Кто задает вопросы на вопросы: Афоризмы про ответы и вопросы

В некоторых уроках или упражнениях может быть сложно разобраться. В таких ситуациях мы рекомендуем задавать вопросы в разделе «Обсуждение». Специалисты поддержки отвечают на сотни обращений в день и обработали уже более 40 тысяч вопросов.

Почему появилась эта статья

У новичков есть заблуждения относительно опытных программистов. Многим кажется, что разработчик может лишь взглянув ошибку или просто прочитав вопрос определить причины ошибки и подсказать решение. Если бы это было правдой, чтобы помогать студентам, мы должны были бы:

• помнить наизусть тексты уроков, тестов и упражнений
• по скриншоту или тексту ошибки указывать на неисправность в коде
• выполнять в голове код на любом языке
• читать мысли и понимать контекст вопроса.

Но мы так не можем 🙂

Из-за недостатка информации в плохо сформулированном вопросе приходится тратить больше времени на его понимание, а обсуждение затягивается для выяснения деталей. Поэтому рекомендуем следовать простому, но важному принципу:

Для получения быстрого и качественного ответа, вопрос должен быть правильно сформулирован и содержать максимум необходимой для решения информации.

Примеры

В этой статье мы покажем примеры неправильных вопросов, реакцию специалиста на них, опишем логику рассуждений и подскажем, как задавать вопросы правильно.

Покажите код

Вопрос студента: У меня не работает код.

Реакция: Какой код? В упражнении, примере из теории или из самостоятельного задания? А где запускается этот код: в редакторе Хекслета или на домашнем компьютере? Не работает — это значит, что не запускается, или запускается, но выдает неправильный результат?

У вопроса отсутствует контекст и данные, которые можно анализировать. Без контекста невозможно понять о чём идёт речь. И даже зная контекст, нужно понимать, какие действия были выполнены и к каким результатам они привели. Допустим, у студента ошибка в решении упражнения, в таком случае он может сохранить своё решение в код-ревью, чтобы показать код и результат его запуска.

Как правильно задать вопрос: Решил задачу в практике, но код прошёл два из трёх тестов. Я добавил отладочную печать на каждый шаг и вижу, что на шаге 3 данные не изменяются, как надо. Помогите понять почему. Ссылка на код-ревью.

Опишите свои действия

Вопрос студента: Выполняю второй пункт самостоятельного задания про работу с файловой системой. Всё работает, но вместо результата работы возвращается ошибка, что нет прав.

Реакция: Всё работает или не всё? Каких прав нет: на чтение или запись файлов? Почему нет текста ошибки?

Собственная интерпретация ошибки студентом вносит ещё больше путаницы. Это похоже на консультацию у врача по телефону. Информация о том, что у пациента болит нога, ничем не поможет врачу, пока не будут сделаны снимки и анализы. Так же и в программировании: пока нет кода и результатов его работы, диагностировать неисправность по одному лишь описанию очень сложно. Если студент опишет свои действия и их результат, то будет проще понять истинную причину ошибки.

Как правильно задать вопрос: Выполняю команду ./bin/run из второго шага самостоятельного задания и получаю ошибку bash: ./bin/run: Permission denied. Подскажите, что это значит и как исправить?

Расскажите, где запускается код

Вопрос студента: Запустил последний пример из теории у себя на компьютере, но он возвращает ошибку. (Прикреплен скриншот текста ошибки и кода).

Реакция: Какая операционная система? Какой командой запускался код? Какая версия интерпретатора установлена на компьютере?

Даже если предоставлена информация про код и способ его запуск, нет никакой гарантии, что получится разобраться с настройками компьютера студента. Причины могут быть в настройках BIOS, отсутствии каких-то библиотек на ПК или других специфичных ситуациях, вплоть до зависимости от железа. Можно попробовать задать такой вопрос в нашем Слаке. Возможно, с подобной ошибкой уже разобрался другой студент. Но нужно быть готовым выполнить всю локальную настройку самостоятельно.

Как правильно задать вопрос: Запустил код из теории у себя на компьютере, но он возвращает ошибку. Выполнял запуск кода в терминале VS Code на Ubuntu 18.10, версия языка: 3. Вот исходный код на Гитхабе, там же есть текст ошибки в файле .log: ссылка.

Поделитесь результатами отладки

Вопрос студента: У меня не работает код, посмотрите в чём ошибка. Ревью: ссылка.

Реакция: И как разобраться с этим кодом? Оставил бы хоть какие-то рассуждения почему код не работает. Он пытался его дебажить? Не вижу ни одного места с отладочной печатью.

Даже опытный разработчик не способен исполнять код в уме или, просто взглянув, указать на место ошибки. Единственный способ разобраться — это отладка и рефакторинг. Студенты однажды придут в реальные проекты, где кода будет в разы больше и он будет гораздо сложнее. Поэтому мы только даём подсказки и советы, но не занимаемся отладкой кода и его исправлением. Посмотрите это видео про отладку, где рассказывается, почему это важный инструмент для каждого программиста: https://www.youtube.com/watch?v=9iwYRcw3A8A

Как правильно задать вопрос: На некоторых тестах код прерывает выполнение. Я добавил отладочную печать и увидел, что цикл выполняется несколько раз и потом прерывается. Подскажите, где может быть ошибка: ссылка на ревью.

Какие вопросы о зарплате нельзя задавать на собеседованиях

Рекрутеры ценят кандидатов, которые открыто и без лишнего стеснения говорят на собеседовании о желаемом доходе, но иногда вопросы соискателей о зарплате их обескураживают.

Согласно недавнему исследованию портала Superjob странные вопросы о зарплате лидируют в рейтинге нестандартных вопросов, которые соискатели задают рекрутерам. Нелепые вопросы о зарплате услышали от кандидатов 6% рекрутеров. На втором месте – необычные вопросы о питании и столовой (5%). Среди самых странных вопросов о зарплате менеджеры по найму выделили такие: «Можно ли получать зарплату ежедневно?»; «А можно мне сразу аванс?»; «А у вас есть 14-я зарплата?» В опросе Superjob приняли участие менеджеры по персоналу 1000 компаний.

Елизавета Гакаева, руководитель практики финансов и бухучета Manpowergroup, вспоминает кандидатку-финансиста с хорошим послужным списком, которая интересовалась, по каким дням работодатель может выплачивать ей зарплату, а потом призналась, что ей важно получать деньги в дни, когда луна пребывает в растущей фазе. Женщина верила, что растущая луна приносит доход. Другая соискательница поинтересовалась, в какой части офиса будет находиться ее рабочее место, потому что, по фэншуй, заработать много денег можно, если сидишь в юго-восточной части помещения. Обеим кандидаткам в результате отказали в приеме на работу, вспоминает Гакаева.

Мы решили выяснить, насколько неожиданные вопросы о зарплате влияют на решения менеджеров о найме кандидатов на работу.

Нервы, кредиты, алименты

Из-за пандемии и последовавшего кризиса многие работодатели не могут предложить кандидату рыночную зарплату, говорит Такаева. А у самих соискателей множатся финансовые проблемы. По словам Екатерины Каневской, директора департамента индустриальных проектов кадровой компании Unity, неустойчивое финансовое положение заставляет соискателей задавать провокационные вопросы и странно вести себя на собеседовании. Например, сейчас примерно раз в месяц кандидаты спрашивают, сможет ли компания-работодатель переводить им деньги не на их собственную карту, а на карту жены или другого родственника. Соискатели таким образом пытаются скрыть от банков-кредиторов свои доходы. Работодатели на это не соглашаются, так как это противоречит требованиям законодательства и заставляет думать о возможной недобросовестности работника. Есть также кандидаты, которые просят переводить им деньги на чужую карту, чтобы избежать выплаты алиментов бывшим женам, добавляет Инна Подпорина, территориальный директор Kelly Services.

Но чаще странные и нелепые вопросы о зарплате задают кандидаты, занимающиеся неквалифицированным трудом, продолжает Подпорина. У этих кандидатов, уточняет она, меньше опыта интервью, чем у белых воротничков, кроме того, они чаще попадают на предприятия с серыми зарплатными схемами. Они-то и спрашивают, будут ли им платить зарплату ежедневно, так как у них либо не подписан договор с работодателем, либо подписан договор на гораздо меньшую сумму, чем им выплачивают на руки, и они боятся обмана.

В этом году кандидаты стали чаще спрашивать про аванс в самом начале работы, говорит Каневская. Такой аванс просят вахтовые работники, которые приезжают к месту работы без денег, потратив все на дорогу. В этом случае компании пытаются вводить еженедельные выплаты или выплаты по конкретно выполненным задачам, чтобы сотрудник пораньше получил свои деньги.

Право на самовыражение

Даже если человек задал странный вопрос о деньгах, это не повод для отказа – важны его побуждения, полагает Татьяна Григоренко, директор по персоналу группы медицинских компаний «Инновация». Более того, говорит Григоренко, менеджер по найму не должен вынуждать кандидата спрашивать о зарплате, надо в самом начале разговора рассказать человеку, сколько и за какие обязанности ему будут платить. Если он изначально не согласен на предложенные условия, дальнейший разговор теряет смысл.

Петр Орлов, вице-президент по персоналу, организационному развитию и стратегическим инициативам компании Mars Petcare в России, считает, что нестандартный вопрос может натолкнуть компанию на новую идею подсказать, что нужно изменить в системе мотивации. Тем не менее, оговаривается Орлов, у Mars есть устоявшиеся стандарты и политика выплат персоналу и на радикальное отступление от правил компания не пойдет.

По мнению Нэды Сонгин, гендиректора Korn Ferry в России и СНГ, разумно звучат вопросы о соотношении вклада работника в бизнес компании и его вознаграждения, о бонусах, о том, кто принимает решение о вознаграждениях и какие показатели учитываются при определении зарплаты. Даже вопрос по поводу 14-й зарплаты уместен, считает Сонгин.

Вопросы кандидата о зарплате нельзя воспринимать как неадекватные априори: если кандидат их задает, значит, ему это важно, говорит основатель проекта «Зарплатный переговорщик» Андрей Носов. Другое дело, что вопрос может быть неуместен на одном этапе переговоров и с одним человеком, но при этом быть абсолютно обоснованным на следующем этапе с другим. Например, странно на первой же встрече спрашивать директора по персоналу, как будет расти зарплата в компании в ближайшие 5 лет. В этот момент кандидат еще не показал компании свою ценность и работодатель далек от решения его нанять. Поэтому вопрос может быть расценен как неуместный, что, возможно, приведет к отказу от общения. Если же кандидат, продолжает Носов, дошел до финальной встречи, беседует с будущим начальником, который хочет его нанять, вопрос о перспективе роста зарплаты в ближайшие годы обоснован.

Как научиться задавать правильные вопросы, которые помогут всем — Тренинговый портал Беларуси

Хел Грегерсен — автор Harvard Business Review, исполнительный директор Центра лидерства при Массачусетском технологическом институте и старший преподаватель курса лидерства и инноваций в Школе менеджмента имени Слоана. Он выступал в ЮНИСЕФ и на Мировом экономическом форуме, а Thinkers50 включили его в число наиболее инновационно мыслящих людей современности. Грегерсен — автор десяти книг, переведенных на пятнадцать языков, включая бестселлер «ДНК инноватора». Не так давно он написал новую книгу «Вопросы — это ответы: как искать прорывные идеи и решать сложные проблемы на работе и в жизни», которая пригодится всем, кто живет в XXI веке и сталкивается с его ежедневными испытаниями и неопределенностью. Вашему вниманию – несколько фрагментов из русского перевода книги, вышедшей этим летом в издательстве «Манн, Иванов и Фербер».

Что сложнее, чем найти новые ответы?

Самое важное и трудное — это не поиск правильного ответа, а поиск правильного вопроса.

Питер Друкер

Первые посетители нового павильона для мероприятий, открывшегося в Шанхае в июне 2017 года, оказались в совершенно непривычной обстановке. Сначала их ждал концерт, где музыкальные номера чередовались с декламацией стихов, потом им предстояла прогулка по полномасштабному макету городского района — с парком и прудом с лодками, рынком под открытым небом, детской игровой площадкой и кафе. Вы спросите, что здесь непривычного? Дело в том, что все это происходило в полной темноте.

Посетители спотыкались. Наталкивались на предметы. Смеялись и удивлялись. Никто не смог бы сориентироваться в этом павильоне, если бы не помощь опытных и ловких гидов — разумеется, незрячих. Павильон назывался «Диалог в темноте», и придумал его Андреас Хайнеке. Первый такой павильон открылся во Франкфурте в 1989 году. Сейчас социальное предприятие Хайнеке работает в десятках стран, обеспечивая рабочие места для слепых, а зрячим помогая понять, какова повседневная жизнь тех, кто лишен зрения. Павильоны посетили миллионы людей, и для многих этот опыт стал поводом серьезно задуматься.

Началось же все с вопроса, точнее, с новой формулировки вопроса. Около тридцати лет назад Хайнеке работал на радиостанции. Руководитель сообщил ему, что на работу скоро вернется сотрудник, который потерял зрение в результате страшной аварии, но хочет снова заниматься любимым делом. Хайнеке попросили помочь ему снова влиться в работу. Это была непростая задача: Хайнеке никогда ничем подобным не занимался, но тут же взялся решать проблему — какую работу незрячий человек способен удовлетворительно выполнять. Хорошо узнав своего нового коллегу, он понял, что поставил вопрос чересчур узко и в корне неверно. Тогда Хайнеке сформулировал его в более позитивном ключе: в какой рабочей обстановке слепой человек может максимально эффективно задействовать свои сильные стороны? Так у него родилась идея «Диалога в темноте», которая в конечном счете привела его к делу всей его жизни.

Именно это я хочу донести до вас: значимые результаты чаще всего достигаются с помощью вопросов, переформулированных так, что они становятся катализаторами. Только тогда вопросы устраняют преграды для мышления (например, такое как чрезмерно узкие убеждения) и перенаправляют творческую энергию в более продуктивное русло. И человек, который чувствовал себя загнанным в тупик, вдруг замечает новые возможности и получает мотивацию, чтобы их реализовать…

Что, если поиск новых, более эффективных решений стоит начинать с новых и более эффективных вопросов? А как этому научиться?

Можно ли воспитать поколение, умеющее задавать вопросы?

Если вы научились задавать вопросы — по делу, к месту и по существу, — вы научились учиться, и никто уже не помешает вам научиться тому, что вам хочется или нужно знать.

Исидор Раби в 1944 году получил Нобелевскую премию по физике за открытие ядерно-магнитного резонанса — это фундаментальное открытие позволило создать новую технологию магнитно-резонансного сканирования. В годы Второй мировой войны он работал над атомной бомбой, а после участвовал в создании исследовательских лабораторий в Брукхейвене и в ЦЕРН (Европейской организации по ядерным исследованиям). Внушительный послужной список!

Много лет спустя в интервью его спросили, было ли что-то особенное в его воспитании. «Мама сделала меня ученым, сама о том не подозревая, — пришел к выводу он. — Каждая вторая еврейская мамочка в Бруклине спрашивала ребенка после школы: “Ну что, ты сегодня узнал что-нибудь новое?” Но не моя. Моя мама всегда интересовалась: “Иззи, ты задал сегодня какой-нибудь хороший вопрос?”»

Все наше общество выиграет, если мы целенаправленно будем воспитывать людей, которые умеют задавать вопросы. А для этого нужно привить молодому поколению набор ментальных привычек и приоритетов в поведении, а они лучше всего закладываются (или хотя бы не обрубаются на корню) дома, в семье. Но учить задавать вопросы и поощрять эти навыки должны также в школе, на работе и в целом в жизни. Лидерство и творческие прорывы будущего зависят от того, смогут ли наставники, примеры для подражания и герои сегодняшнего дня, передать свои навыки менее опытным людям, на которых влияют…

Что же нужно, чтобы вырастить поколение, умеющее задавать вопросы?

ШКОЛА ВОПРОСОВ

Начнем со школьной системы — именно о ней мы обычно сразу думаем, когда речь о том, как и чему учатся люди. Дэн Ротстейн и Луз Сантана убеждены, что в образовании необходима конкретная реформа. В начале книги Make Just One Change («Всего одна перемена») они прямо высказывают свою позицию.

В книге две простые идеи:

— всем ученикам надо научиться самим формулировать вопросы;

— все преподаватели легко могут их этому учить на обычных уроках.

Я полностью согласен с этой книгой о совершенствовании учебного процесса, но подчеркивают важность вопросов далеко не только Ротстейн и Сантана. Во второй главе мы упоминали о многочисленных исследованиях, которые показывают, как мало используются вопросы в обычном учебном процессе, — и неважно, говорим мы о средней или старшей школе, университете или обучении на работе. Вспомним, например, наблюдение Джеймса Диллона о том, что ученики, открыто проявлявшие любопытство, получали негативную реакцию со стороны как преподавателей, так и одноклассников. В итоге они выносят из этого опыта главный урок — «Ни о чем не спрашивать».

Ученые, проводившие наблюдения в классах, аудиториях и других пространствах, где происходит обучение и принятие решений, делают тот же вывод: творческое любопытство, свойственное человеку от природы, в школе активно подавляется и пресекается. Так вырастают взрослые, которые гордятся хорошими ответами, но не стараются задавать хорошие вопросы.

Благодаря ученым прошлого и настоящего сегодня авторитеты в области школьного образования гораздо лучше осведомлены о том, насколько важно культивировать навык задавать вопросы. К сожалению, что-либо менять в системе образования становится все труднее. Марк Цукерберг столкнулся с этим, когда его пожертвование системе государственных школ Ньюарка не принесло сколько-нибудь ощутимого результата. В 2010 году он передал на эти цели 100 миллионов долларов и еще столько же пожертвовали другие благотворители, так что общая сумма составила 200 миллионов долларов. Был приглашен ряд консультантов, спланированы изменения с учетом лучших современных практик —намерения у всех были замечательные. Однако оказалось, что вливание денег не имело заметного влияния на систему — более того, успеваемость учеников по математике даже снизилась.

Я рассказываю об этом масштабном разочаровании не для того, чтобы показать, что на перемены в государственной школе нет надежды. Я полагаю, что наиболее короткий путь пролегает не сверху вниз, не через обновление норм и правил на институциональном уровне. Быть может, учить детей задавать вопросы лучше получится у общественного движения, в котором каждый будет делать все от себя зависящее.

Из бесед с учителями, которые осознают необходимость развивать у детей навыки постановки вопросов, я почерпнул множество несложных приемов, которые не требуют больших затрат и позволяют сосредоточить внимание на генеративных вопросах без ущерба для изучения материала по программе и подготовки к стандартизованным тестам. Вот некоторые из них, как мне кажется, наиболее интересные и вдохновляющие.

Ящик с вопросами. Старшая школа Workshop в Филадельфии, ученики и преподаватели которой не раз получали награды, была создана некоммерческой организацией специально для того, чтобы функционировать не так, как обычные школы… Но некоторые практики Workshop можно применять в любой школе, например «ящик с вопросами» — элемент круглого стола, проходящего в Workshop каждый день, когда ученики обсуждают проблемы школы и района, для которых они пытаются предложить решения.

Каждый день из ящика наугад вынимают записку с вопросом, и все присутствующие его обсуждают. А главное, пишут вопросы и складывают их в ящик сами ученики. Раздумывать над тем, какой вопрос задать, —это часть учебного процесса.

Находить вопрос, который привел к ответу. Любой факт, который изучают в школе, когда-то был ответом на вопрос. Любая формула появилась потому, что кто-то искал новый способ решения задачи. Не так много времени нужно учителю, чтобы дополнить новую информацию историческим контекстом. Конечно, не каждый факт нуждается в таком дополнении, но время от времени заострить внимание на отличном вопросе, породившем актуальный и сегодня ответ, бывает очень полезно.

Ответ лучше запоминается, так как ученики видят, почему вообще потребовалось то или иное открытие или изобретение. К сожалению, часто учителя ограничиваются лишь тем, что называют имя первооткрывателя или изобретателя и переходят к рассказу о самом открытии и его значимости; но не лучше было бы остановиться на решающем вопросе, который и привел первооткрывателя к этому результату? Почему современники Коперника не знали, что планеты вращаются вокруг Солнца? Почему он начал сомневаться в геоцентрической модели мира и как эти сомнения помогли найти новые направления для познания? Когда урок превращается в историю с захватывающим сюжетом, для которого постановка вопроса служит поворотным моментом, учителю проще донести до детей, что великие идеи всегда порождались и будут порождаться вопросами, бросающими вызов общепринятым убеждениям.

Дольше ждать ответа. Элемент взаимодействия в классе, который легче всего заметить и изменить, — это время ожидания ответа учителем. Мэри Бадд Роу первой из специалистов по теории педагогики отметила, что большинство преподавателей, задавая вопрос, не дают ученику достаточно времени на обдумывание ответа. Знаете, сколько в среднем ждет учитель? Одну секунду.

Безусловно, этого мало, чтобы задействовать высшие когнитивные навыки: за секунду можно только восстановить в памяти запомненный факт. Эксперименты Роу показали, что достаточно учителю подождать ответа хотя бы три секунды, чтобы языковые и логические способности учащихся заметно улучшились. А главный вывод из этого исследования не в том, что преподаватель должен отводить немного больше времени на то, чтобы ученики могли вспомнить все те же факты, а в том, что более длительное ожидание требует более открытых вопросов, наводящих на размышления, и наоборот.

Все исследования, изучавшие вопросы в школьной обстановке, отмечали частоту, с которой вопросы задают учителя. Создается впечатление, что это главная часть урока — учитель озвучивает по пятьдесят — сто вопросов в час. Вопросы в учебе призваны, как пишет Кэррон Льюис, «проверить, заучен ли материал из учебника, и убедиться, что ученики не отвлекаются». Но это означает, что «учителя в основном задают не те вопросы, какие следовало бы. Они сосредоточены на вопросах, которые проверяют владение конкретными фактами, а не на вопросах, побуждающих изучать предмет». Более того, такое положение наносит вред вдвойне: не удовлетворяет потребность учащегося в информации и не прививает навык задавать вопросы, который мог бы пригодиться молодому сознанию в будущем.

Поощрять тех, кто задает вопросы. Школа не только образовательное учреждение, но и социальная общность, и учащиеся хорошо чувствуют, кто из них более успешен. Если чаще хвалить и поощрять тех, кто задает хорошие вопросы, вероятно, и вопросов станет появляться больше. Недавно группа учеников, выживших при стрельбе в школе имени Марджори Стоунмен Даглас в Паркленде 14 февраля 2018 года, выступила на уровне всей страны с вопросами о контроле за огнестрельным оружием, не сомневаясь, что голоса пострадавших должны быть услышаны. И никто в школе не требует, чтобы они быстрее вернулись к обычному режиму учебы и зубрили материал к экзаменам. Это из ряда вон выходящий пример, но весьма поучительный. А в обычных обстоятельствах чувствуют ли школьники себя вправе поднимать вопросы о том, что их сильнее всего затрагивает, или спорить с учебным материалом, если им кажется, что он не полностью соответствует действительности? Психолог Софи фон Штумм и ее коллеги пишут, что школа «должна с раннего возраста поощрять интеллектуальную жажду и вознаграждать не только послушание и прилежание…

Похвалы заслуживает не только старательный ученик, написавший отличную работу, но и тот, кто на семинарах поднимает спорные вопросы (чего, к сожалению, многие учителя не ценят)». О том же упоминают Кристофер Уль и Дана Стачел: «Побуждать учеников не бояться задавать вопросы — значит поощрять их не столько за правильность ответов, сколько за смелость вопросов». Они отмечают, что «трансформировать глубокий страх современной школы перед вопросами и ее зацикленность на ответах в культуру учебного процесса, которая принимает и приветствует вопросы, — колоссальная, но достойнейшая задача».

Орит Гадиш, председатель консалтинговой компании Bain & Co, считает своим долгом «задавать сотни вопросов», поскольку она понимает, что это единственный путь к решению наболевших проблем в работе и частной жизни. Орит усвоила это еще в детстве, в Израиле. Ее отец «интересовался всем подряд и предпочитал больше слушать, чем говорить», а мать «всегда спрашивала о том, что вызывало у нее любопытство».

Гадиш еще до того, как пошла в школу, сжилась со своим «природным любопытством», а в школе с первого дня постоянно поднимала руку и задавала не один, а два и больше вопросов по любой теме. К окончанию восьмого класса она настолько отточила этот навык, что классный руководитель написал ей в табеле: «Орит, всегда задавай свои два вопроса, даже три или четыре. Оставайся такой же любознательной». Через всю профессиональную жизнь Гадиш пронесла уверенность, что задавать правильные вопросы — это единственный способ создавать настоящую ценность на любом уровне и в любой позиции.

Использовать образовательные технологии, чтобы вспомнить ответ. В эпоху электронных средств обучения стало возможно совместить прежде несовместимое, когда речь идет о подготовке к стандартизованным тестам, считают Энн Кристенсен и ее коллеги. Пожалуй, важнейшая системная проблема школьного образования — это модель, которая унифицирует учеников, предписывая, что все дети определенного возраста должны обладать одинаковыми знаниями и навыками. Но даже в рамках этой устаревающей модели учитель способен реализовать индивидуальный подход к каждому из трех десятков учеников в классе благодаря технологическим решениям, позволяющим легко выявить, какой материал вызывает у конкретного ученика затруднения, и, соответственно, скорректировать его подготовку. Если классные руководители начнут шире использовать электронные средства обучения для подготовки к стандартизованным тестам, у них останется больше времени на развитие учебных навыков более высокого уровня. Когда не нужно на уроках сажать весь класс проходить пробные тесты с вариантами ответов, учитель из вьючного животного превращается в проводника на пути к знаниям.

Проектная система обучения. Выше я упоминал школу Workshop, где применяется такой подход. Сама по себе идея проектного обучения не нова — она лежит в основе таких известных педагогических практик, как метод Монтессори, и образовательных программ фонда International Baccalaureate. Этот подход опирается на развитие любознательности у учащихся. Анджелина Столл Лиллард пишет о системе Монтессори: «Она достаточно открыта, чтобы эволюция интересов и учебных навыков происходила естественным путем. От учителя в системе Монтессори требуется не ставить перед детьми вопросы, а только стимулировать их воображение, чтобы у учеников формировались собственные вопросы».

Она приводит многочисленные данные исследований, подтверждающие, что «обучение, основанное на подобных интересах, значительно лучше строящегося на чужих интересах». Десять лет назад, исследуя опыт новаторов, Клейтон Кристенсен, Джефф Дайер и я выяснили, что около половины из них учились в школах с проектной системой, а у многих других родители или бабушки и дедушки поощряли творческие проекты или же занимались похожей общественной деятельностью, обеспечивая ребенку пространство для творчества за пределами школы.

Разумеется, ввести такое изменение на уровне отдельного класса, а не всей школы проблематично. Чаще встречаются частные школы, созданные специально для внедрения новых методик на практике. Например, независимая школа High Tech High была открыта более пятнадцати лет назад на грант от фонда Билла и Мелинды Гейтс, потому что многие компании Кремниевой долины сочли, что проектное образование лучше справится с подготовкой будущих кадров для инноваций. Сейчас на основе этой школы выросла уже целая система из тринадцати школ с двенадцатилетним образованием, где обучается более пяти тысяч человек. Суть проектного подхода в том, что каждый ученик выбирает интересные для себя проекты, выполнение которых требует освоения различных навыков и информации. Сосредоточившись на увлекательном проекте, ученик получает мотивацию изучить материал и всегда хорошо осознает, зачем ему нужны те или иные знания.

ЦИФРОВОЙ МИР — РАЙ ДЛЯ ВОПРОСОВ ИЛИ АД?

Как цифровой мир влияет на наши возможности задавать вопросы? Положительно или отрицательно? Дети сейчас проводят гораздо больше времени с электронными устройствами, и, чем закончится этот грандиозный стихийный эксперимент, пока неясно. Станут ли они поколением, которое лучше всех в истории будет задавать вопросы-катализаторы? Или утратят этот навык?

В определенном смысле цифровой мир — мечта для задающих вопросы. Все мы привыкли обращаться к Google, и эта привычка вознаграждается ответами, как правило хорошими. В итоге мы стали намного чаще спрашивать и меньше колебаться, задавая вопросы на форумах и в чатах.

Это можно наблюдать в самых разных частях света. Дхирендра Кумар работает в консалтинговой компании Value Research. По опыту работы с вопросами от малых инвесторов, поступающими через сайт компании, Кумар отмечает, что «чат — совершенно особая площадка для вопросов и ответов». Он не раз участвовал в сессиях формата «вопрос-ответ» на мероприятиях для инвесторов и считает, что вопросы на сайте задают те же люди, которые посещают такие мероприятия.

Однако в сети, «где они сохраняют анонимность и не обязаны общаться друг с другом, люди задают вопросы более прямо, не стесняясь показаться дилетантами». Еще одно следствие того, что в интернете люди чувствуют себя свободнее, — «более спонтанные вопросы»…

Тони Вагнер, стипендиат гарвардской программы по инновациям в области образования (хороший признак уже то, что такая стипендия существует), основал в Гарвардской высшей школе педагогических наук группу управления переменами — Change Leadership Group. Он консультирует школы и фонды, в том числе фонд Билла и Мелинды Гейтс.

Вагнер начал карьеру с работы учителем в старшей школе, некоторое время был директором средней школы. Из этого опыта он вынес ценный урок: «Учителя пресекают вопросы от учеников, потому что считают, что на это нет времени — нужно “проходить” материал или готовить детей к тестам. Я считаю, что такая позиция серьезно вредит любознательности учеников». Прочитав книгу Томаса Фридмана Th e World Is Flat («На самом деле мир плоский»), он задался вопросом: «Что нужно делать иначе, чтобы подготовить детей к жизни в “плоском”, глобальном мире?»

Этому вопросу он посвятил три своих бестселлера. Вагнер убежден, что в целом влияние цифрового мира на обучение детей скорее положительное. В книге Creating Innovators («Как воспитать инноватора») он пишет: «Следствие этой новой формы обучения — многие в молодом поколении, которое я называю поколением инноваций, обладают необычайным скрытым талантом и испытывают огромный интерес к инновациям и предпринимательству, пожалуй небывалый в истории». «В интернете, в отличие от школьного класса, дети и подростки следуют за своим любопытством…»гуглят для смеха», щелкают по ссылкам, просто чтобы посмотреть, куда они приведут». В интернете они «научились творить, выстраивать связи и совместно работать — намного лучше, чем им позволяет школа».

Чтобы углубить эффект от обучения в цифровом мире, Вагнер предлагает: пусть учителя (я бы добавил, что и родителям это стоит взять на заметку) просят детей вести дневник вопросов и регулярно выделяют время на то, чтобы дети искали на них ответы.

С другой стороны, цифровая среда может оказывать токсичное воздействие на вопросы, и это вызывает все больше беспокойства. Например, Тиффани Шлейн — технически подкованный человек (как и ее муж Кен Голдберг, преподающий робототехнику и автоматику в Калифорнийском университете в Беркли). Она быстро поняла, что интернет трансформирует наш мир, основала премию «Вебби» и Международную академию цифровых искусств и наук. Но даже она не хочет, чтобы интернет оказывал слишком большое воздействие на мышление и общение ее детей. Их семья соблюдает «цифровой шабат»: каждую неделю они один день отдыхают от всех гаджетов, общаются друг с другом и ходят в гости.

От чего они отдыхают? Прежде всего от социальных сетей с их многочисленными троллями и скандалистами. Представьте себе человека, целыми днями строчащего в Facebook и Twitter или комментирующего новости: вряд ли он открыт для вопросов, которые ставят под сомнение его убеждения. Он не будет пытаться понять, в чем он неправ. Он не выглядывает наружу из своего герметичного мирка. И он, конечно, не молчит. Причем сейчас речь о публикациях, которые человек делает от своего имени, со своей фотографией. А когда публикации анонимны или от чужого лица, социальные сети просто саботируют вопросы — не потому, что их задают, а потому, что слишком часто это делается с намерением унизить или оскорбить других. Особенно это верно для современных подростков.

Влияние цифровизации на вопросы, как и на любую другую область, нельзя назвать однозначно негативным или позитивным. Возможность мгновенного доступа к источникам информации со всего мира — это бесценный и огромный плюс, но не нужно ждать, что интернет сам по себе воспитает новое поколение, которое лучше нас будет уметь задавать вопросы. Здесь стоит спросить себя: «Поможет ли эта технология мне и моим близким научиться чуть чаще сомневаться в своих знаниях, чуть чаще испытывать дискомфорт и чуть больше молчать?» Если нет, подумайте, как это изменить.

УНИВЕРСИТЕТ ЖИЗНИ

«Большинству студентов на вводном курсе в предмет почти не приходится думать. Преподаватель выдает им порцию хорошо прожаренных фактов, которые надо запомнить, и мало что говорит о том, кто эти факты готовил, почему их считают правильными, как кто-то справился с неудачно сформулированной задачей», — пишет Кен Бэйн в книге What the Best College Students Do («Что делают лучшие студенты»).

«Вводный курс редко преподносит загадки, возможности для дискуссии или проблемы — за исключением необходимости все это уместить в голове к экзамену. Как правило, студенты так и не понимают, каким образом та или иная дисциплина ставит вопросы и отвечает на них. Они почти не сталкиваются со сложными и спорными вопросами и даже не слышат о чужом опыте обращения с такими вопросами».

В числе проблем высшего образования многие отмечают и то, что студенты, кажется, разучились цивилизованно общаться друг с другом. Спорные идеи порой даже не озвучиваются, не говоря уже об их обсуждении. Можно ли что-то сделать, чтобы научить совершеннолетних студентов более творчески и продуктивно задавать вопросы? Я полагаю, что да. Если эти навыки не усвоены в раннем возрасте, это еще не конец.

Оуэн Фисс, профессор права в Йельском университете, в 2017 году подытожил свой многолетний опыт в книге Pillars of Justice («Столпы правосудия»). Каждая из ее тринадцати глав посвящена одному из юристов, оказавших влияние на его мышление и, что неудивительно, вошедших в историю. Рассказы о светилах юриспруденции иллюстрируют развитие юридической доктрины в период борьбы за гражданские права в США, но не в меньшей степени повествуют о выдающихся лидерских качествах, вдохновенном преподавательском таланте и о решающей роли вопросов на обоих поприщах.

Например, Фисс рассказывает о том, как учился у Гарри Калвена, выдающегося преподавателя юридической школы Чикагского университета, куда сам Фисс пришел работать летом 1968 года. Каждая их беседа, вспоминает Фисс, начиналась с вопроса и перерастала в «бурную все поглощающую» дискуссию, за время которой наставник и ученик успевали пройти весь вечнозеленый сад и набережную. «Его метод — разговор», — отмечает Фисс, рассказывая о Калвене. Он умел найти в словах аспиранта проблески замечательной идеи, а затем формулировал их так красноречиво и глубоко, что это выводило понимание проблемы на новый уровень, и начинался новый виток вопросов и комментариев. Аспирант после этого считал своим долгом высказать больше соображений, глубже обдумать проблему, посмотреть на нее с новой позиции. Озарения и открытия следовали одно за другим. Такова была суть моей учебы под началом Гарри.

Это одно из самых необычайных впечатлений в моей жизни, и оно выявило особые качества наставника. Фисс заключает: «Гарри Калвен был гением, он обладал совершенно оригинальным умом…» Обсуждали ли они последнее решение Верховного суда, политические события или будущее образования в области юриспруденции, он вспоминает: «Мое мировоззрение в результате практически всегда менялось». Возможно, у вас в жизни тоже был замечательный наставник, который, как вы поняли с возрастом, умел сделать так, чтобы озарения следовали одно за другим.

Оуэн Фисс не ограничивается лишь положительными примерами — помимо воодушевляющего общения с мудрыми преподавателями, ему пришлось испытать и пагубное воздействие. Он приводит дикий случай, произошедший во время его учебы на первом курсе Гарвардской юридической школы. На курсе из 125 человек было всего три или четыре девушки.

Время от времени кто-то из студентов предлагал комментарий или задавал вопрос, но в основном профессор Лич на занятиях вызывал по списку и просил изложить факты дела или ответить на его вопрос. Однако в начале курса Лич объявил, что не будет регулярно спрашивать девушек, а вместо этого назначит один-два женских дня, когда будет вызывать только их и никого больше.

Фисса по сей день терзает то, что никто из студентов сразу не возразил против столь явной несправедливости. «Мы ничего не сказали, ничем не выразили неодобрение, никто даже не пикнул». Если с Калвеном каждая беседа приносила открытия, то с этим преподавателем могли быть только «закрытия». Подозреваю, неслучайно единственное, что Фисс вспоминает о Личе помимо этого примера, — это его неприятную манеру задавать вопросы.

Преподаватели, умеющие пользоваться вопросами — такими вопросами, которые оспаривают убеждения и втягивают других в бурные всепоглощающие дискуссии, — находят последователей, тех, кто не боится отвергать традиционные представления. Те, кто не промолчит, столкнувшись с устаревшим предвзятым мнением или явным предубеждением, преодолевают рамки традиционной роли студента и учатся задавать вопросы.

Мой коллега по MIT Роберт Лэнджер по прозвищу Эдисон от медицины, известный инноватор в области медицинских технологий, ставит перед собой такие же цели в области образования. «Когда вы учитесь, вас оценивают по тому, насколько хорошо вы отвечаете на вопросы. Их задает кто-то другой, и если вы даете хорошие ответы, то получаете хорошую оценку. Но в жизни вас оценивают по тому, насколько хорошо вы вопросы задаете». Своим студентам и аспирантам он не устает напоминать, насколько важно перейти от ответов к вопросам, зная, что «они станут выдающимися преподавателями, выдающимися предпринимателями, выдающимися кем угодно, если будут задавать хорошие вопросы».

НИКОГДА НЕ ПОЗДНО

И наконец, несколько слов для руководителей, которые тоже играют важную роль в воспитании нового поколения людей, способных задавать значимые вопросы. Многие приходят работать, не имея привычки спрашивать. Но любая смена работы заставляет человека перейти в режим активного обучения — на новом месте нужно сориентироваться, понять, «как тут принято». И в этом состоянии начальники и коллеги могут на него повлиять, точнее, неизбежно повлияют. Как дать всем своим коллегам понять ценность навыка задавать вопросы?

Во-первых (напомню главную тему этой книги), подумайте об условиях, которые вы создаете или поддерживаете… Четко дайте понять, как Уолт Беттингер в Charles Schwab, что каждый обязан задумываться: «Что у нас тут не работает?» Попробуйте подталкивать своих коллег и сотрудников к размышлениям. Кстати, и клиентов тоже. В EY, международной аудиторско-консалтинговой компании, вопросы стали источником информации для всех областей — от развития кадрового резерва и методов работы с клиентами до рекламной кампании с многомиллионным бюджетом.

Возможно, вы видели эту рекламу: художественные фотографии, дополненные смелыми заголовками в формате вопросов. Типичный пример: «Как вы рулите бизнесом, если кораблем управляет искусственный интеллект?» Недавно я познакомился с автором этой кампании Джоном Рудаицки и узнал, что реклама — это только начало.

Рудаицки пришел на работу в EY, когда компания только выбрала новый слоган: «Совершенствуя бизнес, улучшаем мир». Руководитель компании Марк Уайнбергер видел в этой фразе не только обещание бренда клиентам, но и обращение к своим сотрудникам, которым, как и всем, важно знать, что их работа приносит пользу. Он хотел дать им понять: предоставляя квалифицированные консультации глобальным компаниям, они помогают им усовершенствовать управление — « совершенствуют бизнес». А поскольку в силу этого их клиенты могут достичь большего, получается, что EY одновременно «улучшает мир». В слогане укладывались сразу оба смысла. Рудаицки предстояло сделать большой следующий шаг — рассказать о том, как именно специалисты EY это делают. Ответ он нашел в вопросах. В разговорах с людьми скоро стало очевидным, что выдающийся консультант не просто предлагает ответы на вопросы клиента или решения его проблем, он помогает ему прийти к новым, более удачным вопросам, которые, если на них удастся найти ответ, приведут к масштабным изменениям. «Каждая проблема, решенная клиентом, помогает миру стать лучше, — говорит Рудаицки. — Вопрос за вопросом, ответ за ответом мы строим и улучшаем мир».

Важно отметить, что, с точки зрения EY, успешная рекламная кампания должна не просто менять представление об организации на рынке, а оказывать влияние на подход сотрудников к работе. Марк Уайнбергер советует: «Вместо того чтобы указывать: “Сделайте то-то и то-то”, лучше сказать: “Вот результат, которого я хочу достичь. Как вы будете действовать, чтобы это получилось?” — и вступить в диалог». Он отзывается о собственном опыте: «Поразительно, насколько лучше идет проектная работа даже у молодых сотрудников, если задавать им вопросы, а не давать инструкции». Сотрудники переосмысливают работу и с клиентами. «Настоящая проверка эффективности нашей рекламной кампании, — рассуждает Рудаицки, — происходит, когда ее принципы непосредственно применяются на практике, чтобы помочь клиентам переформулировать их вопросы». Он привел несколько примеров «первопроходцев», устроивших новому обещанию бренда практическое испытание; в их числе Памела Спенс, которая привлекла в EY большой новый проект благодаря тому, что «клиент задал один вопрос, а она его переформулировала иначе и лучше»…

ИХ ВОПРОСЫ БУДУТ ДРУГИМИ

В каждом поколении прогресс обеспечивают прежде всего те, кому удается сформулировать правильные вопросы для своей эпохи и сосредоточиться на них. Проблемы, волнующие нас сегодня, — не те, что занимали наших родителей, и не те, над которыми будут биться наши дети. Так что вместе с новым поколением тех, кто задает вопросы, мы выращиваем и новое поколение вопросов, которые они будут задавать. Какие-то из этих вопросов нам будет трудно воспринять как лучшие или как важное переосмысление того, что мы для себя уже приняли безоговорочно.

Мне всегда нравилось, как Антуан де Сент-Экзюпери отразил это противоречие в «Маленьком принце». Рассказчик извиняется перед читателями за то, что вычислил, что Принц прилетел с крохотного астероида В-612. Я вам рассказал так подробно об астероиде В-612 и даже сообщил его номер только из-за взрослых. Взрослые очень любят цифры. Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном. Никогда они не скажут: «А какой у него голос? В какие игры он любит играть? Ловит ли он бабочек?» Они спрашивают: «Сколько ему лет? Сколько у него братьев? Сколько он весит? Сколько зарабатывает его отец?» И после этого воображают, что узнали человека».

Источник: hbr-russia.ru

Вопрос на засыпку, или Что уместно спрашивать на собеседовании? | Карьера | DW

Если потенциальный работодатель пригласил вас на собеседование, то считайте, что вы — на полпути к заветному месту работы. Если собеседование прошло удачно, то вы — в шаге от него. И тут, как правило, раздается последний, но от этого не менее каверзный вопрос: «А вы хотели бы что-нибудь спросить у нас?»

Если в конце собеседования работодатель предлагает вам узнать у него интересующие вас вещи, то делает он это явно не из вежливости, предупреждает тренер и эксперт по вопросам подготовки и отбора персонала Эдмунд Мастио (Edmund Mastiaux). «Это не просто формальность, — поясняет он. — В зависимости от того, что вы будете спрашивать, работодатель сможет судить о том, достаточно ли информации вы собрали о компании и насколько внимательны были в ходе собеседования. Кроме того, он сможет оценить ваши аналитические способности, а именно: какие выводы вы смогли сделать в ходе первой беседы с ним».

Эдмунд Мастио

Вопросы бывают разные…

В Германии говорят, что глупых вопросов не бывает, бывают только глупые ответы. Однако на собеседовании это правило теряет силу. Задавая вопросы по существу, вы, во-первых, проявляете себя как профессионал и, во-вторых, сигнализируете работодателю, что предлагаемая вакансия вам небезразлична. Итак, какие же вопросы считаются корректными?

«На собеседовании кандидата должно интересовать, прежде всего, содержание его будущей работы, — разъясняет Эдмунд Мастио. — Например, вы можете попросить работодателя перечислить типичные задания, которые вам придется выполнять. Или спросить: с какими проблемами чаще всего сталкивались мои предшественники? Если вы недавно окончили вуз и это, возможно, ваше первое место работы, то поинтересуйтесь, чего ожидают от выпускника вуза на такой должности. В общем, спрашивайте все, что касается конкретной работы».

Почемучки не приветствуются

Вопросы должны быть открытыми, то есть такими, на которые невозможно ответить односложно «да» или «нет». Дайте работодателю возможность высказаться поподробнее. «Что?», «Кто?», «Как?» — начинайте с этих вопросительных слов. Также не рекомендуется задавать вопросы, начинающиеся с «почему». Они попахивают критикой и могут вызвать у работодателя чувство, что он должен оправдываться. Всего, по мнению экспертов, задавать стоит не более 4-6 вопросов.

Кроме того, нет ничего страшного в том, если вы заранее составите себе список того, что хотите узнать. В нужный момент, особенно если вы взволнованы и не можете сконцентрироваться, можно прибегнуть к помощи домашней заготовки. «Не задавайте вопросы только ради того, чтобы просто что-то сказать, — советует эксперт по кадрам. — Если вам все ясно, то стоит поблагодарить интервьюера и сказать что-то типа: «Наша беседа была очень содержательной, вы сообщили мне массу полезной информации. На данный момент мне этого достаточно. Более детальные вопросы я задам позже».

Не задавайте корыстных вопросов

А теперь — о табу. Какие же вопросы кандидату задавать ни в коем случае не следует? «Фатальными могут оказаться вопросы следующего характера: назовите мне точные часы работы; сколько у меня будет отпуска; дадут ли мне в личное пользование ноутбук? Все это хотя и важно, но касается не содержания работы, а формальностей. В первой беседе с потенциальным работодателем такие вопросы неуместны», — рекомендует Эдмунд Мастио.

Как заметил английский философ Фрэнсис Бэкон, правильная постановка вопросов свидетельствует о некотором знакомстве с предметом. Так что, отправляясь на собеседование, хорошенько подготовьтесь не только отвечать, но и спрашивать.

Смотрите также:

• Правила поведения на собеседовании

  Язык тела говорит больше, чем нам хочется

  В беседе с рекрутером важно не только то, что вы говорите, но и то, как вы это делаете: рукопожатие, мимика, манера сидеть на стуле и жестикулировать во время разговора. От этих невербальных сигналов в значительной степени зависит, удастся ли вам расположить к себе рекрутера.

• Правила поведения на собеседовании

  Естественность — залог успеха!

  Стремление показать себя с лучшей стороны, конечно, предполагает некоторую долю позерства. Но, все же, старайтесь вести себя максимально естественно и не пытайтесь заглушить те качества характера, которые определяют вас как личность. Например, если вы интроверт, то и не надо стараться показать себя рубахой-парнем, а экстравертам не рекомендуется изображать неестественную для них сдержанность.

• Правила поведения на собеседовании

  Первое впечатление решает все

  Прямая осанка важна, но она — не синоним скованности. Здесь применима военная формула «голову поднять вверх, живот втянуть, грудь расправить», но, так сказать, в смягченном варианте. Не переусердствуйте! Но помните: прямая осанка поможет вам произвести хорошее впечатление в первые минуты знакомства с рекрутером.

• Правила поведения на собеседовании

  Уверенный в себе человек сидит удобно

  Тот, кто сидит на краешке стула, выдает свою неуверенность, утверждают специалисты онлайн-журнала для ученых-экономистов wiwi-treff.de. Не стесняйтесь устроиться на стуле поудобнее, заняв всю площадь сиденья. Держите спину ровно, не разваливайтесь. Руки лучше держать перед собой на столе.

• Правила поведения на собеседовании

  Сигнализируйте согласие и интерес!

  Не стоить сидеть «по струнке смирно». Это производит натянутое впечатление. Меняйте время от времени положение на стуле. Если у вас несколько собеседников, всегда поворачивайтесь в сторону говорящего, сигнализируя, что вы внимательно и с уважением его слушаете. Смотрите собеседнику в глаза и иногда утвердительно кивайте, рекомендуют эксперты сайта bewerbung-tipps.com.

• Правила поведения на собеседовании

  Жестов должно быть в меру

  Жесты помогут подчеркнуть то, что вы говорите, выделить самые важные темы в разговоре. Но не следует перебарщивать с жестикуляцией: сильно размахивать руками, направлять в сторону собеседника указательный палец или перекрещивать руки на груди строго не рекомендуется. Это может создать угрожающее или отталкивающее впечатление.

• Правила поведения на собеседовании

  Избавляйтесь от жестов-паразитов!

  Старайтесь не использовать жесты, свидетельствующие о неуверенности, как, например, почесывание затылка или носа, подергивание мочки уха и прочих жестов-паразитов. На фотографии — жест неуверенности в исполнении актера Гëтца Шуберта (Götz Schubert).

• Правила поведения на собеседовании

  Не сидите с каменным лицом

  Мимика человека порой говорит о нем больше, чем слова. Даже если вы рассказываете очень интересные вещи, ваше неподвижное лицо может испортить хорошее впечатление и навести собеседника на мысль, что все сказанное вы выучили наизусть. Помните: живое выражение лица важно не только когда вы говорите, но и когда слушаете. Не забывайте показывать собеседнику, что вам интересно то, о чем он говорит.

• Правила поведения на собеседовании

  Смотрите собеседнику в глаза

  Смотрите собеседнику в глаза. Так вы сигнализируете свою открытость и интерес к разговору, а также уверенность в своих силах. Если при разговоре вы отводите глаза или даже опускаете их, рассматривая, например, свои руки на столе, это может быть расценено как знак неуверенности, отсутствие интереса или внимания. Все это, конечно, не в вашу пользу.

• Правила поведения на собеседовании

  Улыбайтесь искренне!

  Сохранять вежливое выражение лица на собеседовании особенно важно. К сожалению, порой вежливость путают с неизменной натянутой улыбкой. Она неестественна и может вызвать обратный эффект, в то время как настоящая теплая улыбка создает приятную атмосферу для беседы и оставляет хорошее впечатление о собеседнике. А этого и нужно желающему устроиться на работу. Желаем вам удачи!

  Автор: Ольга Солонарь

Как правильно задавать вопросы

Искусство задавать вопросы — одно из базовых умений как для учебы, так и для профессиональной деятельности. Продвижение в освоении материала можно оценить с точки зрения того, какие вопросы задает человек. Многие профессии строятся на умении задавать правильные вопросы, т. е. вопросы эффективные для сбора информации. Врачей, менеджеров, педагогов, юристов, психологов специально учат задавать вопросы. Вопросы, которые человек задает, когда ему не хватает информации, показывают уровень понимания проблемы и способность задающего строить предположения. Умение задавать вопросы помогает при решении интеллектуальных задач, способствует улучшению взаимопонимания между людьми.

Современный человек задает вопросы не только другому человеку, но и поисковым системам в Интернете. Умение выделить ключевые слова, на которые «поисковик» даст содержательные ссылки основывается на том же искусстве задавать вопросы — просто вместо вопроса вы задаете ключевые слова из предполагаемого ответа.

Попробуйте выполнить следующие задания (можно выбрать один из трех вариантов, но лучше выполнить все).

Задание 1

Представьте, что вы преподаете иностранную литературу и хотите выяснить, насколько ваши ученики освоили трагедию В. Шекспира «Гамлет». Какие 10 вопросов вы задали бы для выяснения глубины познаний ваших учеников? Вопросы запишите.

Задание 2

Представьте, что вы руководитель, и один из ваших подчиненных опоздал со сроками выполнения важного задания. Придумайте 5–6 вопросов, которые вы задали бы, чтобы понять причину происшедшего и определить справедливую меру взыскания. Подумайте, кому вы могли бы их задать.

Задание 3

Представьте, что вы критик-искусствовед. Вы отбираете фильмы для фестиваля. Перед вами стоит задача выбрать 3 фильма из 5 представленных на конкурс. Придумайте 3–4 вопроса тем, кто уже видел эти фильмы, которые помогли бы сделать вам выбор до просмотра.

 

Какими вопросами вы «пользовались» — открытыми, т.е. требующими развернутого ответа (например, «Когда ты пользовался этой вещью в последний раз?») или закрытыми, на которые можно ответить «да» или «нет» («Ты давно ищешь эту вещь?»). Заметьте, что открытый вопрос дает собеседнику больше шансов высказаться, а вам — получить больше информации. Еще одна проблема закрытых вопросов — представление задающего вопрос о том, что такое давно, далеко, хорошо, могут существенно отличаться от представлений отвечающего (именно так рождается непонимание). Для вас «давно» — это неделю назад, а для другого – вчера. Попробуйте переформулировать вопросы, которые оказались в вашем списке закрытыми так, чтобы они стали открытыми.

Исследователи выделяют 5 типов вопросов.

1. Фактические вопросы (или вопросы на знание)

Такие вопросы направлены на выяснение фактов и особенностей, которые легко наблюдать. Ответы на фактические вопросы часто можно оценить как правильные или неправильные. Хотя фактические вопросы обычно простые, их тоже нужно уметь задавать.

Фактические вопросы направлены на определение следующих характеристик:

• кто (кто автор, кто мог помешать, кто выполнял эту работу и т.д.)
• когда (как часто, какова периодичность, как давно это было, сколько времени назад, когда это может случиться…)
• где (как далеко это находится от…, как туда добраться…)
• как (как это произошло, как это могло случиться, какими качествами нужно обладать…)

Для Задания 1 примером фактического вопроса может служить такой вопрос: «Как называется пьеса Шекспира о принце Датском?». Менее примитивно выглядят вопросы, которые затрагивают сюжетные линии: «Когда и при каких обстоятельствах был убит Полоний? Какие последствия имело это убийство?». Для Задания 2 такими вопросами становятся: «К кому вы обращались за помощью, когда поняли, что не успеваете?», «На сколько времени вы опоздали с выполнением задания?», «Какими средствами для решения поставленной задачи вы обладали?», «Каковы последствия опоздания с выполнением задания?». Для Задания 3 фактическими вопросами будут: «Кто режиссер фильма?», «Какой опыт участия в конкурсах и фестивалях есть у создателей фильма?», «Сколько денег собрал фильм в прокате?».

Посчитайте, сколько фактических вопросов в вашем списке, в каком задании доля этих вопросов больше. Фактические вопросы очень важны для ситуации, предложенной в Задании 2 – чтобы понять ситуацию, предварительно следует выяснить историю вопроса, а затем последствия случившегося. Для ситуации Задания 1 фактические вопросы имеют наименьшее значение — фактическая сторона произведения известна и мало интересна. Ситуация Задания 3 предполагает, что фактические вопросы создают основу для принятия решения и должны быть дополнены другими вопросами.

2. Конвергентные вопросы

Эти вопросы не имеют однозначного ответа и требуют напряжения мысли. Ни ситуация, ни текст не дают прямой подсказки. Чаще всего эти вопросы формулируются как «Зачем…», «Каковы причины…», «Почему…» (С какими целями действовал человек? Каковы причины происшедшего? Из-за чего не случилось?).

Конвергентный вопрос соединяет понимание человека и фактический материал, это первая ступень интерпретации той ситуации или текста, относительно которых задаются вопросы.

Например, для «Гамлета» такими вопросами будут: «Каковы основные причины безумия Офелии, что толкнуло ее на самоубийство?», «Чем объясняется мстительность Гамлета, что заставляет его преследовать мать и дядю?». Для Задания 2 такими вопросами могут быть: «Почему вы обращались (или не обращались) за помощью?», «Чего вам не хватало для выполнения задания?». Для Задания 3 такими вопросами будут: «В чем преимущества этого фильма перед другими?», «Как лучше выстроить последовательность фильмов в программе фестиваля?».

Просмотрите свой список вопросов — сколько из них направлены на выяснение причин и объяснение?

3. Дивергентные вопросы

Суть такого вопроса состоит в обуславливании ситуации: «Что будет (не будет), если…». Дивергентный вопрос позволяет отвечающему понять наличие альтернативы. Умение задавать такие вопросы важно для многих специалистов: принятие решения о лечении, мере наказания или поощрения обязательно должно основываться на оценке последствий принятого решения. Если конвергентный вопрос обращен на объяснение уже случившегося, то дивергентный — на предсказание будущего.

Анализ «Гамлета» мог бы включить, например, следующие вопросы: «Как бы развивались отношения Гамлета и Офелии, если бы отец Гамлета не умер?», «Что произошло бы с Гамлетом, если бы он остался в живых и покарал обидчиков?». Для второй ситуации можно было бы задать вопросы: «Что могло бы вам помочь выполнить задание в срок?», «Если бы вы использовали такое-то средство, как бы это повлияло на ситуацию?». Для третьей ситуации возможны вопросы: «Как включение этого фильма в программу фестиваля отразится на популярности фестиваля?», «Кто должен представлять фильм, чтобы он был замечен зрителями?», «Каков будет общественный резонанс, если этот фильм не будет включен в программу?».

Внимательно изучите список ваших вопросов — можно ли выделить «сильные» вопросы, значимые для решения проблемы, и «слабые», те, которые можно было бы исключить из списка. «Сильный» вопрос дает понимание ситуации, часто это вопрос на альтернативу: «Кто мог бы сделать это, при условии…», «Когда это может произойти, если…», «Где это могло бы происходить… » и т.д. И ситуация 2, и ситуация 3 требуют вопросов на возможность. Такие вопросы не совсем корректны для ситуации 1, поскольку в рамках художественного произведения трудно рассуждать в условном наклонении.

4. Вопрос–оценка (вопрос на суждение и сравнение)

Эти вопросы соединяют понимание ситуации и отношение человека к событию, книге, фильму и т.д. Ответ на такой вопрос показывает взвешенность суждений, умение избегать категоричности. Вопрос на суждение предполагает, что отвечающий обладает информацией, выходящей за пределы ситуации, неравнодушен к предмету разговора и понимает неоднозначность того, о чем идет речь.

Вопросы на оценку и сравнение незаменимы, когда нужно оценить понимание исторического факта или произведения искусства. В ситуации 1 возможны вопросы: «Сравните гибель Офелии и Джульеты, в чем сходство и различие этих героинь Шекспира», «На каких других литературных героев похож Гамлет», «Чем пьеса «Гамлет» отличается от других пьес Шекспира». Для ситуации 2 такими вопросами могут быть: «В чем ответственны вы, а в чем другие?», «Оцените свои действия: где вы принимали верное решение, а где ошибочное?». Для третьей ситуации вопрос на оценку может быть направлен, например, на сравнение разных фильмов по разным основаниям.

Вопросы на оценку и сравнение желательны во всех трех предлагаемых заданиях — важно, чтобы эти вопросы располагали к обоснованию точки зрения.

5. Комбинированный вопрос (комплексный вопрос, ответ на который может быть очень длинным)

На самом деле вопросы одного типа плавно переходят в вопросы другого типа. Так, фактический вопрос создает основу для вопросов трех других типов. Часто в одном вопросе можно соединить вопрос на объяснение и вопрос на предположение.

Например в ситуации 1 вы можете задать такие вопросы: «Не все герои пьесы Шекспира одинаково активно взаимодействуют друг с другом. Подтвердите это положение и найдите ему объяснение. Как могла бы выглядеть сцена диалога между Полонием и отцом Гамлета?». В ситуации 2 можно задать такие комбинированные вопросы: «Когда стало ясно, что вы не успеваете, почему вы не сообщили об этом сразу?», «Кто мог бы сделать это задание за вас, кому бы вы поручили его на моем месте и почему?». В ситуации 3 комбинированный вопрос может быть направлен на выяснение художественной ценности фильма: «Какие новые художественные приемы есть в фильме, как они соотносятся с приоритетами фестиваля?»

Посмотрите, много ли среди придуманных вами вопросов комбинированных. Подумайте, как можно соединить уже имеющиеся вопросы в общий комплексный вопрос. Степень взаимосвязи заданных вами вопросов определяется тем, есть ли у вас направленность в сборе информации, выделяете ли вы предварительные гипотезы, и насколько выдвинутые вами гипотезы вариативны. Комбинированные вопросы позволяют связать разные вопросы и из полученных ответов сложить целостную «картинку» изучаемой ситуации.

---

Умение задавать вопросы помогает человеку научиться отвечать на вопросы других вдумчиво и без спешки; отвечать, рассуждая и развивая свою точку зрения. Составление плана ответа на вопрос есть не что иное, как разбиение одного большого вопроса на более «узкие» вопросы. Не случайно многие психологи предпочитают говорить об искусстве, а не умении задавать вопросы: ведь вопрос показывает не только уровень осведомленности, но и способность человека подходить к предмету изучения нестандартно. Если в вашем списке много комбинированных вопросов, вопросов на объяснение, предсказание или оценку — вы, скорее всего, без труда включаете ваши творческие способности в изучение ситуации. Если вам было трудно задавать «сильные» вопросы, это не значит, что у вас таких способностей немного. Попробуйте переделать ваши вопросы в более сложные, а для этого «включите» интерес к заданию.

Кто задает вопросы и что это нам говорит

Недавно во время технического обучения по новой работе, Я оказался в неудобной, но знакомой головоломке. Обучение было было понятно, пока внезапно это не стало — как приятная прогулка скалы.

Падая в интеллектуальную пустоту, я боролся за свою парашют — в данном случае вопрос. Но материал стал таким сложным, быстро, что я больше не знал, как задать вопрос более четко, чем: «Подожди, какие?» Рассуждая, что этот запрос или любой другой вопрос, который я мог бы задать, либо выставит меня дебилом, либо замедлит нас так сильно, что мы будем не успев закончить весь материал, я замолчал.

После сеанса я злился на себя. Как журналист приучены рассматривать задаваемые вопросы как сильные стороны — признак уверенности — мое поведение было иррационально: я выбрал краткосрочное сохранение репутации (и путаницу) над долгосрочным профессиональным ростом (и ясностью). В чем была моя проблема? Я поинтересовался.

Но, как учит нас поведенческая наука, это, вероятно, не правильный (или единственный) уместный вопрос. Не менее важный вопрос: что было в этом комплексе? взаимодействие между моими чертами (такими как мой пол — женский — и личностью), ситуация и мой предыдущий опыт, из-за которого мне было труднее спросить вопросов?

Что было такого в сложном взаимодействии между моими качествами, ситуацией и моим предыдущим опытом, из-за чего мне было труднее задавать вопросы?

Пока вопрос задают давно были изучены и активно использовались научными, академическими, философскими, и религиоведов, только недавно социологи начали распутывать как вопрос, заданный публично и конфиденциально, может повлиять на конкретного человека, задающего вопрос, человека, которого спрашивают, и даже тех, кто наблюдает за запросом.Как исследователи признали, что задавание вопросов является ключевым фактором в ускорении профессионального успеха и укрепления межличностных отношений, они также начали выяснить, почему и когда одни люди могут задавать больше вопросов, чем другие, и последствия этих различий. Хотя это исследование только начинается, есть лишь несколько исследований и исследователи, работающие над этой темой, обнаружили, что в некотором смысле оставляет нам больше вопросов, чем ответов: вопрос часто прерывается вниз по гендерным линиям.

Возьмем, к примеру, вопрос о гендерном разрыве во время гетеросексуальных свиданий, о котором я писал несколько лет назад (и о котором писали и другие журналисты). Во время своего исследования я обнаружил книгу социолингвиста Деборы Таннен You Just Don’t Understand , которая предлагает одно объяснение этого несоответствия. Таннен предполагает, что мужчины и женщины по-разному видят цель разговора: мужчины, как правило, видят цель многих межличностных разговоров как переговоры о статусе в социальной иерархии, что они делают, «демонстрируя знания и навыки и удерживая центральное место посредством словесных действий. такие как рассказывание историй, шутки или передача информации », — пишет Таннен.Напротив, женщины, как правило, используют беседу для установления связей, используя вопросы, чтобы обнаружить «сходство и совпадение опыта», — объясняет она.

Совсем недавно исследователи оценили задаваемые вопросы как в межличностном, так и в профессиональном контексте, обнаружив, что мужчины, как правило, задают меньше вопросов в личном общении и больше в профессиональных контекстах, чем женщины, и что женщины, как правило, задают меньше вопросов во время профессиональные контексты с высокими ставками и еще в межличностных, непрофессиональных ситуациях.

Заманчиво сделать выводы из некоторых из этих выводы, и в частности интерпретировать вопросы, задаваемые профессиональными специалистами. настройки в качестве прокси для множества различных, более сложных для измерения динамики, таких как как расширение прав и возможностей женщин, уверенность и чувство принадлежности. Но сначала мы должны признать что-то важное: и пол, и вопросы, как правило, наблюдаемые исследователями — главные кандидаты для измерения, анализа и прокси-статус.

Возникает вопрос: дает ли оценка поведения, связанного с заданием вопросов, ценные данные о расширении прав и возможностей женщин и гендерном равенстве? Или он просто дает нам часть данных из гораздо более крупного пирога?

---

Алеша Картер ненавидит задавать вопросы. «Я ужасная — худшая», — признается она. «Я очень редко задаю вопросы, потому что слишком нервничаю, а когда задаю это, то спотыкаюсь о словах — это ужасно».

Возможно, отчасти поэтому Картер, исследователь из CNRS (Французский национальный центр научных исследований ) Института наук эволюции во Франции, решил изучить гендерную разбивку вопросов, задаваемых на академических семинарах. Ей и ее соавторам было любопытно, как это поведение в более широком смысле связано с присутствием женщин на высших ступенях академического сообщества.В Европе женщины получают 59 процентов ученых степеней, но только 47 процентов докторов наук, и занимают лишь 21 процент старших должностей преподавателей. В США они получают 57,6 процента ученых степеней бакалавра и 52,7 процента докторов наук, но составляют менее одной трети преподавателей, работающих полный рабочий день, и 27 процентов постоянных должностей.

В своей статье 2018 года, посвященной изучению 250 мероприятий в 35 учреждениях в 10 странах, Картер и ее соавторы написали, что женщины в два с половиной раза реже задают вопрос на семинаре академического отдела, чем мужчины (результаты, которые перекликаются с более ранними исследованиями других академических кругов). конференции и семинары по астрономии, биологии и генетике).Они обнаружили это несоответствие в вопросе, несмотря на то, что аудитория в среднем была разделена между мужчинами и женщинами поровну и даже учитывала трудовой стаж: в среднем на каждом этапе своей академической карьеры женщины задавали пропорционально меньше вопросов, чем мужчины. Однако женщины с большей вероятностью задали вопрос, если в течение семинара задавалось больше вопросов, и с меньшей вероятностью, если первым вопрос задавал мужчина.

Та же группа исследователей, в том числе Картер, также опросил 600 преподавателей мужского и женского пола, начиная с аспиранты преподавателям (по 28 специальностям в 20 странах) почему они не задавали вопросов, если они были.Женщины оценили такие объяснения, как «Недостаточно умен», «обеспокоен тем, что неправильно понял содержание» или «Говорящий был слишком выдающимся и устрашающим» как более важным для их решение молчать, чем мужчины. Некоторая сдержанность является рациональной из-за перспектива сохранения репутации: члены аудитории, задающие вопросы, могут быть оценивается так же строго, как и основные докладчики семинара, — говорит соавтор Алисса. Крофт, доцент социальной психологии Университета Аризоны.

Этот приговор может быть особенно суровым для женщин, которые в задать вопрос, может быть воспринято как противоречие гендерным нормам, которые говорят, что они должен быть тихим, вежливым и покладистым.Эти нормы также могут сделать повышение рука еще более рискованна. «Женщины борются с [возможностью их вопроса] создают неудобную ситуацию для говорящего, и они более внимательны людей в аудитории », — объясняет Картер. «Они не хотят беспокоить члены аудитории с уточняющим вопросом ».

Это препятствие, что даже некоторые столкнулись самые влиятельные женщины страны. Возьмем, к примеру, помощника Верховного суда Судья Соня Сотомайор. По анекдоту Первая леди Мишель Обама рассказывается во время выпускной речи 2009 года, Сотомайор чувствовала себя такой чужой, когда она впервые прибыла в кампус Принстонского университета, что она «никогда не поднимала руки ее первый год, потому что — а это цитата — она ​​слишком смутилась и тоже боялся задавать вопросы.’”

Судья Верховного суда Соня Сотомайор почувствовала себя настолько чужой, когда впервые приехала в кампус Принстонского университета, что «ни разу не подняла руки на первом курсе, потому что … она« была слишком смущена и слишком напугана, чтобы задавать вопросы »».

Хотя Сотомайор в конце концов нашла свою опору, для многих женщины, такое поведение может иметь упущенные возможности. «Когда я научился говорить, и набраться смелости, чтобы задавать вопросы, это совпало с тем, что я расцвела как ученый », — говорит Джеймс Дэвенпорт, астроном, который начал изучать пол разбивка вопросов, задаваемых на астрономических конференциях в 2014 году, и обнаружила, что мужчины также чаще задавали вопросы, чем женщины.»Я научился участвовать и стать более любознательными, что было действительно важно, когда я был более молодым исследователем. Я чувствовал, что у меня есть веские идеи ».

Хотя данные Давенпорта и его коллег основаны на людях добровольно вводя то, что они наблюдают на конференциях, в веб-форму, он во-первых, чтобы признать, что это не строго контролируемое исследование. Но причина, по которой он начал и продолжает это делать, «не для того, чтобы познать истинную природу гендера. демография или динамика, чтобы мое сообщество стало лучше.Если бы просто изучая мы смогли повлиять на это, и это было бы для нас воодушевляющей победой. В цель — сделать наши профессиональные встречи более доступными, справедливыми и привлекательный. »

Он слышал несколько первых анекдотов, указывающих на это положительное влияние. «Женщины говорили мне:« Я слышала о вашем исследовании, что если женщина говорит первой, это может иметь триггерный эффект [на поощрение других женщины для участия]. Теперь я поднимаю руку рано, чтобы выйти из своего комфорта зоны и воодушевлять других людей.«Для меня это здорово. Эти крошечные вмешательства могут складываться ».

Когда женщина задает такой вопрос по-крупному настройки, это может помочь подтвердить еще не высказанные идеи других членов аудитории, тоже, просто подтвердив, что кто-то, кто выглядит и звучит так, как он присутствие и власть в поле. Картер говорит, что несоответствие в вопросе важно, потому что «семинары — это то место, где студенты впервые видят свой потенциал. поле в действии », отчасти благодаря тому, кто высказывается.Когда студенты видят члены аудитории задают вопросы, они также получают «представление о типах характеристик, которые делают человека успешным в этом конкретном поле.» Иными словами, люди, задающие вопросы, могут выступать в качестве образцов для подражания, сигнализируя те, кто похож на них, что они тоже принадлежат к этой области.

---

Что трудно сказать из исследования , так это то, насколько задаваемый вопрос зависит от пола по сравнению с динамикой власти и личностными различиями.Отделить пол от личности может быть непросто, «потому что многие личностные характеристики также могут быть гендерными стереотипами», — говорит Крофт. Возьмем, к примеру, категории коммуникативных и агентных черт. Связанные с общением черты, стереотипно женские, включают заботу, теплоту и ориентацию на заботу о других, в то время как агентные черты, стереотипно мужские, включают напористость, независимость и сосредоточенность на саморекламе. «Является ли гендер косвенным показателем личностных характеристик, или эти личностные характеристики являются заместителем пола?» она спрашивает.

Хотя некоторые исследования показали, что обладание большим количеством самооценок «мужских» черт, таких как независимость и напористость, может быть связано с большей частотой вопросов, задаваемых в академической аудитории, социологи не проводили систематической оценки личностных черт, таких как экстраверсия, интроверсия. , покладистость и невротизм — наряду с гендером как часть большинства исследований, посвященных вопросам задавания вопросов. Это означает, что мы до сих пор не знаем, является ли пол наиболее важным фактором, определяющим вопрос, или, скорее, его легче всего наблюдать.

Аналогичный аргумент справедлив и для поведения, связанного с заданием вопросов, и его значение в качестве прокси для других переменных, таких как уверенность и принадлежность. Действительно ли это говорит нам что-то более глубокое об отдельном вопросе, или это просто увидеть?

доцент Гарвардской школы бизнеса Элисон Вуд Брукс считает, что задаваемый вопрос является важной частью разговора из-за того, как часто возникает возможность задать вопрос. «Это невероятно всепроникающие — люди задают вопросы всем время, — говорит она.«И из моего исследования мы также знаем, что этот вопрос задает мощный. Существует очень мало рецептов или вмешательств, основанных на фактических данных. может сделать людей на больше эмоционально интеллигентный, но задать вопрос можно. Это легко сделать и развернуть. Наш результаты показывают, что все, что вам нужно сделать, это начать разговор, думая: «Я нужно задать больше вопросов », и вы это сделаете».

И женщины с по задают больше вопросов и больше говорят в разных условиях. Исследования Брукса и Крофта показывают, что мужчины и женщины одинаково разговорчивы, но они предпочитают говорить в разное время по разумным причинам.«Когда женщины говорят, особенно на рабочем месте, — говорит Брукс, — они с большей вероятностью быть уволенным, испытывать негативную реакцию восприятия или быть замеченным как чрезмерно агрессивные или интенсивные, когда они отстаивают свои идеи ».

Мы до сих пор не знаем, является ли пол самым важным определяющим фактором при постановке вопросов или, скорее, его легче всего наблюдать.

Безусловно, «высказывание» может вызвать иную реакцию, чем постановка вопроса — в зависимости от типа вопроса и контекста.Но исследования женщин, выступающих в общественных местах, все же могут помочь нам понять, почему некоторые женщины могут не задавать вопросы и что может случиться, если они зададут вопросы. Возьмем, к примеру, исследование доцента Йельского университета Виктории Бресколл, в котором говорится, что женщины сдерживают свое публичное выступление отчасти потому, что они обоснованно боятся негативной реакции. После демонстрации в контексте реальной жизни (Сенат) и лабораторного эксперимента, что усиление власти не связано с повышенной разговорчивостью у женщин, как у мужчин, и что страх воспринимаемой ответной реакции может препятствовать разговорчивости женщин, она попыталась понять, действительно ли опасения обратной реакции были оправданы.В лабораторном эксперименте она попросила участников оценить компетентность и лидерскую пригодность гипотетического генерального директора мужчины и женщины после того, как они прочитали короткие биографии, описывающие, как много каждый из них говорил. Было четыре разных биографии, которые различались по двум параметрам — пол (генерального директора звали Дженнифер или Джон Морган) и разговорчивость (генеральный директор был описан как говорящий на рабочем месте либо более, либо менее среднего).

В разговорчивом женском состоянии — где генеральным директором была женщина. и она говорила больше, чем другие люди у власти — участники оценили ее как менее компетентен и менее подходит для руководства, чем генеральный директор-мужчина, который говорил на равных количество.

В другом исследовании исследователи Стэнфордского и Нью-Йоркского университетов включились в программу профессионального развития женщин в некоммерческой организации, чтобы узнать, как женщины уравновешивают потребность быть «увиденными» на работе с угрозой потенциальной негативной реакции со стороны более заметного поведения. Одна женщина рассказала исследователям о разговоре с коллегой-мужчиной после встречи, на которой она высказалась. «Боже, как я рада, что я не замужем за тобой!» — сказал он ей, согласно статье исследователей в Harvard Business Review.Вместо того, чтобы противостоять своему коллеге из-за его сексистского комментария, она решила замолчать на будущих встречах.

Все это означает, что, возможно, неудивительно, что «женщинам требуется более высокий порог уверенности и знаний всякий раз, когда они высказываются», и что они с меньшей вероятностью будут высказываться в контексте работы с высокими ставками и могут быть более разговорчивыми дома, или в более интимном межличностном контексте, — говорит Брукс ». Некоторые исследования также показывают, что женщины могут чаще задавать вопросы в небольших группах.

В книге А Подробнее Beautiful Question , журналист Уоррен Бергер утверждает, что лучше спросить вопросы могут улучшить процесс принятия решений (отчасти за счет устранения предубеждений и предположения), стимулируют творческое решение проблем, укрепляют личные отношения, и повысить лидерство.

Но это результаты. Что Менее ясно, о чем нам говорит чья-то склонность задавать вопросы или нет. ей. Брукс, профессор Гарвардской школы бизнеса, считает, что выбор , а не , чтобы задавать вопросы, связан с «Женщины не чувствуют себя вправе говорить», но помимо этого, это нечетко.«Вопрос задает — это зависимая мера, которая может быть очень гибкой в ​​зависимости от контекста », — говорит она.

«Это может означать совершенно другое. вещи в групповой рабочей встрече по сравнению с беседой один на один », но поскольку область исследований еще нова, мы еще не знаем. В некоторых настройках, например, Задание большего количества вопросов может сигнализировать о более низком статусе, если человек с более высокой властью ожидается ответить на вопросы. Другой набор данных из работы Брукса обнадеживает нас, опять же, чтобы рассмотреть альтернативные интерпретации того, что кажется простые выводы: это рабочий документ, в котором обсуждаются женщины смеяться почти вдвое чаще, чем мужчины, в разных контекстах.Это не потому, что они счастливее, или даже потому, что они обязательно хотят видеть свои снова собеседники, но, скорее, «гендерный разрыв в смехе в значительной степени обусловлен разницей в силе », — говорит Брукс. «Женщины, как правило, занимают должности более низкого уровня. власти, и есть много негласных правил о том, как люди в маломощных должности должны уважительно относиться к своим властным собеседники. Когда мы ставим женщин на высокие посты, их недостоверный смех снизился до того же уровня смеха, который наблюдается у мужчин.”

---

Когда Натали Телис была доктором философии студентка в Стэнфорде, специализирующаяся на эволюции, статистической генетике и вычислениях, она изучала поведение, связанное с заданием вопросов, на конференциях и обнаружила «два приятных свойства задаваемых вопросов»: свидетельство того, что оно «частично мотивировано вашим чувством уверенности и принадлежности, и что это кажется очень заметным ». Хотя наблюдение и количественная оценка чего-то вроде неявной предвзятости является сложной задачей как внутри лаборатории, так и за ее пределами, большинство ученых действительно посещают конференции и видят сеансы вопросов и ответов.

Telis задается вопросом, является ли задаваемый вопрос двунаправленным. рычаг, который может помочь нам ответить на более глубокие вопросы. «Если вопрос связан с с уверенностью, и если уверенность связана с заданием вопроса, то если мы можем повлиять на метрику задаваемых вопросов, возможно, это также означает, что мы влияет на уверенность и принадлежность женщин в комнате », — предлагает она. По ее словам, измерительные вопросы «дают нам возможность понять многие вещи сразу.

Какие истории мы хотим, чтобы нам рассказали в ходе исследования? И как это желание, в свою очередь, влияет на то, что мы измеряем, и как мы интерпретируем эти меры?

Определенно кажется, что люди хотят, чтобы он нам сказал что-то или много чего.«У нас был абсурдный количество людей, которые интересовались [этим исследованием] », — говорит Джиллиан Сандстром, старший преподаватель психологии в Университете Эссекса и еще одна статья соавтор с Крофт и Картер. Еще до того, как их статья была рецензирована, «это привлекал огромное количество внимания ».

Возможно, это потому, что для многих исследователей субъект чувствует личное. «Я чувствую эти беспокойства и страхи, связанные с заданием вопросов и тем, что внутренний голос, который говорит: Не говори так вслух, люди подумают, что тебе здесь не место! » говорит Крофт, который доцент и младший сотрудник области. « Это синдром самозванца».

Для меня это тоже личное, что делает его еще более важным. для меня и других, кто одержим вопросами, чтобы задавать себе сложные вопросы прежде, чем мы сделаем выводы об этом массиве данных. Бергер, автор A More Beautiful Question , рекомендует устранение предвзятости желаемого, когда «принятие желаемого за действительное… мешает критического мышления ». Мы можем сделать это, спросив: , что бы я хотел быть правдой?

Что истории, которые мы хотим исследования сказать нам? И как это желание, в свою очередь, влияет на то, что мы измеряем, и как мы интерпретируем эти меры? Задание вопроса может быть мощным определяющим фактором профессионального успеха — и поощрение большего успеха могло бы быть портал к большему количеству возможностей и власти для женщин и других недопредставленных группы.Или, возможно, это не то место, на котором нужно сосредоточиться. Спрашивают ли женщины вопросы в определенном контексте могут рассказать нам что-то о них, или могут рассказать нам гораздо больше об окружающей среде и людях вокруг них. Что мы знаем наверняка: лучший способ узнать больше — продолжать задавать вопросы получше.

Выбор из

слов — Что лучше: «спрашивающий» или «спрашивающий» для человека, задавшего вопрос?

РЕДАКТИРОВАТЬ: Я получил много комментариев по этому поводу, достаточно законных комментариев, поэтому я решил внимательнее изучить свой ответ.Результаты меня слегка удивили. См. ниже.

---

Любой из них имеет правильное значение и на самом деле не несет в себе плохих коннотаций в моей собственной интуиции, хотя другие отмечали, что вопрошающий подразумевает допрос и что они намного предпочтительнее спрашивающего .

Мне это показалось необычным, так как questioner — гораздо более распространенное слово в общеанглийском использовании:

Запрос Google Ngram по запросу «спрашивающий, спрашивающий» показывает, что «спрашивающий» встречается гораздо чаще, чем «спрашивающий».Помимо Google Ngram, запрос к корпусу современного американского английского языка BYU дает следующие относительные рейтинги:

СЛОВО 1 (W1): ЗАПРОСИТЕЛЬ (0,05)
СЛОВО 2 (W2): ВОПРОСИТЕЛЬ (19,53)

В то время как запрос Британского национального корпуса дает:

СЛОВО 1 (W1): ЗАПРОСИТЬ (0,01) НЕТ
СЛОВО 2 (W2): ВОПРОСИТЕЛЬ (90,00)

На этом этапе я бы порекомендовал вам в большинстве случаев придерживаться опросника .И этот ответ был принят, но не пользовался популярностью, и мне стало интересно, почему. Словари и тезаурусы не представили никаких доказательств, которые использовались бы в большей или меньшей степени или имели какой-либо конкретный оттенок. Я исследовал, было ли это различие между Великобританией и США, но также не нашел никаких доказательств этого; у комментаторов не было географической предвзятости, которую я мог различить.

Тогда я понял, что у меня под рукой есть идеальный корпус: сам Stack Exchange! Итак, я выполнил поисковый запрос по всем сайтам SE. И к моему удивлению:

сайт: stackexchange.com asker Около 24600 результатов
site: stackexchange.com вопросник Около 3260 результатов

Вот и все. В общем, использование английского языка во всех контекстах предпочтительнее, чем вопрошающий . Но в интерактивном контексте в Интернете, подобном тому, что можно найти на этом сайте вопросов и ответов, спрашивающий используется гораздо чаще.

Почему это так? Я подозреваю, что это связано с тем, что запрос, ограниченный StackExchange, также ограничил контекст более нейтральным или описательным использованием.В качестве альтернативы, может быть, пользователи SE происходят из подмножества населения — поколений? Пол? образование? — что делает ставку на запрос более нейтральной.

Поскольку вы конкретно говорите: «Контекст можно рассматривать как относящийся к людям, которые задают вопросы на этом сайте», то я должен сказать, что, против моих предыдущих мыслей, ответ спрашивающий .

Как научить студентов задавать вопросы, когда они читают — УЧЕБНИК

Задавая вопросы, студенты получают цель для чтения.По мере чтения студенты будут искать ответы на свои вопросы для более глубокого смысла текста. Учащиеся могут задавать вопросы по разным причинам:

• , чтобы прояснить значение ( например, что означает это слово? Почему это происходит? Что я изучаю? )

• , чтобы понять символы и события лучше ( пример. Почему персонаж это сделал? Почему это произошло? Что произойдет, если…?)

• , чтобы понять намерение автора ( пример.Почему автор написал это?)

• , чтобы делать прогнозы ( например. Интересно, случится ли ____?)

Хорошие читатели активно задают вопросы до, во время и после чтения. Перед чтением студенты могут спросить себя, о чем будет рассказ, что они могут узнать или что они уже знают по теме. Во время чтения ученики обращают внимание на подсказки в тексте, которые вызывают вопросы.Поскольку у каждого студента разные базовые знания, каждый читатель будет интересоваться текстом по-разному.

Во время чтения вопросы читателя постоянно развиваются. По мере получения ответов на вопросы будут возникать новые вопросы. Наблюдение за развитием этих вопросов улучшит понимание.

Студентам также важно останавливаться и задавать вопросы, когда то, что они читают, не имеет смысла. Им может потребоваться уточнить значение слова или попытаться понять запутанную часть истории.Эти уточняющие вопросы помогают учащимся самостоятельно контролировать свое понимание.

Мы также должны помогать студентам задавать уместные и логичные вопросы. Задача вопросов — улучшить понимание, поэтому любой вопрос, который задает ученик, должен исходить из основных идей текста, а не просто иметь прямое отношение к теме.

После чтения учащиеся оценивают свои вопросы. Они спрашивают себя, как были даны ответы на их вопросы и что они узнали из текста.Они также могут понять, что не на все их вопросы были даны ответы. В этих случаях от учащихся может потребоваться вывести свои собственные ответы на основе текста и своих базовых знаний.

Читатели задают разные типы вопросов в зависимости от жанра, который они читают. Читая художественную литературу, студенты задают вопросы о персонажах и событиях. Читая документальную литературу, студенты могут задавать себе вопросы о том, что они изучают, о значении новых словарных слов или о том, чему их пытается научить автор.

Наконец, при обучении стратегии вопросов важно, чтобы учащиеся задавали различные типы вопросов, которые улучшают их понимание. Это можно назвать заданием «тонких» и «толстых» вопросов. Тонкие вопросы — это вопросы поверхностного уровня, на которые обычно можно ответить, заглянув прямо в текст. Толстые вопросы , с другой стороны, требуют от студентов использования собственных базовых знаний для более глубокого погружения. Ответы на толстые вопросы могут быть интерпретированы.Они используют доказательства из текста, но также опираются на личный опыт читателя. Задавая оба типа вопросов, вы получите всесторонний опыт чтения.

Как и в случае с большинством вещей, полезно начать с конкретного и двигаться к абстрактному.

Отличное первое упражнение, которое следует использовать при ознакомлении со стратегией вопросов, называется «Что в моей сумке?»

Чтобы использовать это упражнение, вам сначала нужно положить обычный предмет в бумажный пакет.Этим предметом может быть расческа, зубная щетка, карандаш и т. Д. Это должно быть что-то, что учащиеся смогут догадаться.

Покажите ученикам свою сумку, но не предмет в ней. Предложите студентам задать вопросы о предмете в вашей сумке. Призовите студентов задавать открытые вопросы, чтобы собрать подсказки (например, Для чего используется предмет? Где вы его используете? Вместо: Это яблоко?) Студенты поймут, что они получат лучшее понимание о том, что это за объект, если они задают эти открытые вопросы вместо того, чтобы просто случайно спросить, что это за объект.

Свяжите это занятие с реальным чтением. Когда мы задаем хорошие вопросы, наше мышление о чем-то уточняется и меняется. Ответы на наши вопросы часто приводят к еще большему количеству вопросов, что ведет к более глубокому пониманию. Например, в разделе «Что в моей сумке?» деятельности, студент мог бы изменить свой следующий вопрос на основе своего предыдущего вопроса. При чтении ответ на один из наших вопросов может диктовать, какими могут быть наши следующие мысли или вопросы. Задавание вопросов помогает учащимся взаимодействовать с текстом.

Когда вы начнете использовать эту стратегию с книгой, дайте учащимся подсказки, которые могут помочь в их вопросах:

• Интересно…?

• Как так …?

• Почему…?

• Что такое…?

Сначала вы захотите смоделировать, используя стратегию вопросов при чтении вслух. Обязательно выберите книгу, в которой можно задавать вопросы. Начните с моделирования вопросов, которые у вас есть перед прочтением. Вы можете записать эти вопросы на диаграмме привязки, чтобы студенты могли их увидеть. Вот образец диаграммы привязки:

Нет, вы не «просто задаете вопросы». Вы распространяете дезинформацию.

Getty Images.

На прошлой неделе избирательная комиссия Сената штата провела слушания по «безопасности» выборов 2020 года. Сенатор Мэри Киффмайер, председатель республиканской партии от Big Lake, сказала, что хотела бы обратиться к различным «анекдотическим сообщениям о нерегулярной избирательной деятельности». Киффмайер сказал, что «лучший способ заставить жителей Миннесоты поверить в результат и результат — это открыто и без обвинений отнестись к этим вопросам».”

Затем она сделала обратное, предоставив платформу нескольким свидетелям, которые повторяли расплывчатые, а иногда и фактически неверные утверждения о процессе выборов.

Государственный секретарь Стив Саймон из Демократической партии фермеров и лейбористов отметил во время слушаний, что это происходило во время «приливной волны» дезинформации, которая поставила под угрозу работников избирательных комиссий и саму демократию. Он сказал, что любой, кто даже намекнул на такие теории заговора, «покрывает себя позором, который никогда не смывается.”

В ответ Киффмайер заявил, что сенаторов не следует «обвинять в гнусных побуждениях только потому, что [они] задают вопросы».

Рекомендуется задавать вопросы, чтобы получить новую информацию или уточнить существующую. Иногда вам может казаться, что вы знаете ответ, но нуждаетесь в его подтверждении авторитетным экспертом. Или, даже если вы уже знаете ответ на вопрос, задавание вопросов может помочь другим понять информацию, например, с помощью метода Сократа.

Но прямо сейчас многие люди используют идею «просто задавать вопросы». Такое оформление позволяет человеку выдвинуть дикое обвинение в формате вопроса, а не формулировать его как утверждение. Часто либо спрашивающий знает правду и отрицает ее по политическим причинам, либо умышленно невежественен. Сторонники теории заговора и злоумышленники, которые намеренно распространяют дезинформацию, например, пропагандисты или иностранные противники, часто поддерживают эту тактику.

Это позволяет им переложить бремя правды, затем неявно отвергнуть правду и, наконец, узаконить дезинформацию — и все это при сохранении респектабельности.

Сдвинуть бремя истины

Человек, «просто задающий вопросы», подготовит почву, правдоподобно заявив, что его или ее можно убедить, если вы просто ответите на вопрос. Вместо того, чтобы выдвигать обвинения и объяснять, почему это подтверждает их точку зрения, они перекладывают бремя на своего оппонента, задавая вопрос с расплывчатой ​​ссылкой на историю, которую они слышали. («Я слышал этот слух, и если это неправда, вы обязательно докажете, что я ошибаюсь, верно?») Но трудно ответить на расплывчатые или ложные утверждения.Точно так же невозможно ответить на наполовину сформированный аргумент, сформулированный как вопрос, не подтвержденный доказательствами. Нет ничего существенного, на что можно было бы ответить. Но из-за неспособности «ответить на вопрос» опрашиваемый выглядит воинственным, безответным и уклончивым.

Например, в своем вступительном слове Киффмайер сказала, что она была разочарована тем, что Саймон заявил, что не было «никаких достоверных отчетов, никаких достоверных доказательств» нарушений на выборах, которые она назвала «очень расплывчатыми и высказанными без подтверждающей информации».”

Вместо того, чтобы предоставить какие-либо достоверные доказательства того, что было нарушений, Киффмайер переложил бремя на Саймона, чтобы доказать отрицательный результат, что нарушений не было.

Позже во время слушания сенатор Джефф Хоу из штата Роквилл спросил Саймона, согласится ли он на «независимую судебно-медицинскую проверку системы». Саймон попросил разъяснений: «Не могли бы вы рассказать мне немного подробнее о том, что вы имеете в виду? Немного сложно ответить на вопрос, если … я не знаю подробностей о том, что это такое.”

Хоу ответил без особых подробностей, только сказав, что «компьютерным экспертам» следует «взглянуть на эти SIM-карты и эти устройства». В свою очередь Саймон не смог дать ответ: «Боюсь, это не дает мне достаточно информации, чтобы действительно понять предложение. … Мне было бы интересно узнать … какие проступки, по вашему мнению, имеют место, которые заслуживают такого рода вещей «.