В широком смысле любовь — это нравственно-эстетическое чувство, выражающееся в бескорыстном и самозабвенном стремлении к своему объекту, в потребности и готовности к самоотдаче. Любовь понятие необычайно емкое, многозначное и многогранное: оно включает в себя и любовь к людям (гуманизм), и любовь к Родине (патриотизм), к искусству, природе, путешествиям, и родительскую любовь, и любовь детей к родителям. Но умы людей больше всего занимает любовь женщины и мужчины. Любовь — чувство целенаправленной привязанности к субъекту или объекту, требующее постоянных и тесных контактов с ними. Основное отличие любви от дружбы в том, что предметом любви может быть все, что угодно, в то время как дружба — это двусторонняя связь с другим человеком. Кроме того, дружеские отношения, несмотря на их индивидуальность и конкретность, более унифицированы по формам проявления, нежели отношения любовные. Общие признаки любви: потребность в соединении с объектом любви, будь-то вещи, люди, материальные объекты, процессы или духовные сущности. То есть можно любить украшения, родителей, сбор грибов или поэзию и стремиться получать то, что любишь или делать то, что любишь, наслаждаться близостью с объектом любви. Нельзя сказать, что любовь всегда имеет одинаковую нравственную ценность: нельзя сравнивать любовь к шоколаду и любовь к матери, любовь к животным и любовь к своей стране. Но любая любовь имеет нравственную ценность в контексте поведения человека. Если из любви к шоколаду человек готов его украсть, то его любовь безнравственна и социально опасна.Построить иерархию нравственной ценности видов любви достаточно сложно. Можно выделить: общую установку на любовь, т. е. открытость миру, потребность в близости, способность к заботе, жалости, состраданию, нравственная ценность которой в возвышении личности; любовь к объектам, так сказать, высшего порядка — Родине, своему народу, которая в соединении с чувством долга, чести, ответственности образует основу нравственного мировоззрения; индивидуальную любовь к родителям, детям мужчине или женщине, придающую особый смысл жизни конкретному человеку;любовь к предметам и процессам, имеющая опосредованную нравственную ценность. Индивидуальная половая любовь — межличностное единство с другим человеком. Однако можно ли любое межличностное единство назвать любовью? Любить в нравственном смысле означает, прежде всего, давать, а не получать. Но, делясь своей жизнью, человек духовно обогащает другого человека. Таким образом, мы побуждаем другого так же отдавать и на этой основе создаем нечто новое. Способность любить, отдавая зависит от развития личности. Древние греки различали четыре вида любви: Эрос — восторженная влюбленность, телесная и духовная страсть, буйная тяга к обладанию любимым человеком. Это страсть больше для себя, в ней много эгоцентризма. Она «мужского типа», это скорее чувство пылкого юноши или молодого мужчины; она реже встречается у женщин. Филиа — любовь-дружба, более духовное и более спокойное чувство. В психологическом отношении она ближе всего к любви молодой девушки. У греков филиа соединяла не только возлюбленных, но и друзей. Агапе — альтруистическая, духовная любовь, полная жертвенности и самоотречения, построенная на снисходительности и прощении, похожая на материнскую любовь. Это любовь не ради себя, а ради другого. У греков это не только любовное чувство, но и идеал гуманной любви к ближнему. Стпорге — любовь-нежность, семейная любовь, полная мягкого внимания к любимому. Она выросла из естественной привязанности к родным и подчеркивает плотское и душевное родство любящих. Этическая, нравственная природа любви глубоко раскрыта русским философом Вл. Соловьевым в трактате «Смысл любви». По Соловьеву, смысл человеческой любви есть «оправдание и спасение индивидуальности через жертвы эгоизма». Любовь для Соловьева — не только субъективное переживание, но и активное вторжение в жизнь. Как дар речи состоит не в говорении самом по себе, а в передаче мысли через слово, так истинное назначение любви не в простом переживании чувства, а в том, что благодаря нему совершается преображение социальной и природной среды. Соловьев видит у любви пять возможных путей развития –два ложных и три истинных. Первый ложный путь любви — «адский» — мучительная неразделенная страсть. Второй, тоже ложный – «животный» — неразборчивое удовлетворение полового влечения. Третий путь (первый истинный) — брак. Четвертый — аскетизм. Высший, пятый путь — это Божественная любовь, когда перед нами предстает не пол — «половина человека», а целый человек в соединении мужского и женского начал. Человек становится в этом случае «сверхчеловеком»; именно здесь он решает главную задачу любви — увековечить любимое, спасти его от смерти и тлена. При этом суть, смысл любви определяется им через меру. Но, как и чем можно измерить любовь? Определить это очень сложно. Никто не смог сделать это так точно, как Блаженный Августин, сказавший: «Мера любви — это любовь без меры». Любовь — величайшая ценность, свойство и право свободного человека… Человек, который любит, становится более чутким к красоте. Возникает особая эстетика любви — тяга человека к совершенной жизни, которая строится по законам красоты, добра, свободы, справедливости. Любовь объединяет одного человека с другим, помогая ему преодолеть чувство изоляции и одиночества. В любви имеет место парадокс: «два существа становятся одним и остаются при этом двумя» (Э. Фромм). Однако любовь — это не счастливая случайность или мимолетный эпизод; любовь — искусство, требующее от человека самосовершенствования, самоотверженности, готовности к поступку самопожертвованию. Любовь как давание — это высочайшее проявление силы человека, способного отдавать, силы, рождающие ответную любовь — это способ самореализации, заключающийся в том, чтобы давать, а не брать. Любовь как проявление заботы и интереса предполагает душевный отклик, изъявление многообразных чувств по отношению к любимому человеку. Она созидательна и плодотворна, она противостоит разрушению, конфликтности, вражде. Это форма продуктивной деятельности. Любовь как ответственность есть ответ на выраженные или невыраженные потребности другого человеческого существа, состояние и готовность «отвечать». Любящий человек чувствует ответственность за своих ближних, как он чувствует ответственность за самого себя. В любви ответственность касается, прежде всего, духовных потребностей другого человека. Уважение в любви — это способность видеть и принимать человека таким, каков он есть, а не таким, каким он необходим мне в качестве средства для моих целей. Это готовность осознавать его уникальность и индивидуальность. Но «уважать человека невозможно, не зная его: забота и ответственность были бы слепы, если бы их не направляло знание» (Э. Фромм). Знание — необходимый аспект любви, позволяющий проникнуть в суть, «тайну» любимого человека и реализовать все другие аспекты любви. Абсолютно полная, всеохватывающая любовь предполагает органическое единство всех этих аспектов. Итак, любовь – это не только высшая моральная ценность, но и реальное земное отношение, и влечение, и относительно самостоятельное стремление, и потребность, и в этом качестве – высшая форма межличностного общения. |
Любовь – это высшая форма познания
Символы супружеского союза
Семейный очаг в древности был символом святости семьи: его огонь возжигался от огня святилища. Хранение его было священным служением женщины: погасший огонь был знаком величайшей беды. Так понимали люди связь каждой семьи с жизнью общества и всего мироздания.
В религиях, мифах, эпосе и сказках разных народов брачующиеся соотносятся с небом и землей, солнцем и луной, связанными между собою брачными отношениями. Брак считался священным союзом.
В Древней Греции покровительницей брака была сама Гера — супруга верховного бога Зевса. Так высоко почиталась святость брака.
Любовь — главная тема искусства. Не потому ли, что она— самая сильная потребность души человека? Именно об этом говорит миф об Амуре и Психее, рассказанный Апулеем.
У одного царя было три дочери. Младшая была красивее всех, ее звали Психея. Слава о ее красоте пролетела по всей земле, и многие приезжали только затем, чтобы полюбоваться ею, но Психея страдала оттого, что ею только любуются: она хотела любви. Отец Психеи, по обычаю того времени, обратился к оракулу за советом, и оракул сказал, что Психея, одетая в погребальные одежды, должна быть отведена в уединенное место для брака с чудовищем. Несчастный отец выполнил волю оракула. Оставшись одна. Психея почувствовала порыв ветра, который перенес ее в чудесный дворец, где она стала женой невидимого супруга. Загадочный супруг Психеи взял с нее обещание, что она не будет допытываться, кто он, не будет стремиться увидеть его лицо— иначе им грозит разлука, многие беды и мытарства. Но злые сестры, сжигаемые завистью, подговорили доверчивую Психею разглядеть супруга, когда он заснет. Ночью, сгорая от любопытства. Психея зажгла светильник и, увидев своего супруга, узнала в нем бога любви — Амура. Пораженная красотой его лица. Психея любовалась Амуром — и тут капля горячего масла светильника упала на плечо его, и Амур проснулся от боли.
Оскорбленный, он улетел, а покинутая Психея пошла искать своего возлюбленного. После долгих мытарств Психея оказалась под одной крышей с Амуром, но не могла с ним видеться. Мать Амура — Венера — задала ей невыполнимые работы; только благодаря чудесной помощи Психея справлялась с ее заданиями. Когда Амур исцелился от ожога, он обратился с мольбой к Зевсу разрешить ему брак с Психеей: видя их любовь и подвиги Психеи во имя любви, Зевс согласился на их брак. Психея получила бессмертие и была причислена к сонму богов. Такова притча о боге любви и душе человека.
Об универсальности этой темы говорят мифы и сказки различных времен и народов. Таковы и известные нам русские народные сказки “Финист — ясный сокол”, “Царевна-лягушка” и, наконец, “Аленький цветочек” — сказка, рассказанная С.Т.Аксакову ключницей Пелагеей; здесь повторяется тема мифа об Амуре и Психее. Но есть в сказке и другие грани этой темы.
Меньшая дочь купеческая полюбила чудище безобразное за любовь его и доброту к ней. Любовь к невидимому другу помогла ей преодолеть страх и отвращение к его видимому образу (вспомним о наличном Я и духовном Я). Уродство, безобразие того состояния, в котором находится человек, побеждается любовью. И тогда совершается чудо преображения; “зверь лесной, чудо морское” становится “принцем молодым, красавцем писаным, на голове со короною царскою, в одежде златотканой”.
Это — типичный финал народных сказок: пройдя через смертельные опасности, преодолев и искупив свои ошибки. Он и Она обретают царское достоинство в браке, венчаются царскими коронами. Не символизируют ли эти венцы победу духовного в супружеской любви?
Мудрость любви
Многие мои собеседники верят “в судьбу”. Будучи людьми нерелигиозными1, они — верующие люди: их жизненный опыт, опыт окружающих, не говоря уж об искусстве, выражающем вечные законы душевной жизни, — все свидетельствует о существовании иного плана бытия, превышающего разумение и волю человека: его можно лишь предчувствовать. В слове “суженый” выражается эта вера в неслучайность встречи со своим избранником: с ним “суждено” было встретиться. И когда двое встретились, они “узнают” друг друга (“любовь с первого взгляда”). Люди ищут друг друга, как герой сказки “Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что”.
Обратимся снова к “Аленькому цветочку”. Его алый цвет символизирует любовь, и просьба к отцу меньшой дочери выражает в скрытой форме просьбу о возлюбленном женихе. Об этом говорит и сон купца во время поиска аленького цветочка: он увидел дочерей своих старших, у которых женихи богатые, и собираются они выйти замуж, не дождавшись его благословения отцовского, а меньшая дочь его любимая “о женихах и слышать не хочет, покуда не воротится ее родимый батюшка”. Таково символическое сплетение аленького цветочка с будущим женихом — “суженым” меньшой дочери.
Трудно найти купцу то, о чем просит его любимая дочь: “Коли знаешь, что искать, то как не сыскать, а как найти то, чего сам не знаешь? Аленький цветочек не хитро найти, да как же узнать мне, что краше его нет на белом свете?” И хотя разуму купца это непонятно, он узнает тот единственный аленький цветочек. “Находил он во садах царских, королевских и султанских много аленьких цветочков такой красоты, что ни в сказке сказать, ни пером написать; да никто ему поруки не дает, что краше того цветка нет не белом свете, да и сам он того не думает”. “Порука”, внешнее доказательство требуется, когда нет радостного озарения, непреложной уверенности: “Нашел!”. Но вот так это происходит: “У честного купца дух занимается: подходит он ко тому цветку: запах от цветка по всему саду ровно струя бежит; затряслись и руки и ноги у купца, и возговорил он голосом радостным: “Вот аленький цветочек, какого нет краше на белом свете, о каком просила меня дочь моя любимая”. Аленький цветочек объединяет жениха и невесту, потому что для каждого из них — он самый желанный. Это сама Любовь, соединяющая и венчающая их царскими коронами.
“Браки совершаются на небесах”. А.С. Пушкин с прекрасной простотой самой жизни рассказал об этом в повести “Метель”. Вспомним рассказ ее героя Бурмина о том, что случилось с ним. “Поднялась ужасная метель, и смотритель, и ямщики советовали мне переждать. Я их послушался, но непонятное беспокойство овладело мною: казалось, кто-то меня так и толкал. Между тем метель не унималась, я не вытерпел, приказал опять закладывать и поехал я самую бурю”. Метель, преградившая путь к венцу одному, привела к нему другого, “случайно” попавшего в церковь. “Старый священник подошел ко мне с вопросом: “Прикажете начинать?” “Начинайте, начинайте, батюшка”, — отвечал я рассеянно. Девушку подняли. Она показалась мне недурна… Непонятная, непростительная ветреность…”. Все происходит как-то помимо сознания и воли Бурмина, непонятно для него самого. Может быть, не случайно и то, что у героя нет имени: ведь главное действующее лицо в повести не он, а Промысел, приведший его к ногам Марьи Гавриловны.
Слово “промыслительность” и по этимологии, и по смыслу отличается от слова “судьба”. В последнем корень “суд”: в первом — “мысл”. Карающая судьба — персонаж древнегреческого миросозерцания. От нее не уйти герою античной трагедии. Промыслительность высшего Разума, Логоса не насилует волю человека. Человек, наделенный даром свободы, может действовать вопреки промыслу, против голоса совести и интуиции и, наконец, стать глухим к своему внутреннему наставнику—духовному Я. Своевольное наличное Я, следуя сиюминутным влечениям, теряет духовную чуткость, проходит мимо своего призвания, не узнает “суженого”.
В консультацию для разводящихся нередко приходят совсем юные молодожены, не выдержавшие и одного месяца супружеской жизни. Они были влюблены друг в друга, но жизнь показала, что они “совсем чужие люди”, они “ошиблись”. Распространенности таких ошибок выбора сопутствует свобода добрачных сексуальных связей. Перефразируя слова Вяземского, хочется сказать: “И жить торопятся, и ощущать спешат”, еще не научившись чувствовать.
Так мы подходим к заповеди добрачного целомудрия. Слово это, к сожалению, почти забыто и обесценено. Если вникнуть в его смысл, “реставрировать” его, то, согласно этимологии, “целомудрие” означает, во-первых, целостность, во-вторых, мудрость: полнота мудрости. Человек, лишенный целомудрия, теряет свою целостность. А для того, чтобы сохранить целостность, необходима мудрость. В слове “целомудрие” выражено единство целостности и мудрости. Ошибочно отождествлять это слово с безбрачием; целомудрие характеризует не сколько физиологическое, сколько нравственное состояние. Можно быть целомудренным в браке, если он основан на любви и верности, но можно быть душевно развращенным, несмотря на физиологическую девственность.
Что означает слово “разврат?” П. А. Флоренский писал об этом: “Противоположностью целомудрию является состояние развращенности, разврата, т. е. раз-вороченности души: целина личности разворочена, внутренние слои жизни (которым надлежит быть сокровенными даже для самого Я — таков по преимуществу пол) вывернуты наружу, а то, что должно быть открытым, — открытость души, т. е. искренность, непосредственность, мотивы поступков, — это-то и запрятывается внутрь, делая личность скрытною… Развращенный человек — как бы вывороченный наизнанку человек, человек, кажущий изнанку души и прячущий лицо ее. Глаза такового избегают встречного взгляда, но уста извергают гнилое слово… Хамовское2 и хамское высматривание наготы родительства — это и есть тот вывих душевной жизни, который именуется развращенностью”.
На страже целомудрия стоит чувство стыда. “…Бесстыдство — указатель порчи, “испорченности” ее (личности) и признак растленности души… “Тло” значит “дно”, исподь… Очевидно, глаголы “тлеть” и “тлить” относятся к процессам тления, разрушения и сопревания… рас-тление… — нарушение законного порядка слоев душевной жизни”.
Об этом “законном порядке душевной жизни” современная психология говорит как о “иерархическом строе мотивов или ценностей личности”, т. е. соподчинении их низших уровней высшим. Нарушение психического строя, порядка, приводит сначала к “непорядочности” человека, а в конечном итоге — к распаду личности. Таким образом, стыд — эмоциональное проявление совести — служит сохранности, целостности, жизнеспособности личности.
Становление цельного человека идет рука об руку с обузданием биологических влечений. Вспомним снова скульптуры клодтовских коней, обуздываемых всадниками (что на Аничковом мосту в Санкт-Петербурге). Конь олицетворяет естество человека с его могучими инстинктами, всадник — человека, управляющего своей природой и покоряющего ее сознанием и волей.
Известно, что у подростков чувства и влечения обычно не совпадают. Предмет романтической мечты оказывается несовместимым с сексуальными влечениями — и наоборот. Задача окультуривания чувства состоит в таком разрешении этого противоречия, когда высшее чувство становится ведущим по отношению к биологическому влечению. Тогда чувство становится чистым, а влечение перестает быть низменным, постыдным. Но этот процесс преобразования сложен и порою драматичен. Самому подростку он может оказаться не под силу, если он не воспитан жизненным укладом, впитавшим в себя нравственные идеалы, нормы, традиции, на которых держатся семейные отношения. Вот как пишет об этом В. Белов в книге “Лад. Очерки о народной эстетике”.
“Для молодых людей сдерживающим началом является стыд. В любом возрасте, начиная с самого раннего, стыдливость украшала человеческую личность, помогала выстоять пол напором соблазнов3.
Особенно нужна она была в пору физического созревания. Похоть спокойно обуздывалась обычным стыдом, оставляя в нравственной чистоте даже духовно неокрепшего юношу… До свадьбы свобода и легкость новых знакомств отнюдь не означала сексуальной свободы и легкомысленного поведения. Можно ходить гулять, знакомиться, но… Девичья честь прежде всего… Худая девичья слава катилась очень далеко, ее не держали ни леса, ни болота. Грех, совершенный до свадьбы, был ничем не смываем… Ошибочно мнение, что необходимость целомудрия распространялась лишь на женскую половину. Парень, до свадьбы имевший физическую близость с женщиной, считался испорченным, ему вредила подмоченная репутация, и его называли уже не парнем, а “мужиком”.
Так в русском народе понимали любовь, честь, целомудрие. И в наши дни еще можно услышать: “честная девушка”, т. е. чистая, целомудренная, сохранившая девичью честь…
Целомудренный человек не растрачивает легкомысленно свои чувства, но мудро бережет их для одного, как бы заранее храня ему верность, веря в него. Стыдливость стоит на страже целомудрия: проявлять преждевременно свои “естественные” влечения нехорошо, потому что они естественны в браке, для рождения детей и не оправданы как проявление несдержанности, как желание удовольствий.
Идеал и идеализация
Первоначальное, еще не отравленное горьким опытом жизненных травм чувство любви (“первая любовь”) отличается вдохновенностью, восхищенностью человеком. Он представляется самым прекрасным, необыкновенным, исключительным. Обычно это называют “идеализацией”, и нередко это действительно так. Возлюбленный является проекцией своего идеала, будучи совсем другим, реально далеким от этого идеала. Потом обычно следует разочарование, возникает чувство обманутости и даже враждебное отношение к ранее любимому. Но здесь скрывается проблема: в чем же суть этой идеализации? Какая потребность стоит за ней? Почему эта потребность так сильна, что толкает человека на трагические жизненные ошибки? Почему даже горький опыт порой не останавливает от дальнейшего поиска своего идеала?
В диалоге Платона “Пир”, беседуя с друзьями о смысле любви. Сократ сказал, что за ней стоит потребность “родить в прекрасном”. Из всех речей слово Сократа было признано друзьями самым убедительным. Хотя для нас эстетический аргумент менее убедителен, чем для древнего грека, но в словах Сократа легко угадываются такие свойства любви, как ее творческий характер (“потребность родить”) и устремленность к совершенству, абсолюту (проявлением которого является красота). Эта тема устремленности ввысь развита в том же диалоге Платона в его речи о восхождении эроса от любви телесной к красоте как таковой.
В любви пробуждается духовное начало человека, и оно ищет встречи с духовным Я другого. Любовь является условием и путем духовного развития личности. И именно одухотворенность супружеской любви необходима для жизни и возрастания самой любви.
Идеал в любви не всегда иллюзия. У любви есть свойство, присущее только ей: прозревать неповторимость любимого, его духовное Я, скрытое от него самого и окружающих. Значит, любовь является высшей способностью познания. Она видит в другом то, что недоступно интеллекту, закрыто от психологической науки, ориентированной на рассудочное мышление. Но прозрение любви возможно лишь в том случае, если есть доминанта на Собеседнике, т. е. способность отрешиться от своих предвзятых представлений, эгоцентрических притязаний. Любовь открывает красоту духовного Я человека. Он воспринимается совершенно особым, необычным. Поэтому в любви есть изумление, восхищение.
Но это неизбежно приводит к противоречию идеала и реальности. Если начало любви — подъем всех жизненных сил человека, в котором сливаются идеал и конкретный несовершенный человек (наличное Я), то повседневная последующая жизнь любви неизбежно наталкивается на противоречие. Известный русский философ Владимир Соловьев так охарактеризовал это противоречие любви: “…Высшая задача любви уже предсказана в самом любовном чувстве, которое неизбежно прежде всякого осуществления вводит свой предмет в сферу абсолютной индивидуальности, видит его в идеальном свете, верит в его безусловность”. Но обычно на вспыхнувший свет любви “смотрят как на фантастическое освещение краткого любовного “пролога на небе”, которое затем природа весьма своеобразно гасит как совершенно ненужное для последующего земного представления. На самом деле этот свет гасит слабость и бессознательность нашей любви, извращающей истинный порядок дела. ”
Извращением любви является подмена высшей цели этого чувства — реализации идеала — самодовлеющей телесностью.
Когда личность человека отождествляется с его физическим телом, происходит подмена любви к человеку любовью к телу, что неизбежно ведет к разочарованию. Это соответствует массовой динамике любви от головокружительного взлета до охлаждения, в лучшем случае — до привязанности и привычки.
____________________________________________
1 Люди религиозные предпочитают обращаться за помощью к священнику, “духовному отцу”, “старцу”.
2 Хам — персонаж Библии.
3 В крестьянском обиходе не были, разумеется, таких терминов, как “сексуальная революция”, “сексуальная свобода”, их синонимом служит короткое и точное слово: “бесстыдство”.
Поскольку вы здесь…
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Услуги 1 — LOVE SUPREME PIZZA BAR
ВЫНОС И ДОСТАВКА
ПОДЪЕМ ДЛЯ ТОСТОВ
ЗАКАЗАТЬ ЗДЕСЬ
ДОСТАВКА
ЗАКАЗАТЬ ЗДЕСЬ
ДОСТАВКА
ЗАКАЗАТЬ ЗДЕСЬ
История «Высшей любви»: NPR
Джон Колтрейн. Вечерний стандарт / Getty Images скрыть заголовок
переключить заголовок
Вечерний стандарт / Getty Images
Джон Колтрейн.
Вечерний стандарт / Getty Images
Джон Колтрейн записал A Love Supreme в декабре 1964 года и выпустил его в следующем году. Он представил это как духовное заявление о том, что его музыкальная преданность теперь переплетается с его верой в Бога. Альбом во многом отражает духовные поиски Колтрейна, выросшие из его личных проблем, включая длительную борьбу с наркотической и алкогольной зависимостью.
От вступительного гонга и трепетания тенор-саксофона под звук выстраивается четырехнотная басовая партия. Этот простой рифф становится музыкальной основой для богатых импровизаций, составляющих 33-минутное музыкальное путешествие Джона Колтрейна.
Мне не терпелось пойти на работу ночью. Это был просто замечательный опыт. В смысле, я не знал, что мы собираемся делать. Мы не могли толком объяснить, почему все сошлось.
McCoy Tyner
«Я помню, они вроде как отключили свет», — говорит Маккой Тайнер, игравший на фортепиано в A Love Supreme в составе группы Колтрейна в начале и середине 60-х. «В студии свет был приглушен. Я думаю, они пытались создать эффект ночного клуба или что-то в этом роде. Я не знаю, было ли это предложение Джона или что-то в этом роде. Я помню, что свет был приглушен».
По его словам, имело смысл попытаться имитировать приглушенный клуб во время студийных записей, потому что это происходило на сцене во время живых выступлений, где квартет исследовал, репетировал и репетировал новый материал. Он говорит, что во время сессий «Love Supreme» было удивительное негласное общение. На самом деле, говорит он, Колтрейн давал очень мало словесных указаний. Тайнер называет альбом кульминацией и естественным продолжением химии, отточенной годами совместной игры вживую.
«Видите ли, эта музыка показала вам, что мы достигли уровня, на котором можно перемещать музыку. У Джона был замечательный способ быть гибким с музыкой, сгибать ее, растягивать. , мы отражали такие вещи. Он дал нам свободу делать это. Мы подумали о чем-то: «О, тогда мы сыграем это», понимаете? И он сказал: «Да, у меня такое чувство» — вы знаете? И вся эта свобода просто собралась воедино, когда мы записали этот альбом».
Именно эта свободная открытость позволила музыкантам — Колтрейну, Тайнеру, барабанщику Элвину Джонсу и басисту Джимми Гаррисону — построить сложную сюиту из четырех частей вокруг относительно базовой музыкальной идеи.
Льюис Портер возглавляет магистерскую программу по истории и исследованиям джаза в Университете Рутгерса в Ньюарке. Он автор книги Джон Колтрейн: его жизнь и музыка . Портер говорит, что простая идея, завершающаяся в первой части беспрецедентным словесным пением Колтрейна, составляет основу всей сюиты. Это тема, которую Колтрейн сознательно использует тонкими и осторожными способами в A Love Supreme . Например, ближе к концу первой части «Acknowledgement» Колтрейн играет рифф во всех тональностях.
NPR 100 Информационный бюллетень
Название: A Love Supreme
Художник: Джон Колтрейн
Репортер: Eric Westervelt
Продюсер: Джефф Роджерс
Редактор: Джефф Роджерс
Длина: 00:12:58
. : Маккой Тайнер (DAT по пути в штаб-квартиру)
Проф. Льюис Портер (DAT по пути в штаб-квартиру)
Бишоп Францо
Уэйн Кинг
Использованные записи: «A Love Supreme»
«Колтрейн более или менее закончил свою импровизацию, и он только начинает играть мотив «Love Supreme», но меняет тональность в другой раз, в другой раз, в другой раз. Это что-то очень необычное. Он не так обычно импровизирует. На самом деле это не импровизация. Это то, что он делает. И если вы действительно будете следовать этому, он закончит тем, что играет эту маленькую тему «Love Supreme» во всех 12 возможных тональностях», — говорит Портер. «Для меня, он дает вам сообщение здесь. Прежде всего, он представил идею. Он экспериментировал с ней. Он импровизировал с ней с большой интенсивностью. Теперь он говорит, что это везде. Это во всех 12 тональностях. собираемся найти эту «Любовь Высшая». Он очень сознательно показывает вам это на своем саксофоне. Так что, на мой взгляд, он действительно очень тщательно обдумал, как он хочет представить свою идею».
Хотя A Love Supreme является признанным музыкальным шедевром, он имел огромное личное значение для Колтрейна. Весной 1957 года из-за зависимости от героина и алкоголя он потерял одну из лучших джазовых работ. Он играл на саксофоне и гастролировал с популярной группой Майлза Дэвиса, когда стал ненадежным и нервным. Попеременно кататонические и блестящие, поведение и игра Колтрейна становились все более беспорядочными. Дэвис уволил его после живого выступления в апреле.
Вскоре после этого Колтрейн решил исправить свой поступок. Позже он напишет, в 1964 вкладыша к Высшая любовь : «В 1957 году, по милости Божьей, я испытал духовное пробуждение, которое должно было привести меня к более богатой, более полной и продуктивной жизни».
Но Колтрейн не всегда придерживался чистого курса. Как он также написал в примечаниях к альбому: «По мере того, как время и события шли вперед, я вступил в фазу, которая противоречит обету и отклоняется от уважаемого пути. полностью переосмыслили его всемогущество. Это поистине высшая любовь».
Этот альбом во многом является подтверждением веры. И в сюите изложено то, что можно было бы назвать четырьмя фазами: «Признание», «Решение», «Преследование» и «Псалмы». Высшая Любовь даже породила что-то вроде религиозной секты. Преподобный Францо Уэйн Кинг — пастор Африканской православной церкви Святого Иоанна Колтрейна в Сан-Франциско. Конгрегация смешивает африканскую православную литургию с цитатами Колтрейна и большим количеством его музыки. Пастор Кинг называет альбом краеугольным камнем своей церкви из 200 человек.
«Когда вы смотрите на состав заголовков и последовательность, в которой они расположены у Джона, мы говорим, что в этом альбоме есть формула. Когда он говорит: «Благодарности, резолюции и исполнение», это все равно, что сказать: «Отец, Сын и Святой Дух». Это все равно, что сказать: «Мелодия, гармония и ритм». Другими словами, вы должны признать, а затем решиться, а затем следовать, и проявлением этого является высшая любовь».
Хотя неизвестно, хотел ли бы Колтрейн, чтобы ему поклонялись, или чтобы его искусство обожествлялось, ясно во всех отношениях, что он видел A Love Supreme больше, чем просто еще одна запись. Колтрейн взял под свой контроль каждую деталь альбома, в отличие от любой другой его работы, включая написание примечаний к альбому и сопроводительного стихотворения. Выяснилось, что стихотворение написано под медленную музыку четвертой части «Псалмов». Это связь, на которую Колтрейн загадочно намекает в примечаниях к книге.
Пастор Кинг вспоминает день, когда его прихожане сделали открытие. «Это было так забавно. Мы были здесь. Нас собрали как сообщество, и мы просто читали его и пытались привнести в него немного страсти, знаете ли. И вот однажды мы читали альбом, потому что он сказал, что последняя часть — это «Псалмы», которые находятся в контексте, в письменном контексте. И мы сказали: «Ну, что он пытается сказать здесь?» А потом мы надели его и запели: «Высшая любовь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы быть достойным Тебя, о Господи». Знаете, это похоже на проповедь пятидесятников», — говорит пастор Кинг. «У нас был отличный день. Мы проснулись и обнаружили, что музыка и слова слились воедино, и это было еще одним подтверждением того, что Джон Колтрейн действительно был послан Богом, и что этот звук действительно прыгнул вниз. с небесного престола, так сказать».
В то время как пастор Кинг видит явный христианский символизм в Высшая любовь , другие отмечают, что Колтрейн придерживается гораздо более общей точки зрения.