Что такое сострадание? Сострадание это не сочувствие! Сострадание это со-страдание с Душой «страдающего»…
Что такое сострадание? Сострадание это не сочувствие! Сострадание это со-страдание с душой «страдающего»…
Возможно это становится тогда, когда ты лишился эгоизма. Когда ты уже не можешь грясти «на себя» при любом удобном случае как делают это люди в любых ситуациях где происходит столкновение с их интересами. Когда уже нет тебя, нет некой важности. Недовольство, обиду, злость, жадность, страх, выгоду — некуда поместить… И поэтому твоя реакция направлена не к себе жалостливо-любимому, а к тому с кем ты столкнулся…
Сразу начну с примеров. Вот человек проявил жадность. Если ты ощущаешь презрение — ты эгоист. Если сожаление — тоже еще пока эгоист. Ты печешься о себе…
Еще. Человек оценил твои поступки как наивные. Если ты пытаешься доказать его ошибку — ты эгоист. Если просто оценил его как загордившегося — тоже.
Если пытаешься до него донести и исправить — и здесь может крыться завуалированный эгоизм. Но если ты начинаешь ему сострадать… и не думая о том, что его оценивание(жадность и тп) — следствие глубоких подсознательных страданий, хотя так оно и есть… ты сострадаешь его страданию как бы напрямую! Ты попадаешь в сам источник его страдания. Его проявление далеко от этого. Вот он, проявляет свои низменности перед тобой, может он бьет тебя по лицу от злости, но ты сострадаешь его страданию. Причем вовсе не обязательно что ты думаешь/видишь как он страдает. Ты не выстраиваешь в своем уме, как психологи, цепочку страдание-злость. Ты не смотришь на него отделённо от себя, что вот он не такой как ты, что у него низкий уровень сознания/вибраций — ничего этого нет! Ты СРАЗУ НАПРЯМУЮ сострадаешь ему, сострадаешь как бы в истоке! И вот это и есть настоящее сострадание…
Возможно и не сильно, как получается, но ты содействуешь очищению той души… И при этом ты сам становишься сильнее — Вселенная дает тебе обратно эту исцеляющую энергию для того чтобы ты и дальше ее транслировал… Так что это полезно для тебя в первую очередь. Только конечно если ты действуешь при этом чисто, а не в интересах для себя, иначе это снова ловушка эго, и в нее кстати попадают очень многие эзотерики…Вот собственно и все. Остальное — лишь о проявлении сострадания. Оно может быть, может не быть. Но проявление зависит уже от личности, механизмов, пространства проявления, множества разных вещей. Они не первичны. Со стороны может вообще никто не увидит твоего сострадания. Ты можешь даже и не выглядеть сострадающим, можешь и улыбаться, и даже казаться жестким в ответ. Никто не может оценить со стороны, сострадаешь ты или нет! Это только в твоей душе. И тебе все равно видят это или нет. Видят — хорошо. Не видят — видимо слепы, а значит страдают, а значит ты сострадаешь им.
А что под состраданием понимается в обществе? «Ему плохо», «бедолага», и сострадаешь… Ты знаешь его беду, понимаешь… Это так просто, ты же тоже можешь так…
Разве не видишь в этом эгоизм? Хитрый такой. Та самая понимаемая беда, в которую попал человек — проекция жалости к себе самому! И ты не просто не хочешь попасть в подобную беду сам, все еще более найтмерно: ты соглашаешься на эту боль! Ты вообще никак не доходишь до души, ничего высшего здесь нет. И ты призываешь подобные беды к себе в пространство!
«Как же ему тяжело» — соглашаешься ты. Тяжесть та — муки личности (какой бы она ни была), самоизбиение, которое есть страдания души. Но ты «сострадаешь» самой тяжести, на нижнем уровне, а не высшем. Ты соглашаешься с тяжестью. Попади ты в такую ситуацию, ты почувствуешь ту же тяжесть, боль, беду. Вот ты и пригласил уже ее к себе, и твоя душа также будет страдать.
Когда ты сострадаешь действительно по-настоящему, другой Душе, твоя душа не страдает, а «работает». Кто там к тебе с негативом? Оскорбляет? Грабит? Угрожает? Они — страдают, ты им — сострадаешь. Разве ты можешь страдать (эгоистически) сам в ответ? Нет… Когда ты переходишь к Истинному Состраданию, ты становишься неуязвим…
.
Материал был ценным для тебя? — ты можешь помочь автору
© wikimoments.org
цитируй, копируй, не забывай ссылку на источник
Человек
Прежде всего зададимся вопросом: что такое мораль и для кого она нужна? Эти вопросы ставит и дает на них ответ сам Ш.
«Неужели мораль исскуственное создание, средство, придуманное для лучшего обуздания своекорыстного и злого рода человеческого?»
Неужели не существует никакой «естественной, независимой от человеческих установлений морали?»
Ответы на эти
вопросы предполагают выяснение сути
человека по Ш.
Прежде всего Ш. выделяет
три разновидности характера индивидуума:
эгоистическая
злобная
сострадательная
Эгоизм является неотъемлемым свойством природы человека в том смысле, что для каждого свои собственные наслаждения и страдания важнее всего остального. Но у некоторых лиц он достигает крайних степеней, вплоть до готовности убить человека ради того, «чтобы его жиром смазать себе сапоги». Эгоисты составляют преобладающее большинство человечества и они всего ближе к животной природе .
Злоба. Эгоизм, как разновидность характера, однако не самое худшее, по Ш. его превосходит злоба.
Злобные в отличие
от эгоистов, стремятся не к собственному
благу, а к чужим страданиям. Для эгоистов
страдания, причиняемые другим, – всего
лишь средства для достижения собственных
целей, т.
е. эгоисты – корыстолюбцы.
Злоба, напротив, – «бескорыстна». В ней
страдания других людей становятся целью
самой по себе. Злобный человек стремится
ослабить собственные страдания, заставляя
страдать других и созерцая их страдания.
Короче говоря, злоба – «это, когда
страдания и скорбь других сами по себе
служат целью, а их причинение –
наслаждением».
Сострадание. Это единственная нравственная пружина человеческого поведения, которая противостоит эгоизму и злобе. По убеждению Ш., чувство сострадания выступает именно тем «первофеноменом морали», которое должно лежать в основании морали.
Ни уважение к закону, ни совесть, ни польза, ни удовольствие, а только через наше участие в страдании другого человека, чужие интересы могут стать нашими (моими).
Этика Ш. рисует человеческую жизнь как постоянную борьбу между состраданием, с одной стороны, и силами эгоизма и злобы, с другой.
Злобно-эгоистические
силы в человеке так велики, что вся
культура, по сути дела, выполняет функцию
их обуздания и маскировки.
Этикетные
правила вежливости суть не что иное,
как попытка скрыть под маской отвратительное
звериное обличье человека. Государство
и право в совокупности образуют намордник,
позволяющий не изменить человеческую
природу, но сдержать разрушительные ее
проявления. «Но если представить себе
государственную власть утратившей
силу, т.е. этот намордник сброшенным, то
всякий понимающий содрогнется перед
зрелищем, какое тогда надлежало бы
ожидать…»
Полагание сострадательного человека в качестве основания морали хорошо увязано с метафизикой Ш. Поскольку за «покрывалами Майи» мир есть ни что иное, как единая воля, то истинная сущность человека может заключаться не в его индивидуальном изолированном существовании, а в слиянии его с мировым целым. И прежде всего с другими людьми, живыми существами. Сострадая боли другого человека или зверя, человек обнаруживает свое сущностное родство со всем живым.
Таким образом,
мораль выводится из фундаментального
единства человеческого рода и природы
в целом.
Признание человеколюбия высшей нравственной добродетелью ставит Ш. в ряд гуманистов. Но гуманист он своеобразный. Со времени Ренессанса европейский гуманизм исходил из убеждения в высоких достоинствах человека. Такого и любить не составит труда. Ш. – напротив, предлагает возлюбить существо напрочь лишенное достоинств. В этом своеобразие этики Ш. от всей этики Нового времени.
Инстинкт сострадания | Высшее благо
Люди эгоистичны. Это так легко сказать. То же самое относится и ко многим последующим утверждениям. Жадность это хорошо. Альтруизм — это иллюзия. Сотрудничество для лохов. Конкуренция естественна, война неизбежна. Зло в человеческой природе сильнее добра.
Подобные утверждения отражают давние представления об эмоциях.
На протяжении тысячелетий мы считали эмоции источником иррациональности, низости и греха. Идея семи смертных грехов принимает наши разрушительные страсти как нечто само собой разумеющееся. Платон сравнивал человеческую душу с колесницей: интеллект — это возница, а эмоции — это лошади. Жизнь — это постоянная борьба за то, чтобы держать эмоции под контролем.
© Jonathan Payne
Даже сострадание, забота о благополучии другого существа, воспринимается с откровенным пренебрежением. Кант считал это слабым и ошибочным чувством: «Такая доброжелательность называется мягкосердечием и вообще не должна встречаться среди людей», — сказал он о сострадании. Многие задаются вопросом, существует ли вообще истинное сострадание или же оно по своей сути мотивировано личными интересами.
Познакомьтесь с набором инструментов «Большое добро»
Из GGSC на вашу книжную полку: 30 научно обоснованных инструментов для хорошего самочувствия.
Недавние исследования сострадания убедительно доказывают другой взгляд на человеческую природу, отвергающий преобладание личного интереса. Эти исследования поддерживают точку зрения на эмоции как на рациональные, функциональные и адаптивные — точку зрения, которая берет свое начало в работе Дарвина «Выражение эмоций у человека и животных». Это исследование предполагает, что сострадание и доброжелательность являются развитой частью человеческой натуры, укорененной в нашем мозгу и биологии, и готовы культивироваться для большего блага.
Биологическая основа сострадания
Сначала рассмотрим недавнее исследование биологической основы сострадания. Если такая основа существует, мы должны быть, так сказать, настроены реагировать на нужды других. Недавние данные убедительно подтверждают эту точку зрения. Психолог из Висконсинского университета Джек Ничке в ходе эксперимента обнаружил, что, когда матери смотрели на фотографии своих младенцев, они не только сообщали, что испытывают более сострадательную любовь, чем когда видели других младенцев; они также продемонстрировали уникальную активность в области мозга, связанной с положительными эмоциями.
Открытие Нитшке предполагает, что эта область мозга настроена на первые объекты нашего сострадания — наше потомство.
Но этот инстинкт сострадания не ограничивается родительским мозгом. В другом наборе исследований Джошуа Грин и Джонатан Коэн из Принстонского университета обнаружили, что, когда испытуемые размышляли о причинении вреда другим, в их мозгу загоралась аналогичная сеть областей. Наши дети и жертвы насилия — два очень разных субъекта, но объединенных схожими неврологическими реакциями, которые они вызывают. Эта согласованность убедительно свидетельствует о том, что сострадание — это не просто непостоянная или иррациональная эмоция, а скорее врожденная человеческая реакция, встроенная в извилины нашего мозга.
В другом исследовании, проведенном нейробиологами из Университета Эмори Джеймсом Риллингом и Грегори Бернсом, участникам была предоставлена возможность помочь кому-то еще, в то время как активность их мозга записывалась. Помощь другим запускает активность в хвостатом ядре и передней части поясной извилины — участках мозга, которые включаются, когда люди получают вознаграждение или испытывают удовольствие.
Это довольно примечательное открытие: помощь другим приносит то же удовольствие, что и удовлетворение личных желаний.
Мозг, таким образом, кажется настроенным реагировать на чужие страдания — действительно, он заставляет нас чувствовать себя хорошо, когда мы можем облегчить это страдание. Но предполагают ли другие части тела биологическую основу для сострадания?
Похоже на то. Возьмем свободную ассоциацию желез, органов, сердечно-сосудистой и дыхательной систем, известную как вегетативная нервная система (ВНС). ВНС играет основную роль в регулировании нашего кровотока и дыхания для различных видов действий. Например, когда мы чувствуем угрозу, наше сердцебиение и частота дыхания обычно учащаются, подготавливая нас либо противостоять угрозе, либо бежать от нее — так называемая реакция «бей или беги». Каков профиль сострадания ANS? Как оказалось, когда маленькие дети и взрослые испытывают сострадание к другим, эта эмоция отражается в очень реальных физиологических изменениях: их частота сердечных сокращений снижается по сравнению с исходным уровнем, что готовит их не к борьбе или бегству, а к приближению и утешению.
Еще есть окситоцин, гормон, который циркулирует в кровотоке. Исследования, проведенные на маленьких коренастых грызунах, известных как степные полевки, показывают, что окситоцин способствует долгосрочным связям и обязательствам, а также тому типу заботливого поведения, например заботе о потомстве, которое лежит в основе сострадания. Это может объяснить то подавляющее чувство тепла и связи, которое мы испытываем по отношению к нашим потомкам или близким. Действительно, грудное вскармливание и массаж повышают уровень окситоцина в крови (как и употребление шоколада). В некоторых недавних исследованиях, которые я проводил, мы обнаружили, что когда люди демонстрируют поведение, связанное с сострадательной любовью — теплые улыбки, дружеские жесты, утвердительные наклоны вперед — их тела производят больше окситоцина. Это говорит о том, что сострадание может быть самовоспроизводящимся: сострадание вызывает химическую реакцию в теле, которая побуждает нас быть еще более сострадательными.
Признаки сострадания
Согласно эволюционной теории, если сострадание действительно необходимо для выживания человека, оно будет проявляться через невербальные сигналы. Такие сигналы будут выполнять множество адаптивных функций. Самое главное, четкий сигнал сострадания успокоил бы других в беде, позволил бы людям определить добродушных людей, с которыми они хотели бы долгосрочных отношений, и помог бы наладить связи между незнакомцами и друзьями.
Исследование Нэнси Айзенберг, возможно, мирового эксперта по развитию сострадания у детей, показало, что существует особое выражение сострадания на лице, характеризующееся косыми бровями и озабоченным взглядом. Когда кто-то показывает это выражение, он с большей вероятностью поможет другим. Моя работа исследовала еще один невербальный сигнал: прикосновение.
Предыдущие исследования уже подтвердили важные функции осязания. Приматы, такие как человекообразные обезьяны, проводят часы в день, ухаживая друг за другом, даже если в их физическом окружении нет вшей.
Они используют ухаживание, чтобы разрешать конфликты, вознаграждать друг друга за щедрость и заключать союзы. Кожа человека имеет специальные рецепторы, которые преобразуют паттерны тактильной стимуляции — материнской ласки или похлопывания по спине друга — в неизгладимые ощущения, такие же стойкие, как запахи детства. Определенные прикосновения могут вызвать выброс окситоцина, вызывая чувство тепла и удовольствия. Обращение с заброшенными крысятами может обратить вспять последствия их предыдущей социальной изоляции, вплоть до укрепления их иммунной системы.
Моя работа направлена на то, чтобы впервые задокументировать, можно ли передать сострадание через прикосновение. Такой вывод будет иметь несколько важных следствий. Это показало бы, что мы можем передавать эту положительную эмоцию с помощью невербальных проявлений, тогда как предыдущие исследования в основном документировали невербальное выражение отрицательных эмоций, таких как гнев и страх. Это открытие также пролило бы свет на социальные функции сострадания — как люди могут полагаться на прикосновение, чтобы успокоить, вознаградить и сблизиться в повседневной жизни.
В своем эксперименте я поместил двух незнакомцев в комнату, разделенную барьером. Они не могли видеть друг друга, но могли дотянуться друг до друга через дыру. Один человек несколько раз прикасался к предплечью другого, каждый раз пытаясь передать одну из 12 эмоций, включая любовь, благодарность и сострадание. После каждого прикосновения человек, к которому прикасались, должен был описать эмоцию, которую, по его мнению, он передает.
Представьте себя в этом эксперименте. Как вы думаете, что вы могли бы сделать? Примечательно, что люди в этих экспериментах надежно идентифицировали сострадание, а также любовь и другие десять эмоций от прикосновений к предплечью. Это убедительно свидетельствует о том, что сострадание является развитой частью человеческой натуры — чем-то, что мы повсеместно способны выразить и понять.
Мотивация альтруизма
Чувствовать сострадание — это одно; воздействовать на него — другое. Мы по-прежнему должны ответить на жизненно важный вопрос: способствует ли сострадание альтруистическому поведению? В важном направлении исследований Дэниел Бэтсон убедительно доказал, что это так.
По словам Бэтсона, когда мы сталкиваемся с нуждающимися или бедствующими людьми, мы часто представляем, каковы их переживания. Это великая веха в развитии — принять точку зрения другого. Это не только одна из самых человеческих способностей; это один из наиболее важных аспектов нашей способности выносить моральные суждения и выполнять общественный договор. Когда мы принимаем точку зрения другого, мы чувствуем эмпатическое состояние беспокойства и мотивированы удовлетворять потребности этого человека и повышать его благосостояние, иногда даже за свой счет.
В захватывающей серии исследований Бэтсон показал участникам чужие страдания. Затем он попросил некоторых участников представить себе боль этого человека, но позволил этим участникам действовать корыстно — например, выйти из эксперимента.
В ходе одного исследования участники наблюдали, как другого человека бьют током, когда он не справляется с заданием на запоминание. Затем их попросили принять удары током от имени участника, который, как им сказали, в детстве пережил шоковую травму.
Те участники, которые сообщили, что испытывают сострадание к другому человеку, вызвались несколько раз ударить его током, даже когда они могли покинуть эксперимент.
В другом эксперименте Бэтсон и его коллеги исследовали, могут ли люди, испытывающие сострадание, помочь кому-то в беде, даже если их действия были полностью анонимными. В этом исследовании женщины-участницы обменивались письменными заметками с другим человеком, который быстро выражал чувство одиночества и заинтересованность в проведении времени с участником. Те участники, которые чувствовали сострадание, добровольно вызвались проводить много времени с другим человеком, даже если никто другой не знал об их акте доброты.
В совокупности наши доказательства говорят о следующем. Сострадание глубоко укоренено в человеческой природе; она имеет биологическую основу в мозгу и теле. Люди могут выражать сострадание с помощью жестов лица и прикосновений, и эти проявления сострадания могут выполнять жизненно важные социальные функции, что убедительно свидетельствует об эволюционной основе сострадания.
А при переживании сострадание подавляет эгоистичные заботы и мотивирует альтруистическое поведение.
Развитие сострадания
Таким образом, мы можем видеть великую человеческую склонность к состраданию и влияние сострадания на поведение. Но можем ли мы на самом деле культивировать сострадание, или это все определяется нашими генами?
Недавние исследования в области неврологии показывают, что положительные эмоции в меньшей степени передаются по наследству, то есть меньше определяются нашей ДНК, чем отрицательные эмоции. Другие исследования показывают, что структуры мозга, участвующие в положительных эмоциях, таких как сострадание, более «пластичны» и подвержены изменениям, вызванным влиянием окружающей среды. Таким образом, мы можем думать о сострадании как о биологическом навыке или добродетели, но не как о том, что у нас есть или нет. Наоборот, это черта, которую мы можем развить в соответствующем контексте. Как может выглядеть этот контекст? Для детей мы учим некоторые ответы.
Некоторые исследователи наблюдали за группой детей, когда они росли, ища семейную динамику, которая могла бы сделать детей более чуткими, сострадательными или склонными помогать другим. Это исследование указывает на несколько ключевых факторов.
Во-первых, согласно исследованию Эверетта Уотерса, Джудит Виппман и Алана Сроуфа, дети, надежно привязанные к своим родителям, по сравнению с ненадежно привязанными детьми, как правило, проявляют сочувствие к своим сверстникам уже в возрасте трех с половиной лет. Напротив, исследователи Мэри Мейн и Кэрол Джордж обнаружили, что у жестоких родителей, прибегающих к физическому насилию, дети менее чуткие.
Психологи, занимающиеся вопросами развития, также интересовались сравнением двух конкретных стилей воспитания. Родители, которые полагаются на индукцию, вовлекают своих детей в рассуждения, когда они причинили вред, побуждая их думать о последствиях своих действий и о том, как эти действия навредили другим. Родители, которые полагаются на властное утверждение, просто заявляют, что правильно, а что неправильно, и чаще прибегают к физическому наказанию или сильным эмоциональным реакциям гнева.
Нэнси Айзенберг, Ричард Фейбс и Мартин Хоффман обнаружили, что родители, которые используют индукцию и рассуждение, воспитывают детей, которые лучше приспособлены и с большей вероятностью будут помогать своим сверстникам. Этот стиль воспитания, кажется, воспитывает основные инструменты сострадания: понимание страданий других и желание исправить это страдание.
Родители также могут научить состраданию своим примером. Знаменательное исследование альтруизма, проведенное Перлом и Сэмюэлем Олинерами, показало, что дети, у которых есть сострадательные родители, склонны быть более альтруистичными. В исследовании Oliners немцев, которые помогали спасать евреев во время нацистского Холокоста, одним из самых сильных предикторов этого вдохновляющего поведения была память человека о том, что он рос в семье, в которой приоритетом были сострадание и альтруизм.
Более сострадательный мир
Человеческие сообщества здоровы ровно настолько, насколько здоровы наши представления о человеческой природе.
Долгое время считалось, что эгоизм, жадность и соперничество лежат в основе человеческого поведения и являются продуктами нашей эволюции. Не нужно большого воображения, чтобы увидеть, как эти предположения повлияли на большинство областей человеческой деятельности, от разработки политики до изображения социальной жизни в СМИ.
Но очевидно, что недавние научные открытия бросают серьезный вызов такому взгляду на человеческую природу. Мы видим, что сострадание глубоко укоренилось в нашем мозгу, в нашем теле и в самых основных способах нашего общения. Более того, чувство сострадания способствует сострадательному поведению и помогает формировать уроки, которые мы преподаем нашим детям.
Конечно, просто осознать это недостаточно; мы также должны создать пространство для расцвета наших импульсов сострадания. В журнале Greater Good мы публикуем статьи, которые могут помочь нам в этом. Наши участники предоставляют достаточно доказательств, чтобы показать, что мы можем получить от более сострадательных браков, школ, больниц, рабочих мест и других учреждений.
Они не просто заставляют нас пересмотреть наши представления о человеческой природе. Они предлагают план более сострадательного мира.
Пять мифов о сострадании к себе
У большинства людей нет проблем с тем, чтобы считать сострадание вполне похвальным качеством. Похоже, что оно относится к совокупности бесспорно хороших качеств: доброты, милосердия, нежности, доброжелательности, понимания, сочувствия, сочувствия и сочувствия, а также стремления помочь другим живым существам, людям или животным, попавшим в беду.
Но мы, кажется, менее уверены в самосострадании . Для многих оно несет в себе запах всех других дурных терминов «я»: жалость к себе, корыстное служение, потакание своим слабостям, эгоцентризм, просто эгоизм. Даже спустя много поколений, удаленных от пуританских истоков нашей культуры, мы, кажется, все еще верим, что если мы не обвиняем и не наказываем себя за что-то, мы рискуем моральным самодовольством, безудержным эгоизмом и грехом ложной гордыни.
Возьмем Рэйчел, 39-летнюю маркетолога с двумя детьми и любящим мужем. Глубоко добрый человек, преданная жена, заботливый родитель, поддерживающий друг и трудолюбивый человек, она также находит время для волонтерства в двух местных благотворительных организациях. Короче говоря, она кажется идеальным образцом для подражания.
Познакомьтесь с набором инструментов «Большое добро»
Из GGSC на вашу книжную полку: 30 научно обоснованных инструментов для хорошего самочувствия.
Но Рэйчел проходит терапию, потому что у нее очень высокий уровень стресса. Она все время устала, подавлена, не может уснуть. У нее хронические проблемы с пищеварением, и иногда, к своему ужасу, она огрызается на мужа и детей. Несмотря на все это, она невероятно требовательна к себе, всегда чувствуя, что все, что она делает, недостаточно хорошо.
И все же она никогда бы не подумала о том, чтобы попытаться проявить сострадание к себе. На самом деле, сама идея перестать нападать на себя, подарить себе немного доброты и понимания кажется ей какой-то детской и безответственной.
И Рэйчел не одна. Многие люди в нашей культуре с опаской относятся к идее сострадания к себе, возможно, потому, что они на самом деле не знают, как оно выглядит, не говоря уже о том, как его применять на практике. Часто практику сострадания к себе отождествляют с практикой внимательности, которая сегодня так же распространена, как суши на Западе. Но в то время как внимательность — с ее акцентом на том, чтобы быть эмпирически открытыми и осознавать наши собственные страдания, не будучи захваченными ими и сметенными негативной реактивностью — необходима для сострадания к себе, она упускает важный ингредиент. Что отличает сострадание к себе, так это то, что оно выходит за рамки принятия нашего опыта таким, как оно есть, и добавляет нечто большее — принятие переживающий (т.
е. себя) с теплотой и нежностью, когда наш опыт болезненный.
Подробнее о сострадании к себе
Читать Новаторское эссе Кристин Нефф «Почему сострадание к себе превосходит самооценку».
Watch Neff объясняют, как осознанность может способствовать состраданию к себе.
Прочтите Эссе Линды Грэм о том, как сострадание к себе может преодолеть прокрастинацию.
Самосострадание также включает в себя элемент мудрости — признание нашей общей человечности. Это означает принятие того факта, что, как и все остальные на планете, мы ущербные и несовершенные личности, так же, как и все остальные, подвержены пращам и стрелам возмутительного (но совершенно нормального) несчастья. Это звучит очевидно, но забавно, как легко мы об этом забываем. Мы попадаем в ловушку, полагая, что все «должно» идти хорошо, и что, когда мы совершаем ошибку или возникают трудности, значит, что-то пошло не так.
( Эээ, извините. Должна быть какая-то ошибка. Я подписался на план «все будет плавать до того дня, когда я умру». Могу я поговорить с руководством, пожалуйста? ) Чувство, что некоторые вещи «не должны» происходить, заставляет нас чувствовать стыд и изоляцию. В такие моменты память о том, что мы на самом деле не одиноки в своих страданиях — что трудности и борьба глубоко укоренились в человеческом состоянии, — может радикально изменить ситуацию.
Я помню, как был в парке со своим сыном Роуэном, когда ему было около четырех лет, на пике аутизма. Я сидел на скамейке, наблюдая за всеми счастливыми детьми, играющими на качелях, гоняющимися друг за другом и получающими удовольствие, в то время как Роуэн просто сидел на вершине горки и постоянно стучал ладонью (что-то известное как стимминг). Правда, я начала идти по пути жалости к себе: «Почему у меня не может быть «нормального» ребенка, как у всех? Почему мне одному так тяжело?» Но годы практики сострадания к себе дали мне достаточно присутствия духа, чтобы взять себя в руки, сделать паузу, сделать глубокий вдох и осознать ловушку, в которую я попал.
Находясь на небольшом расстоянии от своих негативных мыслей и чувств, я посмотрел на других матерей и их детей и подумал про себя: «Я предполагаю, что эти дети вырастут беззаботными, беспроблемными жизнями, что никто из этим матерям придется бороться, воспитывая своих детей. Но, насколько мне известно, у некоторых из этих детей могут развиться серьезные психические или физические проблемы со здоровьем, или они просто могут оказаться не очень хорошими людьми! Нет идеального ребенка, и нет родителя, который не проходит через какие-то трудности или проблемы со своими детьми в тот или иной момент».
И в этот момент мое чувство сильной изоляции превратилось в чувство глубокой связи с другими матерями в парке и со всеми родителями повсюду. Мы любим наших детей, но, черт возьми, иногда это тяжело! Как бы странно это ни звучало, но, практикуя сострадание к себе, мы не чувствуем себя такими одинокими.
К счастью, это не просто принятие желаемого за действительное о другом подходе к самопомощи.
На самом деле, в настоящее время существует впечатляющее и постоянно растущее количество исследований, демонстрирующих, что доброжелательное отношение к себе необходимо для эмоционального благополучия. Это не только помогает нам избежать неизбежных последствий сурового самоосуждения — депрессии, беспокойства и стресса, но и формирует более счастливый и обнадеживающий подход к жизни. Более того, исследования доказывают ложность многих распространенных мифов о сострадании к себе, которые держат нас в ловушке безжалостной самокритики. Вот пять из них.
1. Сострадание к себе — это форма жалости к себе
Один из самых больших мифов о сострадании к себе состоит в том, что оно означает жалость к себе. На самом деле, как показывает мой собственный опыт на игровой площадке, сострадание к себе — это противоядие от жалости к себе и склонности ныть о своих неудачах.
Это не потому, что самосострадание позволяет вам не обращать внимания на плохое; на самом деле, это заставляет нас с большей готовностью принимать, переживать и признавать сложные чувства с добротой, что, как это ни парадоксально, помогает нам перерабатывать и отпускать их более полно.
Исследования показывают, что сострадательные к себе люди с меньшей вероятностью будут поглощены жалостливыми мыслями о том, как плохо обстоят дела. Это одна из причин, по которой самосострадательные люди имеют лучшее психическое здоровье.
В исследовании Филипа Раеса из Университета Левена изучалась связь сострадания к себе с руминативным мышлением и психическим здоровьем среди студентов его университета. Сначала он оценил, как участники использовали шкалу самооценки самосострадания, которую я разработал в 2003 году, в которой респондентов просят указать, как часто они проявляют поведение, соответствующее основным элементам сострадания к себе. Примеры включают такие утверждения, как «я стараюсь проявлять понимание и терпение по отношению к тем аспектам моей личности, которые мне не нравятся»; «Когда у меня дела идут плохо, я вижу трудности как часть жизни, через которую проходит каждый»; и «Когда происходит что-то болезненное, я стараюсь взвешенно смотреть на ситуацию».
Раес обнаружил, что участники с более высоким уровнем самосострадания, как правило, меньше размышляли о своем несчастье.
Более того, он обнаружил, что их сниженная склонность к размышлениям помогла объяснить, почему самосострадательные участники сообщали о меньшем количестве симптомов тревоги и депрессии.
2. Самосострадание означает слабость
Джон всегда считал себя опорой силы — идеальным мужем и кормильцем. Поэтому он был опустошен, когда его жена ушла от него к другому мужчине. Втайне терзаемый чувством вины за то, что не сделал больше для удовлетворения своих эмоциональных потребностей до того, как она искала утешения в чьих-то объятиях, он не хотел признавать, как ему было больно и как тяжело ему было продолжать жить дальше.
Когда его коллега предложил ему попытаться проявить сочувствие к себе в связи с его разводом, его реакция была быстрой: «Не дари мне эти сердечки и цветы! Самосострадание для слабаков. Мне пришлось быть твердой, как гвозди, чтобы пережить развод с некоторым подобием самоуважения, и я не собираюсь терять бдительность сейчас».
Чего Джон не знал, так это того, что исследователи обнаружили, что вместо того, чтобы быть слабостью, сострадание к себе является одним из самых мощных доступных нам источников преодоления трудностей и стойкости.
Когда мы проходим через серьезные жизненные кризисы, кажется, что сострадание к себе имеет решающее значение в нашей способности выживать и даже процветать. Джон предположил, что быть крутым парнем во время развода — подавлять свои чувства и не признавать, сколько боли он пережил, — это то, что помогло ему пройти через это. Но он не был «до конца»: он застрял, и сострадание к себе было той недостающей частью, которая, вероятно, помогла бы ему двигаться дальше.
Дэвид Сбарра и его коллеги из Университета Аризоны исследовали, помогает ли самосострадание определить, насколько хорошо люди приспосабливаются к разводу. Исследователи пригласили более 100 человек, недавно расставшихся со своими супругами, прийти в лабораторию и сделать четырехминутную запись потока сознания своих мыслей и чувств по поводу переживания разлуки. Позже четверо обученных судей закодировали, насколько самосострадательными были эти обсуждения, используя модифицированную версию Шкалы самосострадания. Они ставили низкие баллы участникам, которые говорили что-то вроде: «Я не знаю, как мне это удалось.
Это была моя вина. Я его почему-то оттолкнула. Я так нуждался в нем, до сих пор нуждаюсь в нем. Что я сделал? Я знаю, что все сделал неправильно». Высокие баллы получали люди, которые говорили что-то вроде: «Оглядываясь назад, вы должны взять лучшее из этого и двигаться дальше. Просто простите себя и своего бывшего за все, что вы оба сделали или не сделали».
Исследователи обнаружили, что участники, которые проявляли больше сострадания к себе, говоря о своем разрыве отношений, продемонстрировали лучшую психологическую адаптацию к разводу в то время, и этот эффект сохранялся девять месяцев спустя. Результаты сохранялись даже при контроле других возможных объяснений, таких как исходный уровень самооценки, оптимизма, депрессии или надежной привязанности участников. Исследования, подобные этому, показывают, что не только то, с чем вы сталкиваетесь в жизни, но и то, как вы относитесь к себе, когда дела идут плохо, как к внутреннему союзнику или врагу, определяет вашу способность успешно справляться.
3. Сочувствие к себе сделает меня самодовольным
Возможно, самым большим препятствием для сострадания к себе является убеждение, что это подорвет нашу мотивацию стремиться к лучшему. Идея состоит в том, что если мы не будем критиковать себя за неспособность соответствовать нашим стандартам, мы автоматически поддадимся ленивому пораженчеству. Но давайте на мгновение задумаемся, как родители успешно мотивируют своих детей. Когда сын-подросток Рэйчел однажды приходит домой с плохой оценкой по английскому языку, она может выглядеть с отвращением и шипеть: «Глупый мальчик! Вы никогда ничего не добьетесь. Мне стыдно за тебя!» (Заставляет вас съеживаться, не так ли? Тем не менее, это именно то, что говорит себе Рэйчел, когда она не оправдывает своих собственных высоких ожиданий.) Но, скорее всего, вместо того, чтобы мотивировать ее сына, этот поток стыда просто заставит его проиграть. веры в себя, и в конце концов он вообще перестанет пытаться.
В качестве альтернативы Рэйчел могла проявить сострадание, сказав: «Дорогая, ты, должно быть, так расстроена.
Эй, обними меня. Это случается со всеми нами. Но нам нужно улучшить твои оценки по английскому языку, потому что я знаю, что ты хочешь поступить в хороший колледж. Чем я могу вам помочь и поддержать? Я верю в тебя.» Обратите внимание на честное признание неудачи, сочувствие к несчастью ее сына и поощрение выйти за пределы или обойти эту кратковременную неровность на дороге. Этот тип заботливой реакции помогает нам сохранять уверенность в себе и чувствовать эмоциональную поддержку. По иронии судьбы, несмотря на то, что Рэйчел даже не мечтала о первом подходе к своему сыну, она, несомненно, считает, что самобичевание необходимо ей для достижения своих целей. Она предполагает, что ее беспокойство, депрессия и стресс являются результатом того, что она недостаточно старается.
Но в настоящее время проведено множество исследований, ясно показывающих, что самосострадание является гораздо более эффективной силой личной мотивации, чем самонаказание.
Например, Джулиана Брейнс и Серена Чен из Калифорнийского университета в Беркли провели серию исследовательских экспериментов, в ходе которых изучалось, будет ли помощь студентам бакалавриата в большей степени сострадательным к себе мотивировать их к позитивным изменениям.
В одном исследовании участников попросили вспомнить недавнее действие, в котором они чувствовали себя виноватыми, например, списывание на экзамене, ложь романтическому партнеру, высказывание чего-то обидного, — из-за которого они все еще чувствовали себя плохо, когда думали об этом. Затем они были случайным образом распределены по одному из трех условий. В состоянии сострадания к себе участников просили в течение трех минут писать про себя с точки зрения сочувствующего и понимающего друга. Во втором условии участников просили написать о своих положительных качествах; а в третьем они писали о хобби, которое им нравилось. Эти два контрольных условия помогли отличить самосострадание от позитивного разговора с самим собой и позитивного настроения в целом.
Исследователи обнаружили, что участники, которым помогли проявить сочувствие к себе в связи с их недавним проступком, сообщали о большей мотивации извиниться за причиненный вред и более привержены тому, чтобы не повторять поведение снова, чем те, кто находился в контрольных условиях.
Самосострадание вовсе не способ уклониться от личной ответственности, на самом деле его укрепляет.
Если бы мы могли признать наши неудачи и проступки с добротой — «Я действительно ошибся, когда так разозлился на нее, но я был в стрессе, и я думаю, что все люди иногда слишком остро реагируют» — вместо осуждения — «Я не могу поверить Я сказал что; Я такой ужасный, злой человек» — гораздо безопаснее видеть себя ясно. Когда мы можем видеть за искажающими линзами резкого самоосуждения, мы вступаем в контакт с другими частями себя, частями, которые заботятся и хотят, чтобы все, включая нас самих, были как можно более здоровыми и счастливыми. Это обеспечивает поощрение и поддержку, необходимые для того, чтобы сделать все возможное и попробовать еще раз.
4. Сострадание к себе носит нарциссический характер
В американской культуре высокая самооценка требует выделяться из толпы — быть особенным и выше среднего. Что вы чувствуете, когда кто-то называет вашу работоспособность, родительские навыки или уровень интеллекта средним? Ой! Проблема, конечно, в том, что, несмотря на Lake Woebegone Гарнизона Кейлора, невозможно, чтобы все одновременно были выше среднего.
Мы можем преуспеть в некоторых областях, но всегда есть кто-то более привлекательный, успешный и умный, чем мы, — это означает, что мы чувствуем себя неудачниками всякий раз, когда сравниваем себя с теми, кто «лучше» нас.
Однако желание видеть себя выше среднего, получить и сохранить это неуловимое чувство высокой самооценки может привести к откровенно отвратительному поведению. Почему ранние подростки начинают запугивать других? Если меня можно рассматривать как крутого, крутого парня, в отличие от слабака-ботаника, которого я только что выбрал, моя самооценка повышается. Почему мы так предвзяты? Если я считаю, что моя этническая, гендерная, национальная, политическая группа лучше вашей, я получаю повышение самооценки.
Действительно, акцент на самооценке в американском обществе привел к тревожной тенденции: исследователи Джин Твенге из Университета штата Сан-Диего и Кит Кэмпбелл из Университета Джорджии, которые отслеживали показатели нарциссизма у студентов колледжей с 19 лет.
87, обнаружили, что нарциссизм современных студентов находится на самом высоком из когда-либо зарегистрированных уровней. Они приписывают рост нарциссизма благонамеренным, но заблуждающимся родителям и учителям, которые говорят детям, какие они особенные и великие, в попытке повысить их самооценку.
Но самосострадание отличается от самоуважения. Хотя они оба тесно связаны с психологическим благополучием, самооценка является положительной оценкой собственного достоинства, в то время как сострадание к себе вообще не является суждением или оценкой. Наоборот, сострадание к себе — это способ относиться к постоянно меняющемуся ландшафту того, кто мы есть, с добротой и принятием, особенно когда мы терпим неудачу или чувствуем себя неадекватными. Другими словами, самооценка требует, чтобы мы чувствовали себя лучше, чем другие, тогда как сострадание к себе требует признания того, что мы разделяем человеческое состояние несовершенства.
Самооценка также по своей природе хрупка, она колеблется вверх и вниз в зависимости от наших последних успехов или неудач.
Я помню время, когда моя самооценка взлетела, а затем рухнула примерно через пять секунд. Я был с друзьями в конюшне, и старому испанскому инструктору по верховой езде явно понравился мой средиземноморский вид. «Ты оооочень красивая», — сказал он мне, когда я почувствовала, что сияю от удовольствия. Затем он добавил: «Никогда не брей усы». Самоуважение — друг в хорошую погоду, он рядом с нами в хорошие времена и покидает нас, когда наша удача идет наперекосяк. Но сострадание к себе всегда рядом с нами, надежный источник поддержки, даже когда наши мирские запасы терпят крах. Нам все еще больно, когда наша гордость сломлена, но мы можем быть добры к себе именно потому, что это больно. «Вау, это было довольно унизительно, мне очень жаль. Впрочем, ничего страшного, такие вещи случаются».
Есть серьезные исследования, подтверждающие идею о том, что сострадание к себе помогает нам как в хорошие, так и в плохие времена.
Марк Лири и его коллеги из Университета Уэйк Форест провели исследование, в ходе которого участников попросили снять видео, в котором они представились и описали себя. Например: «Привет, я Джон, я специализируюсь на экологических науках. Я люблю ходить на рыбалку и проводить время на природе. Я хочу работать в Службе национальных парков, когда закончу школу», и так далее. Им сказали, что кто-то посмотрит их кассету, а затем оценит их по семибалльной шкале с точки зрения того, насколько теплыми, дружелюбными, умными, симпатичными и зрелыми они выглядят. (Конечно, отзывы были поддельными, они были даны одним из участников исследования.) Половина участников получили положительные оценки, а остальные — нейтральные. Исследователи хотели проверить, будут ли уровни самосострадания участников (измеряемые по шкале самосострадания) предсказывать реакцию на обратную связь иначе, чем их уровни самооценки (измеряемые по шкале самооценки Розенберга). ).
Они обнаружили, что сострадательные к себе люди сообщали об одинаковых эмоциональных реакциях с точки зрения того, насколько они счастливы, грустны, злы или напряжены, независимо от того, была ли обратная связь положительной или нейтральной.
Однако люди с высоким уровнем самооценки, как правило, расстраивались, когда получали нейтральный отзыв ( Что, я обычный? ). Они, скорее всего, отрицали, что обратная связь была вызвана их собственной личностью, и винили в этом внешние факторы, такие как плохое настроение наблюдателя. Это говорит о том, что сострадательные к себе люди лучше способны оставаться эмоционально стабильными, независимо от степени похвалы, которую они получают от других. Самоуважение, напротив, процветает только тогда, когда отзывы хорошие, и может привести к тактике уклонения, когда есть возможность столкнуться с неприятной правдой о себе.
5. Сострадание к себе эгоистично
Многие люди с подозрением относятся к состраданию к себе, поскольку путают его с эгоизмом. Рэйчел, например, проводит большую часть своего дня, заботясь о своей семье, а большую часть своих ночей и выходных она работает волонтером в благотворительных организациях, которые поддерживает. Выросшая в семье, которая подчеркивала важность служения другим, она предполагает, что тратить время и энергию на доброту и заботу о себе автоматически означает, что она должна пренебрегать всеми остальными в своих эгоистичных целях.
В самом деле, многие люди в этом смысле похожи на Рахиль — добрые, щедрые, альтруистичные души, которые совершенно ужасны по отношению к себе, думая, что это необходимо для их общего блага.
Но действительно ли сострадание — игра с нулевой суммой? Подумайте о временах, когда вы терялись в муках самокритики. Вы сосредоточены на себе или на других в данный момент? Есть ли у вас больше или меньше ресурсов, чтобы дать другим? Большинство людей обнаруживают, что, когда они поглощены самоосуждением, у них практически не остается свободного времени, чтобы думать о чем-либо, кроме своего неадекватного, бесполезного «я». На самом деле самобичевание может быть парадоксальной формой эгоцентризма. Однако когда мы можем быть добрыми и заботливыми по отношению к себе, многие из наших эмоциональных потребностей удовлетворяются, что позволяет нам лучше сосредоточиться на других.
К сожалению, идеал скромности, скромности и заботы о благополучии других часто приводит к тому, что мы должны плохо относиться к себе.
Это особенно верно для женщин, которые, как показывают исследования, как правило, имеют несколько более низкий уровень сострадания к себе, чем мужчины, даже если они склонны быть более заботливыми, чуткими и щедрыми по отношению к другим. Возможно, это не так уж удивительно, учитывая, что женщин воспитывают заботиться о себе — бескорыстно открывать свое сердце своим мужьям, детям, друзьям и пожилым родителям, — но их не учат заботиться о себе. Несмотря на то, что феминистская революция помогла расширить роли, доступные женщинам, и теперь мы видим больше женщин-лидеров в бизнесе и политике, чем когда-либо прежде, идея о том, что женщины должны быть бескорыстными заботами, никуда не делась. Просто женщины теперь должны преуспевать в карьере, а не только заботиться о семье.
Ирония в том, что хорошее отношение к себе на самом деле помогает вам быть хорошим к другим, а плохое отношение к себе только мешает. На самом деле, недавно я провел исследование с моей коллегой Ташей Беретвас из Техасского университета в Остине, в ходе которого выяснялось, являются ли сострадательные к себе люди более щедрыми партнерами по отношениям.
Мы набрали более 100 пар, состоящих в романтических отношениях год или дольше. Участники оценивали свой уровень самосострадания с помощью шкалы самосострадания. Затем они описали поведение своего партнера в отношениях с помощью ряда показателей самоотчета, а также указали, насколько они удовлетворены своими партнерами. Мы обнаружили, что сострадательные к себе люди описывались своими партнерами как более заботливые (например, «мягкие и добрые по отношению ко мне»), принимающие (например, «уважающие мое мнение») и поддерживающие автономию (например, «принимающие меня как столько свободы, сколько я хочу»), чем их самокритичные коллеги, которых описывали как более отстраненных (например, «не очень обо мне думает»), агрессивных (например, «кричит, топает из комнаты»), и контроль (например, «ожидает, что я буду делать все, как он/она»).
Участники также сообщали о большей удовлетворенности и более надежной привязанности в отношениях с сострадательными партнерами, что имеет смысл. Если я воздерживаюсь от себя и полагаюсь на своего партнера в удовлетворении своих эмоциональных потребностей, я буду вести себя плохо, когда они не будут удовлетворены.
Но если я смогу обеспечить себе заботу и поддержку, чтобы удовлетворить многие из своих собственных потребностей напрямую, у меня будет больше эмоциональных ресурсов, доступных для моего партнера.
В исследовательской литературе неясно, действительно ли сострадание к себе необходимо, чтобы быть сострадательным к другим, учитывая, что многие люди довольно хорошо заботятся о других, обманывая себя. Тем не менее, все больше исследований показывают, что сострадание к себе помогает людям продолжать заботиться о других. Например, оказывается, что консультанты и терапевты, которые сострадательны к себе, с меньшей вероятностью испытывают стресс и выгорание опекунов; они более удовлетворены своей карьерой и чувствуют себя более энергичными, счастливыми и благодарными за возможность изменить мир к лучшему.
Поскольку мы эволюционировали как социальные существа, рассказы других людей о страданиях активируют центры боли в нашем собственном мозгу посредством процесса эмпатического резонанса.
Когда мы ежедневно становимся свидетелями страданий других, мы можем испытывать личные страдания вплоть до полного выгорания, и особенно чувствительные и чуткие лица, осуществляющие уход, могут подвергаться наибольшему риску. В то же время, когда мы сострадаем себе, мы создаем защитный буфер, позволяющий нам понять и сочувствовать страдающему человеку, не истощая его или ее страдание. Люди, о которых мы заботимся, затем подхватывают наше сострадание через собственный процесс эмпатического резонанса. Другими словами, сострадание, которое мы развиваем к себе, напрямую передается другим.
Я знаю это не понаслышке благодаря моему опыту воспитания аутичного ребенка. Роуэну сейчас 13 лет, и хотя он может быть сварливым подростком, он любящий ребенок, у которого мало проблем с воспитанием. Но так было не всегда. Я часто сталкивался с ситуациями, с которыми, как мне казалось, не мог справиться, и иногда мне приходилось полагаться на силу сострадания к себе, чтобы пройти через них.
Однажды, когда Роуэну было пять лет, я взял его в Англию, чтобы увидеть его бабушку и дедушку.
В середине трансатлантического перелета он закатил всемогущую истерику. Я понятия не имею, что его разозлило, но я внезапно обнаружил себя с мечущимся, кричащим ребенком и самолетом, полным людей, смотрящих на нас кинжальными глазами. Что делать? Я попытался отвести его в ванную, надеясь, что закрытая дверь заглушит его крики. Но после того, как я проковылял по проходу, пытаясь уберечь его от случайного удара пассажиров по пути, я обнаружил, что туалет был занят.
Прижавшись к Роуэну в крошечном пространстве возле туалета, я чувствовал себя беспомощным и безнадежным. Но потом я вспомнил о самосострадании. Тебе так тяжело, дорогой , сказал я себе. Мне жаль, что это происходит. Я здесь для вас . Убедившись, что Роуэн в безопасности, 90 процентов моего внимания было направлено на то, чтобы успокоить и утешить себя. Мой разум наполнился состраданием до такой степени, что оно доминировало над моими переживаниями — гораздо больше, чем мой кричащий ребенок. Кроме того, как я уже обнаружил, когда я был в более спокойном и любящем настроении, Роуэн тоже успокаивалась.
