В прошлые выходные я был на футболе (кстати, я живу футболом), и пришла женщина со своими годовалыми девочками-двойняшками. Она расстелила одеяло для пикника, и – не могу не подчеркнуть – они сели на него и сыграли красиво . Положите моих троих мальчиков на одеяло для пикника, и через 30 секунд один будет завернут в него, притворяясь рулетом, один будет кататься на рулете, а другой будет пытаться съесть рулет. Было бы здорово немного посидеть? Да, но какой же пикник без рулетиков?

Итак, вы действительно хотите знать, каково это жить в доме, полном мальчиков? Это громко. Очень громко. В конце концов, зачем говорить, когда можно кричать? Ходить, когда можно бегать? Хорошо играй, когда можешь победить своего брата Базз Лайтером? Съесть банан, если его можно очистить и положить в карман?

И знаете что? Это весело в 99% случаев. Хорошо, это преувеличение, может быть, 88 процентов более реалистичны.

Вот в чем дело: я воспитываю мальчиков, которые однажды будут встречаться и жениться на ваших дочерях. Поэтому спросите меня, учу ли я их вопросам окружающей среды, психического здоровья и феминизма. Просто перестань спрашивать меня, хочу ли я девушку.

Борьба с предвзятым отношением к девочкам; предпочтение сыновей; Это старый предрассудок — с глубокими социальными корнями

Tokyo

Предпочтение мальчиков глубоко укоренено в социальных и экономических ограничениях, которые почти все общества налагают на взрослых женщин. Это, несомненно, одна из самых жестоких форм дискриминации по признаку пола, поскольку ее жертвами являются младенцы и дети, а также потому, что она действует через институт, который должен быть их основным источником заботы, — семью.

Большинство правительств крайне неохотно вмешиваются в семейные дела, и поэтому мало что сделали для борьбы с предпочтением сыновей. Некоторые, однако, начали атаковать проблему.

Дискриминация в семье имеет серьезные практические последствия. В лучшем случае привилегированное отношение к сыновьям часто заставляет девочек чувствовать себя внутренне неполноценными. В худшем случае он приводит к значительно более высокой смертности среди новорожденных и детей женского пола, чем среди их братьев.

Вероятно, большинство из 800 миллионов девочек в мире в возрасте до 15 лет ощущают некоторое влияние того, что семьи меньше инвестируют в образование своих дочерей, требуют от них больше работы в более раннем возрасте и налагают более строгие ограничения на их свободу передвижения.

Проблема не в том, что взрослые не любят маленьких девочек. И инстинкт, и значительное количество доказательств говорят об обратном.

Желание иметь сыновей объясняется с практической точки зрения. Ожидается, что мальчики будут вносить больший вклад в доход семьи и поддерживать своих родителей в старости. Как правило, они лучше подготовлены к этому, чем их сестры, потому что у женщин меньше и менее оплачиваемая работа.

В Бангладеш, если привести крайний пример, женщины составляют менее 5 процентов формальной оплачиваемой рабочей силы.

Культурные традиции часто диктуют, что фамилии передаются только по мужской линии, что девушки уезжают из своих семей и родных деревень, когда выходят замуж, и что могут выполняться определенные религиозные обязательства (такие как конфуцианские обряды для предков) только самцами. Конечным результатом является то, что семьи молятся за сыновей и делают все, что в их силах, чтобы обеспечить их выживание и успех.

Дочери более расходный материал. Они могут быть даже обязательствами. Дискриминация в отношении девочек наиболее опасна, когда обычай налагает на родителей дочерей реальные наказания в виде приданого или экстравагантных свадебных расходов. «Дочь подводит вас дважды, — гласит корейская пословица, — один раз, когда она рождается, и второй раз, когда выходит замуж».

Высокое значение, придаваемое обществом женскому целомудрию, также может стать бременем для родителей — часто в ущерб их дочерям.

Многих девочек не пускают в школу или на работу, опасаясь, что их репутация может быть запятнана. Часто их выдают замуж как можно быстрее, чтобы освободить свои семьи от ответственности по надзору.

Опрос сельских жителей в Бангладеш показал, что 29 процентов респондентов считают, что девочки должны выходить замуж до 13 лет. Девять процентов проголосовали за брак в возрасте от 10 до 11 лет.

Сочетание предпочтения сыновей и крайней нищеты особенно разрушительно для девочек, поскольку экономическая нищета вынуждает семьи делать мрачный выбор среди своих детей.

Опять же, в Бангладеш уровень смертности девочек в возрасте до пяти лет на 30-50% выше, чем уровень смертности мальчиков той же возрастной группы. Опросы, проведенные в Индии, убедительно свидетельствуют о том, что соотношение девочек и мальчиков имеет тенденцию к снижению по мере спуска по ступеням экономического класса.

Естественное соотношение полов при рождении составляет около 105 мальчиков на 100 девочек. Но соотношение полов, описываемое как «идеальное» в большинстве опросов и исследований предпочтений родителей, более сильно дисбалансировано в пользу мальчиков.

В крайнем случае, в некоторых частях Северной Африки и Индийского субконтинента средняя пара предпочла бы иметь от трех до шести сыновей на каждую дочь.

Факты о предпочтениях сыновей и их последствиях в последние годы стали лучше известны и документированы. Эта проблема была доведена до сведения политиков многих стран.

Некоторые из них приняли официальную политику по предотвращению дискриминации в отношении девочек, часто подстегиваемую осознанием того, что желание иметь сыновей (по крайней мере, двух, ради безопасности) является основным препятствием для достижения стабильности населения.

Китайское правительство провело широкомасштабную политику по борьбе с предпочтением сыновей. Корея, Сингапур, Индонезия, Филиппины и другие страны проводят увещевательные кампании, чтобы убедить родителей в том, что дочь так же хороша, как и сын.