Амедео Модильяни: падение в вечность: nikkto59 — LiveJournal
Поздно ночью Модильяни и Жанна Эбютерн шли вдоль ограды Люксембургского сада. Неожиданно из его груди вырвался какой-то нечеловеческий вопль, напоминающий рев раненого зверя. Он бросился на Жанну и с криками: «Я хочу жить! Ты слышишь? Я хочу жить!» начал ее избивать. Потом схватил за волосы и изо всех сил толкнул на железную решетку сада. Жанна не проронила ни единого звука. Слегка оправившись от удара, она сама поднялась, подошла к Модильяни и взяла за руку. Его внезапная ярость уже растаяла, как снег на солнце, и по лицу текли ручейки слез. «Я не хочу умирать, — говорил он Жанне. — Я не верю в то, что там что-то есть».
«Моди, — ласково и очень мягко произнесла Жанна тоном, каким уговаривают заупрямившегося ребенка, — я же столько раз тебе про это рассказывала. Ну почему ты еще сомневаешься?» Он доверчиво прильнул к ней, и через пару минут странная пара скрылась за поворотом дороги.…Модильяни угасал. В последнее время он изменился до неузнаваемости и стал похож на призрак: костлявый как скелет, с синюшным цветом лица и трясущимися руками. Ни для кого, разумеется, не было секретом — на Монпарнасе не бывает секретов, — что у Моди туберкулез, но эта болезнь преследовала его с ранней юности, и он умел справляться с ней и при гораздо худших обстоятельствах. По Парижу поползли слухи, что с тех пор как Моди связался с Жанной Эбютерн, она, словно вампир, высасывает из Модильяни его могучую жизненную силу.
Если бы не эта сила, он сдох бы в одной из парижских канав еще тринадцать лет назад. Тогда, осенью 1906 года, в Париж приехал избалованный щеголь Амедео, или по-домашнему Дэдо, отпрыск некогда зажиточной, а теперь обедневшей еврейской семьи из итальянского городка Ливорно. Смазливого юношу с вьющимися черными волосами, облаченного в строгий темный костюм с твердым воротничком, застегнутую на все пуговицы жилетку и белоснежную рубашку с накрахмаленными манжетами, на Монпарнасе поначалу приняли за биржевого маклера.
Амедео это чрезвычайно задело, потому что маклером на самом деле был его отец Фламинио Модильяни, о чем молодой человек не хотел распространяться. Он предпочитал представляться сыном богатого римского банкира и правнуком Бенедикта Спинозы. (девичья фамилия одной из прабабок, судя по всему, и на самом деле была Спиноза. Что, в свою очередь, давало основание предполагать о наличии родственной связи с великим философом. Не более того.)
Амедео это чрезвычайно задело, потому что маклером на самом деле был его отец Фламинио Модильяни, о чем молодой человек не хотел распространяться. Он предпочитал представляться сыном богатого римского банкира и правнуком Бенедикта Спинозы. (девичья фамилия одной из прабабок, судя по всему, и на самом деле была Спиноза. Что, в свою очередь, давало основание предполагать о наличии родственной связи с великим философом. Не более того.)1906 год
Амедео с ранней юности мнил себя художником — он немного учился живописи во Флоренции и Венеции, в Париж же приехал для того, чтобы познакомиться с новым искусством и, разумеется, стать знаменитым. Редко кто из начинающих художников был так уверен в своем таланте, как этот итальянский красавчик. Впрочем, Монпарнас кишел такими же, как он, непризнанными гениями, съезжавшимися сюда со всего света.Оказалось, что для того чтобы быть художником в Париже, надо не столько уметь рисовать, сколько быть способным вести совершенно особенную жизнь.
Жалкий сарай из деревянных досок и листов жести — таким было первое жилище Амедео. Стены, завешанные рисунками и набросками, из мебели два найденных на улице плетеных кресла со сломанными ножками. Постелью служило брошенное в углу тряпье, столом перевернутый ящик. Амедео с энтузиазмом обустраивался в новой квартире в конце концов главное, что он теперь в Париже, а совсем скоро станет знаменит и тогда подыщет себе что-нибудь поприличнее, а эту лачугу превратят в музей. Амедео знал, что на помощь семьи рассчитывать нечего — отец от них давно ушел, а денег, которые посылала ему мать, едва хватало на холсты и краски. К тому же условия жизни Модильяни были для Монпарнаса в общем-то обычными. Находящаяся неподалеку мастерская Пикассо, например, являла собой зрелище ненамного шикарнее.Евгения Гарсен и Фламинио Модильяни, в год рождения Амедео, 1884
Амадео с матерью, Евгенией Гарсен, 1886
Евгения Гарсен 1925 год
В Ливорно Амедео привык общаться с чистенькими благовоспитанными юношами из хороших семей, тут же пришлось водить знакомство с весьма странной публикой: парижская художественная богема состояла по большей части из гомосексуалистов, наркоманов, альфонсов, религиозных фанатиков всех направлений, каббалистов, мистиков и просто сумасшедших.Как-то в канун Рождества Модильяни нарядился Санта-Клаусом и у входа в кафе «Ротонда» бесплатно раздавал пастилки с гашишем. Не подозревая об наличии «секретной начинки», посетители кафе с удовольствием глотали их. Тем вечером опьяненная богема едва не разнесла «Ротонду»: представители высших творческих кругов Парижа били лампы, обливали потолок и стены ромом.
Яростные споры об искусстве, начинавшиеся обыкновенно в мастерской Пикассо, переносились в знаменитое кафе «Ротонда», где энтузиазм спорщиков подогревался лошадиными дозами алкоголя и гашиша.Знаменитая «Ротонда», завсегдатаем которой был Амедео Модильяни
Модильяни, Пикассо и Андре Сальмон перед кафе «Ротонда», Париж, 1916
Вскоре Модильяни превратился просто в Моди и его уже знала каждая собака в округе. (Моди, как его часто называли друзья и коллеги, фонетически совпадает с французским словом maudit, что в переводе означает «проклятый»). Так как никто не желал давать за его рисунки ни сантима, Моди скоро стало нечем платить даже за лачугу.У Моди имелись свои причуды, за что, кстати, многие на Монпарнасе его уважали: так, он предпочитал голодать, но наотрез отказывался, в отличие от других, выполнять работу только ради денег — например, рисовать вывески. Он был великим максималистом и не желал транжирить свой талант. Не раз товарищи уговаривали его воспользоваться простым и надежным способом набить себе желудок рано утром под дверями зажиточных горожан разносчики оставляли свои товары — булочки, бекон, молоко, кофе. Немного ловкости и умения — и тебе обеспечен восхитительный завтрак. Однако гордый и щепетильный Модильяни никогда не соглашался в этом участвовать.
Иногда он коротал ночи под столом в трактире, иногда на скамейке в парке, а потом устроил себе жилье в заброшенном монастыре за площадью Бланш, где любил работать по ночам под гулкий аккомпанемент ветра, врывавшегося в глазницы окон.Amedeo Clemente Modigliani (Italian, 1884-1920) «Woman’s head with beauty spot» 1906
Amedeo Clemente Modigliani (Italian, 1884-1920) «Portrait of a Woman» 1907
Ради чего он терпел такую нужду? Его картины в среде художников считались «мазней», никто не относился к ним всерьез.Вместо вожделенной славы живописна этот итальянский еврей, красивый, как античный бог, очень скоро приобрел на Монпарнасе славу первого любовника. Парадокс заключался в том, что бедняга Моди на самом деле совсем не интересовался женщинами. Он отнюдь не был гомосексуалистом. но на барышень смотрел только как на более или менее удачную натуру.
В его постели перебывали все до единой его модели — проститутки, служанки, цветочницы, прачки. Предложить натурщице разделить с ним ложе после сеанса позирования было для Модильяни таким же актом вежливости, как у буржуа предложить гостям чаю, и значило ровно столько же — ни больше ни меньше. Он желал не наслаждаться, а воплощать. Он искал свой живописный материал.
Летом 1910 года в Париж приехали молодожены Анна Ахматова и Николай Гумилев. Ахматова с первого взгляда пленилась этой «достопримечательностью Монпарнаса». Модильяни показался ей самым живописным мужчиной, которого она когда-либо видела: в тот день он был одет в желтые вельветовые брюки и такого же цвета свободную куртку. Вместо галстука — ярко-оранжевый шелковый бант, вокруг пояса — огненно-красный шарф. Пробегая мимо со своей неизменной синей папкой с рисунками, Модильяни тоже остановил взгляд на изящной русской. «Весьма и весьма любопытная натура», — подумалось ему, и он, широко улыбнувшись, заговорщицки подмигнул девушке, потом сорвал с клумбы цветок и бросил к ее ногам. Рядом с Анной стоял Гумилев, но он только пожал плечами: ему было известно, что здесь, на Монпарнасе, законы общепринятой морали отменяются.
Обиженный таким отношением, Модильяни перестал ходить к Пикассо и постепенно отдалился от его кружка, тем более что авангардное искусство его почти не интересовало. В гордом одиночестве он пытался на холсте или бумаге придать форму тому, что смутно чувствовал, но еще не знал, как выразить.
Впрочем, женщины не входили во все эти тонкости и принимали его галантность за чистую монету. То есть за любовь или по крайней мере за влюбленность.Анна Ахматова на рисунке работы Модильяни 1911
Моди никогда не зацикливался на женщинах, они входили в его жизнь и покидали ее, оставляя сердце нетронутым: Мадлен, Натали, Эльвира, Анна, Мари — бесконечная вереница красавиц, чьи прелести он обессмертил своими полотнами.
С одной из них, английской журналисткой Беатрис Гастингс, Модильяни умудрился прожить целых два бурных года, но в ней он видел скорее «своего парня», чем любовницу. Они вместе пили, буянили, дрались и выдирали друг другу волосы. И когда Беатриса заявила, что с нее довольно «всей этой экзотики», Моди не очень расстроился.Беатрис Гастингс
Amedeo Clemente Modigliani (Italian, 1884-1920) «Portrait of Beatrice Hastings»
Как-то Модильяни признался своему закадычному другу, скульптору Бранкузи, что «ждет одну-единственную женщину, которая станет его вечной настоящей любовью и которая часто приходит к нему во сне». И тут же на подвернувшейся под руку грязной салфетке набросал портрет той «одной-единственной». Бранкузи запомнилось только, что у нее были прямые длинные волосы.Несмотря на бурную жизнь и слабое здоровье, энергия в Модильяни била ключом: он умудрялся писать иногда по нескольку картин в день, употреблял такие гремучие смеси гашиша с алкоголем, что они валили с ног иных здоровяков, участвовал во всевозможных карнавалах, увеселениях, дурачествах — словом, жил на полную катушку.
Впервые он увидел ее все в той же «Ротонде», куда 19-летняя Жанна Эбютерн, студентка Художественной академии Коларосси, забрела как-то со своей подругой выпить аперитив. Модильяни, по обыкновению занимавший свое излюбленное место у стойки, заметил новое лицо, вперил в него взгляд и долго пристально рассматривал.
В нем никогда не иссякали энтузиазм и надежда на то, что его вот-вот заметят, оценят, откроют… Ведь в конце концов даже высокомерный Пикассо признал, что у Моди есть талант. Со временем Модильяни обзавелся даже собственным агентом — поляком Зборовским, который стал находить покупателей на его картины. И вдруг в одночасье в Моди словно что-то надломилось: на горизонте появилась девушка с длинными прямыми волосами…До встречи с Амедео, 15 декабря 1916 года
Такой она видела сама себя до встречи с Амадео
(автопортрет, написанный Жанной в 1916 году)
Jeanne Hebuterne (Italian, 1898-1920) «Self-portrait» 1916
А таким увидела Амадео:
Jeanne Hebuterne (Italian, 1898-1920) «Portrait Amedeo Modigliani» 1919
«Посиди так», — через несколько минут обратился он к Жанне и тут же начал набрасывать на листке бумаги ее портрет.Однако Жанна действительно оказалась женщиной Модильяни, его идеальным типажом.
А вот что нашла юная девушка в тридцатидвухлетнем изможденном полубродяге с горящими глазами туберкулезника? К 1917 году, когда они встретились, Моди был уже далеко не тот романтический красавец, который когда-то привлек внимание Ахматовой. Буйные черные кудри поредели, зубы — вернее, то, что от них осталось, — почернели. Когда мадам и месье Эбютерн, добропорядочные мещане-католики, узнали, с кем связалась их дочь, они тотчас пригрозили ей родительским проклятием, если она немедленно не оставит этого грязного еврея-лохмотника.
Той же ночью они ушли из ресторана обнявшись — так началась одна из самых странных любовных историй на Монпарнасе. На следующий день после знакомства везде, куда успел в течение дня забрести Моди, чтобы пропустить стаканчик — в «Ротонде», у Розали, в «Проворном кролике», — он производил впечатление окончательно рехнувшегося человека. Его глаза возбужденно блестели, он не мог усидеть на месте и то и дело вскакивал со стула и вскрикивал: «Нет, вы послушайте!» Приятели удивленно переглядывались: что случилось с Моди? «Я встретил женщину из своих снов! Это точно она! — то и дело повторял художник, словно кто-то ему возражал. — Я могу вам доказать: у меня есть ее портреты — удивительное сходство!» Друзья реагировали на эти речи жизнерадостным хохотом — разумеется, никто не сомневался в том, что Моди так острит. На Монпарнасе не принято рассуждать всерьез о вечной любви. Это безвкусно, буржуазно, и от этого всех тошнит.
И он, конечно, понял это с первого взгляда. Ей не нужно было искусственно удлинять шею и овал лица, какой делал это, рисуя портреты других женщин. Весь ее силуэт словно стремился вверх, вытянутый и тонкий, как готическая статуя. Длинные, по пояс, волосы заплетены в две косы, голубые миндалевидные глаза словно смотрели куда-то поверх этого бренного мира и видели нечто, недоступное другим. Никто не назвал бы Жанну красавицей, но в ней было что-то завораживающее — это признали все.
Отец семейства Ашиль-Казимир Эбютерн занимал чрезвычайно солидную, с его точки зрения, должность старшего кассира в галантерейном магазине. Он носил твердые воротнички, черный сюртук и был напрочь лишен чувства юмора. Эбютерны лелеяли мечту вырастить своих детей — сына Андре и дочь Жанну — такими же добропорядочными людьми, какими считали себя.15 декабря 1917 года
…Теперь Модильяни ежедневно появлялся в «Ротонде» или у Розали в обществе Жанны. По обыкновению он сначала рисовал посетителей, которые ему чем-нибудь приглянулись, предлагал свои рисунки забредавшим полюбоваться на местное колоритное общество иностранцам (Моди всегда просил мизерную плату, а если и она не устраивала потенциального покупателя, он тут же на его глазах рвал рисунок на мелкие клочки). К ночи, изрядно набравшись, он непременно начинал кого-нибудь задирать. Но даже если Моди ввязывался в пьяную драку, Жанна не делала ни одного жеста, чтобы его остановить, и взирала на это с поразительным бесстрастием.Нередко они сидели на скамейке до самого утра в полном молчании, вдыхая холодный ночной воздух и глядя, как звезды постепенно бледнеют и уступают место рассвету. Моди то начинал дремать, то снова просыпался, пока Жанна не тянула его за рукав — это означало, что пришло время проводить ее домой. Моди послушно плелся за Жанной по гулким и пустынным парижским бульварам на улицу Амьо, где жили ее родители, и потом еще долго стоял под окнами, слушая, как в предрассветной тишине на всю округу разносятся вопли мамаши Эбютерн, встречающей за порогом свою непутевую дочь — «потаскуху, проститутку и жидовскую шлюху».
Он бы немедленно увел ее с собой от этих напыщенных кретинов Эбютернов, но куда Моди мог привести Жанну? В грошовые номера гостиниц с клопами и тараканами? На скамейки в парках?
Вскоре, однако, проблема разрешилась — друг и агент Модильяни мсье Зборовский сделал широкий жест, предложив оплачивать для него квартиру в том доме, где жил сам, за что художник обязался поставлять ему не менее двух картин или рисунков в неделю.
В ее голубых глазах не отражалось ни страха, ни беспокойства. Часам к двум ночи Моди буквально за шкирку, как нашкодившего пса, вышвыривали из заведения. Выждав минуту, Жанна поднималась и молчаливой тенью следовала за ним.
Збо ни капельки не сомневался, что Модильяни — это талантище, который нужно всячески поддерживать, и что когда-нибудь эти идиоты-коллекционеры поймут, кого надо было покупать в Париже.1917 год. Жанна позирует в мастерской
В начале 1917 года Моди вместе с Жанной переехали на улицу Гран-Шомьер. А на следующий день Моди закатил пир горой в ресторанчике у Розали: по случаю новоселья Зборовский ссудил Модильяни деньгами. Вдруг в дверях замаячила Симона Тиру, художница и натурщица, бывшая подружка Моди, окруженная ватагой своих приятелей. Все насторожились. Рыжеволосая Симона надвигалась прямо на Жанну, выставив вперед огромный живот. «А знаешь ли ты, куколка, что вот он, — указывая на Моди и постукивая себя по животу, — отец этого несчастного ребенка?». «Ты спала со мной ровно столько же, сколько со всеми здесь присутствующими! Так что осчастливь своим ребенком кого-нибудь другого! — вскакивая со стула, закричал Моди. — Я признаю ребенка только от нее! — Моди показал на Жанну.Всем вокруг, включая Симону, было прекрасно известно, что взять с него совершенно нечего, так что признал бы — и дело с концом. Скорее всего Симона и ждала чего-нибудь в этом роде, но Модильяни заходился в крике, а Жанна смотрела на нее и молчала. Симона поймала ее бесстрастный загадочный взгляд, и неожиданно ей стало страшно. «Ты ведьма! по-кошачьи прошипела она сопернице. — Или помешанная!»!! прибавила скороговоркой: «Бог проклянет и тебя, и твоих детей». «А тебя, красавчик, произнесла Симона, поворачиваясь к Моди, — твоя богиня быстро сведет в могилу.
— Только она одна будет носить моих детей!» Вокруг недоуменно переглядывались — Моди вел себя совершенно неадекватно. Во-первых, все знали, что он долго жил с Симоной, и весьма вероятно, что ребенок, которого она носит, именно от него; кроме того, такая история была на Монпарнасе самой что ни на есть заурядной — здесь частенько не могли разобраться, кто от кого рожает. Если бы Моди с той же невозмутимостью, с какой он выпивал порцию бренди, признал ребенка, это выглядело бы нормальным.
Так что увидимся на том свете!» И Симона отчаянно закашлялась — она, как и Модильяни, страдала туберкулезом.Жерар Модильяни, единственный сын Амадео
На 99-й странице книги дочери Амедео Модильяни «Модильяни: человек и миф» есть интересная сноска, в которой сообщается, что в Париже скончалась Симона Тиру. Симона позировала для Модильяни. Она влюбилась в него, но чувства оказались безответными. Когда же девушка забеременела, Амедео отказался признавать себя отцом ребенка. Она родила мальчика, о котором Модильяни даже слышать не хотел. После смерти Симоны мальчика усыновила французская семья.
С появлением Жанны жизнь Модильяни не только не вошла в спокойное русло, а напротив, совершенно разладилась. Теперь, вместо того чтобы по утрам браться за кисть, Моди старался побыстрее ускользнуть излома, оставляя свою Жанну на весь день в полном одиночестве. Он брел от одного кафе к другому, продавал кому-нибудь свои тут же наспех сделанные рисунки и на эти жалкие сантимы покупал себе выпивку.
Вскоре Моди уже потерял способность работать трезвым. После полуночи Жанна отыскивала его в одним из питейных заведений, а нередко и в комиссариате полиции и приводила домой. Она раздевала его, умывала, укладывала спать, не проронив ни единого упрека. Они вообще до странности мало разговаривали друг с другом.В кафе. Модильяни второй справа
Вовсе не Жанна, которую Моди называл своей женой, а Зборовский с раннего утра, пока Моди еще не успел улизнуть, начинал умолять его «немного поработать». Моди капризничал, кричал, что не может писать в комнате, «ледяной, как степи Сибири»! Збо приносил дров, становилось жарко, как в пекле, и тогда Моди «вспоминал», что у него нет красок. Збо бежал за красками. В это время какая-нибудь обнаженная натурщица терпеливо наблюдала за всем этим, примостившись в уголке жесткого неудобного дивана. Прибегала Ханка, жена Збо, обеспокоенная тем, что ее муж слишком долго глазеет на голую девку (к тому же она злилась, что Модильяни рисует «всяких глупых овец», а не ее).Кончалось обычно тем, что Збо собственноручно приносил из соседнего магазина бутылку рома. Он понимал, что если Моди совсем перестанет работать, то завтра им с Жанной будет нечего есть. У Збо почти не осталось рисунков Моди, которые можно было быстро продать, поэтому ему придется в очередной раз бежать в ломбард и закладывать свой последний летний костюм. Иначе его чокнутые голубки подохнут с голоду.
Осушив стакан, Моди с проклятиями брался за кисть. Через каждые пять минут он заходился в приступе кашля и харкал кровью так, словно хотел выплюнуть внутренности. Но даже эти душераздирающие звуки не вызывали у Жанны никаких признаков беспокойства.
Среди этого бедлама, криков, воплей и уговоров полнейшую невозмутимость сохраняла только Жанна. Она либо что-то тихо готовила в другой комнате, либо рисовала. Ее лицо, как обычно, оставалось совершенно ясным и безмятежным.Amedeo Clemente Modigliani (Italian, 1884-1920) «Portrait of the Polish Poet and Art Dealer Leopold Zborovsk»
Amedeo Clemente Modigliani (Italian, 1884-1920) «Anna (Hanka) Zabrowska» 1916-17
Amedeo Clemente Modigliani (Italian, 1884-1920) «Portrait of Leopold Zborowski» 1916-17
Amedeo Clemente Modigliani (Italian, 1884-1920) «Anna (Hanka) Zabrowska»
Однажды, когда Моди по обыкновению куда-то запропал, Зборовский с женой почти силком затащили Жанну к себе.Шла Первая мировая война. Начались бомбардировки Парижа. Монпарнас опустел — все, кто мог, ушли на фронт. Рвался и Модильяни, но иностранцев, к тому же туберкулезников, в армию не брали. Во время авиационных налетов на город Моди и Жанну часто можно было встретить на улице — они спокойно прогуливались под рвущимися снарядами и вовсе не спешили укрыться в бомбоубежище.
Сразу по окончании войны спрос на картины Модильяни неожиданно вырос; не последнюю роль в этом сыграла большая выставка французской живописи, открывшаяся летом 1919 года в Лондоне. Впервые критики обратили внимание не только на картины Пикассо и Матисса, но и на полотна Модильяни. Теперь Зборовский выдавал Моди по 600 франков в месяц (для сравнения: очень приличный обед из супа, мясного блюда, овощей, сыра и литра вина стоил приблизительно один франк двадцать пять сантимов)! На эту сумму человек умеренный мог бы вести вполне обеспеченную жизнь, но Моди, всю жизнь мечтавший о богатстве, теперь был совершенно равнодушен к деньгам.
В два голоса, волнуясь и перебивая друг друга, они стали втолковывать ей, что Моди нужно спасать, что он гибнет: от пьянства, прогрессирующего туберкулеза, а главное — он теряет веру в свой талант. Жанна их вежливо выслушала, отхлебнула из чашки чаю, подняла на Зборовских свои голубые глаза, подернутые какой-то мистической поволокой, и сказала с мягкой уверенностью: «Вы просто не понимаете — Моди обязательно нужно умереть». Они оторопело уставились на нее. «Он гений и ангел, — невозмутимо продолжила Жанна. — Когда он умрет, все сразу это поймут». Зборовские испуганно переглянулись и поспешили перевести разговор на другую тему.
..Amedeo Clemente Modigliani (Italian, 1884-1920) «Jeanne Hebuterne with Hat and Necklace» 1917
То же самое относилось и к его возлюбленной — несмотря на то что в ноябре 1918 года у них родилась дочка, Жанна не выказывала потребности ни в новой мебели, ни в приличной одежде, ни в игрушках для малышки.Модильяни делался все более и более одержимым идеей собственной смерти. Его здоровье ухудшалось с каждым днем, но о докторах и лечении он и слышать не хотел. Работу забросил вовсе. Как призрак, Моди бродил по улицам Парижа и изводил всех бесконечным нытьем: «Все, мне конец! Вы знаете, что мне теперь уже точно конец?» Жанна искала его по ночам и не раз обнаруживала валяющимся в канаве, иногда в обнимку с такими же пьяными в дым проститутками.
А Моди, получив от Зборовского очередную сумму, тут же отправлялся с кем-нибудь из своих бесчисленных друзей по ресторанам. Теперь уже одной рюмки было достаточно, чтобы Амедео впал в невменяемое состояние и начал крушить столы и посуду. Когда агрессивное настроение покидало его, он затевал новое шоу: вытаскивал из кармана брюк оставшиеся денежные купюры и фейерверком разбрасывал их на головы посетителям.1919 год, одна из последних фотографии Модильяни
В начале зимы 1920 года Модильяни пришел к Розали, налил себе бренди, торжественно произнеся: «За упокой души Модильяни», выпил его залпом и вдруг затянул заупокойную еврейскую молитву, которую слышал еще в детстве в Ливорно.
Вовремя подоспевший Зборовский с трудом вытащил упирающегося Модильяни из ресторана, привел домой и силой уложил в постель. Жанна куда-то отлучилась, Збо зашел за чем-то в соседнюю комнату и… замер от ужаса: на стульях стояли два незаконченных полотна Жанны — на одном она лежала мёртвая; на другом — совершала самоубийство…Jeanne Hebuterne (Italian, 1898-1920) «Suicide» 1920
Jeanne Hebuterne (Italian, 1898-1920) «Death. Morte Jeanne» 1920
Когда Збо вернулся в комнату Моди, Жанна уже сидела у постели больного: они о чем-то безмятежно разговаривали. Через час у Моди начался бред, и Збо решил не теряя времени отвезти его в больницу для бедных.Там Модильяни поставили диагноз — менингит на фоне туберкулеза. Он ужасно страдал, и ему сделали укол, после которого Моди уже не пришел в себя. Когда врачи вышли сообщить, что Модильяни умер, Жанна спокойно улыбнулась, кивнула головой и сказала: «Я знаю». Войдя в палату (Жанна должна была вот-вот снова родить и ходила переваливаясь, как утка), она надолго припала к губам своего мертвого любовника.
На следующий день в морге Жанна столкнулась с Симоной Тиру и вдруг, остановившись, влепила ей две пощечины, тихо промолвив: «Это тебе за моих проклятых детей».посмертная маска Модильяни
В день смерти Модильяни, 24 января 1920 года, друзья не позволили беременной Жанне остаться одной и почти насильно проводили к родителям. Для Эбютернов все происходящее было лишь страшным, несмываемым пятном позора. Жанна лежала на диване в своей комнате повернувшись лицом к стене, а родители в гостиной громко спорили о ее дальнейшей судьбе. Папаша Эбютерн настаивал, чтобы падшая дочь навсегда покинула его дом. Брат Жанны Андре тем временем тихонько поднялся к сестре. «Обо мне не волнуйся, все будет хорошо», — прошептала она ему. А потом рассказала Андре про не раз посещавшие ее видения, что Моди — ангел и гений, которого ждет на небесах вечное счастье, а здесь, на земле, его признают только после смерти; и что она, Жанна, послана в этот мир лишь для того, чтобы сопровождать Моди туда, где им уже никто не помешает любить друг друга.Вдруг Жанна закрыла глаза и замолчала, словно заснула на полуслове. Вскоре задремал и Андре, но тут же проснулся от громкого стука оконной рамы. Жанны в комнате не было. А внизу, на улице, уже собиралась толпа зевак, глазеющих на распластанное изуродованное тело беременной женщины…
текст частично Е. Головина
..Как и предсказывала Жанна, работы Модильяни стали известны и востребованы сразу после его смерти — их начали раскупать
уже во время его похорон. При жизни, в отличие от Пикассо или Шагала, он был совершенно неизвестен, но пройдет несколько
десятков лет, и на аукционе «Christie’s» портрет Жанны Эбютерн, нарисованный когда-то ее нищим любовником, будет продан за 42,5 миллиона долларов:
Amedeo Clemente Modigliani (Italian, 1884-1920) «Jeanne Hebuterne (Au chapeau)» 1919
Dancing barefoot — Patti Smith
Dancing barefootТанцую босикомShe is benediction Here I go and I don’t know why I’m dancing barefoot She is sublimation Here I go and I don’t know why I’m dancing barefoot She is recreation Here I go and I don’t know why I’m dancing barefoot Oh God I fell for you Light of our light sweeps from the dark like a face. Она — благословение, Так и есть, и я не знаю, почему Может, это он завладевает мной? Я танцую босиком, Она — очищение, Так и есть, и я не знаю, почему Я танцую босиком, Она — оздоровление, Так и есть, и я не знаю, почему Я танцую босиком, О Боже, я запала на тебя, Свет нашего света мелькнёт среди тьмы, словно лицо.
Автор перевода — Анастасия К. Также эта песня представлена в исполнении: Понравился перевод?Перевод песни Dancing barefoot — Patti Smith Рейтинг: 5 / 5 6 мнений Вам могут понравитьсяJust we two (Mona Lisa) Coco Jamboo Face à la mer Don’t let me go Don’t give up All star Heaven can wait Flowers Mystery |
WavePatti SmithТреклист (1)
ВидеоклипВидеоклипы к песне предоставляются сайтом youtube. Популярные песни1.
Flowers 2.
Me gustas tú 3.
Je veux 4.
Treat me like a slut 5.
Sonne 6.
Deutschland 7.
Unholy 8.
Was wollen wir trinken 9.
Bloody Mary 10.
Ghosts again |
..
com. Возможны некоторые несоответствия клипов песне.Tragic Lover, Amedeo Modigliani and Jeanne Hébuterne
Tragic Lover, Amedeo Modigliani and Jeanne Hébuterne
Modigliani, Autoritratto, dipinto a olio su tela (100 x64 cm), 1919 — Modigliani, Jeanne Hébuterne davanti ad una porta , dipinto a olio su tela (92 x 60 см), 1919 г.
0003
Амедео Модильяни был итальянским художником и скульптором, родившимся 12 июля 1884 г. и умершим 24 января 1920 г. Модильяни, изучавший античное искусство и искусство эпохи Возрождения в Италии, переехал в Париж в 1906 г., а с 1909 по 1914 г. посвятил себя в основном скульптуре. В Париже он познакомился с женщинами, оказавшими большое влияние на его жизнь, среди которых Анна Ахматова, Беатрис Гастингс и Жанна Эбютерн, последняя любовница и гражданская жена.
Весной 1917 года, после двухлетней встречи с Гастингсом, русский скульптор Хана Орлофф познакомила Модильяни с Жанной, красивой студенткой-художником, которая была моделью Цугухару Фуджита.
Родившаяся в 1888 году Орлова, на четыре года моложе Модильяни, приехала в Париж изучать моду, где вместо этого изучала скульптуру и подружилась с Модильяни.
Фудзита, родившийся в 1886 году и на два года моложе Модильяни, был японским художником. После окончания Токийского национального университета изящных искусств и музыки он приехал в Париж, где познакомился с Модильяни.
Последняя возлюбленная Модильяни, Жанна, французская художница, родилась в 1898 году. На 14 лет моложе Модильяни, она родилась в Мо, Сена и Марна, и была вторым ребенком Ахилла Казимира Эбютерна и Юдокси Анаис Телье Эбютерн. Художественному сообществу Монпарнаса ее представил ее брат Андре Эбютерн, который хотел стать художником и стал моделью для Фуджиты.
Жанна, обладавшая талантом к рисованию, поступила в Академию Коларосси, где ее познакомил с Модильяни Орлов.
Жанна и Модильяни глубоко полюбили друг друга вскоре после знакомства. Ее семья категорически противилась их встрече, но вскоре они стали жить вместе. Однако она жила с Модильяни, вечно скучая по родителям. Посетовала на свою ситуацию, что не может навестить родителей, часто посещала парк поближе к родителям, где скучала по родителям и брату.
Модильяни был предметом зависти многих женщин за свою красивую внешность, образованные знания и утонченные манеры, да и женщин вокруг него было много. Однако он был предан ей только тогда, когда встретил свою настоящую любовь, Жанну, и она стала предметом большинства его картин.
Модильяни всегда тревожился, что Жанна оставит его, и, глядя на то, как она скучает по родителям, боялся, что она уйдет к родителям и не вернется к нему. Поэтому, когда она скучала по родителям и шла в парк далеко от их дома, он всегда сопровождал ее.
После знакомства с Жанной она стала незаменимой для Модильяни, драгоценным существом, как воздух, и Модильяни тоже был для нее всем.
В 1918 году они вдвоем переехали в Ниццу с теплым климатом, где она родила дочь, а в следующем году они вернулись в Париж с маленькой дочерью. После возвращения в Париж Жанна снова забеременела, и Модильяни был с ней помолвлен, но, обнаружив у себя тяжелую форму туберкулеза, отказался от свадебного плана, невзирая на противодействие ее родителей. В то время Модильяни страдал туберкулезным менингитом, и его здоровье ухудшилось из-за осложнений, вызванных злоупотреблением психоактивными веществами.
Модильяни был так рад, что у Жанны родился второй ребенок, что хвастался этим перед друзьями.
Лучший друг Модильяни, Мануэль Ортис де Сарате, вспоминал, как он, плача в слезах, после смерти Модильяни сказал, что его последним желанием было увидеть лицо своего второго ребенка, который скоро родится.
Модильяни продолжал рисовать, но его здоровье быстро ухудшалось, а потери сознания, вызванные алкоголем, участились.
Страдая от болезней и бедности, Модильяни умер 24 января 1920, в Hôpital de la Charité в Париже, оставив Жанну и его маленькую дочь.
Лучший друг Модильяни Моис Кислинг был рядом с Жанной в больнице. Позже Кислинг вспоминал, что ни на мгновение не мог забыть крик Жанны, наполненный горем, при жизни.
После смерти Модильяни Жанна, находившаяся на восьмом месяце беременности, уехала в дом своих родителей, о котором так мечтала, но через два дня после смерти Модильяни выбросилась из окна комнаты пятого этажа и умерла вместе со своим нерожденным ребенок.
Говорят, что Жанна была женщиной тихой и чуткой, с детства серьезно задумывалась о жизни и глубоко интересовалась смертью.
Она была преданной женщиной Модильяни, но женщиной очень юного возраста, чуть за двадцать.
Кажется, она впала в глубокую депрессию и серьезно задумалась о смерти, поскольку столкнулась с очень тяжелыми реалиями, такими как вина за предательство родителей и брата, боль от бедности, бремя на своем ребенке незамужней матери и Алкогольная и наркотическая зависимость Модильяни.
Более того, тот факт, что она больше не может видеть Модильяни в этом мире, причинял ей ужасную боль, и в конце концов она сделала экстремальный выбор
Говорят, что даже смерть не смогла разлучить их любовь. После его смерти Модильяни был похоронен на кладбище Пер-Лашез, а Жанна была похоронена в Cimetière de Bagneux недалеко от Парижа. Примерно через десять лет старший брат Модильяни Эмануэле попросил семью Жанны переместить ее тело рядом с Модильяни, и она могла спать рядом с Модильяни, как согласилась ее семья. Их чтит единственное надгробие, и на надгробии есть следующие эпитафии. Его эпитафия гласит: «Пораженный смертью в момент славы».
Ее эпитафия гласит: «Преданный спутник крайних жертв».
Двое, любившие так сильно, были столь же трагичными любовниками, сколько любили, и такая трагедия делала их любовь возвышенной и великой.
Сейчас Модильяни входит в число величайших художников и его работы продаются по самым дорогим ценам. Однако при жизни он страдал от бедности и жил жалкой жизнью, например, отдавал свои картины на еду, потому что у него даже не было денег на еду. Великий художник, Модильяни прожил бы счастливую жизнь с Жанной и его детьми, если бы имел такое же признание, как сейчас.
Примечания: Эта статья была частично процитирована из книги Сынён Чанга «Дедо, Моди, Модильяни», представленной на конкурсе Amazon Book Contest.
Твит
Преданный спутник до самой смерти – блог потерянной девушки
Рав Без категории 2 минуты
Жанна Эбютерн (1898–1920) была любовью всей жизни Амедео Модильяни и его самой большой художественной музой.
Ее описывали как «застенчивую» и «нежную», но известные художники часто просили ее позировать для картин, потому что она была такой красивой. Художники были одержимы ее длинными темными волосами и завораживающими глазами. Жанна, не уступающая другим, сама по себе была талантливой художницей.
Жанна познакомилась с Модильяни в Париже в престижной художественной академии весной 1917 года. Они испытали сильную химию и закрутили роман.
От нее отказалась ее богатая консервативная буржуазная римско-католическая семья после того, как она переехала к Модильяни, который считал его не более чем извращенным дегенератом. Жанна также отказалась от своей артистической и модельной карьеры, чтобы быть с ним. Она была глубоко влюблена, достаточно, чтобы бросить вызов своей семье.
Портрет Жанны Модильяни, 19 лет18 Они были парой It в богемном художественном сообществе. Замкнутая, меланхоличная и бледная девушка с заплетенными волосами покорила сердце беспутного художника, и он тоже был без ума.
К сожалению, это была обреченная связь.
Пара вместе переехала в дом на пышной и солнечной Французской Ривьере, но алкоголик и наркоман Модильяни заболел туберкулезом и умер медленно и мучительно. Дочь пары Жанна родилась в Ницце 19 ноября.18, но это никак не подняло настроение обедневшей и больной паре. Туберкулез настигал Модильяни.
Смерть. Жанна Эбютерн, 1919 год.Это был ее последний рисунок, сделанный в 40-часовом промежутке между смертью возлюбленного и ее собственным самоубийством.
Когда он умирал, Жанна была одной из немногих, кто еще поддерживал разоренного и нищего художника. Он не был богат при жизни и отдавал свои картины в обмен на еду в ресторане. Друзья нашли Модильяни на смертном одре, а Жанна плакала и держалась за него, отказываясь позволить ему сдаться в объятия смерти.
Хотя они не были женаты, Жанна считала себя его женой и наоборот. Она была одержима мыслями о смерти и самоубийстве еще в подростковом возрасте, и смерть Модильяни станет для нее последней каплей.
Жанна была снова беременна, когда умер Модильяни, и она не могла вынести боль утраты. В нежном возрасте 21 года она выпрыгнула из 5-го этажа своей семейной квартиры через 2 дня после смерти возлюбленного. Она убила себя и своего будущего ребенка и оставила ребенка пары сиротой. Тело Жанны обнаружила служанка в 4 часа утра, которая принесла его к порогу дома ее семьи.
Она и Модильяни похоронены вместе на кладбище Пер-Лашез. Эпитафия Модильяни гласит: «Пораженный смертью в момент славы», , а эпитафия Жанны гласит: «Преданный товарищ по крайним жертвам». Если бы не жестокость судьбы, талантливая и неземная Жанна смогла бы реализовать и свои художественные таланты.
А картины Модильяни? Картины человека, который умер больным и без гроша в кармане, в наше время продаются на сумму до 170 миллионов долларов США.
