Что такое привязанность к человеку: Привязанность. Что такое «Привязанность»? Понятие и определение термина «Привязанность»

Содержание

Привязанность. Что такое «Привязанность»? Понятие и определение термина «Привязанность» – Глоссарий

Глоссарий. Психологический словарь.

Привязанность – чувство близости, возникающее при ощущении симпатии или преданности кому-либо или чему-либо. Первоначально привязанность возникает у ребенка к матери, а затем к другим воспитателям и основывается на основе врожденной потребности в эмоциональной близости. Многие психологи полагают, что без этого чувства, закладываемого в детстве, человек лишается возможности во взрослом возрасте проявлять привязанность (товарищество, дружбу, любовь), что влияет на процесс его социализации и может вызвать антисоциальное расстройство личности. Механизм проявления привязанности у детей основан на следующих факторах.

Дети не боятся взрослых.

Дети нуждаются в заботе со стороны взрослых.

При разлуке с объектом, на которого проецируется привязанность, дети особенно подвержены чувству тревоги.

Последнее, в свою очередь, тоже является одним из проявлений привязанности. Наиболее активно чувство привязанности развивается в ребенке до 3-4 лет, затем оно ослабевает или вовсе утрачивается.

Исследователи выделяют несколько видов привязанностей. Безопасная привязанность характеризует здоровые отношения между матерью и ребенком, когда родитель ориентирован на ребенка, а последний спокоен и радостен. Такая модель позволяет ребенку в зрелом возрасте иметь устойчивую эмоциональную базу и легко адаптироваться. Второй тип – это избегающая привязанность, которая возникает, когда один из родителей или оба демонстрируют пренебрежение к ребенку. Во взрослом возрасте такой ребенок будет сильно зависим от мнения окружающих, с трудом выстраивать близкие отношения. Дезорганизованная привязанность возникает как следствие постоянного подавления или запугивания ребенка.

В результате он агрессивен, плохо поддается воспитанию, в будущем дезориентирован в плане личностных отношений.

< Привычка

Пригодность >

Telegram-канал Psychologies

новый номерЗИМА 2022 — 2023 №72

Подробнее

спецпроекты

Виды и формирование привязанности

Что такое привязанность?
Как формируется привязанность
Виды привязанности
Привязанность и любовь – в чем разница?

Почему кто-то легко сходится с людьми и без проблем выстраивает отношения – дружеские, романтические, партнерские, а кому-то все это стоит неимоверных усилий и редко приносит радость?

Почему кто-то с трудом привыкает к новому, а кто-то кайфует от кардинальных перемен и постоянной движухи?

Почему у одних получается с первой попытки создать крепкую семью и жить долго и счастливо, а другие боятся быть преданными, покинутыми и предпочитают одиночество?

Потому что у каждого человека – свой тип привязанности. Он формируется в раннем детстве и зависит от того, как строились отношения в семье – главным образом, с мамой.

Что такое привязанность?

Привязанность – это глубокая эмоциональная связь, стремление быть рядом с другим человеком, потребность ощущать его близость, поддерживать постоянный контакт с ним. В этом многогранном понятии могут сочетаться самые разные состояния, эмоции, чувства: интерес, влюбленность, глубокая признательность, преданность, симпатия. Изначально привязанность возникает у ребенка к его матери, потом – к другим значимым взрослым. Такая связь означает для малыша прежде всего безопасность: дает чувство защищенности, уверенности, что все хорошо. Поэтому от того, как строятся взаимоотношения между матерью и ребенком, во многом будет зависеть, каким человеком он вырастет и как будут складываться его отношения с окружающим миром и людьми в этом мире.

Многие психологи считают, что если в детстве человек не получил опыт такой привязанности, ему будет крайне сложно проявлять чувства, основанные на эмоциональной связи с другими людьми, – дружить, любить, сближаться с кем-то, он с трудом будет социализироваться и, возможно, столкнется с одним из антисоциальных расстройств личности.

Как формируется привязанность

Исследованием эмоциональной связи между ребенком и его родителями занимался английский психиатр, специалист в области семейной психологии, психологии развития, психоаналитик Джон Боулби – основоположник теории привязанности.

Если раньше считалось, что для малыша близость матери важна прежде всего для удовлетворения естественных потребностей – в еде и питье, то Боулби одним из первых обратил внимание на социальную составляющую этих отношений. Мама (или значимый взрослый) помогает младенцу адаптироваться к окружающему его миру, обеспечивает необходимую психологическую защиту. Отсутствие такого контакта может травмировать психику крохи и скажется на становлении его личности.

Ученый выделял четыре этапа формирования привязанности:

От рождения до трех месяцев. С момента появления на свет младенцы внимательно всматриваются в лица и прислушиваются к тому, что говорят люди. По наблюдениям ученых, уже через 10 минут после рождения кроха охотнее следит за чьим-то лицом, чем за каким-то предметом. Спустя несколько недель у малышей появляется так называемая социальная улыбка – так ребенок будет приветствовать людей, чьи лица он видит в этот момент, устанавливать с ними зрительный контакт, что, по предположению Боулби, увеличивает шансы на ответное внимание со стороны взрослого и способствует формированию привязанности. Социализироваться ребенку помогает не только улыбка, но и лепет, призывающий продолжить общение, или плач, сигнализирующий о дискомфорте. Укрепляют привязанность такие рефлексы, как хватание, рефлекс Моро (похожий на обхватывание, обнимание чего-либо), поисковый и сосательный (которые облегчают «стыковку» при кормлении грудью).
От трех до шести месяцев. В этот период внимание и симпатии малыша становятся более избирательными: он начинает различать людей и выделяют узкий круг тех, с кем ему приятнее общаться, у кого лучше получается его утешить или развеселить. На незнакомцев он просто внимательно смотрит. С тем, кого включил в число приближенных, он готовы поболтать, одарить их улыбкой. Затем в компании приятных собеседников остается лишь пара людей, на которых кроха реагирует по-особенному. Чаще всего таким избранным становится мама, но может быть и отец или кто-то из родственников.
От полугода до трех лет. Начиная с шести месяцев привязанность к маме усиливается, и малыш тревожится, расстраивается, даже если она просто пропала из поля его зрения. Когда ребенок научится ползать, он будет везде следовать за своим любимым человеком и радостно приветствовать его даже после минутного отсутствия. В возрасте 7-8 месяцев карапуз начинает бояться незнакомых – настораживается, громко плачет, неуютно себя чувствует в незнакомой обстановке.
От трех лет до окончания детства. Ребенок взрослеет и начинает понимать, что у мамы, папы, бабушки (условно – значимого взрослого) есть свои дела.
Поэтому их исчезновение на какое-то время переносит спокойнее, без скандалов. Правда, будет лучше если взрослый объяснит, куда и зачем он идет.

Далее привязанность продолжает развиваться, трансформироваться, а ее объектами становятся другие люди: для подростка – те, кто в каком-то плане заменил родителей; для взрослых – партнер в романтических отношениях; для пожилых – тот, кто проявляет заботу о них.

Виды привязанности

Настоящим прорывом в понимании отношений между родителями и детьми стал эксперимент «Незнакомая ситуация», который провела ученица и ассистентка Джона Боулби Мэри Эйнсворт, специалист в области психологии развития. Суть исследования сводилась к тому, что годовалые малыши и их мамы попадали в незнакомое помещение (в лаборатории), на время разлучались, а потом воссоединялись. При этом в комнату периодически заходил и выходил из нее незнакомец. По результатам эксперимента ученые выделили три основных типа привязанности:

Надежный. Если мама (значимый взрослый) исчезает из поля зрения, выходит из комнаты, ребенок сильно расстраивается, переживает. Стоит маме вернуться – малыш успокаивается. Этот тип привязанности наиболее адаптивен. Он позволяет детям чувствовать уверенность в том, что значимый взрослый обязательно вернется. Малыши правильно взаимодействуют с родителями, не тревожатся без повода, активно изучают окружающий мир.
Тревожно-устойчивый (амбивалентный). Необходимость разлучиться с мамой пугает и расстраивает ребенка, он часто плачет. Воссоединение со значимым взрослым вызывает двойственную реакцию: малыш то идет на контакт, то избегает. Таким образом он наказывает маму за разлуку и пережитый стресс, пытается манипулировать.
Избегающий (или тревожно-избегающий). Отсутствие значимого взрослого не вызвало у ребенка никакой реакции. А после возвращения малыш либо игнорировал его, либо избегал контактов с ним. По мнению ученых, таким образом ребенок пытался замаскировать свою печаль по поводу разлуки, потому что был уверен, что взрослого его потребности не интересуют.
Позже к основным типам привязанности был добавлен еще один – дезорганизованный (дезориентированный). Дети с таким типом привязанности так же переживали разлуку, как и остальные, но не демонстрировали своего беспокойства и не избегали контактов со взрослым, их поведение сложно было предсказать.

Тип привязанности, который сформировался у человека в раннем детстве, в дальнейшем влияет на стиль его поведения и то, как он будет выстраивать отношения во взрослой жизни.

Привязанность может быть житейской, бытовой – когда речь идет о склонностях, привычках и нежелании от них отказываться, что-то менять кардинальным образом. Например, если человек привык жить в своей старенькой квартире, не в самом престижном районе города, у него есть любимое кресло, пусть разваливающееся, но такое уютное. Или он никак не может расстаться со своей счастливой рубашкой, в которой успешно сдавал экзамены, проходил собеседования, знакомился с девушками и т. д. Все это бытовые привязанности, которые формируют привычный, комфортный образ жизни.

А есть привязанность межличностная, психологическая, которая выражается в стремлении находиться рядом с объектом своей симпатии или в нарастающей тревоге при малейшем намеке на то, что эта близость будет утрачена.

Различают здоровую и нездоровую (больную, невротическую) привязанность. Первая представляет собой эмоциональную связь, которую можно безболезненно разорвать, если она утратила свою актуальность. Ее участники свободны в своих действиях и передвижениях. Вторая же сродни зависимости: одна мысль о том, что придется жить без объекта привязанности, причиняет боль, вызывает ужас и маниакальное желание всеми возможными способами воспрепятствовать расставанию, мешает строить нормальные здоровые отношения с людьми.

На курсе «Теория привязанности в практике психолога» в нашей Академии вы сможете более детально изучить особенности развития детей на разных возрастных этапах, освоите методы диагностики и типологии нарушений привязанности, узнаете, как применять различные методики, приемы, техники в семейной и групповой терапии – в работе с психотравмами.

Привязанность и любовь – в чем разница

Эти два понятия – привязанность и любовь – нередко путают, хотя эти чувства вовсе неидентичные. В обоих случаях человеку важно быть нужным, находиться рядом с объектом своей симпатии. Однако цели и средства их достижения существенно отличаются. Обозначим основные признаки этих двух состояний.

Любовь – это симпатия, которая основана на общих взглядах, интересах и подкрепляется сильным взаимным притяжением. Ее признаки могут быть такими:

Сильному чувству необходимо доверие между партнерами – они не должны бояться быть преданными, обманутыми.
Половинки испытывают друг к другу физическое влечение.
С дорогим сердцу человеком всегда найдется о чем поговорить.
У любящих людей на первом месте – партнер, они стремятся сделать его счастливым.
Важный момент любовных отношений – верность.
Партнеры знают все о достоинствах и недостатках своего любимого человека и принимают его таким, какой он есть.

Привязанность – это врожденная потребность в том, чтобы рядом находился близкий человек, это скорее привычка. Ее признаки следующие:

На первом месте – собственные интересы и потребности.
Забота о собственном комфорте заставляет «привязанного» постоянно сомневаться в чувствах партнера, контролировать его.
Отношения не приносят положительных эмоций, скорее причиняют боль.
Недостатки партнера вызывают раздражение и желание его исправить.
Даже в присутствии партнера нередко возникает ощущение тоски, одиночества.
«Привязанный» патологически ревнив – он должен безраздельно владеть объектом своей привязанности, что часто приводит к обидам и конфликтам.

И любовь, и привязанность – это в какой-то степени зависимость от партнера. Только в первом случае это зависимость с положительным подтекстом, во втором – с отрицательным. В чем же основные отличия:

Любовь – это бескорыстная отдача, равенство. Привязанность – это эгоизм и потребительское отношение к близкому.
Любовь – это принятие не идеальности партнера и взаимная ответственность за отношения. Привязанность – это обиды, претензии, желание изменить близкого.
Любовь дарит радость и удовольствие. Привязанность нередко сопровождается страданиями, ревностью, депрессией, вспышками гнева.
Любовь – созидательное чувство, которое укрепляет отношения и стимулирует личностное развитие. Привязанность может обладать разрушительной силой и приводить к деградации.

Итак, привязанность необходима как надежная основа для выстраивания крепких отношений, которые могут длиться не один год и даже десятилетие. Однако, важно помнить, что в отношениях не место фанатизму, маниакальному желанию получить партнера в безраздельное пользование.

При первых тревожных звоночках стоит проанализировать свое состояние, поведение и начинать работать над собой. Например, найти для себя самые разные источники счастья и положительных эмоций – медитации, спорт, танцы, йога, прогулки по парку. Это поможет не зацикливаться на одном и не загонять себя в тупик. Если самостоятельно выправить ситуацию не получается, стоит обратиться за помощью к специалисту.

Теория привязанности | Особенности и типы

теория привязанности

Посмотреть все СМИ

Ключевые люди:: Джон Боулби Мэри Солтер Эйнсворт

Похожие темы:: эмоция развитие младенцев и малышей эгоцентризм ненадежная привязанность надежная привязанность

Просмотреть весь связанный контент →

теория привязанности , в психологии развития, теория о том, что люди рождаются с потребностью формировать тесную эмоциональную связь с опекуном и что такая связь будет развиваться в течение первых шести месяцев жизни ребенка, если опекун будет надлежащим образом отзывчивый. Разработанная британским психологом Джоном Боулби, эта теория сосредоточилась на переживании, выражении и регуляции эмоций как на видовом (нормативном), так и на индивидуальном (лично-специфическом) уровне анализа.

Боулби считал, что система привязанности, как он и другие называли ее, выполняет две основные функции: защищает уязвимых людей от потенциальных угроз или вреда и регулирует негативные эмоции после угрожающих или вредных событий. Нормативный компонент теории привязанности определяет стимулы и контексты, которые обычно вызывают и прекращают различные виды эмоций, а также последовательность эмоций, обычно испытываемых после определенных событий в отношениях. Компонент индивидуальных различий касается того, как личные истории людей, получающих заботу и поддержку от фигур привязанности, формируют их цели, рабочие модели (т.

Увлечение Боулби эмоциональными узами, связывающими людей друг с другом, началось с проницательного наблюдения. Во всех человеческих культурах и даже у видов приматов маленькие и уязвимые младенцы демонстрируют специфическую последовательность реакций после разлуки с их более сильными, старшими и мудрыми опекунами. Сразу после разлуки младенцы яростно протестуют, обычно плача, крича или закатывая истерики, когда ищут своих опекунов. Боулби считал, что энергичный протест на ранних этапах отсутствия опекуна является хорошей начальной стратегией, способствующей выживанию, особенно у видов, рожденных в незрелом и очень зависимом состоянии развития. Интенсивные протесты часто привлекают внимание опекунов к своим младенцам, которые были бы уязвимы для травм или нападения хищников в ходе эволюции, если бы их оставили без присмотра.

Если громкие и настойчивые протесты не привлекают внимания опекуна, младенцы вступают во вторую стадию, известную как отчаяние, во время которой они обычно перестают двигаться и замолкают. Боулби считал, что с эволюционной точки зрения уныние является хорошей второй стратегией, способствующей выживанию. Чрезмерное движение может привести к несчастному случаю или травме, а громкие протесты в сочетании с движением могут привлечь хищников. Согласно этой логике, если протесты не смогут быстро вернуть опекуна, следующей лучшей стратегией выживания будет избегать действий, которые могут увеличить риск причинения себе вреда или хищничества.

После периода отчаяния младенцы, которые не воссоединились со своими опекунами, вступают в третью и последнюю стадию: отчуждение. На этом этапе младенец начинает возобновлять нормальную деятельность без опекуна, постепенно учась вести себя независимо и самостоятельно. Боулби считал, что функция эмоциональной отстраненности состоит в том, чтобы позволить сформировать новые эмоциональные связи с новыми опекунами. Он рассудил, что эмоциональные связи с предыдущими опекунами должны быть оставлены, прежде чем новые связи могут быть полностью сформированы. С точки зрения эволюции, отстраненность позволяет младенцам разорвать старые связи и начать формировать новые с теми, кто заботится о них, которые могли бы обеспечить внимание и ресурсы, необходимые для выживания. Боулби также предположил, что эти нормативные этапы и процессы характеризуют реакции на длительные или безвозвратные разлуки во взрослых отношениях, которые также могут иметь эволюционную адаптивную ценность с точки зрения сохранения, отбрасывания или формирования новых романтических пар.

Помимо определения хода и функции этих трех отдельных стадий, Боулби также определил несколько нормативных моделей поведения, которые младенцы обычно демонстрируют в отношениях привязанности. Такие отличительные черты поведения включают сосание, цепляние, плач, улыбку и следование за опекуном, все из которых служат для того, чтобы удерживать младенца или ребенка в непосредственной физической близости от опекуна. Боулби также задокументировал уникальные особенности опекунов и их взаимодействия с младенцем, которые, вероятно, способствуют развитию привязанности. Особенности включают компетентность, с которой лицо, осуществляющее уход, облегчает страдания младенца, скорость, с которой лицо, осуществляющее уход, реагирует на ребенка, и знакомство лица, осуществляющего уход, с младенцем. Считается, что это поведение и особенности имеют решающее значение для развития отношений привязанности у взрослых.

Оформите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

Что мы знаем о социальной привязанности и человеческой природе?

Знакомая сцена: городской парк, молодые пары устраивают пикники, владельцы собак играют в мячики, родители болтают, а их дети бегают вокруг. Мари — маленький ребенок — очарована новым чудом своего мира — может быть, весенней бабочкой, может быть, еще одним ребенком, устраивающим впечатляющий припадок. В конце концов, оторвавшись от напряженного внимания, она понимает, что мир вокруг нее изменился и что ее родителей больше нет в поле зрения. Интерес и восторг переходят в беспокойство и страх, когда она сдерживает слезы и начинает искать. Прямо за углом она находит своего отца, который подхватывает ее, и так же быстро, как начался ее страх, он рассеивается; ее мир снова полон и безопасен.

С самого рождения мы запрограммированы искать привязанности к другим. На протяжении всей нашей жизни отношения, связанные с привязанностью, служат источником эмоциональной безопасности, радости и товарищеских отношений, а в других случаях — боли и горя. По сравнению с отношениями других животных человеческие отношения поразительно многогранны. Тем не менее, несмотря на это, в основе наших отношений лежит разработка феномена, корни которого широки и глубоки во всем видовом спектре. По мере того, как мы идем по жизненному пути — от младенчества к юности, к взрослой жизни и к потере — привязанность сильно держит нашу жизнь, меняясь в соответствии с нашими меняющимися потребностями. В то время как корни этого явления многое говорят нам о том, кто мы есть, они также многое говорят нам о тайнах, которые остаются без ответа в эволюции, психологии, нейробиологии и многом другом.

В Завоевание счастья (1930) британский философ Бертран Рассел писал:

Те, кто встречает жизнь с чувством безопасности, гораздо счастливее тех, кто встречает ее с чувством незащищенности… Ребенок, чьи родители любит его, принимает их привязанность как закон природы… Ребенок, у которого по какой-либо причине отнята родительская привязанность, скорее всего, станет робким и непредприимчивым, наполненным страхами и жалостью к себе и уже не способным встречать мир в настроении гей исследования.

То, что описывал Рассел, получит научное описание только позже, в 1930-х годах, когда австрийский зоолог Конрад Лоренц заметил, что утки и гуси жестко привязаны к первой движущейся фигуре, с которой они сталкиваются в своей жизни, и будут демонстрировать знаки. бедствия, если отделиться от этой фигуры. Лоренц обнаружил, что это врожденное стремление настолько сильно, что привязанность возникает независимо от того, идет ли речь о матери птицы, велосипедной шине или самом Лоренце.

В то время как для человеческих младенцев это сложнее, в 19В 50-х годах британский психолог Джон Боулби распространил на нас это понятие. Он заметил, что дети, которые были разлучены со своими семьями во время воздушных налетов Второй мировой войны, сначала имели тенденцию кричать в знак протеста, разыскивая их, затем лежали в бдительном отчаянии, а затем становились отстраненными. Наблюдения Боулби привели его к выводу, что дети с первого дня жизни начинают развивать уникальные ментальные модели того, как их основные опекуны распознают их потребности и реагируют на них. По сути, эти опекуны служат базой для исследования мира и, таким образом, становятся первой из многих привязанностей, которые мы испытываем в своей жизни. Как писал Боулби:

Все мы, от колыбели до могилы, счастливы, когда жизнь организована как серия экскурсий, длинных или коротких, от надежной базы, обеспечиваемой фигурами привязанности.

Важность этой защищенной базы трудно переоценить. Представьте себе обитателей нашего парка в эпоху Второй мировой войны. Кай — ребенок, который играет в этом парке — эвакуирован, чтобы жить в мирной сельской местности без родителей. Другой ребенок из парка, Мари, остается в Лондоне и переживает взрывы и военные действия, но в компании своих родителей. Хотя, возможно, это и не интуитивно — в конце концов, родители Кая также заботились о безопасности своих детей, — те, кто остался в Лондоне со своими родителями, несмотря на постоянные угрозы взрывов, в конечном итоге чувствовали себя лучше психологически.

Но почему мы — или любой другой вид — врожденно склонны к привязанностям? Как писал американский генетик украинского происхождения Феодосий Добжанский в 1973 году: «Ничто в биологии не имеет смысла, кроме как в свете эволюции». В младенчестве поведение привязанности, такое как плач, вероятно, развилось, чтобы держать опекунов рядом и внимательными, чтобы можно было удовлетворить потребности выживания. Это гарантирует, что дети станут взрослыми и передадут свои гены новому поколению; выживание и передача генетического материала, в конечном счете, являются валютой эволюции.

Хотя связь привязанности, которая формируется между родителями и детьми, универсальна, существует множество ее разновидностей. В 1978 году американо-канадский психолог Мэри Эйнсворт описала, как анализировать эти разные стили привязанности. Она разработала Процедуру странной ситуации, в которой она наблюдала за младенцами, когда их опекун оставил их в комнате с незнакомцем и вернулся позже. Наблюдая за взаимодействием между младенцем, опекуном и незнакомцем, Эйнсворт смогла связать различные модели привязанности с различиями в том, насколько чувствительны и осведомлены матери, когда дело касалось эмоциональных потребностей их детей. Если у Мари, ребенка из парка, который гоняется за бабочками, постоянно чувствительная мать, то она также склонна использовать возвращение матери, чтобы справиться со своим дистрессом, прежде чем вернуться к исследованию без особого труда. Напротив, у Кая может быть непоследовательно чувствительная мать, что приводит к развитию у него тревожно-амбивалентного паттерна привязанности: противоречивого взаимодействия между проявлениями вспышек гнева и цеплянием за своего опекуна, когда она возвращается. У еще одного ребенка — Пьера — может быть холодная и бесчувственная мать, что привело к развитию у него избегающего стиля привязанности, о чем свидетельствует склонность отстраняться при воссоединении, по-видимому, в попытке самостоятельно справиться с собственным бедствием.

Почему мы развили способность к различным стилям привязанности? Почему младенец становится отчужденным, когда сталкивается с неотзывчивым опекуном? Мы можем себе представить, что такие опекуны, особенно в эволюционном прошлом, могли не реагировать, потому что были заняты попытками выжить в опасной или дефицитной среде. Отстраненный и самостоятельный стиль привязанности может быть лучшим способом удержать этого опекуна рядом, но не подавляя его и не рискуя быть брошенным. Другими словами, даже ненадежные стили привязанности, вероятно, развились как адаптированные к контексту приспособления, которые помогают детям выживать в этом мире.

Информация, полученная в результате наблюдения за реакциями младенцев в процедуре «Незнакомая ситуация», остается основополагающей и сегодня, и ясно, что стили привязанности — в детстве и позже — тесно связаны с качеством ранней чувствительности опекуна. Тем не менее, точно так же, как мы не формируем необратимую привязанность к первому движущемуся объекту, который мы видим, типы человеческой привязанности в конечном итоге отражают многогранную природу нашего опыта. Люди демонстрируют широкий спектр всех видов поведения, в том числе множество социальных привязанностей. Сама по себе теория привязанности не может объяснить весь спектр, и, как и в случае с предшествовавшими ей психоаналитическими концепциями, мы не должны этого допускать.

Существующая надежная привязанность может стать основой для поглощения и смягчения стресса от новых отношений.

По мере того, как мы становимся старше, мы рискуем уйти от надежной основы наших родителей и вступить в более глубокие отношения со сверстниками. В 1973 году Боулби сравнил эту непрерывность поведения привязанности с железнодорожной системой, в которой путешественник, покидающий центр города, со временем становится все более и более приверженным своей траектории. То, как мы движемся по этой траектории, отражает наш опыт привязанности. Например, если у Кая уже развился тревожный стиль привязанности, он может требовать большей близости и быть сверхчувствительным к признакам отзывчивости или ее отсутствия. С другой стороны, Пьер, выработавший избегающий стиль привязанности, будет склонен сводить к минимуму близость или взаимозависимость в своих новых отношениях. Мари, у которой безопасный стиль привязанности, может иметь большую способность игнорировать или прощать временную недоступность.

Хотя Боулби и Эйнсворт не одобряли романтические или дружеские отношения как продолжение поведения привязанности, другие указывали, что точно так же, как фигуры детской привязанности играют роль в обеспечении комфорта и облегчении страданий, то же самое делают сверстники и романтические партнеры. . Эта способность распределять и сглаживать стресс особенно важна в подростковом возрасте, на фоне суматохи новых друзей, первых расставаний, гормональных изменений и многого другого. Возможно, вас не удивит, что, как и Мари, подростки с безопасным стилем привязанности, как правило, развивают более позитивные навыки преодоления трудностей, чем их сверстники с ненадежной привязанностью, которые более склонны к различным дезадаптивным последствиям, включая симптомы депрессии. Отчасти это может быть связано с тем, что существующие безопасные привязанности могут стать основой для поглощения и смягчения стресса от новых отношений. Те, кто пришел из мира ненадежных привязанностей, не имеют такой роскоши.

В общем, ранние привязанности служат тренировочной площадкой для взрослой связи, в которую мы продолжаем вступать. парная связь. В контексте этих связей взрослые стили привязанности Кая, Пьера и Мари, вероятно, будут похожи на те, что были в их ранней жизни, то требуя, то отстраняясь, то демонстрируя уверенность в своих отношениях. Но, как и в случае с наиболее сложным поведением, стили привязанности не высечены на камне; люди могут перемещаться в разные стороны спектра или от них, особенно когда они сталкиваются с такими переживаниями, как неожиданная неверность или необычайно заботливый партнер. Хотя мы относительно мало знаем о преднамеренном изменении стилей привязанности, мы знаем, что это возможно, и что, если взрослые захотят, терапия и самопознание могут стать катализатором.

Парные связи составляют основу социальной моногамии, системы спаривания, которая независимо возникла во всем царстве животных и встречается менее чем у 10 процентов млекопитающих. (Социальная моногамия предполагает парные условия жизни между взрослыми мужчинами и женщинами, в отличие от генетической моногамии, при которой взрослые образуют пары строго друг с другом на всю жизнь. ) Социальная моногамия особенно поздно появилась в линии приматов, и она остается нашей предпочтительной системой спаривания. как люди. Нет однозначного ответа на вопрос, почему социальная моногамия возникала снова и снова в ходе эволюции, но во всех случаях объединение в пары должно было обеспечивать эволюционное преимущество. Для наших предшественников это преимущество могло помочь произвести больше потомства, но, что более важно, оно могло помочь максимизировать способность этого потомства передавать свои собственные гены следующему поколению.

В опасной или скудной среде парные связи могли бы позволить нашему виду млекопитающих, у которых для кормления грудью требуется присутствие матери, процветать. Постоянное присутствие отца могло быть необходимо для выживания потомства, которое в противном случае могло быть убито другим мужчиной, стремящимся положить конец паузе в женской фертильности, которая часто сопровождает грудное вскармливание. Другие аргументы ссылаются на нехватку партнеров, а это означает, что самцу, возможно, было бы лучше остаться и ждать возможности последовательного спаривания с одной и той же самкой, чем уйти и надеяться найти другую пару. А в некоторых случаях селективное давление могло быть мало связано с окружающей физической средой и больше связано с избеганием патогенов; ограниченное количество партнеров для спаривания — отличный способ избежать заражения инфекциями, передающимися половым путем.

Независимо от особых обстоятельств, которые привели к возникновению парных связей, выяснилось, что наши предки-гоминиды объединялись в пары, чтобы вместе воспитывать детей, в среде племен охотников-собирателей, в которых матери и отцы, вероятно, имели равные права при принятии решений по месту жительства. Присутствие двух опекунов впервые позволило одновременно заботиться о нескольких зависимых детях, что во времена нашего эволюционного прошлого было почти невозможно для матери делать в одиночку. Источником этой дополнительной заботы также не обязательно был отец; один из контраргументов заключается в том, что выживание бабушек намного дольше их репродуктивно активного возраста — черта, не встречающаяся у других приматов, — было отобрано, потому что это помогает обеспечить такой уход.

Теория привязанности может помочь всем семьям, информируя социальную политику

В любом случае, длительное снабжение детей ресурсами обеспечило нам время и энергию, необходимые для того, чтобы вырастить более крупный и сложный мозг. Взаимосвязь между социальными связями и размером мозга, вероятно, также является двунаправленной: появление более сложного мозга также приводит к более сложным социальным отношениям. В результате мы как вид способны на огромную гибкость и используем различные социальные организации — полиандрию, полигинию, полиаморию, последовательную моногамию и другие — в зависимости от факторов, включающих культуру, религию и распределение ресурсов в обществе. Однако универсальной человеческой истиной остается то, что даже в обществах, не демонстрирующих чистой моногамии, мы все полагаемся на узы. Нам неизвестна ни одна задокументированная культура, в которой люди были бы действительно одинокими существами, воспитывающими свое потомство в изоляции.

Хотя мы не можем указать на универсальные эволюционные причины конкретных стилей привязанности, мы знаем, что их разнообразие и преемственность следует интерпретировать в контексте более широких социально-экономических факторов. Другими словами, причина, по которой у Пьера развивается избегающий стиль привязанности, а у Мари — безопасный, выходит далеко за рамки факторов, присущих их родителям. В то время как многие родители доблестно обеспечивают отличный уход даже перед лицом проблем, не зависящих от них, остаются очень реальные ограничения, связанные с социальными и экономическими реалиями. Эти ограничения, которые в США включают в себя отсутствие оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком, усугубляют тяжелую борьбу за поиск времени и энергии, чтобы обеспечить эмоциональную чувствительность и, таким образом, обеспечить привязанность. Точно так же ни один родитель не является чистым листом, и родители Пьера могли сами вырастить из ненадежной привязанности или, что еще хуже, подвергнуться жестокому обращению или травме. Это подчеркивает старую поговорку о том, что «нужна деревня», чтобы вырастить наших детей; Теория привязанности может помочь всем семьям, информируя социальную политику. Десятилетия назад идеи Боулби помогли внедрить политику, которую сегодня мы считаем само собой разумеющейся: родители регулярно госпитализируются вместе со своими детьми. Современная политика, касающаяся раннего образования, ухода за детьми и социальной помощи, могла бы аналогичным образом выиграть от теории привязанности.

Однако наши системы представления о привязанности весьма ограничены в плане применимости к культурам, которые отличаются от тех, которые американский биолог-эволюционист Джозеф Хенрих назвал «СТРАННЫМИ»: западными, англоязычными, промышленно развитыми, богатыми и демократическими. Это особенно верно в эпоху, когда парные узы проявляются во многих формах и все менее институционализируются в браке. Различия в предпочтениях в отношении привязанности не должны зависеть от этических суждений, и нам следует с осторожностью относиться к стигматизации естественных вариаций в поведении. Это особенно заметно, учитывая историю практик, которые наносили вред нейроотличным детям по всему поведенческому спектру, выполняя такие процедуры, как сдерживание и принудительный зрительный контакт, во имя обеспечения терапии, основанной на привязанности. Даже если наша наука когда-нибудь уступит место способности с медицинской точки зрения изменять спектр поведения привязанности, всегда будет оставаться вопрос о медикализации и о том, что значит считать себя или кого-то другого инвалидом.

Нейронаука о привязанности расширяет наше понимание еще на один уровень. Рассмотрим молодого Пьера, который находит утешение в любимом одеяле, Мари в колледже, которая находит утешение в ежедневной пробежке, или взрослого Кая, который находит утешение в медитации или поклонении. Во всех этих сценариях объект привязанности обеспечивает чувство безопасности и вознаграждения; вполне вероятно, что многие формы привязанности, в том числе социальная привязанность и даже неадекватная привязанность к наркотикам, задействуют перекрывающиеся мозговые механизмы вознаграждения и мотивации.

Мы можем думать об этих мозговых механизмах как о сети цепей, которые передают различные потоки информации, выборочно ускоряемые или замедляемые различными химическими веществами и формируемые опытом. Рассмотрим серотонин, химическое вещество, которое начали синтезировать более миллиарда лет назад одноклеточные организмы. Среди прочего, это единственное химическое вещество облегчило механизм укуса кораллов, плавание морских ежей и эмоциональное поведение людей. Хотя мы по-прежнему не можем определить симфонию эффектов, организованных этой древней молекулой, серотонин является неотъемлемой частью чувства вознаграждения. Нарушения в системе серотонина в раннем развитии формируют индивидуальные различия в тревожности и социальном поведении. Соответственно, серотонин остается мишенью некоторых из наиболее часто используемых фармакологических подходов к лечению депрессии и тревоги. Другие химические вещества, такие как дофамин и эндогенные опиоиды, также играют решающую роль в передаче сигналов вознаграждения. В целом, на протяжении всей жизни многие цепи и химические вещества, вероятно, выполняют аналогичные функции в широком спектре прикреплений.

Тем не менее, в основе социальной привязанности лежит нейробиология. В 1950-х годах было обнаружено, что древняя сигнальная молекула окситоцин является основным регулятором материнского поведения и физиологии, вызывая роды и выделение молока во время лактации. Однако эти физиологические действия не имели бы большого смысла, если бы окситоцин не вызывал у матери сильного желания заботиться о своих детях.

Привязанность возникает из моря, волны которого формируются генетикой, опытом и случайностью

Роль окситоцина в материнской привязанности побудила американских нейробиологов Сью Картер и Томаса Инзела задаться вопросом, не лежит ли та же молекула в основе других форм привязанности. Чтобы проверить это, они обратились к маленькому грызуну, повсеместно встречающемуся на центральных пастбищах Северной Америки, к степной полевке. Подобно людям, но в отличие от более широко изучаемых лабораторных грызунов, степные полевки образуют пары на всю жизнь, делят нору и совместно воспитывают своих потомков. В 1992 году Картер, Инсел и их коллеги обнаружили, что они могут препятствовать формированию связей, блокируя передачу сигналов окситоцина, или могут побуждать животных к формированию связи, если им вводят окситоцин. Вместе с Джеймсом Уинслоу они показали, что вазопрессин, двоюродный брат окситоцина, происходящий из того же предкового гена и отличающийся от окситоцина всего двумя химическими положениями, одинаково важен для образования пар, но только у мужчин. Хотя окситоцин и вазопрессин критически модулируют привязанность взрослых, они делают это не в вакууме, а во взаимодействии с другими системами мозга, которые объединяются, оказывая воздействие на отдельные клетки или нейроны.

Мы знаем, что поведение привязанности в конечном итоге возникает из-за того, как это море химических веществ влияет на нейроны мозга, море, приливы которого постоянно формируются под влиянием генетики, опыта и случая. Но современная наука только начинает понимать, как все это происходит и как это проявляется на протяжении всей жизни в различных областях мозга, от нейронов гипоталамуса, очень многогранной области, ориентированной на выживание, до префронтальной коры, которая выполняет высшие функции. -уровневые вычисления, такие как социальный ранг. В нашей собственной работе мы часто изучали прилежащее ядро, область, которая контролирует мотивацию и управляет целенаправленным поведением. Мы обнаружили, что нейроны в прилежащем ядре степной полевки кодируют представление о партнерах, которое, по-видимому, растет по мере углубления парных связей с течением времени. Мы до сих пор не знаем, насколько эти процессы применимы к человеческому опыту. Однако то, что мы знаем, предполагает, что такие сложные системы, основанные на окситоцине и вазопрессине, переводят различия между Пьером, Мари и Каем в их биологию, формируя их современное социальное поведение. Наука все еще далека от расшифровки биологического гобелена человеческой привязанности и того, как она проявляется с течением времени. Как сказал сам Боулби: «Вот еще континент, который нужно завоевать» 9.0003

В том же парке, где Мари, Пьер и Кай играли в детстве, вполне может быть мемориальная скамейка, свидетельствующая о, возможно, последнем проявлении привязанности: утрате. Потеря близких — родителей, партнеров, братьев и сестер, друзей — одно из самых травмирующих событий, с которыми мы сталкиваемся в своей жизни. В своих мемуарах «Год волшебного мышления » (2005) писательница Джоан Дидион описала процесс утраты как «неумолимую череду моментов, в течение которых мы… сталкиваемся с ощущением самой бессмысленности».

С точки зрения эволюции, существование горя долгое время было загадкой: почему мы развили эту способность чувствовать сильную боль, которая делает нас неспособными вернуться к нашим предыдущим жизням, неспособными, как выразился Чарльз Дарвин, восстановить наши эластичность ума? Боулби ответил, что горе не само по себе выбрано, а скорее является побочным продуктом привязанности в целом. Другими словами, наши привязанности проявляются не только как чувство вознаграждения, которое мы получаем от того, что находимся рядом с теми, кого любим, но и как негативные эмоции, которые мы испытываем, когда разлучены с ними. Боулби заметил, что реакция на утрату, по-видимому, аналогична стадиям протеста-отчаяния-отстраненности разлуки с опекуном в детстве. В случае потери эти негативные эмоции не могут быть устранены путем воссоединения, поэтому скорбящий должен вместо этого научиться справляться и адаптироваться.

В романе Альбера Камю « Незнакомец » (1942) человек по имени Мерсо предстает перед судом за убийство. В деле, возбужденном против него, прокурор сообщает присяжным, что Мерсо, казалось, не горевал даже по поводу смерти матери, предлагая это как еще одно доказательство преступности Мерсо. Этот аргумент убедителен, потому что горе является универсальным человеческим опытом. Однако теперь мы знаем, что так же, как привязанность — это спектр, так же и переживание горя. Большинство людей испытывают чувство острого горя, за которым следует «интегрированное» горе, при котором они снова начинают получать удовлетворение от жизни. Для многих интегрированное горе включает в себя переработку отношений, а не их завершение; люди, потерявшие близких, иногда характеризуют это как переход от болезненных к горько-сладким воспоминаниям об их потерянном любимом человеке. Однако Пьер, Мари и Кай, вероятно, будут участвовать в этих процессах таким образом, который частично отражает их стили привязанности, что в конечном итоге влияет на то, как они включают окончательность утраты в свою жизнь. Боулби предположил, что склонность Пьера быть гиперчувствительным к реакциям фигур привязанности может привести к хронической гиперактивности при столкновении с потерей, что приведет к хронической тоске. И наоборот, избегающий стиль привязанности Кая может выражаться в тенденции диссоциировать или дистанцироваться от мыслей о потере, что приводит к неспособности интегрироваться и принять ее окончательность. Хотя эта теория слишком упрощена, чтобы уловить сложность того, почему каждый из нас горюет так, как мы это делаем, тем не менее, существуют значимые связи между избегающим стилем привязанности и более плохими результатами горя.

Стоическая философия советует нам признать, что наши близкие взяты взаймы и не могут быть обладателями , отражая остановку нормального процесса восстановления. Этот вид горя, известный с медицинской точки зрения как патологическое или осложненное расстройство горя, может проявляться как более года ощущения одной и той же степени боли день за днем, той же неспособности возобновить отношения с друзьями и хобби, которые раньше приносили удовлетворение. Хотя многие проходят через этот опыт самостоятельно, другие часто обращаются за помощью. Наши способы помочь им часто эффективны, но им, тем не менее, мешает наше ограниченное понимание психологических и нейрохимических основ утраты. Точно так же мы мало знаем о том, что происходит, когда Пьер или Мари переживают конец привязанности из-за отказа в подростковом возрасте или развода во взрослой жизни; напоминают ли лежащие в основе процессы процессы горя? Такого рода вопросы со временем станут только более актуальными, особенно с учетом того, что миллионы людей во всем мире сталкиваются или столкнутся с потерей близких из-за COVID-19.пандемия.

В то время как наши привязанности перемежаются крайностями радостного воссоединения и болезненной потери, на протяжении большей части нашей жизни смысл привязанности лучше всего описывается как что-то среднее. Реальность такова, что во всех социальных привязанностях есть подводные течения удовлетворенности и неудовлетворенности, которые можно проследить до самых разных источников, от действий и бездействия партнеров до вопросов совместимости и необъяснимого отсутствия чувства удовлетворения. Одна точка зрения, вдохновлявшая людей на протяжении многих веков, состоит в том, что определенные подходы к привязанности сами по себе могут привести к боли и страданию. Философия стоиков советует, что душевный покой возникает из жизни, в которой мы сводим к минимуму влияние на нас событий, которые находятся вне нашего контроля, включая события из социальной сферы, и даже когда мы влюблены, признавая, что наши близкие находятся взаймы. и нельзя владеть. Буддийская доктрина также выступает за непривязанность — не как призыв отказаться от отношений, а как призыв участвовать в них, признавая непостоянство тех, с кем мы общаемся, так же легко, как мы признаем непостоянство самих себя. Буддийская концепция непривязанности имеет мало общего с концепцией надежной привязанности Боулби, но была изучена сама по себе, и есть свидетельства того, что более высокие уровни непривязанности связаны с более позитивными межличностными результатами. Одна интерпретация состоит в том, что самость не рассматривается как отдельная от всех и всего остального.

Что такое привязанность к человеку: Привязанность. Что такое «Привязанность»? Понятие и определение термина «Привязанность» – Глоссарий