Почему я перестала помогать людям и вам советую
12 Декабря, 2015, 13:00
271771
Мама учила меня никогда не давать ненужных советов и не пытаться помогать людям, если они об этом не просят. Я думала, что она просто неотзывчивая. Но когда подросла, поняла, что она была права. Мама — добрейшей души человек.
Общество всегда настаивает на необходимости помогать ближнему. Я тоже. Нам говорят, что мы должны помогать людям просто так и даже тогда, когда они этого не ждут. Конечно, это не неправильно. Случайное проявление доброты может во многом изменить жизнь человека. Но у каждой медали есть обратная сторона. И не стоит умалчивать вероятного альтернативного исхода.
Жизнь — это сложная комбинация добра и зла
Нет ничего абсолютно хорошего или абсолютно плохого. В плохом всегда найдется что-то хорошее, а в хорошем — плохое. Идея помогать людям не обязательно плохая. Но и не по умолчанию хорошая. Ниже причины, по которым лично я перестала помогать людям, и вам, возможно, тоже стоило бы.
1. Перестаньте помогать людям, которые этого не заслуживают
Это не всегда просто. Нас учили, что нужно помогать людям. Так вот, теперь нужно разучиться это делать. «По мере взросления, вы узнаете, что одна рука нужна вам, чтобы помогать себе, а вторая — помогать другим», Сэм Левенсон.
Стартаперы часто просят у меня совета. Я знаю, как тяжело делать стартап — я сама развиваю один.
Они не понимают, что мне нужно кормить семью, платить по счетам и соблюдать дедлайны по работе. Они не понимают, что потраченное время на чаепитие с ними мне потом придется компенсировать, работая до двух ночи.
Если они не считают, что мое время имеет ценность, то у меня на них нет времени!
Если людям на вас плевать, не помогайте им. Они не заслуживают вашей помощи
Сегодня в ответ на такие приглашения я просто называю свою почасовую ставку и достаю Square. Сурово, но это существенно облегчает мою жизнь и делает меня счастливее. Люди воспринимают меня более серьезно. Если кому-то мои советы не по карману, я могу предложить другой способ компенсировать мое время.
Правило 1: Никогда не предлагайте ничего бесплатно.
Правило 2: Не забывайте правило 1.
Когда вас в следующий раз попросят бесплатно выступить на конференции, не соглашайтесь, пока не договоритесь о приемлемом гонораре. Если организаторы не могут раскошелится, попросите взамен бесплатный стенд, на котором вы могли бы рекламировать свой бизнес, или бесплатные билеты на конференцию. Это покажет, насколько сильно они хотят заполучить вас в качестве спикера.
Люди всегда будут эксплуатировать вас, если вы позволяете им это. У вас нет времени на то, чтобы помогать всем подряд. Помогайте только тем, кто этого достоин. И лучше начните с себя.
— Мне нужен твой совет.
— Почему ты просишь меня сказать тебе, как проживать твою жизнь?
— Я хочу, чтобы было кого винить, когда все пойдет не так.
Если помогая кому-то, вы чувствуете себя несчастным, просто не делайте этого. Иногда приходится быть эгоистом и ставить собственные интересы в приоритет.
2. Перестаньте помогать людям, которые не ценят вашей помощи
Моя самая большая слабость в том, что мне нравится помогать людям. Я помогаю независимо от того, просили меня об этом или нет. Но никогда не знаешь, когда такой образ мышления причинит вам вред.
У одного моего бывшего клиента дела шли не очень. Моя команда провела несколько дней, анализируя данные, чтобы понять, в чем проблема. Это не входило в наши обязательства и счет за это я не выставляла. Мы делали это, потому что болели за успех клиента. В итоге мы нашли серьезные изъяны в его стратегии и бизнес-модели. Мы показали клиенту свои инсайты, и он уволил нас на месте.
Мы сделали работу из сострадания к клиенту. Но мы сказали ему то, чего он не хотел слышать. Мы потеряли контракт, потому что пытались помочь. И в итоге заставили человека нас ненавидеть за то, что высказали ему свое профессиональное мнение.
Самый простой способ превратить друга во врага — дать совет, который он не хочет слышать
Когда я предлагаю кому-то помощь, я реально хочу помочь. Но часто люди не готовы ее принять. Это нормально. На перемены нужно время, и люди не всегда хотят что-то менять.
— Помоги! Мои уши выглядят ужасно!
— Может, пора перестать их жевать?
— Тебя никто не спрашивал!
Не стоит давать советы, если люди к ним не готовы. Однажды они могут прийти и сказать, что в их неудачах виноваты вы с вашими советами. Я перестала помогать людям, которые не хотят, чтобы я им помогала. Меньше драм, больше времени на себя.
3. Перестаньте помогать, если не можете помочь на 100%
Это самое критичное. Ни в коем случае нельзя предлагать кому-то помощь, если вы не готовы ее оказать. Я так часто это делала и до сих пор жалею.
— ПОМОГИ!
— Скорей, хватай совет!
— ….
Несколько лет назад мои родители уехали на месяц за границу и попросили меня присмотреть за домом.
Я понятия не имею, как поливать комнатные растения. Некоторые я «перезалила», а некоторые «недополила». К тому времени, как родители вернулись, все растения были мертвы. Если бы попросили помочь кого-то, кто разбирается в комнатной флоре, папины любимцы были бы живы. А меня с тех пор на расстояние пушечного выстрела к горшкам не подпускают.
Если у вас недостаточно времени или навыков, чтобы помочь человеку, вы скорее навредите ему.
Это как если бы слепой учил рисовать. Предлагая неквалифицированную помощь, вы лишаете людей возможности найти кандидата получше. Так что ваша доброта в некоторых случаях тоже может навредить людям. Один из самых простых способов уничтожить отношения с человеком — предложить ему помощь, которую вы не в состоянии оказать.
В конце концов что угодно может закончиться хорошо или плохо. И все мы должны найти правильный баланс между этими двумя крайностями.
Всегда хорошенько взвесьте все за и против, прежде чем предлагать кому-то помощь. Иначе это может стоить вам времени, денег и важных для вас отношений — профессиональных или дружеских.
Случайное проявление доброты может спасти кому-то жизнь. А иногда и уничтожить.
Источник: Medium
Автор: КамМи Фам, e-commerce- и digital-маркетолог, блогер
Александр Паль — о дружбе, политической позиции и звонке лже-Пугачевой :: Герои :: РБК Стиль
Каким был бы Александр Паль, окажись он героем вестерна, блатным шансонье с альбомом собственных авторских песен или автором учебника по столярному мастерству. Об этом мы задумались в новом номере «РБК Стиль», на обложке которого и появился актер. Показываем, что получилось, и обсуждаем звонок ненастоящей Пугачевой, а также желание добраться во всем до самой сути.
Мы в последнее время много говорим про объединение — как антитезу одиночеству, поэтому давайте сначала обсудим дружбу. Насколько вам важен ваш дружеский круг, насколько хочется с ним чем-то — чувствами, переживаниями — делиться?
Я человек очень социального типа. Раньше про меня всегда говорили, что я рубаха-парень, потому что любил общаться с людьми, даже с незнакомыми. Потом, когда пришла какая-то узнаваемость, со временем произошла такая профдеформация, что я могу быть не очень-то добродушным с незнакомыми людьми. Потому что зачастую, в 90% случаев, они хотят со мной поговорить только как с неким персонажем, так что я закрылся. Но из-за этого усилилась дружба: у меня есть какой-то круг друзей, от которого я завишу, от их мнения, от времени, с ними проведенного. По сути, это часть моей семьи и жизни настоящей, не в журналах. Для меня дружба — это когда ты прошел, как в поговорке, огонь, воду и медные трубы, когда вы вместе там оказались, тут оказались.
Мы все (ну или не все, но многие) сейчас живем в контексте огромных потоков информации, которые везде и всюду. Не только в беседах и звонках, но в мессенджерах, Telegram-каналах и далее по списку. Вы стараетесь от них отстраниться или наоборот?
Периодами. У меня нет оповещений ни в одном мессенджере, все друзья знают, что лучше мне написать смс или позвонить. Вот такое минимальное ограждение я себе позволил, и оно со мной с тех времен, как появился айфон. Другое дело, что я все равно захожу в соцсети и иногда могу провести там очень много времени. Где-то месяц назад удалил у себя все Telegram-каналы, не хочу постоянно читать новую информацию. Я подумал, что все очень важное все равно меня найдет.
Подвох не сразу заподозрили? Или контекст сыграл роль: знакомый человек, знакомый номер?
Такое уже случалось летом, когда обсуждались поправки в Конституцию. Мне позвонил помощник Евгения Чичваркина, который говорил, что Чичваркин очень ценит мое мнение, что вообще я ему нравлюсь как персонаж, и спросил, собираюсь ли записывать видео против поправок. Я задал вопрос, какое это имеет отношение друг к другу — мое решение и Евгений Чичваркин. Мне ответили, что если запишу, то Евгений будет готов проспонсировать какой-нибудь мой проект. Ну, я сказал, что моя позиция и спонсорство проектов никак не связаны, разговор закончился, а через неделю или две увидел в новостях, что так звонили Виктории Боне, была запись ее голоса и схожий контекст. В этот раз позвонили, когда все стали выходить в поддержку Навального. У меня высветилось «Юрий Дудь», то есть у них его телефон есть, и через программу можно позвонить, как будто от него мне, а дальше я разговаривал якобы с Аллой Борисовной. Она сказала: «Здравствуйте, Саша! Мы тут с Юрой сидим…» И ты такой думаешь: «Ну да, наверное, это возможно».
Если развивать тему того, что пыталась выяснить фальшивая Алла Борисовна: ваше отношение к тому, что происходит в обществе, в политике, за последние годы менялось?
Конечно, я стал более вовлеченным, но отношение меняется не по моей воле.
По сути дела, политическую повестку формируют несколько людей в нашей стране. Например, в этот раз ничего не получалось с собой поделать, но я не мог открыто выступить в поддержку Навального. Не потому, что против, наоборот, хотел бы, чтобы его выпустили, но понимаю, какой капкан соорудила власть. Очень ценю его подвиг, и, когда была опасность, что его вдруг не станет, я впервые, наверное, за все это время понял, что Навальный — фигура, без которой мне будет плоховато в этой стране. Он, по сути, некая индульгенция перед политической пассивностью. Есть человек, на которого ты смотришь и можешь сказать: «Да, я тоже так думаю», и уже легче. И его возвращение — это своего рода поступок декабриста, и понятно, что это его возводит в какой-то ранг героя. Но при этом все происходящее ставит вопрос передо мной и людьми, не согласными жить в системе стагнации, застоя сегодняшнего режима: когда ты не чувствуешь вообще идеологии страны, вдруг появляется Навальный и каким-то образом делает так, что если раньше я выходил на митинги против нынешней власти, против того, что они делают, то сейчас выхожу либо за него, либо за действующую власть, у меня нет никакой альтернативы. И получается, что как только я начинаю заявлять о чем-то, о своей позиции, то используюсь либо той, либо другой стороной в ее политических целях. Я пока не вижу, что Навальный может сделать, потому что не совсем понимаю, куда он ведет, но при этом не вижу и текущего пути, который давно уже застоялся. И конечно, если выбирать из этого всего, мне ближе, чтобы просто что-то поменялось. Меня поставили перед выбором, но он искусственный, это как «Матрица», где тебе дают две таблетки. И вот это меня пугает.
Как вам кажется, после ситуации с делом Павла Устинова, когда вы с коллегами инициировали всеобщую вовлеченность, можно ли говорить, что мир театра и кино сплотился больше?
Мне кажется, что в целом мир кино и театра очень сплоченный при нападении на него извне.
Настолько закрытая каста людей, я со временем это стал понимать. Ты даже можешь не знать человека лично, но встречаешься с ним — и вы как будто уже знакомы, потому что вы все занимаетесь одним делом и вас не так много. Наверное, и в сфере науки тоже есть такое, но у ученых нет выходов, по сути, в какое-то пространство людей: если им надо встретиться, у них есть конференции. У нас же постоянно это есть, и ты волей-неволей пересекаешься со многими. Ну и конечно же, медийный ресурс. За какого-то ученого будут собирать подписи, дай бог, 20 человек, и едва ли где-то это опубликуют. А тут медийный ресурс гораздо сильнее, все об этом узнают, все друг за друга заступаются. Но в «мирное время», конечно, трудно сказать, что мы очень сплоченные. Так же и ссоры, и друг на друга катят бочки, и лагеря, и свои-чужие — этого полно. Недавно Никита Сергеевич Михалков обвинил Бортич, Деревянко, Трескунова и еще несколько актеров, что им неймется, что они, получая большие деньги, ходят на митинги, что это якобы какое-то лукавство с их стороны. Это же своего рода демарш, ты изнутри разрушаешь сообщество. Но случись с кем-то из этих же людей — с Бортич или с Деревянко — какая-то неприятная ситуация, наверное, Никита Сергеевич помогал бы как мог.
Выбранная тогда форма протеста — одиночные пикеты — довольно красноречива как раз в контексте темы объединения, мне кажется. То есть ты выходишь один, находишься на дистанции со всеми, но одновременно чувствуешь рядом других, тех, кто разделяет твою позицию.
Думаю, тут к месту аналогия строя, когда встречаются две армии, и они выбирают по одному лидеру, который может победить другого лидера, и тогда все разойдутся. Все стоят сзади, и ты чувствуешь, что в том бою ты не один. В этот момент есть окрыление тем, что ты что-то можешь сделать.
Герой фильма «Никто», наоборот, в начале истории показан человеком, который ничем ни с кем не делится, которого не совсем понимают в собственной семье. В общем-то, жанр фильма подсказывает, что это ненадолго, и сцена с участием вашего персонажа в этом смысле становится определяющей, хоть вы и появляетесь на экране на несколько минут.
Вы давно знакомы с Ильей Найшуллером и участвовали во многих его проектах. Как все складывалось в случае с «Никто»?
Это я предложил Илюхе. Было так: Илюха мне сказал, что будет, скорее всего, снимать в Голливуде фильм, ему нашли продюсера и сценарий, и он рассказал, что сейчас они ведут переговоры с Аль Пачино. Я ему говорю: «Слушай, Илюха, я хочу посмотреть, как там снимают кино. Просто вот на один день я готов прилететь, на свои деньги». — «Да вообще не вопрос, я поищу тебе что-нибудь». Я такой: «Только не давай мне роль, я не хочу играть». Он отвечает: «Я придумал тебе роль, тебя будет убивать Аль Пачино. Зайдешь — и он тебя просто убьет». И я подумал: «Это ведь мечта. Меня убивает герой моего романа, один из моих любимых актеров детства и юности». К сожалению для той моей мечты, Аль Пачино у них не получился, отца героя Боба Оденкерка сыграл Кристофер Ллойд. Потом Илюха говорит: «Нашел эпизод тебе. Будет драка, потом тебя грохнут». — «Говорить ничего не надо?» — «Нет, не надо». — «Классно!» Мне не хотелось ничего говорить, просто чтобы даже акцента не было. А потом приехал, начали работать, и Илья такой: «А можешь это сказать? А вот это?» — «Илюх, может, не надо? Может, парни скажут?» — «Ну скажи, пожалуйста. Ты же не на свои деньги приехал, мы тебе купили билет». — «Ну ладно». (Смеется.) Я туда ехал не за ролью, не покорять Голливуд, мне просто хотелось посмотреть, как Илюха работает, понаблюдать за процессом, увидеть, как он там рулит в этот момент. Это же слом реальности.
Понятно, что немного общее место — говорить, как по-другому все устроено в Голливуде с точки зрения организации процессов, а порой и работы артистов, но было что-то такое, что вам особенно запомнилось, что зацепило?
Да, стереотипно говорить, что это вау какой процесс, что там суперорганизация. Это всем уже очевидно и понятно, потому что это индустрия, которая работает как часы.
Но все-таки некоторые детали я для себя заметил. Там никто не говорит в рацию, никто никогда не орет. Говорю помощнице: «Я бы съездил до столовой на машине», она кивает. Делает шаг в сторону, что-то себе под нос бормочет, и ровно через минуту: «Саша, машина подъехала». То есть у нее есть микрофон с ухом, свой канал, и один человек из цеха может общаться с другими каналами. Я никогда не слышал, чтобы кто-то кому-то кричал. В этом плане режиссера от работы не отвлекает ничего. И это для нас редкость. Второй момент — я удивился, насколько каскадеры, которые со мной играли, — их там было четыре человека, они, по сути, были одновременно и актерами второго плана, — ценят свою работу. Именно потому, наверное, что у них есть профсоюзы, которые обеспечивают им ее и защищают их права. Но если они будут плохо работать, их никто не позовет. И они искренне все 12 часов смены не расслаблялись. Если они на площадке и им сказали: «Через пять минут начнем снимать, нужно быть веселыми и выпившими», они уже стоят и между собой шутят, типа они пьяные. Плохо шутят, но вот эта атмосфера подготовки — им не надо заходить в кадр с нуля, они уже все сделали, чтобы зайти. И Илюхе оставалось только чуть-чуть прибирать, то есть ему не надо было разгонять. А у нас не то что каскадеры, у нас актеры так не делают. И я в том числе.
В одном из интервью Илья приводил пример и обратной ситуации с точки зрения организации, тоже для нас непривычной, когда правила безопасности объясняются всем утрированно долго и подробно.
Были, были перегибы по поводу дисциплины, правил и всего такого. Очень долго в какой-то момент отрабатывали трюк — выкидывание каскадера из окна автобуса. И там сделали искусственное стекло, которое рассыпается сразу, репетировали минут 40–50. Просто один человек брал за шкирку другого, они вместе разгонялись и останавливались примерно у окна — выпадет, не выпадет. Потом главный каскадер вышел на улицу, попросил всех подойти и очень долго, минут 30, объяснял, почему нужно отойти.
Я не шучу, полчаса. После еще долго проверялось, все ли отошли. Потом начался сам трюк, он продлился пять секунд, человек упал, по сути, из автобуса на мат, не то чтобы было очень высоко. Я подумал: «Наверное, если сейчас ему еще и хлопать будут, я посчитаю, что это совсем перебор». И тут же начали хлопать. (Смеется.) В моей логике все выглядит так, что тот же самый главный каскадер должен был после репетиции выйти и сказать: «Ребята, сейчас будет трюк, он опасный для здоровья. Я всех прошу отойти на 30 м». Не надо вдаваться в подробности, как они репетировали. Я понимаю, что это, наверное, его зона ответственности и он делает все, чтобы продюсеры видели, что он подготавливает безопасную почву, но мы потратили два часа, а могли бы за это время еще что-то снять. По факту, когда управляешь армией, иногда не нужно объяснять, почему мы идем за холм, ты просто говоришь: «Мы идем за этот холм». Или мы, например, снимали сцену драки, и там был момент, когда я должен направить пистолет на главного героя. Вы не поверите, со мной каскадеры репетировали три дня. Впрочем, наверное, лучше так, чем когда тебя каскадер в России бьет палкой по-настоящему. У меня такое было.
Ну это тоже какой-то обратный перегиб.
Он просто объяснил, что защищаться надо так, так и так, и, когда начался кадр, он сам же играл нападающего и просто бил меня по спине, и все.
Вот вам и сценический бой.
Да, а режиссер говорит: «Классно, круто выглядит. Давайте повторим». А я понял, что мы второй раз не повторим. Я-то думал, что он сюда в защиту ударит, туда, а он просто начал палкой по мне стучать. Это был мой первый фильм, и я подумал: «Ну если так снимают драки в кино, это что же со мной будет через какое-то время?» (Смеется.)
Вам важно находиться в диалоге с режиссером, вас про это, как правило, спрашивают в свете некоторой актерской «сложности», но это определение, скорее, комплимент.
Есть очень умные режиссеры, которые дают возможность подискутировать, но при этом они сделают то, что хотят, просто тебе покажется, что это ты предложил. Есть те, кто твердолобо упрется в свою тему и вообще никого не слышит, даже когда они понимают внутренне, — и я это вижу — что то, что сейчас предлагает актер, может быть интереснее. Я не говорю, что предлагаю всегда интереснее, но почему-то для таких режиссеров очень часто кажется главным — кто предложил, а не что предложили. Мне, конечно, интереснее с теми, кто понимает, что имеет смысл взять идею, которая лучше, и неважно, чья она. Когда все на площадке занимаются ремеслом — никто не спорит, ни у кого никаких творческих предложений нет, то и фантазия не подключается. Для актера вообще важно разговаривать, потому что тогда чувствуешь, что вкладываешь частицу фантазии туда. И кажется, что ты к этому причастен лично, а не просто исполнитель. Другое дело, что, конечно, очень часто актеры могут чепуху нести, и я в том числе. (Смеется.)
А если перевернуть ситуацию? И вы — режиссер?
Вот я иногда, когда учился в МШК (Московская школа кино. — «РБК Стиль»), снимал этюды и очень часто спорил с актерами, которые у меня работали, это чаще всего были мои друзья, но они задавали очень много критических вопросов. Иногда это неудобные вопросы, на которые тебе нужно срочно ответить, чтобы продолжать съемки. Я мог позлиться, но уходил и понимал: так, если этот вопрос задается, значит, действительно непонятно — и начинал думать, как это решить. Приходил потом с другим результатом, и опять начиналась полемика. Мне кажется, я только приобретал в этом процессе.
Часто можно услышать мнение, что театральный мир более закрытый, чем кинематографический, и дистанция между режиссером и артистом больше, чем в кино. Можно ли об этом так в общем рассуждать или все же дело не в сфере, а в каждых конкретных отношениях?
Тут каждый отдельный случай нужно рассматривать. Например, есть Кирилл Семенович Серебренников, который своим студентам давал полную свободу, и они дружили.
Я учился в ГИТИСе на режиссерском факультете, и он от актерского в плане образования отличается кардинально. К примеру, мы могли стебать нашего мастера Хейфеца на капустниках или даже в жизни. Если ты хорошо шутишь, он только рад, хотя ему около 80 тогда уже было. Но при этом, когда шутили в Щуке (в Щукинском училище. — «РБК Стиль») мои коллеги, там вообще нельзя было этого делать, там есть максимальный пиетет, доведенный до абсурда, что мастер — это мастер. Но при всех этих шутках, когда Хейфец заходил в комнату, мы вставали, это своего рода дисциплинарное уважение. Я недавно читал Чака Норриса, он описывает свой путь к дзену и говорит, что не просто же так, когда каратисты заходят в зал, они кланяются. Это потому, что тот, к кому ты пришел взять у него знания, уже прошел путь и ты перед этим путем преклоняешься. Это дисциплина. Если у тебя нет ее здесь, не будет и в дальнейшем. И понятно, что есть вещи, которые кажутся нам ритуальными, и, возможно, без них легко обходиться, но я считаю, что можно держаться, например, поклонов или вставаний, когда мастер заходит. А дальше уже все зависит от конкретного мастера и свободы, которую он дает. Вот у нас на курсе я эту свободу чувствовал, свободу на высказывание своего мнения. Могли, конечно, и получить, но в целом я не боялся, что могу пошутить — и меня отчислят или еще что-то сделают. Но в других театральных университетах, особенно в Щукинском училище, есть вот какое-то полное преклонение, как будто бы там школа совсем заморозилась, и она даже сама не принимает другой театральный мир, как будто бы все идут не тем путем, а они до сих пор служат старой школе, даже не ходят в другие театры и не смотрят эту бесовщину.
Нет ли опасения, что в таком случае совсем молодые люди могут превратиться в консерваторов?
Да, и они становятся консерваторами. Ну что поделать, у нас практически вся страна на этом построена, практически любое государственное заведение — везде есть скрепы, заложена какая-то правильность, как нужно.
К сожалению, один из главных пяти театральных университетов Москвы, наверное, может себе позволить быть таким. Хорошо, что есть и другие тоже. Я вот думал по поводу выражения «служить театру», как будто это какой-то архаизм. Но он сейчас выглядит как архаизм, потому что время поменялось, оно стало больше «масс-маркетным», больше информационным, и сейчас само по себе служение чему-либо уже стало подвигом или сектантством. А когда-то даже не было альтернатив, каких-то свободных площадок, не было столько денег, такого количества телевизора, Интернета и всего-всего, и ты воспринимал свою профессию как действительно служение. А служение — это гораздо лучше, чем работа. Когда ты служишь, ты несешь какую-то миссию.
Еще слово «призвание» сразу вспоминается.
Призвание, да, когда ты чувствуешь какую-то цель своей жизни. А когда ты просто работаешь, выполняешь работу, это ремесленничество в лучшем случае, а на самом деле просто заработок денег. Само название «работа» — это как мытарство какое-то, а служение — это счастье. Но сейчас служение театру как будто изжило себя. Либо это должна быть действительно какая-то уникальная секта, где ты должен верить мастеру и ставить в приоритеты, что идешь с ним и его путем, а все остальное — это бонус.
Не скучаете по театру?
Нет. Когда мы играли «В ожидании Годо» и в целом студенческие спектакли, которые потом переехали в МТЮЗ, там была какая-то энергия, по которой, действительно, можно скучать. Скорее всего, она во мне до сих пор есть, это кураж сцены. Но я чувствую, как год-два — и для меня спектакль как источник этой энергии заканчивается, потому что я уже еду по определенной проложенной лыжне, которая, по сути, становится мне не близка. Наверное, если раньше мы выезжали на энтузиазме и альтруизме, на молодой энергии, потом появляется такой период — надо выпустить премьеру, ипотека, еще что-то. Не могу сказать, что я что-то теряю от этого. Может быть, теряю, но пока этого не понимаю. Такие независимые проекты, как «В ожидании Годо», — это время голода молодых.
Такой спектакль невозможно сейчас создать, он должен быть независимым, но другим, не таким. Ту энергию не вернуть, хотя это был не идеальный спектакль.
А у вас есть какой-то внутренний монолог, поиск в своих собственных взаимоотношениях с профессией? Нужно ли искать какие-то грани между карьерой и жизнью свободного художника?
Отказываться на начальном этапе своего пути сложно, потому что там есть ощущение, что тебя могут не заметить, пропустить, если ты откажешься. Принять для себя какое-то радикальное решение, когда у тебя брызжет энергия, непросто. Когда я сейчас говорю, что отказываюсь, мои друзья или коллеги часто отвечают: «Понятно, ты же можешь, поэтому так и делаешь». И я, с одной стороны, их понимаю, и это действительно так, в какой-то момент я смог позволить себе отказываться. Другое дело, что я практически сразу это делал, хотя мне повезло и у меня вначале пришли три отличных предложения: «Все и сразу», «Горько!», «Тряпичный союз». Так что эту грань я уже не ищу. Даже поймал себя на мысли, когда у меня была пара реклам: «Блин, как круто, одна реклама — один проект». То есть тут ты снимаешься один день, а в другом проекте — 25‒40 дней, и далеко не факт, что это будет в итоге хороший проект. В кино, если мне неинтересно, я уже не буду для себя искать оправданий — чтобы заработать денег. Может быть, потому что у меня появилась квартира, я в ней живу и знаю, что у меня есть где переночевать. Мне хотелось бы найти интерес в чем-то еще другом, помимо этой профессии. Я понимаю, что мне как будто бы необходим какой-то вид деятельности, который бы меня вообще уводил от актерства.
Пока непонятно, что именно?
Не знаю, пока не совсем. Мне хочется работать, чтобы не зависеть от актерства, потому что это сама по себе зависимая профессия и нужно ждать чего-то подходящего. Хочется заниматься чем-то своим, а если кто-то предложит что-то очень хорошее, тогда в этом участвовать. А так — заниматься своими делами.
Фотограф: Дима Чёрный
Стилист: Ира Дубина
Дизайнер: Никита Ланндау
Сет-дизайнеры: Саша Бударина, Лёша Леонтьев
Ассистенты стилиста: Катя Гросс, Евгения Плотникова
Визажист и стилист по волосам: Фариза Родригез
Продюсер: Екатерина Воробьева
Кое-что об образовании | Digital Russia
В последнее время получил распространение тезис о построении каждым студентом собственной образовательной траектории.
Однако выбор траектории – это не только возможность, но и право, если оно обосновано. Поясню сказанное. В советские времена можно было сколь угодно сильно «хотеть» построить образовательную траекторию физика-теоретика, даже участвуя в семинарах Льва Ландау, но для этого нужно было ещё обладать высоким интеллектом и определенной базовой подготовкой, уровень которой определялся «Теоретическим минимумом», состоящим из 11 экзаменов по основным разделам математики и теоретической физики. Сдавать эти экзамены могли все желающие, причем в произвольном порядке, но сдать теорминимум при жизни академика смогли только около 40 человек. Вот как обстоит дело с правом и возможностью, если об этом говорить серьёзно.
Кстати, даже в тех университетах, где утверждается о возможности построения собственных образовательных траекторий, известны случаи, когда администраторы не хотят даже обсуждать со студентом его переход из одного потока в другой на одном и том же курсе одной и той же образовательной программы, так как, по их мнению, программы на этих потоках одинаковы, в то время как желающий перейти считает, что преподавание в потоках ведется иначе, а, самое главное, уровень обучающихся разный.
В рамках образовательной траектории студент изучает предметы softskills (по моему мнению, их должны преподавать не только профессионалы в этой области, но все те, кто связал свою жизнь с университетом и сделал это не от безысходности) и hard skills, но писать по-русски его никто не учит. Поэтому даже у граждан России в подготовленных к защите кандидатских диссертациях часто можно прочесть всякую ерунду. А ещё бывает, что в названии диссертации встречается какой-либо термин, но увидеть его снова в цели, в задачах и в выводах не удаётся. И не надо говорить, что это мелочь, надо помнить слова Гаспара Монжа: «Люди, далёкие он науки, должны быть далеки от неё».
В диссертации всё это бывает можно как-то «вычистить», но потом кто будет «чистить» их тексты, или предполагается, что они в дальнейшем будут писать не по-русски, а сначала по-английски, а потом по-китайски? Но и китайский они почему-то ещё не учат.
Решить указанную проблему очень сложно и дорого – это примерно тоже самое, что обеспечить всем начинающим программистам ревью кода, что считается лучшим подходом, к тому, чтобы программы не содержали каких-либо «перлов», написанных якобы по-русски. Этой проблеме много лет, но она всё ещё требует решения. По этому поводу приведу письмо нашего выпускника Димы Кочелаева: «Регулярно вспоминаю вычитывания курсовой, а потом бакалаврской и магистерской работ. Это точно входит в Топ 5 самых полезных вещей за время моего обучения – спасибо Вам большое».
Вопрос о знании русского языка является только одной из составляющих общей культуры молодёжи. Об этом, в частности, сказано в моём тексте «Откуда надо поднимать культуру». Есть предположение, что её следует поднимать примерно с того уровня, на котором проживают черепашки Ниндзя, а это канализация Нью-Йорка. А ещё советую спросить молодых людей, начиная с шести лет, кто такие Леонардо, Рафаэль, Донателло и Микеланджело. Уверен, что во многих случаях вы очень-преочень удивитесь услышанному!
А вот мнение других людей по этому поводу. Народный учитель России Сергей Рукшин «сегодня обнаружил, что ни один студент не знает, что такое «Кола Брюньон». Удивил – у меня студенты, как описано выше, и попроще «задачку» решить не могут! Журналист Наталья Михальченко написала: «В эколого-биологическом центре на Крестовском есть педагог, который 25 лет подряд дает студентам один и тот же тест и, с каждым годом результаты всё хуже». В заключение приведу высказывание Андрона Кончаловского: «Сейчас такое время, что у многих молодых людей слово «Моцарт» ассоциируется с венскими шоколадными конфетами». Что тут скажешь? Вроде бы по этому поводу всё сказал…
Однако, это на самом деле обстоит не совсем так. Например, встреча Дмитрия Быкова со школьниками показала, что практически все сидящие в зале прочли все семь (!) книг о Гарри Поттере и знают в них все подробности, и это при том, что многие, и я в том числе, говорят, что сегодня дети практически не читают: либо в зале находились особые дети, либо читают, когда хотят.
Но многого ли мы добьёмся на этом пути, если даже от этой прекрасной лекции, которую я с удовольствием прослушал здесь, правообладатель оставил только её анонс.
И, наконец, приведу слова Сергея Капицы: «Культуру следует насаждать! Даже силой… Иначе нас всех ждет крах»!
Вопрос выбора собственной образовательной траектории не так однозначен, как может показаться, и не только по указанным выше причинам. Приведу мнение выдающегося математика академика РАН, лауреата Филдсовской премии Сергея Петровича Новикова, сына также выдающегося математика Петра Сергеевича Новикова и крупного математика Людмилы Всеволодовны Келдыш, сестры еще одного выдающегося математика – президента Академии наук СССР Мстислава Всеволодовича Келдыша. Это мнение он изложил в статье «Произошел распад обязательного знания», в которой есть такие слова: «Причина упадка в математике в том, что изменился подход к обучению: к этой науке стали относиться как к гуманитарной. В математике Вы должны выучить определенный набор дисциплин, без которых в этой сфере невозможно работать в принципе. И тем не менее на Западе в какой-то момент пошли по пути подражания гуманитарным наукам – предоставили студентам самим выбирать те или иные курсы. Парадокс!»
Он продолжает. «Гуманитарные науки в целом – это, так сказать, мелкое море: основная трудность – в масштабе. Это море знаний огромное, но ты можешь постигать его по частям, а в математике нужно сразу идти в глубину, здесь другое понятие сложности. Математика построена по принципу пирамиды, где предыдущие этажи являются основой для следующих. Так что упадок нынешнего уровня науки во многом объясняется тем, что произошел распад обязательного знания».
И ещё от Новикова. «Для того, чтобы стать математиком, нужно всерьёз много чего выучить, а нынешнее поколение это не устраивает: наука должна доставлять удовольствие, считают они. Это, без сомнения: должна, но удовольствие не отменяет трудностей. Математику, как и теоретическую физику, учить трудно.
Вот это современные учёные делать не хотят».
Мне кажется, что в университетах целесообразно обсудить, по каким образовательным программам допустимы индивидуальные траектории в бакалавриате, а по каким, учитывая мнение академика Новикова, это делать можно только в магистратуре.
В продолжение изложенного приведу мнение член-корреспондента РАН с ВМК МГУ Руслана Смелянского, прозвучавшее 23 октября на онлайн-конференции «IT-образование в современном мире»: «Существуют две модели университетов: «преподавательско-центричная» и «студенто-центричная». У нас – первая, в Америке – вторая. В России строится фундамент знаний, у них – предметы на выбор, так как там студент с деньгами рассматривает университет, как магазин знаний, в котором он сам выбирает курсы при определённой помощи сотрудников вуза.
Всё вроде бы хорошо, но в аспиранты американские профессора часто хотят брать из ведущих российских университетов, так как их выпускники, например, обязательно изучали статистику, а в Америке многие её не брали, а она для научной работы часто требуется. Методически преподавание в лучших российских вузах существенно отличается от принятого в Америке, так как наше образование формирует у студентов единую математическую картину мира, а у них – лишь отдельные её фрагменты.
«Человек должен определить свое место в пространстве знаний. Это может позволить ему понять, какие зияющие пустоты он оставляет, выбирая для себя «интересное» (Анатолий Шперх, педагог). Это, как в автоматном управлении – сначала надо определить в какой точке пространства состояний процесс находится, и только потом, в зависимости от значений входов, действовать.
А тем временем в большинстве университетов Великобритании образование деградирует – они превращаются в фабрики, обслуживающие студентов, в которых «баре» часто недовольны, когда им за деньги родителей ставят не те оценки, на которые они рассчитывали. Этому посвящено видео «Деградация образования – работа в университете Великобритании».
Деградация началась, когда университеты стали повышать свою «эффективность» за счёт сокращения преподавателей и вспомогательного персонала. Это привело к тому, что вместо того, чтобы планомерно готовить курс, по которому человек, например, защищал диссертацию, и совершенствовать его год от года, администрация предлагает ему вести по несколько новых курсов, которые он даже раньше не изучал, а на следующий год просят преподавать новые курсы. Ходит легенда, что такая доля не обошла и великого Стивена Хокинга! Но потом случилась и совсем фатальная вещь – были введены рейтинги университетов, составляемые по оценке… студентов!
После этого университеты стали рассматриваться как предоставляющие услуги наравне с гостиницами, ресторанами и парикмахерскими, а преподаватели – как обслуживающий персонал. Вот ещё одно мнение по этому вопросу: «У студентов в Великобритании немного другое отношение к учёбе, чем в России. У нас до сих пор в университет идут, потому что так принято или чтобы откосить от армии – такая немножко обязаловка. Здесь же обучение чаще всего сто́ит больших денег, и относятся к этому как к получению услуги. Я бы не сказал, что это сильно сказывается на заинтересованности студентов, но при этом отношение всё-таки другое. Просто два разных подхода к мотивации: в России – это отчисление, здесь – цена за учёбу».
При этом, как и везде, в университетах, естественно, нельзя оскорблять чувства верующих – по умолчанию считается, что можно оскорблять чувства только неверующих. Но это далеко не всё, что может обидеть студентов. Раньше говорили, что «художника может обидеть каждый», а теперь – «студента может обидеть каждый». Но если художников обижать относительно безопасно, то этого нельзя сказать о студентах – вспомним студенческие протесты по всему миру в 1968 году.
Боязнь «обидеть» студента стала характерной для многих американских университетов, в которых профессора стали бояться читать «нормальные» курсы, так как могут обидеть или даже оскорбить студентов сложностью преподаваемого, а это может быть чревато для профессоров. Кроме того, преподаватели стали бояться быть обвинёнными в харассменте, оскорблении не только религиозных, но и расовых особенностей обучающихся и сотрудников университетов. Это стало отражаться на приёме на учёбу и работу, когда берут не лучших, а людей, удовлетворяющих определённым критериям, что практически аналогично тому, что в Нью-Йорке запретили слепые прослушивания в оркестрах, которые 50 лет назад ввели именно для обеспечения равноправия. Оно получилось, но это оказалось равноправием талантов, а сейчас требуется другое…
Если ещё недавно на американские университеты хотелось равняться, то теперь многие в Америке считают, что идеология сегодняшней «социалистической революции» во многом формируется университетскими профессорами и их учениками. Среди них имеется большое число левых профессоров, которые, будучи студентами, уже были левыми, так как студенты левые в той или иной мере всегда, а во-вторых, начиная с 2006 года, появились их особая заинтересованность и гигантская востребованность, так как перед огромным числом молодых людей открылись фантастические возможности для поступления в университеты по кредитам от государства, обернувшиеся тем, что они часто либо выбирали профессии, для которых нет рынка, либо из-за своих способностей, отношения к учёбе и качества образования не могут найти работу, которая позволяет им справиться с большущим долгом по кредиту. После этого они начинают искать виноватых, предлагают всё раздать и поделить и двигаются по пути российских разночинцев, которые образование-то получали, но из-за сословных преград не могли подняться вверх по карьерной лестнице, и поэтому шли… в революцию. При этом в последнее время борьба за «справедливость» начиналась, например, с побед над памятниками Христофору Колумбу и Джорджу Вашингтону, а также над «Унесёнными ветром». Это, как и коронавирус, легко преодолевает океан, и в Англии защищать приходится уже скульптуры Уинстона Черчилля и адмирала Нельсона.
Хочется спросить тех, кто сносил памятник Вашингтону, отказались ли они при этом от однодолларовых банкнот с его изображением? Или «деньги не пахнут»? Потом чем-то провинился отменивший в Америке рабство Авраам Линкольн, и его скульптуру тоже снесли. Конечно, для многих купюра в пять долларов с его изображением – это тоже не деньги. Ну, ладно от одно- и пятидолларовых купюр можно и отказаться, но когда «народ» попытался снести конную статую Эндрю Джексона, его остановили, так как двадцать долларов – это вам не доллар, и даже не пять. О том, что Бенджамин Франклин тоже владел рабами, революционеры, видимо, решили забыть – не отказываться же от стодолларовых купюр, правда?
В заключение этого сюжета хочется задать известный вопрос: «А зачем стулья ломать?», т.е. памятники, скульптуры и статуи, когда значительно проще было бы сжигать указанные выше купюры (это ведь не флаг, и за это не наказывают), и чем больше злость протестующих, тем больше денег сжигать, причем своих – личных! Ан нет – они, конечно, разгневаны и безумны, но, не до такой степени, чтобы поступать так! Следовательно, всё это очень напоминает представление в дурном цирке, в котором не дай Бог оказаться!
А тут ещё и развернувшаяся травля китайских ученых в Америке, а также заметно улучшившиеся условия для научной деятельности в самом Китае. Это привело к тому, что американские вузы и компании заметно утратили для них привлекательность: за девять месяцев 2020 году домой вернулось на 70% специалистов больше, чем в предыдущем. Китай все сильнее спорит с США за то, чтобы самой стать центром притяжения для мозгов.
В общем, равняться на западные вузы в последнее время мне как-то не хочется, а на китайские ещё рано, но и потом вряд ли захочется.
Но было бы неправильным считать, что Америка влияет только на Англию и наоборот – это всё проникает и к нам, и первый предвестник этого – использование термина «услуга» применительно к университетам. Причём у нас это часто происходит в особо изощрённой форме, когда некоторые считают даже бюджетное образование услугой. Вот моё мнение по этому поводу: недавно я понял, чем университеты отличаются от парикмахерских – никогда не слышал, чтобы клиенты парикмахерских, в отличие от выпускников университетов, называли их Alma-mater. Больше про это ничего пояснять не буду, и не потому, что нечего сказать.
Первый проректор НИУ ВШЭ Вадим Радаев на круглом столе «Как преподавать новым поколениям студентов?», который прошёл в Европейском университете в Санкт-Петербурге, отметил: «Cтуденты все активнее борются за свои права – например, оспаривают свои оценки». Это оспаривание происходит в разных формах – вплоть до уголовных. Например, известно, что несколько лет назад студент зверски избил почтенного преподавателя ЛЭТИ во время экзамена по программированию прямо на его рабочем месте. При этом важно то, что при обсуждении этого инцидента на портале «Фонтанка.ру» многие считали, что виноват преподаватель, так как студент предлагал ему мирно решить вопрос, в том числе и с помощью денег!
А вот что ещё сказал Радаев: «Студенты все больше требуют прикладных навыков. Работодатели подогревают это стремление. Нарастает давление, направленное на дезавуирование общих теоретических дисциплин». Это приводит к тому, что нам, в частности, пришлось перевести в факультатив такой предмет как «Функциональный анализ», в то время как люди с серьёзным математическим образованием не понимают, как образование без этого предмета считать серьёзным. Мы по этому поводу написали две статьи «Зачем нужен функциональный анализ будущим специалистам по прикладной математике и информатике» и «Мысли, навеянные статьей об изучении функционального анализа будущими специалистами по прикладной математике и информатике». Как ни странно, эти статьи имели тысячи просмотров. Теперь многим студентам стало сложно учить «Математическую логику», и она встает в очередь на перевод в факультатив. Интересно, какой предмет студенты «вытеснят» следующим?
При этом отмечу, что наш выдающийся выпускник Максим Буздалов (кстати, чемпион мира по спортивному программированию 2009 года), который родом из Ульяновска, мне как-то сказал: «Я никогда не стеснялся, что закончил Университет ИТМО, так как нам читали функциональный анализ и теорию комплексной переменной», а другой наш сотрудник то ли в шутку, то ли всерьёз заметил: «Если человек не изучал функан, то о чем с ним можно разговаривать». Помните это.
В некоторых IT-вузах для снижения указанного давления стали применять модель перевёрнутого образования, при которой на первых двух курсах преподают практические и технологические курсы, а фундаментальные предметы растягивают на всё время обучения. Что при этом может получиться? Так как образовательная пирамида строится не с основания, а с вершины, то она «упадёт», а «фараоны», похороненные в ней, выскажут своё недовольство.
Следует обратить внимание и на слова Александра Омельченко из Высшей школы экономики в Санкт-Петербурге, который утверждает, что «не случайно считается, что 17-21 год – это как раз то время, когда лучше всего постигается всё новое, и если это время опустить, то мозги «костенеют», появляются житейские проблемы и становится не до учёбы. Поэтому студенты, которые начинают работать со второго курса, сначала резко опережают тех, кто только учился в хорошем вузе, а потом последние, как и положено, становятся первыми».
Необходимо внедрить в понимание каждого студента, что если учиться легко, то это значит, что либо он очень способный, либо его ничему не учат. «Проблема мотивации студентов – это формирование привычки трудиться в области добычи знаний. У многих студентов складывается мнение, что они при необходимости смогут глубоко изучить предмет, а сейчас нет смысла напрягаться и запоминать что-либо, так как Интернет всегда под рукой. Однако обычно к этому предмету они больше не возвращаются, а при отсутствии указанной выше привычки трудиться такая ситуация может сложиться по многим предметам. Если у студента не требовать чего-либо добиться, то он этого и не добивается» (Андрей Филиппович, Московский Политех). Представьте, к чему это может привести, если студент собирается стать, например, хирургом. Да и практически для всех других специальностей такой подход также губителен.
К чему могут привести индивидуальные траектории и указанное «давление» студентов, рассказал ректор «Сколтеха» академик РАН Александр Кулешов: «При бесплатном образовании далеко не всегда удается внедрить технологии обучения, используемые в ведущих зарубежных вузах. Нам удалось привлечь в Сколтех очень квалифицированных специалистов с Запада. Мы решили выпускать по 100 человек в год, но в России своя специфика. Хотели быть маленькой копией MIT. Лучшие мировые практики собирались внедрять без изменения на нашей почве, но опыт показал, что это не так просто. Вскрылась одна забавная проблема. В США, в том числе в MIT, студент сам выбирает, чему ему учиться, из собственных соображений. Ту же систему перенесли на российскую почву, а она здесь работать не стала. Почему? На этот счет есть теория. Годовой курс в MIT, одном из лучших вузов мира, стоит 50 тысяч долларов. Иногда их вносят родители студента, иногда футбольная команда, иногда сам MIT платит за обучение, но это всегда живые деньги, и у обучающегося этот факт прошит в мозгах. За него платят, и это его единственный шанс в жизни. Поэтому он рвет знания «челюстями», а наши студенты учатся бесплатно, да ещё и получают стипендию. И предметы они выбирают, какие попроще. Так что американскую систему обучения нам в России пришлось менять».
К чему молодёжи стремиться? Если с выбором образовательной траектории, как указано выше, все не просто, то с выбором траектории жизни дело обстоит ещё сложнее. Очень важно, чтобы молодые люди знали истории не только «забугорного» успеха, но и происходящие рядом с ними. Одна из таких историй происходит у меня на глазах в Университете ИТМО, в рамках которой наглядно и близко видно, что могут за короткое время создать пассионарные люди. Таким примером несомненно являются братья Александр и Владимир Виноградовы, которые за несколько лет (они начали в 2014 году) на пустом для Университета ИТМО месте создали, вернувшись из-за границы, химико-биологический кластер мирового уровня, для которого нужны были далеко не только компьютеры!
Особое восхищение и удивление вызывает публикационная активность сотрудников и обучающихся их кластера, которые год назад смогли по этому показателю опередить все университеты России, в том числе и те, в которых химические факультеты существуют давным-давно: Университет ИТМО занял по публикациям первое место в стране по… химии, обогнав, в частности, МГУ, НГУ, СПбГУ. В комментариях к «Предметному рейтингу научной продуктивности вузов – 2019», подготовленному аналитическим центром «Эксперт», сказано: «Областью с атипичным на первый взгляд лидером рейтинга стала химия. Сказать, что первенство здесь Университета ИТМО явилось для нас полной неожиданностью, было бы преувеличением: два предыдущих года вуз стабильно оказывался на подступах к первой тройке, и мы видели, что его показатели непрерывно растут. Ключевым фактором успеха питерского университета стало резкое увеличение масштаба научной деятельности. Если в 2014 году его сотрудники опубликовали лишь 16 статей по химии, то в 2018-м – уже 196, причём существенная их часть была размещена в весьма солидных журналах (Nature Materials, Nature Communications, Nano Letters)».
Итак, студентам Университета ИТМО для того, чтобы познакомиться с историей большого успеха, далеко ходить не надо, так как непосредственно в нашем университете на примере братьев Виноградовых можно понять, что такое пассионарность, однако даже таких пассионарных людей надо мотивировать. Вот что Александр Виноградов написал мне: «После Вашей лекции все просятся на выходных работать», а Владимир Виноградов предложил повторять эти выступления для новых наборов магистрантов. На это я ответил, что новым ребятам можно будет просто показывать запись лекции, но Владимир почему-то с этим не согласился, несмотря на то, что у нас в стране некоторые ещё до пандемии так сильно полюбили дистанционное образование, что сначала даже хотели отказаться от чтения лекций «вживую».
Отмечу, что опытные люди не рекомендуют выходить с разговорами о пассионарности к абитуриентам, так как этим «мы только распугаем молодёжь», которая в подавляющем большинстве хочет работать в крупных IT-компаниях и вести «тихую жизнь» высококвалифицированных специалистов с приличной зарплатой и приятной «окружающей средой», сформированной близкими им по духу людьми «их круга», а вечное пусть создают и несут в мир другие – Джобс, например, а мы будем честным трудом зарабатывать деньги, чтобы иметь возможность поддерживать моду на его действительно классные гаджеты. Вот так!
В последние годы у молодых людей стало снижаться чувство благодарности или признательности за оказанную поддержку до и во время обучения в университете, которое, правда, и раньше у многих было не очень развито. Поэтому я предлагаю, наконец, начать выполнять статью 2 «Закона об образовании в РФ», в соответствии с которой: «Образование – это единый целенаправленный процесс воспитания и обучения». Понятно, что если человека в должной мере не смогли воспитать семья и школа, то это должен попытаться сделать университет.
При этом, по моему мнению, усилия должны быть направлены не на воспитание корпоративных ценностей, а, в первую очередь, на воспитание общечеловеческих ценностей: научить молодых людей быть признательными родителям, своим учителям, родителям, школе, университету, стране, научить хвалить и поздравлять с достижениями и днями рождения, отвечать на письма, реагировать, по крайней мере, на то, что нравится, и многое, многое другое. Для этого не надо создавать никакие бюрократические программы, просто преподаватели должны быть такими, чтобы они были способны использовать важнейший принцип обучения летчиков: «Делай, как я!», а это оказывается не очень просто :-). Отмечу, что Альберт Швейцер говорил: «Личный пример – это не просто главный способ повлиять на других. Это просто единственный способ».
Однако многие студенты имеют другое мнение по этому вопросу: «Никакое воспитание на этапе студенчества нам не нужно. Мы уже взрослые люди и умеем отличать хорошее от плохого. Да, по своим координатам, не таким как у вас, но потому мы и другие люди, чтобы отличаться от вас. Если у нас возникают проблемы с коммуникацией, то это становится нашими проблемами. Не нужно лишний раз нас нагружать морально-нравоучительными лекциями – этого уже было достаточно в нашей жизни».
Всё это было бы правильно, если бы всё было хорошо в этой области, но только часто то студент, то аспирант, а то и молодой преподаватель впадает в депрессию, и это оказывается далеко не самое худшее.
Я, конечно, не психиатр и не психотерапевт, но спокойно выслушивать приведённое выше мнение студентов не могу, и когда знаю о проблеме, стараюсь помочь, и часто сожалею о том, что не знал раньше, что творится в душах даже тех молодых людей, которые меня окружают и с которыми уже много лет знаком, а тем более тех, с кем не знаком, ведь не зря говорят «чужая душа – потемки». «Влезать в душу» человека всегда тяжело. Когда хотя бы знаком с ним, то можно постараться помочь ему, но когда совсем не знаком…
Но «влезать в душу», по моему мнению, надо не только в трагических ситуациях, но и в более простых, определяющих, однако, дальнейшую жизнь молодых людей, например, при отъезде их за границу. И для меня неубедительны слова одного руководителя очень высокого ранга, который однажды сказал: «Ну, уехал миллион человек – ну что делать?», и, видимо, поэтому ничего и не предпринимал. Одним словом (хотя одним словом не получается), непротивление злу по Толстому. Если бы вопрос «что делать?», он задал мне, я бы ответил: «Бороться». Но этот руководитель хорошо живёт и без моих советов.
А дальше такой подход к сохранению человеческого потенциала транслируется в массы, и руководители значительно меньшего ранга в подобных ситуациях говорят тоже самое: «Ну, уезжает – ну что делать?» Естественно, что и они тоже обходятся без моей помощи :-), хотя когда я узнаю о подобном, мне иногда удается эту «безнадёгу» остановить.
При этом я всегда вспоминаю Печорина, который вторгался в жизнь честных контрабандистов, и стараюсь поступать, как герой романа Дж. Сэлинджера «Над пропастью во ржи»: «Маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи… А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело – ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Я понимаю, что это бред, но это единственное, чем бы я хотел заниматься».
Я стараюсь делать то же самое, в том числе и написанием «Заметок о мотивации». При этом считаю, что спасение от пропасти – это не значит навсегда остаться в Университете ИТМО. Пропасть – это оказаться там, где нельзя полностью реализовать свои возможности, если хотеть их реализовать. В этой ситуации очень важно то, что практически никто из молодых людей сам не просит его спасать, но я не могу спокойно смотреть, как талантливые люди не реализуются в должной мере. Что мне делать в этой ситуации? Смириться, как предлагают студенты, и смотреть, как они «разбиваются»? Не дождутся!
И ещё. Студентам может быть и не нужно, чтобы их в университете воспитывали, но мой опыт показывает, что их мамы, папы, бабушки и дедушки не только не считают это лишним и вредным, но почему-то часто благодарят за это, особенно когда молодые люди живут далеко от дома.
Ещё несколько слов на тему о признательности вузу. Приведу пример. Меня, например, не устраивает такая постановка вопроса, которая описана в этой статье. В ней молодой человек рассказывает о том, что, занимаясь с первого курса научной работой в университете, он за шесть лет обучения имеет 29 публикаций в Scopus, что его выпускная квалификационная работа признана победителем во Всероссийском конкурсе на «Лучшую научно-исследовательскую выпускную квалификационную работу» по одному из направлений подготовки, что на втором курсе магистратуры он работал в лаборатории Федеральной политехнической школы Лозанны, а после этого поступил в аспирантуру Имперского колледжа в Лондоне. В конце статьи молодой человек высказывает уверенность, что те знания и опыт, что он получил в университете, ещё не раз помогут ему в дальнейшей карьере, но не говорит ни слова, что эта карьера как-либо будет связана с Альма-матер!
Бывает, что человек хочет помочь родному университету, но эта помощь, как у нас часто бывает, переходит в свою противоположность, причём, в отличие от диалектики, минуя промежуточные стадии, и в результате получается так, что было бы значительно лучше, если он бы не помогал.
Вот история одного нашего соотечественника, закончившего аспирантуру у нас, и работающего на временных позициях на Западе. На вопрос: «Не подумываете ли Вы вернуться в Россию?», он ответил: «Я не возвращаюсь, потому что это стало бы моим личным поражением – надо попробовать получить постоянную позицию здесь. Кроме того, у меня уже начала складываться жизнь помимо работы. При этом связи с университетом, где был аспирантом, я не теряю – последние четыре года удаленно руководил небольшой группой, с участниками которой мы написали довольно много статей в рамках гранта РФФИ, но сейчас ребята сами уехали работать за границу».
Какой-то перпетуум-мобиле получается: один становится здесь учёным и из страны уезжает, потом он помогает нескольким молодым людям стать учёными, и в результате не только сам не возвращается, но и они уезжают… Даже страшно подумать, что будет, если и они также начнут помогать университету – такая экспонента уехавших получится, что перпетуум-мобиле, как ему и положено, остановится, так как из истории с магараджей и бедняком – изобретателем шахмат известно, что сравнительно быстро «зёрна» в стране закончатся.
С рассмотренным вопросом связан и следующий – отсутствие в университетах эндаументов или денег в них. У нас почему-то считается, что дело их наполнения «дело рук» нескольких богатых выпускников, хотя зарубежный опыт показывает, что выпускники, как и мамы, разные нужны и важны, так как когда тысячи выпускников вносят даже по 50-100 долларов в год, но в течение 30-50 лет, эти ручейки создают море, а в некоторых случаях и океан.
Вот мнение по этому поводу Дэвида Паккарда – одного из основателей компании Hewlett-Packard: «Общественные учреждения дают нравственные ценности, и образование, которое люди получают в школах, университетах, церквях и других подобных учреждениях. Эти вещи очень важны для работы нашей компании. Мы принимаем это, особо не раздумывая. Обдумав более серьёзно, мы поняли, что если бы всего этого не существовало, то наша способность выполнить работу сильно пострадала бы. Следовательно, у нас – и у компании, и у отдельных сотрудников – есть определённые обязанности по поддержке этих учреждений. Компания делает пожертвования во многие организации, и мы будем рады, если наши сотрудники по доброй воле сделают то же самое».
Такой подход привел к тому, что Гарвард имеет эндаумент, располагающий средствами, превышающими финансовые ресурсы большинства корпораций мира. На счетах его фонда в 2014 году находилось свыше 35 миллиардов долларов. В первую тройку входили Йель и Стэнфорд (23 и 21 миллиард соответственно), а по объёму средств, приходящихся на одного студента, лидирует Принстон (2,6 миллиона), далее – Йель (1,95 миллиона) и Гарвард (1,71 миллиона). Отмечу, что дарения выпускников позволили Принстону иметь музей, по именам напоминающий Эрмитаж, а собор, построенный на деньги супругов, окончивших Принстон, ничем не уступает многим соборам мира.
Наличие огромных эндаументов в частных университетах Америки во многом связано с тем, что относительно них никому в голову не придёт, что их достижения связаны с государственным финансированием, и все понимают, что успехи университетов в целом достигаются огромным трудом их коллективов и помощью выпускников.
У нас же даже многие сотрудники считают, что успехи университетов связаны с бюджетным финансированием, не понимая или делая вид, что не понимают того, что даже бюджетные деньги в основном поступают в университет не просто так, а в результате тяжелой борьбы за победы в соответствующих конкурсах. Казалось бы, поинтересуйся как живут коллеги в рядом расположенных университетах, имеющих только бюджетное финансирование за обучающихся, и всё сразу станет понятно, но даже для людей с учеными степенями это часто абсолютно неразрешимая задача.
Мне кажется, что при такой логике, выпускники, которые считают, что они ничем не обязаны университету, должны быть обязаны государству, но и это таким людям не подходит, и они сразу начинают вспоминать о налогах, которые заплатили их родители. Интересно, а за уклонение военнообязанных от службы в армии родители тоже заплатили или ещё нет? В целом мне кажется, что нам не обойтись без предложенного мною социально-ориентированного платного образования, о чем я писал неоднократно: «Свет в конце туннеля», «Куда ж не расплатившись?» и «Так быть не должно».
У меня по рассматриваемому вопросу пока всё.
Об авторе: Анатолий Шалыто, профессор, д.т.н., Университет ИТМО.
«Я верю, что на той стороне есть искренние люди» – Мир – Коммерсантъ
В Белоруссии всю неделю идет «война митингов» — власти страны проводят акции за расплывчатые «мир, стабильность, безопасность» и конкретного Александра Лукашенко. В Минске такая повестка собирает в несколько раз меньше людей, чем ежевечерний митинг оппозиции на площади Независимости. Тем не менее «правительственные» акции проходят во всех крупных городах. Корреспондент “Ъ” Александр Черных побывал на столичном митинге в поддержку господина Лукашенко и узнал, что его сторонники боятся «возвращения в девяностые», не хотят «разрыва связей с Россией», не верят, что правоохранители «без причины» избивают людей, и искренне не понимают, «каких еще свобод не хватает молодежи». Обнаружив за собой слежку и с успехом от нее оторвавшись, журналист отправился на площадь Независимости, где попросил противников Александра Лукашенко ответить на претензии тех, кто за него голосовал.
Серию провластных митингов открыл сам Александр Лукашенко — в воскресенье, 16 августа, он выступил в центре Минска с пламенной речью об «иностранных кукловодах», которые, по его мнению, стоят за протестами последних недель. «Загубите первого президента — это будет начало конца»,— грозно предупреждал он и был услышан региональными властями. Уже через день в крупных городах прошли вроде бы стихийные собрания в поддержку вроде бы переизбранного президента. Правда, независимые СМИ приводили свидетельства работников госпредприятий, что явка была скорее принудительной, чем добровольной.
В Минске информацию о митингах распространяли провластные Telegram-каналы «Белая Русь» и «Молодежный поезд». На 19 августа они анонсировали сразу два — в сквере имени маршала Жукова и возле станции метро Могилевское. Синоптики обещали моросящий дождь, так что сквер показался мне лучшим вариантом — там хоть под деревьями укрыться можно.
«Нас таких совсем не три процента»
Специально приехав за час до начала, я не обнаруживаю никаких автобусов с подвезенными рабочими. Но входы в сквер перекрыты милиционерами, которые внимательно проверяют документы у всех, кто пришел поддержать Александра Лукашенко. Возле памятника Жукову установлена сцена, из колонок играет несвежая поп-музыка, за лавочками растянут огромный красно-зеленый флаг. В парке всего человек сорок, но каждую минуту кто-то подходит. У сцены стоят две женщины средних лет с самодельной растяжкой «За батьку!» — буквы аккуратно выведены красным, поэтому издалека баннер выглядит как «бела-чырвона-белы» флаг оппозиции. Неловко вышло.
Заскучав, женщины начинают скандировать тот же лозунг, и его с удовольствием подхватывают все собравшиеся. Я осматриваюсь и испытываю настоящий разрыв шаблона — фразу про «батьку» выкрикивает совсем юная девушка, такие здесь обычно поддерживают Светлану Тихановскую:
— Я здесь, потому что это моя гражданская позиция. Я люблю свою страну и не хочу глобальных перемен, которые хочет устроить оппозиция. Я за батьку,— очень спокойно объясняет она.
— Я сознательно сделала свой выбор и проголосовала за Александра Лукашенко. Оппозиция говорит, что таких людей нет,— ну вот я есть. И нас не три процента. Всем мои знакомые голосовали так же.
— А что вы думаете про избиение протестующих?
— Я думаю, что очень многое приукрашено из того, что вы видели в интернете,— холодно отвечает девушка.— Лично у меня из знакомых никто не пострадал.
Мой следующий собеседник выглядит именно так, как принято представлять типичных сторонников Александра Лукашенко,— пожилой мужчина с роскошными седыми усами и крупными мозолистыми руками. Рядом стоит его жена в белой защитной маске. Перед началом разговора они строго спрашивают, есть ли у меня государственная аккредитация, но верят на слово.
— Мы здесь, потому что мы эту страну строили,— начинает мужчина.— У меня рабочего стажа 43 года, я работаю на заводе и горжусь этим. И не хочу, чтобы пришли западники и разворовали то, что я создавал всю жизнь. Не прокатит! Такого, как на Украине, я здесь не допущу. И нас таких совсем не три процента.
Участники акции в поддержку президента Белоруссии Александра Лукашенко
Фото: Иван Водопьянов, Коммерсантъ
— А на вашем заводе кто-то бастует?
— Есть люди, поддерживающие оппозицию,— признает он.— Ну так они везде есть. Но завод работает. Я общаюсь с коллегами примерно моего возраста, и среди них есть люди, которые все время были против Лукашенко. Но, когда началась президентская кампания, они быстро перековались. Меня это самого удивило, честно скажу. А они объяснили: «Пока не за кого, других кандидатов и нет».
— Да, был бы достойный кандидат…— вздыхает женщина. Но тут же смущается и отказывается продолжать: «Муж и жена одного мнения, говорите с ним».
— Чем же вас не устраивает Виктор Бабарико, не допущенный до участия в выборах?
Рабочий человек смотрит на меня с презрением:
— Это у вас в России банкиров любят. А я никогда не проголосую за банкира. Ничего не производит, катается как сыр в масле, а я пашу день и ночь. И он будет мной управлять? Нет уж. Вот был бы серьезный кандидат — из технарей, из производственников… Но таких у нас в политике пока нет.
Я решаю сменить тему:
— А вы видели те видео с избиениями протестующих? Что об этом думаете?
— Ну вы знаете… омоновцы ведь тоже люди,— менее уверено отвечает мужчина.— Давайте попытаемся стать и на их сторону. У них был реальный стресс.
— Стресс — это основание, чтобы избивать людей?
— Я разные видел ролики…— уклончиво отвечает мой собеседник. Теперь уже он меняет тему:
— А вы думаете, там провокаторов не было? Уверен, что были,— Запад работает в этом плане. Им нужно уничтожить Беларусь, чтобы оставить Россию одну. Поставить здесь свои ракеты.
— Как вы думаете, Россия должна вмешаться?
— Конечно, не танками, как у вас любят,— усмехается он.— А оказать поддержку — почему бы нет? Хотя бы моральную.
— Это как?
— Пусть пришлют Лукашенко специалистов по экономической части. Может, они что ему подскажут. Нет, мы любим нашего батьку, но он ведь простой человек. Он из деревни пришел, он не вундеркинд, он работяга. Чего-то явно не хватает ему в понимании экономики.
— Но при этом вы говорите, что не проголосуете за банкира.
— Банкира не надо. Просто у Лукашенко нет возможности охватить все проблемы сразу. И я так понимаю, что у Путина есть большой коллектив специалистов, которые разбираются во всем-всем-всем. Наверное, у нас не хватает специалистов в стране.
К этому времени в парке собирается несколько сотен человек. Я спрашиваю у семейной пары, не смущает ли их, что на митинги против Александра Лукашенко выходят десятки тысяч.
— Так это молодежь в основном протестует — у них там мессенджеры, интернет, они умеют координироваться. Да и заняться им особо нечем.
А за Лукашенко люди старшего возраста, мы в интернете не разбираемся, да и некогда на митинги ходить.
Женщина не выдерживает:
— Молодежь у нас не бедная, с машинами, с телефонами, а опыта жизненного у них нет. Мы, когда молодыми были, тоже много не понимали. Мы с мужем в начале девяностых тоже ходили на митинги Белорусского народного фронта, слушали Позняка (Зенон Позняк.— “Ъ”), других оппозиционеров — нам тогда казалось, что они толковые вещи говорят…
— Но потом Господь управил, дал нам мозги,— смеется муж.— И мы разобрались. А молодежи не хватает вдумчивости, они на эмоциях живут. Гормоны играют…
— Они не знают, как жить, когда продукты по талонам получают. А мы это хорошо помним,— распаляется женщина.— Работали по полной, а ни одеться, ни поесть нормально. Зарплата была $20! А сейчас у нас все есть, мы хоть и пенсионеры, а за границу ездим отдыхать, в ту же Прибалтику. Смотрим на другие страны — да нормально мы в Беларуси живем, ничем не хуже. Молодежи вечно чего-то не хватает — я просто не понимаю, чего еще им надо? И у нас рот никому не затыкают, говори что хочешь. Надоело тебе, что один Лукашенко по телевизору? Да не смотри телевизор, проблема-то.
Участники акции в поддержку президента Белоруссии Александра Лукашенко
Фото: Иван Водопьянов, Коммерсантъ
— «Свободы! Хотим свободы!» — передразнивает мужчина.— Да каких им свобод не хватает? Я могу в три ночи пройти через весь Минск и буду в абсолютной безопасности, вот для меня свобода. Это очень дорогого стоит. Далеко не в каждой стране такая свобода есть.
От настороженности не осталось и следа — теперь супруги сами просят их выслушать. Я даже не задаю вопросы, так они спешат рассказать о наболевшем:
— Вот требуют забастовок, а не понимают, что, если заводы встанут, нас с рынка сразу выбросят. Без разговоров. КамАЗ, Caterpillar — да они спят и видят, чтобы БелАЗ встал. А тракторный завод, на котором 10% тракторов в мире выпускают? Да, они не идеальные получаются, но дешевые, их покупают. CLAAS и John Deere в ладоши будут хлопать, американцы будут любые деньги вкладывать, лишь бы наш МТЗ умер. Молодые об этом не размышляют, они не ду-ма-ют. Ну ведь так тоже нельзя, это наша страна, это не шуточки.
— Мы когда едем по Прибалтике — ну ужас же. Проезжаете границу, и вплоть до Вильнюса поля стоят непаханые, все бурьяном заросло. Гуляешь по Риге, Клайпеде, Каунасу — тишина, города пустые, людей нет, молодежи вообще нет. Им для этого надо было в Евросоюз вступать, чтобы свои все в Ирландию уехали на заработки?
— Вы не думайте, мы пытались их понять, мы читали их мнение в интернете. Они сейчас все говорят: «Если Лукашенко останется, мы уедем из страны». Родные мои, а вы думали, кто вас там ждет? Чем вы там будете заниматься? Клубнику у поляков собирать?
— Мы в Италии разговорились в кафе с женщиной нашего возраста — белоруска, давно уехала, муж итальянец. И вот она не очень-то радостную картину рассказала: жилье снимать приходится, налоги бешеные, правительством все недовольны. А главное, даже после стольких лет все равно чувствует себя чужой в другой стране. Говорит, я бы вернулась в Беларусь, да уже некуда возвращаться, никого не осталось.
— Я там в отеле обратил внимание на мужчину, который нас обслуживал. В семь часов утра он накрывает на стол в ресторане, потом днем на пляже разносит соки, днем-вечером снова накрывает на столы, ночью мы уходим спать, а он еще бегает по бару с подносом. Мужчина моего возраста.
Я жене так и сказал: «Я такой судьбы себе не хочу, я хочу на заводе работать».
— Извините, мы вас задержали, наверное,— говорит женщина, когда я ухожу.— Но очень уж захотелось выговориться. Надоело молчать.
«Честно говоря, я так и не поняла, чего они хотят»
Около сцены стоит молодая женщина, со вкусом одетая, с короткой стрижкой. Она держит плакат «Нам не нужны ваши перемены», надпись сделана разноцветными детскими мелками. Рядом бегает маленькая девочка — радостно размахивает красно-зеленым флажком.
— Мы с дочкой сами плакат сделали, потому что категорически не согласны с такими переменами,— охотно объясняет женщина.— Их лозунг — песня Цоя. Я тоже ее помню с детства, но тогда Беларусь была совсем другой. А сейчас у людей есть вообще все, что нужно. Перемены уже произошли, понимаете? Столько всего Лукашенко сделал для страны, стольких перемен добился! Чего им еще надо? С таким президентом не стыдно и не страшно. Ни в одной европейской стране такого президента нет и не будет, который не боится ничего.
— А что вы думаете о ваших протестующих соотечественниках?
— Я воспитатель в детском саду и вот так же к ним и отношусь. Дети, которые не понимают, что им на самом деле нужно. Идут по проспекту, обернулись в бело-красно-белую символику, даже не зная ее смысла. Жуют хот-доги и не понимают, что стоит на кону. Я смотрю на айтишников наших — у них высокие зарплаты, у каждого «порш», «мустанг» — и думаю: «Ну вам-то чего не хватает?» Ладно, в девяностые нечего есть было, но сейчас-то вас что душит? А больше всего меня возмутил этот их «Реанимационный пакет для Беларуси», о котором только недавно стало известно. Если честно, я просто в шоке от этих предложений разъединить народы Беларуси и России.
На этой неделе Александр Лукашенко заявил, что в основе программы оппозиции лежит так называемый Реанимационный пакет мер, разработанный белорусскими националистами. Он предусматривает разрыв союза с Россией и перевод страны на белорусский язык. В координационном совете оппозиции эти заявления назвали ложью и манипуляциями.
— Но оппозиция уже заявила, что эти предложения не имеют к ним отношения.
— Ну как это не имеют? Президент же очень четко рассказал об этом. Они уже заседают и решают, как нам разъединиться с Россией. Когда президент обнародовал этот их чудо-пакет, у меня просто волосы встали дыбом. Любой здравомыслящий человек, прочитав это, пойдет на митинг за Лукашенко.
— Почему тогда протестующих на митингах намного больше, чем сторонников Лукашенко?
— Я соглашусь, действительно, люди поздновато стали выходить в его поддержку. Но идут те, кого зовут, а президент сам нас не звал. Мы где-то на неделю опоздали, но теперь все будет по-другому. Мы докажем, что сторонники Лукашенко — это не овцы и не быдло. Очень обидно такое слышать от протестующих. И очень обидно, что они очерняют нашу милицию героическую.
— Но ведь ОМОН действительно избивал людей.
— А вы видели полные видео? В них бетонными плитами бросались! Это мирные протесты, называется? Столько вранья сейчас в интернете. У меня в саду есть девочки, чьи мужья сейчас в форме на улицах защищают мирных людей,— и они сейчас просто боятся за них, боятся на улицу выходить.
Но ничего, теперь мы начали выходить за президента — и станет всем полегче.
К 19:00 в парке собирается около тысячи человек. На сцену выскакивает молодой человек с голосом профессионального ведущего свадеб и корпоративов. Он бодро заводит толпу:
— Сегодня мы собрались здесь, чтобы защитить Беларусь! Сегодня нас активно и жестоко пытаются разделить, вбить клин между нашими братьями и сестрами, между милиционерами и учителями, пытаются нас разорвать на куски и уничтожить! Мы способны ответить этому беспределу?
— Да! — кричит толпа.
— Мы поддерживаем батьку?
— Да!
— Тогда я объявляю микрофон открытым. Все желающие могут в свободной демократической очереди выступить.
Первый же выступающий — мужчина в дорогом пиджаке — начинает рассуждать со сцены про «созидательный труд простого человека», «развитую промышленность и комфортные социальные объекты», «независимое, мирное, стабильное государство». Он убеждает, что «социально-экономическая модель страны себя оправдала». Только в конце речи мужчина начинает говорить человеческим языком:
— Меня, как сына фронтовика и партизана, возмущает, что символом перемен избран бело-червонно-белый флаг. Давайте окунемся в историю — это символ нацизма. И это в нашей любимой стране, где каждую семью коснулись события Второй мировой. Я считаю, мы не допустим данной ситуации! Поддержим Александра Григорьевича!
Бело-красно-белый флаг был предложен как символ белорусской независимости еще в 1917 году, но после вступления в СССР перестал использоваться. В годы Великой Отечественной войны его выбрали своим флагом коллаборационисты, поддержавшие нацистов. Из-за этого часть населения страны до сих пор негативно к нему относится.
Согласно «свободной, демократической очереди» на «народном» митинге выступают представитель компартии, член государственного Союза молодежи, солистка музыкального театра и так далее. Говорят они одно и то же — хвалят Лукашенко и утверждают, что оппозиция действует в интересах Запада. Отхожу подальше от сцены. В глубине парка под зонтом стоит молодая пара — парень с длинными волосами и девушка в яркой майке с аниме-принтом.
— Я сразу скажу: мы не госслужащие, мы сюда сами пришли, никто нас под дулами автоматов сюда не сгонял,— смеется девушка.— Знаете, просто надоело. Оппозиция кричит, что их больше, чем тех, кто проголосовал за Лукашенко. Ну вот мы тоже решили не сидеть по домам.
— Почему вы голосовали за Лукашенко?
— Мне не нравятся идеи, которые навязывает оппозиция. Я их с детства слышу — одно и то же, одно и то же.
— Что именно вам не нравится?
— Они хотят…— девушка задумывается.— Да, честно говоря, я так и не поняла, чего они сейчас хотят. Мы все ждем конкретной программы — пока дождались заявлений, что они хотят нас с Россией разъединить и внедрить один только язык. Который практически никто у нас в стране хорошо не знает. Ну и непонятные обещания, что нас всех возьмут в ЕС. Мы на примере Грузии и Украины видим, что им обещают-обещают ЕС, но что-то до сих пор не берут. И у меня лично большие сомнения, что с нашей страной это когда-то произойдет.
— Вы ведь молодые люди — у вас наверняка есть знакомые, выступающие против Лукашенко…
— У меня и среди родственников есть сторонники оппозиции,— перебивает девушка.— Есть те, кто сохраняют нейтралитет. Мы тоже думали нейтральными оставаться, но последнее время нам с мужем это поднадоело, честно говоря. Мы с ними ведем разговоры, у нас абсолютно разные точки зрения. Они считают за фейки ту информацию, которую сторонники Лукашенко выкладывают — мы, понятное дело, считаем за фейки то, что у них в Telegram-каналах. Вот так мы ловим друг друга на фейках, но не ссоримся пока.
— Видео с избиениями людей ОМОНом вы тоже считаете фейками?
— Знаете, я видела видео, где омоновцев давят машинами и пуляют в них фейерверками. Как борцы за свободу избивают милиционеров, которые просто стояли.
Агрессия порождает агрессию. Я не верю, что правоохранители начали первыми применять насилие.
— Почему?
— Потому что они должны охранять порядок. И только когда их машинами начали давить, они ответили. Что, они должны были стоять и ждать, пока их изобьют до полусмерти?
Деревья не очень-то спасают от дождя. Я брожу по парку, пристраиваюсь под зонтики к другим участникам митинга — и слышу от них все те же аргументы. «Нам в восьмидесятые уже обещали, что мы будем жить как немцы,— и обманули». «Развалился Союз — и страна провалилась в пропасть лет на пятнадцать. И что, снова экспериментировать?» «Других лидеров в стране я не вижу». «Не хочу разрыва с Россией». «Сила применялась только там, где нападали на милиционеров».
После очередного разговора я замечаю, что уже несколько минут за мной ходит один и тот же мужчина в светлой толстовке, с сумочкой через плечо. Его лицо скрыто черной «ковидной» маской. Чтобы проверить свои подозрения, я иду в другой конец парка — спокойно, не оглядываясь. Начинаю новое интервью, в процессе чуть разворачиваюсь — вот он, преследователь, стоит за деревом. Последняя проверка: закончив беседу, быстро иду в сторону, а потом резко останавливаюсь. Мужчина с сумочкой чуть не налетает на меня. Становится совсем не по себе, я понимаю, что надо уходить, но как это сделать? Тут митингующие начинают петь гимн; я достаю телефон и медленно снимаю видео по кругу. Когда камера направляется на моего преследователя, он отходит за спины людей — в этот момент я пригибаюсь и быстро пробираюсь сквозь толпу к выходу из сквера; зонтики надежно меня прикрывают. Перебегаю улицы и дальше во дворы, там вызываю такси — к площади Независимости.
«Я не считаю, что мы должны быть врагами друг другу»
Оппозиционеры собираются на площади каждый вечер, в будни их там около 10 тыс. человек. У памятника Ленину выступают ораторы — и это действительно «народный микрофон». Один рассказывает, как сидел в СИЗО на «сутках», другой призывает помочь бастующим рабочим, третий просит просто поскандировать название его поселка, «где тоже не любят Лукашенко». Толпа весело подхватывает: «Ко-ло-ди-щи!» То и дело на разных краях площади кто-то включает песню Цоя «Перемен» на переносных колонках.
Я подхожу к паре пенсионеров, которые очень похожи на моих собеседников с митинга в поддержку Лукашенко. Пересказываю основные тезисы их сверстников и прошу сказать, что они об этом думают. Мужчина — инженер-конструктор — вздыхает.
— Что я могу сказать… Многие люди нашего поколения минимальны по своим потребностям. Им достаточно самых малых свобод. Как овца — пошла, попаслась на лугу, и обратно на загон. Ей там хорошо — холят, лелеют. Правда, и стригут регулярно.
— К сожалению, за эти годы люди привыкли, что их унижают, что их лишили свободы выбора, свободы слова. Тем более люди старшего возраста, которые жили в тяжелые времена,— говорит женщина.— Я тоже помню девяностые. Но я понимаю, что с тех пор выросло несколько поколений, которым всего этого уже недостаточно. У нас в Беларуси очень талантливая молодежь, они видели мир, они видели чужие свободы — и хотят тех же возможностей для своей страны. Они видят, что наша система загнила, что наша экономика зашла в тупик, что нашей стране нужно развитие. Мы не можем больше жить в колхозной диктатуре. Я пенсионерка, и мне лично стыдно за нашего президента. Многие мои сверстники, к сожалению, аполитичны. Они знают только то, что им говорят по телевизору. Они до сих пор понятия не имеют о том, что происходило в эти дни, как наших соотечественников избивали и пытали. А стоило бы это знать.
— Для таких людей главное, чтобы ничего не менялось. Чтобы чистенько на улице было. Но знаете, как говорит ваш славный (Виктор.— “Ъ”) Шендерович — самая лучшая стабильность в морге. Вот там чисто, беленько и никаких перемен. Как мне объяснить таким соотечественникам ценность свободы? Ценность выражать свое мнение? Вот спросите у них в следующий раз — когда они по своему любимому телевизору слышали альтернативное мнение? Они даже не поймут, что вы имеете в виду.
Для них свобода — это безопасно по улицам ходить, вот предел их мечтаний. Мне жаль их.
— Честно говоря, я не знаю, о чем говорить с такими людьми. Мы просто на разных планетах живем.
К памятнику выходит очередной выступающий, совсем молодой парень. «Лукашенко, ты зверь, я тебя ненавижу! — кричит он.— Я за тебя не голосовал! Тебе хана! И всем твоим приспешникам!» Люди отвечают ему аплодисментами. Отдышавшись, парень продолжает чуть спокойнее:
Участники акции против официальных результатов президентских выборов в Белоруссии
Фото: Иван Водопьянов, Коммерсантъ
— Когда я учился в школе, нас учили, что бело-красно-белый флаг запрещен, потому что ассоциируется с коллаборационистами.
Но сейчас, в свете последних событий, уже красно-зеленый флаг полностью дискредитирован. И это он в новой Беларуси будет ассоциироваться с нацистской свастикой!
Вся многотысячная толпа начинает скандировать: «Саша, ты уволен!» Не самое приятное ощущение, когда тебя тоже зовут Сашей.
Довольно быстро я нахожу на площади молодую женщину с маленькой дочкой. Рядом стоят две ее подруги.
— Я в шоке, что молодежь тоже выходит за Лукашенко,— смеется она, узнав о своем двойнике на дневном митинге.— Я думала, там только такие… знаете, женщины с начесами…
— Нет, ну все имеют право на собственное мнение,— решительно перебивает ее подруга.— И я понимаю, что не все готовы к переменам. У людей есть их зарплата, пенсия — и им страшно, что жизнь изменится в худшую сторону. Я их понимаю.
И я вам честно скажу — если бы Лукашенко действительно победил на выборах, я бы с этим согласилась. Я бы думала, как мне жить дальше, куда уехать из этой страны. Но я бы не вышла протестовать против честного результата. Я уважаю закон и выбор народа. Именно поэтому я сейчас здесь.
— Почему вы думаете, что Лукашенко в этот раз не победил?
— Так мы были наблюдателями и сами все видели. Мы зафиксировали, что в школу зашло 175 человек,— а в протоколе пишут 310. Угадайте, кому эти голоса пошли? Учительницы сидели и смотрели в пол. И я понимаю, что меня обманули. Что моему ребенку придется жить в стране, где все пропитано ложью. Да, многие люди боятся перемен. Но в стране гораздо больше людей, которые хотят что-то менять, хотят двигаться вперед, хотят с гордостью жить в этой стране. Дни протестов — это первые дни, когда я поверила в свою страну, поверила, что могу и не уезжать из нее.
— Вы говорите, что моя ровесница гордится президентом? А я считаю совершенно ненормальным, когда глава государства прямо призывает наказывать тех, у кого другое мнение. Лукашенко полностью вышел из правового поля. Он нарушает даже те законы, которые принял его же карманный парламент. Он нарушил избирательное законодательство, его ОМОН нарушил Уголовный кодекс. Почему его сторонники этого не замечают?
— Они считают, что омоновцы просто защищались.
— Хорошо, допустим, они защищались. Но одно дело — ударить дубинкой нападающего, нейтрализовать его. И совсем другое — избить толпой того, кто лежит на асфальте и никак не сопротивляется. Почему это не расследуется? У нас, вообще-то, есть статья о превышении пределов самообороны. Закон должен быть один для всех.
— У нас с этими людьми много общего,— говорит ее подруга.— Я не считаю, что мы должны быть врагами друг другу. Мы все хотим жить в мирной, сильной, процветающей стране. Мы все хотим соблюдения закона. Но они должны понять, что сейчас именно их Лукашенко грубо нарушил закон, лишь бы остаться у власти.
Чтобы закончить эксперимент, я долго ищу в сумерках подходящую молодую пару. Но когда нахожу похожих людей, они стесняются и не знают, что сказать. Зато охотно отвечает их друг:
— Я верю, что на той стороне есть искренние люди. Но у меня такое чувство, что они не обладают полной информацией. Они как будто не особенно интересуются тем, что происходит в стране. Видят, что люди протестуют — но не хотят задуматься, почему их сограждане вышли на площадь, чем они недовольны, что они хотят изменить.
— А что вы хотите изменить?
— Вы знаете… если вы спросите этих людей на площади — они и правда не сформулируют четкую программу. Потому что вышли не за что-то, а против. И это, действительно, довольно страшная ситуация. Это значит, что государство не смогло обеспечить им минимальные возможности для самореализации. Не смогло дать гарантии безопасности.
Я даже завидую немного тем людям, которые ходят на митинги за Лукашенко. Значит, у них все хорошо и они чувствуют себя в безопасности в современной Беларуси. Но такие люди сейчас — в меньшинстве. По факту это они теперь оппозиция, а не мы.
Кстати, а что эти ребята говорили про избиения?
— Они не верят, что правоохранители могут так поступать.
—- Значит, они на самом деле тоже боятся,— уверенно говорит девушка.
— Да, ведь это на самом деле защитная реакция,— соглашается ее друг.— Когда рядом происходит что-то страшное, первым делом хочется закрыть глаза и не замечать очевидного. Вдруг оно тогда исчезнет.
На площади Независимости совсем стемнело, и люди включают фонарики на смартфонах. Тысячи ярких огоньков красиво подсвечивают бело-красно-белые флаги. Протестующие расходятся и обещают друг другу встретиться здесь завтра вечером. Кто-то снова включает Цоя, все радостно подпевают припеву песни «Перемен». А потом уже никто не обращает внимания на куплет со строчкой «И вдруг нам становится страшно что-то менять».
Агент Ари Закарян: «Отмена ЧМ-2021 убьет фигурное катание» :: Фигурное катание :: РБК Спорт
Агент Ари Закарян рассказал РБК о том, действительно ли долгие карьеры фигуристок помогают популяризировать спорт, о «катастрофической» ситуации в США, а также о том, кого из фигуристов он считает равным Майклу Джордану
Читайте нас в
Новости НовостиФото: Инстаграм Ари Закаряна
Ари Закарян — один из самых влиятельных агентов в фигурном катании. В бытность фигуристом он тренировался в группе Алексея Мишина, но в 1991 году решил перебраться в США. В США он зарабатывал участием в ледовых шоу перед тем, как переключиться на агентскую деятельность. В разные годы его клиентами были двукратный олимпийский чемпион Евгений Плющенко, олимпийская чемпионка Аделина Сотникова, серебряный призер Игр американка Саша Коэн, обладатель бронзы Олимпиады Денис Тен и другие известные фигуристы.
— Вы как-то говорили про систему пиара из 1990-х, которая в итоге была утеряна. В чем ее суть?
— В 1990-х американское телевидение, которое было пионером трансляции фигурного катания, очень грамотно и интересно создавало профайлы. Тизеры. Условно берем Ирину Слуцкую против Мишель Кван. Команда ABC или иногда NBC — смотря кто имел контракт — приезжала в Москву, снимала дом, тренировку, в городе что-то.
Делали мини-фильмы про тех же Слуцкую, Плющенко, Бережную / Сихарулидзе и прочих топовых фигуристов, и когда шел эфир, прямо перед началом какого-либо противостояния они запускали этот материал. Становилось понятно, кто, что, откуда, реально было интересно. Сейчас этого не делается. Теперь вообще единственное телевидение, помимо японского, которое показывает фигурное катание, это «Первый канал». Оля Черносвитова (директор дирекции спортивного вещания «Первого канала». — РБК) делает огромную работу, и я преклоняюсь перед ней за ее любовь к этому спорту, она реально поднимает к нему интерес.
— То есть была система трансляций, как в реслинге, боксе, ММА?
— Да-да! Опять-таки, американцы подходили к этому очень основательно — вели переговоры за полгода вперед. Если это японец или европеец, они приезжали туда заранее командой из четырех или пяти человек.
Я понимаю, конечно, что это стоит денег. Той же российской компании лететь куда-то на Запад, делать профайл для какого-то фигуриста… Тем более сейчас это стало намного сложнее. Надо согласовывать с федерацией, с родителями, с агентом.
— В современных условиях мы действительно сделали шаг назад?
— Не то чтобы… Просто там делали иначе, и мне это нравилось. Они подводили двух главных конкурентов друг к другу и делали из этого противостояние. Затем по арене раздается: «А теперь выступает такой-то фигурист!», а ты уже наэлектризован всем тем, что увидел в этих подводках. Становилось намного интереснее.
— Если судить с дилетантской точки зрения — кажется, что для мировой популяризации или, быть может, гламуризации спорта обязательна его популярность в США. Это верное утверждение?
— Думаю, да. При всем хаосе, который сейчас творится в Америке, если мы сейчас посмотрим на самые богатые мировые компании, на миллионеров, — многие из них находятся в США. Илон Маск, вон, уже перешел рубеж $209 млрд (Forbes по состоянию на 16 января оценивает его состояние в $179 млрд. — РБК). Финансовая мощь находится там.
В свое время ABC мог заключить с Международным союзом конькобежцев (ISU) контракт на трансляции на сумму порядка $22 млн. Мы же понимаем, что, кроме, быть может, японцев, такие деньги никто платить не может.
— В смысле кроме наших и японцев?
— Нет, только японцев. Сомневаюсь, что российские компании потянут такие суммы. Это просто какие-то мифические цифры.
— Вы говорили, что с введением новой судейской системы американский зритель ушел из фигурного катания. С тех пор прошло 17–18 лет, неужели в глобальном смысле ничего не изменилось?
— Нет, в США ситуация катастрофически опасная. Спорт покидает нас очень быстро и глобально — в США и в Канаде. Допустим, взять город, в котором я живу, — Лас-Вегас. Огромный город, около 3 млн жителей. При открытии пары новых катков — и каких классных! — фигуристов, занимающихся более-менее профессионально, меньше десяти человек.
— Катастрофические цифры.
— Абсолютно. А Лас-Вегас — столица мировой entertainment-индустрии. Очень много моих друзей тренеров полностью переквалифицировались на хоккей и занимаются только им, потому что в фигурном катании уже практически нет работы.
— Люди в США вообще знают фамилии топовых фигуристов? Медведева, Загитова, Трусова, Щербакова?
— Едва ли таких можно найти. Только разве что те, кто сами занимаются фигурным катанием.
— И Нейтан Чен для них примерно на том же уровне известности?
— Я бы сказал — да. Хотя Нейтан — величайший человек современности. На уровне Майкла Джордана в баскетболе.
— При этом у них проходит этап Гран-при, сильный национальный чемпионат, «Челленджеры». Есть сюжеты — Алису Лью водили по вечерним шоу после победы на чемпионате США, про Чена вы все сами сказали. Получается, тут дело не в утерянной победной культуре?
— Тут такой момент — я не говорю, что федерация или организации, которые занимаются фигурным катанием, не делают свой максимум. Просто вокруг фигурного катания создалась атмосфера, в которой оно терпит колоссальный крах. Отдам должное американской федерации, они ввели много интересных новшеств в последние пять-шесть лет.
Например, они используют бывших фигуристов — олимпийских чемпионов и чемпионов мира, привозят их на соревнования как зрителей и гостей. Делают интересные подкасты перед турнирами. В прошлом году даже привлекали Cirque du Soleil еще до его банкротства. Но это не спасает.
Проблема не в федерации, а, скажем так, в целостности нашего спорта в международном формате. Если то поколение, которое сейчас катается, — Чен, Винсент Чжоу, Джейсон Браун — не дай бог уйдет после Олимпийских игр (если они состоятся, конечно), будет огромная дыра. Такая же, как в Канаде после Игр-2018. Они выиграли командное первенство, все фигуристы были в самом топе. А сейчас практически никто из них даже близко не находится со спортом. Они закончили карьеры, некоторые даже с показательными номерами не выступают.
Первая в истории церемония вручения премии ISU Skating Awards должна была состояться во время чемпионата мира 2020 года в Монреале. Продюсером мероприятия выступил Закарян. Основной идеей было создать ежегодное шоу наподобие кинопремии Оскар, чтобы придать фигурному катанию более «звездный» статус.
Однако из-за отмены мирового первенства и пандемии коронавируса церемонию было решено проводить в онлайн-формате. В двух из семи номинациях победителями стали россияне: награду лучшему новичку сезона получила победительница всех международных турниров того сезона Алена Косторная, а приз лучшему тренеру достался Этери Тутберидзе.
— Вроде, только Тесса Вирчу и Скотт Моир более-менее регулярно катаются. Остальные сильно меньше. Эрик Рэдфорд вообще композитором стал.
— Вот Эрика за композиторство я очень ценю. К тому же он сейчас занимает определенную роль в ISU как член комиссии спортсменов. Плюс он был членом жюри ISU Skating Awards, которое, к сожалению, не состоялось…
— Ну, хотя бы в онлайн-формате провели. Кстати, не совсем понял вала критики — наоборот же, хоть что-то новое.
— Критика… Потому что люди, которые имеют конкретные проблемы со мной, не понимают, что их нельзя решить таким образом.
На самом деле эти шоу только поднимают интерес к фигурному катанию. Если бы оно прошло именно в том формате, в каком мы хотели, это было бы что-то вроде Оскара. Каждый год люди смотрят за ним, следят, готовятся, стремятся туда попасть. Настоящий фейерверк в мире фигурного катания. Подготовили зал на 20 тыс. зрителей, его практически полностью раскупили. Аура, атмосфера, звезды…
«Вирус загнал нас в гроб. Осталось дождаться погребения»
— А сейчас какое-то шоу на время чемпионата мира в Стокгольме планируется?
— Пока мы в ожидании. Конечно, все хотят, чтобы соревнования проходили. Уверен, такое желание присутствует у всех стран, федераций. Но то, что происходит в мире… Теперь у нас новая мутация вируса из Британии.
Но я скажу такую вещь. Летел из Сочи в Москву — в самолете ни одного свободного места. По прилету почему-то не использовали «кишки». Всех загрузили в автобус, там все как кильки в банке, даже задницы свисали из дверей, и в таком состоянии мы ждали, пока он тронется.
О чем мы в таком случае можем говорить? Для меня это все просто какой-то сюр, nonsense. Мы не допускаем зрителей на мероприятия, зато ездим в метро и автобусах. Пару раз ездил из Москвы в Питер на «Сапсане» — тоже все битком.
Я прекратил уже что-либо понимать. Да, все заболевают, это страшно, но кто-нибудь может мне объяснить, почему мы выходим из самолета и забиваемся в этот автобус нос к носу? Мы находимся на грани сумасшествия — каждый день что-то происходит. Сейчас полно теорий заговоров. Новостей очень много, но с пониманием, как двигаться дальше и что делать, есть проблема.
Все хотят шоу. Зрители, продюсеры, фигуристы. Просто сейчас никто ничего не понимает. Нужно арендовать арену, оплатить билеты, нанять команду, а потом окажется, что все отменено. Это издержки. Денег у людей и так уже не осталось.
Здесь я еще хотел бы вернуться к теме Америки. Трагедия в том, что после ухода тех гигантов фигурного катания, которых я назвал, поколения 12–13-летних спортсменов практически не существует. Почти весь костяк 15–16-летних фигуристов — это дети выходцев из СССР. Провал там конкретный.
Многие тренеры возвращаются обратно в Россию, и здесь, кстати, тоже есть своя опасность. Если только одна Россия будет продюсировать спортсменов — и у нас скамейка довольно-таки длинная, в чем заслуга федерации, телевидения, шоу и правительства — уровень конкуренции рухнет.
— Вернемся к теме США. Что мешает Нейтану Чену стать звездой в своей стране? Помню этап Гран-при в Вегасе прошлого сезона — местная публика примерно одинаково встречала Чена и Щербакову, хотя для Анны это вообще был первый серьезный взрослый турнир.
— Американская публика очень преданная. Они приходят на фигурное катание наслаждаться, получать удовольствие, радость и приветствуют всех спортсменов. Понятное дело, что гордость и патриотизм присутствуют, но не так радикально, как, к примеру, в футболе. То поколение зрителей, которое было в 1990-х, ушло. Остались только маленькие частички. Новое же воспринимает фигурное катание абсолютно иначе. Раньше фигурное катание было нереально крутым видом спорта по значимости и популярности.
Что касается Нейтана, надо, чтобы его часто видели по телевизору. Чтобы народ знал его, понимал, насколько крутые вещи он делает, и что он и Юдзуру Ханю — космос, другая вселенная. Не знаю, что будет после их ухода. Нужны правильные телевизионные передачи, чтобы о нем говорили известные американские ютуберы.
Но, к сожалению, Америка переживает тяжелый кризис. Вирус загнал нас всех в гроб, теперь мы ждем только его закрытия и погребения.
— Телевидение, корпорации просто не хотят браться за фигурное катание? Чего им не хватает?
— Они решили, что фигурное катание не интересно. У них появились другие направления — киберспорт, к примеру. Если бы государство как-то помогало фигурному катанию… Но они не будут, конечно. В России поддержка спорта — национальный вопрос, а в США это не имеет никакого значения.
Для того, чтобы фигурным катанием занимались, нужно, чтобы родители понимали, зачем им платить от $50 до $100 тыс. в год за своего ребенка. Кто-то из них к 11–12 годам поймет, что ему это все не нужно, а семья уже выбросила на ветер от полумиллиона до миллиона долларов за это время.
Еще один важный тезис — в Америке родители хотят, чтобы у их детей было хорошее образование. И отдают ребенка в гимнастику, теннис, игровые виды в том числе и для получения стипендии в школах, колледжах и университетах. Естественно, они будут оплачивать занятия фигурным катанием, если у них будет гарантия, что ребенок благодаря этому поступит в Йельский университет или Гарвард. К слову, катки там везде есть.
Но такой программы в Америке нет. В синхронном катании на уровне колледжей есть, а в одиночном, парном и танцах — нет. Думаю, если бы такая программа существовала, количество фигуристов сильно бы возросло. Сейчас их в мире очень мало. В отличие от России, где все катки забиты.
— С точки зрения маркетинга у России и Японии и правда такое огромное преимущество над остальным миром?
— Однозначно. Эти две федерации делают реально очень хорошую работу.
— Объясню свой вопрос — это именно что маркетинг или некие другие факторы? Кажется, с Сочи фигурное катание в России постепенно становится чем-то вроде национальной идеи. То есть, его как бы не совсем продают.
— Здесь нужен исторический экскурс. До 2000 года Америка была на высоте в мире фигурного катания. В топе. В 2001 году случается теракт, еще через год — Олимпийские игры, на фоне этого теракта. Это сыграло свою роль. Потом топовые фигуристы-победители уходят из фигурного катания.
Возьмем, к примеру, футбол. Если завтра Лионель Месси и Криштиану Роналду скажут, что они все выиграли и теперь уходят — открывать рестораны, жить обычной жизнью или еще чем-то там заниматься, — футбол тоже резко просядет. Та же история и в хоккее. Если Саша Овечкин покинет «Вашингтон», я уверен, количество зрителей убавится. Люди теряют интерес к команде, к игре.
Когда у тебя появляются реальные звезды, с ними нельзя так резко расставаться. Все-таки они пионеры, влияют на общественное мнение. С ними обязательно нужно дальше работать, чтобы они не покидали наш спорт.
Это одна из главных причин наряду со сменой правил, почему бизнес в США начал падать. Если проследить, откуда взялся подъем фигурного катания в Японии, то все началось с Сидзуки Аракавы, когда она выиграла Олимпийские игры 2006 года. Они действительно начали капитализировать от Сидзуки. Если бы она ушла из спорта (фигуристка закончила любительскую карьеру, но продолжила участвовать в ледовых шоу и тематических телепередачах. — РБК), я не думаю, что в Японии фигурное катание было бы таким, какое оно есть.
В России же ребята, которые катались в период с 1980-х по 2000-е, практически все в строю. Кто-то стал продюсером, кто-то пошел на телевидение, но они все так или иначе связаны с фигурным катанием. В США можно взять суперзвезд 1990-х: у Брайана Бойтано кулинарное шоу, Кристи Ямагучи — замечательная мамочка, Скотт Хэмилтон — величайший профессионал — до сих пор пытается что-то делать, но понимает, что в одиночку ему не справиться. Мишель Кван ушла в политику, и я надеюсь, что она каким-то образом использует свой политический статус для помощи фигурному катанию, которое и привело ее к такому успеху. Эван Лайсачек — агент по недвижимости.
— То есть не столько важна длительность профессиональной карьеры, сколько сохранение человека в структуре спорта после ее окончания?
— Да, это очень важный момент. Понимаю, что юридически это очень сложно, но я предлагал в ISU, чтобы фигурист после победы на Олимпийских играх хотя бы от двух до четырех лет был неким амбассадором фигурного катания. Финансово как-то надо замотивировать людей, чтобы они по контракту ездили с семинарами в разные страны, находились на телевидении, появлялись на чемпионатах. Чтобы они не покидали спорт.
Вернемся к тому же теннису. Если бы Надаль и Федерер в течение десяти лет не находились в топе, не подстегивали друг друга, я не думаю, что теннис был бы таким популярным. С их уходом однозначно популярность тенниса упадет. Надо делать все, чтобы бывшие чемпионы оставались в деле. У каждого из них есть фан-клуб — у некоторых до миллиона человек, это целый мегаполис. И потеря таких людей — мощнейший удар по нашему спорту.
— Алексей Ягудин и многие другие считают, что бум российского фигурного катания во многом обязан «Ледниковому периоду». Согласны?
— «Ледниковый период» внес свой вклад, но давайте тогда возьмем Англию, где каждый год проходят передачи такого же типа. При этом там ни одного фигуриста не прибавилось — можно сказать, фигурного катания у них практически не существует. А это страна, которая подарила нам величайших звезд — Джейн Торвилл / Кристофер Дин, Джон Карри, Робин Казинс. Их имена столетиями будут на высоте.
Каждый год они проводят свои «Ледниковые периоды» и даже делают туры с ними, но у них ничего не происходит. Так что дело не только в «Ледниковом» — есть и другие моменты. Понятное дело, если сейчас показывают даже повтор «Ледникового» в прайм-тайм. Чем больше ты будешь на телевидении, тем больше тебя будут узнавать. Не хочу сказать некорректно, но если в телевизор вставить какое-то существо и постоянно показывать, оно тоже станет популярным.
В основном же дело в том, что с 2006 года о победах россиян начали говорить, их начали показывать. В стране пошел период патриотизма, у людей появились деньги, и они начали ценить своих звезд. Сейчас народу интересно фигурное катание — в основном, конечно, противостояние девчонок. Хотя и в других видах у нас практически нет конкурентов. За отсутствием мужиков другие виды — в самом топе.
— Так и мужики подтягиваются.
— Ну, понятное дело, что у нас 13–14-летних ребят очень много. И я могу сказать, что как только то поколение одиночников, о котором я сказал выше, уйдет, следующие лет десять после Олимпиады не один раз Россия будет брать весь подиум чемпионатов Европы и мира.
Таких случаев будет много. Что с одной стороны хорошо, а с другой — плохо. Если в условном марафоне Кения или Нигерия будут выигрывать все медали, мы рано или поздно перестанем смотреть. Потому что результат предопределен заранее. Конкуренция жизненно важна.
— Получается, мы в том или ином виде собственноручно убиваем фигурное катание? В Европе — точно.
— В Европе оно и правда в очень плачевном состоянии. Ушел Стефан Ламбьель — Швейцария выпала. Ушла Каролина Костнер… Вот, к примеру, идет чемпионат Италии. Кто-нибудь сможет мне сказать, сколько человек в нем участвуют? В некоторых видах по пальцам одной руки пересчитать можно.
Такая же история в Испании после ухода Хави Фернандеса, в Германии — одна из мощнейших стран в фигурном мире в недавнем прошлом.
Так что мы не то чтобы убиваем фигурное катание — просто параллельно с Россией должен двигаться и остальной мир. Почему-то Япония двигается, а остальные — нет. Но здесь существуют вопросы к ISU. Сейчас нужно делать все возможное, и я уверен, что они это делают, чтобы чемпионат мира состоялся. Если он не состоится, фигурное катание окажется на грани мировой катастрофы.
Да, в России проведут еще несколько турниров, первенств, чемпионатов, разных командников. На год-два календарь забьют. Но в глобальном смысле спорт очень сильно просядет. Вообще Александр Ильич Коган, Александр Георгиевич Горшков и вся команда нашей федерации постоянно в поисках улучшения качества, они приезжают на катки, смотрят тренировки, ведут объяснительную работу, помогают.
— Как считаете, Трусова, Косторная и Щербакова в полной мере реализуют свой коммерческий потенциал?
— Как агент я к ним отношения не имею, поэтому изнутри всю кухню не знаю. В первую очередь скажу, что потери чемпионата мира в прошлом году и чемпионата Европы в этом сильно влияют на их коммерческую составляющую. То, что они есть, и они такие крутые, знаем мы в России и те, кто любят фигурное катание по интернету. Они уже год не выезжают, не выступают, не видятся с иностранными фанатами и не улыбаются в камеры зарубежных телевизионщиков. Это очень сильно влияет в негативную сторону.
— Возможно ли сейчас в России быть коммерчески успешным фигуристом? Если ты не Загитова, Медведева, Плющенко или Ягудин, к примеру.
— Надо сказать, что наши по сравнению с фигуристами всего мира уже коммерчески успешны. Если удастся посетить дома или квартиры некоторых наших олимпийских чемпионов и чемпионов мира, мы поймем, что так, как живут наши, на Западе никто не живет. Если только у них отец не работает в нефтяной компании. Фигурным катанием таких денег там не заработать. В Азии можно — у кореянки (речь об олимпийской чемпионке и чемпионке мира Ким Ён А. — РБК) были хорошие заработки, у некоторых японцев есть хорошие контракты.
Но исходя из того, что я видел, как живут некоторые мои друзья и знакомые фигуристы, про наших можно снимать голливудские блокбастеры и различные передачи. Там хоромы, дома, квартиры! Вряд ли другие люди могут таким похвастаться. Так что я не могу сказать, что у нас есть те, кто мог бы заработать больше, но не заработал. Все плюс-минус в хорошем состоянии. Другое дело, что если сейчас отменят чемпионат мира, это все потихоньку уйдет.
— Если чуть шире — в современном мире фигурное катание вообще может быть глобально популярным?
— Может, если глобально поменять его маркетинг. Мир не понимает, насколько фигурное катание омолаживает людей. Можно поставить 100 фигуристов и 100 спортсменов любого вида, и в любой стране фигурное катание выиграет. Это факт, но об этом, к сожалению, мало говорят. Плюс не хватает научных доказательств.
Если народ будет понимать, что, занимаясь фигурным катанием, ты продлеваешь себе жизнь, и лучше платить за лед, чем делать всякие операции по увеличению частей тела, процесс пойдет. Почему люди резко повалили в залы в конце 1990-х годов? Раньше в них ходили, чтобы на улицах кому-то голову разбивать, а затем — чтобы выглядеть хорошо.
Помню, в конце 1990-х начали продавать простую воду. До этого все пили из-под крана, а с тех пор начали покупать в магазинах. Начался, скажем так, культ воды. Несколько тысяч лет мир пил воду, как она есть, а теперь вдруг все поняли, что годится только вода в бутылках. Это и есть правильный маркетинг.
В фигурном катании нужно идти в том же направлении. Есть такой фигурист — Ричард Дуайер, в шоу его называют «Мистер Дебонэйр». Ему скоро будет 86 лет, но он каждый день ходит на тренировки, он самый позитивный и активный человек из тех, что я видел. И прекрасно выглядит, к слову. Если мы сможем как-то вдолбить людям эту идею, что фигурное катание омолаживает, мы прибавим к себе огромный интерес.
«Возрастной ценз никакой проблемы не решает»
— Объясните, как специалист, реально ли так важно присутствие одних и тех же лиц на соревнованиях? Условно говоря, у нас в России женская одиночка поднялась на спортсменках, карьеры которых в большинстве своем довольно быстро закончились.
— Если мы говорим про возрастной ценз, то он поменяет ситуацию на один-два года максимум. На мой взгляд, ценз никакой проблемы не решает. Надо обращать внимание на те тезисы, которые я озвучил, а мы фокусируемся на том, что 15-летняя выиграла у 16-летней или на чем-то вроде того. Ну, передвинут планку на один-два года, выступит какой-то фигурист на те же самые один-два года дольше, и что? Нам надо совсем не о том думать.
— То есть, с точки зрения маркетинга длительные карьеры не оказывают большой положительной роли на популяризацию фигурного катания?
— Нет, конечно. Один лишний год ничего особо не решает. Только разве что в том случае, когда отменяются турниры.
— Как насчет идеи пиарить школы, а не конкретных спортсменов? Условно бренд Этери Тутберидзе против бренда Евгения Плющенко.
— Мне это нравится. Многие сейчас начинают продвигать команды, некоторые создают свой мерч, платформы, свои шоу. Это хороший маркетинговый ход для школ, очень правильный. Получается примерно как «Барселона» против «Реала». И я не удивлюсь, если когда-нибудь будут соревнования группы Арутюняна против команды Ламбьеля.
— Есть мнение, что именно дуэль команд Тутберидзе и Плющенко — не противостояние каких-то конкретных фигуристов — держит нынешний сезон наплаву. Согласны?
— Ажиотаж, конечно, присутствует. Каждый день кто-то что-то опубликует, а ты потом сидишь ждешь ответку, комментарии, реакции хейтеров. Что-то в этом определенно есть. Но я в любом случае не сторонник негативного пиара.
Есть в этом всем, конечно, элемент сталкивания, противостояния. Но я не хотел бы быть сторонником историй из разряда «Нэнси Кэрриган ударили по ноге, и из-за этого фигурное катание начало покупаться». Это хорошо, когда складывается естественно, натурально, без искусственности, а когда передавливаешь и делаешь фрик-шоу… Вот этого бы не хотелось.
— Как вы относитесь к онлайн-турнирам? За ними будущее?
— Не думаю. Это одноразовые истории. Их можно вводить только сейчас из-за нужды. Если, к примеру, чемпионат мира отменится, нужно постараться сделать с ним хоть что-то. В остальном же фигурное катание — зрелищный вид спорта, целое шоу, в котором присутствие зрителей необходимо.
После отмены чемпионата мира 2020 года ISU столкнулся с серьезными проблемами с международным календарем сезона 2020/21. Союзу пришлось в полном объеме отказаться от юниорской серии Гран-при, а взрослую провести в формате «национальных соревнований». Однако даже в этом случае сохранить все шесть этапов не получилось — турниры в Канаде и во Франции были отменены. Кроме того, не удалось провести и финал Гран-при, который должен был состояться в Пекине.
Позднее ISU отменил чемпионат Европы — 2021 из-за неблагоприятной эпидобстановки в стране-организаторе Хорватии. Под вопросом находится и проведение чемпионата мира текущего сезона в Стокгольме, на котором должны быть разыграны квоты на Олимпийские игры 2022 года в Пекине, однако ранее глава оргкомитета турнира Ульрика Молин в интервью «РБК Спорт» отметила, что угрозы отмены мирового первенства нет. ISU должен предоставить обновленную информацию по статусу чемпионата мира 28 января.
— А что насчет ISU? Как считаете, они достаточно делают для популяризации фигурного катания?
— Пока не могу ответить. Они все поставлены перед очень серьезной задачей. Когда телевизор и здравоохранение запрещает тебе делать что-то, а ты нарушаешь, и не дай бог что-то произойдет… Вопрос очень сложный. Я думаю, они стараются делать все хорошо и правильно. Я знаю, что сейчас они нацелены на то, чтобы чемпионат мира провести. Но если ISU сдастся и отменит, тогда уже можно будет высказываться.
— До решения по чемпионату мира чуть меньше двух недель. Какие ожидания?
— На данный момент все зависит от шведов. Если оргкомитет нацелен на проведение чемпионата и будет делать все возможное для этого, мы очень скоро это поймем. Если же нет… ISU, на мой взгляд, должен очень быстро найти страну, которая возьмет на себя обязательство провести турнир, пусть и без зрителей. Самолеты летают, добираться в любом случае можно. Я уверен, такие страны есть.
— Спрошу прямо — отмена ЧМ второй год подряд убьет фигурное катание?
— Да. Погрузит гроб в землю — останется только сверху песком посыпать.
Почему новое поколение такое несчастное — Сноб
Современные дети и подростки все чаще испытывают фрустрацию. И потому задают взрослым неудобные вопросы, которые ставят в тупик не только их, но и психологов
Иллюстрация: Veronchikchik— Здравствуйте! Меня зовут Маргарита. Я ваша ровесница.
«Это почему-то должно быть для меня важным?» — мысленно удивилась я, но вслух ничего не сказала. Может быть, она сама потом объяснит.
— Я бабушка. У меня трое детей и шесть внуков.
— Круто! — высказалась я, зависти не скрывая, потому что видела: моя зависть будет ей приятна. — О котором из ваших внуков мы сегодня будем говорить?
— Обо всех!
— Обо всех не получится, — твердо сказала я и выразительно посмотрела на часы.
— Тогда обо мне самой! «О времени и о себе» — помните?
«О господи! — мысленно вздохнула я. — Моя сверстница, бабушка шести внуков в экзистенциальном кризисе, взывающая к моему пониманию…»
— Может быть, все-таки кого-нибудь из внуков выберете? — я сама услышала жалобность в своем голосе. Она тоже услышала, конечно.
— Хорошо, давайте тогда про старшего…
— Давайте-давайте, — радостно и поспешно закивала я.
Маргарита закатила глаза, вытерла платочком углы губ и поправила перманент. Теперь я ее не торопила, потому что договоренность уже была достигнута.
— Моего старшего внука зовут Вениамин, Веня. Ему шестнадцать лет. У моей старшей дочки четверо детей…
— А у двух других по одному? — я почему-то уже мысленно распределила ее внуков по двое на каждого ее ребенка и теперь испытывала странный дискомфорт от нарушения мною самой придуманной пропорции.
— Нет. У меня две дочки и сын. У старшей дочки четверо детей. У сына двойняшки. А младшая дочь сказала, что детей рожать никогда не будет, потому что положить лучшую часть своей единственной жизни на вскармливание и взращивание личинок кажется ей совершенно непривлекательным занятием. Тем более что старшая сестра и братец уже обеспечили передачу нашего семейного генофонда следующему поколению.
— Что ж, тоже позиция, — я пожала плечами. — В конце концов, людей на планете действительно очень много…
— Вы знаете, — Маргарита наклонилась ко мне и существенно понизила голос, как будто нас кто-то мог подслушать и ей этого очень не хотелось. — Я теперь сама иногда думаю, что она права…
— Но помилуйте, Маргарита! — искренне удивилась я. — Вы-то ведь давно уже сделали свой выбор и давно вырастили своих детей. Вас это теперь касается только теоретически. А если вас утомляет помощь в выращивании внуков, вы всегда можете от этого отказаться: это дети ваших детей, и именно ваши дети, а не вы, несут за них ответственность.
— Да ничего меня не утомляет! И не в этом вовсе дело!
— А в чем тогда?
— Моя старшая дочка несчастна!
— Объясните.
— Веня у нас у всех был первый, и мы, конечно, все в него вкладывались по полной — мама, папа, дядя, тетя, бабушки и дедушки с обеих сторон. Он очень быстро развивался. Уже в три года знал буквы, а в три с половиной начал…
— Дальше все понятно, — сказала я. — Переходите к следующему блоку вашего рассказа.
— Потом Веня поступил в престижную гимназию…
— Тоже понятно. Когда снизилась успеваемость? В пятом классе? Позже? С рождением у матери кого-то из следующих детей?
— Никогда не снизилась, — Маргарита с удивлением взглянула на меня. — Вениамин и сейчас один из лучших учеников в своем классе.
Ага. Я ошиблась в своих предположениях. Тем лучше.
— Что же вас беспокоит в нем сейчас?
— Он сам несчастен и делает несчастными всех окружающих.
Я оказалась в затруднении. Обычно люди в возрасте Маргариты понятиями «счастлив — несчастлив» уже не очень-то и оперируют, предпочитая конкретику: достаток, здоровье, социальное окружение, успехи в работе или учебе. Но для нее эти понятия явно значимы. И эта ее прошлая заявка: «Тогда будем говорить обо мне…»
— Маргарита, а вы сами считаете себя счастливой?
— Вот! Вот! Вы сразу угадали суть! — явно обрадовалась Маргарита. — Я так и знала!
— Какую суть? Что вы знали? — в полной обескураженности спросила я и сдалась. — Объясните мне, что вы имеете в виду.
— Я сама долго над этим думала, и с мужем мы говорили. Почему в нашем поколении почти все сейчас довольны своей жизнью, хотя она нас не особо и баловала с самого начала. А эти все сейчас вырастают в холе и неге, и все равно недовольны — депрессии у них там всякие, апатии и прочее. У меня есть сестры, и старшие подруги, и младшие, у них и дети, и внуки, и все они почти на них жалуются: катаются как сыр в масле, но все им не так, все им родители, взрослые, мир в целом чего-то недодали.
— Может быть, вернемся к Вениамину? — осторожно предложила я, почему-то вспомнив Грету Тунберг и решив, что банальных обобщений с меня пока достаточно.
— У третьего ребенка моей дочки, Кости, была родовая травма. И он сейчас немного отстает в развитии. Но с ним, конечно, много занимаются, и родители, и специалисты, и прогресс есть, дефектолог сказал, что, может быть, он даже в обычную школу сможет пойти.
— У Вениамина плохие отношения с Костей?
— Никаких у него с ним отношений. Веня его просто не видит, как будто табуретка такая в коридоре стоит. Но где-то год назад он дочери сказал: я бы хотел за границей дальше учиться, у нас многие из класса собираются, даже кто глупее меня. Дочь не работает, потому что с Костей надо много заниматься, и тогда она уже Люсенькой беременна была. Она ему говорит: ты же понимаешь, мы себе этого по деньгам позволить никак не можем. Если ты потом сможешь сам, или грант какой и подрабатывать там… Он сразу ушел молча и дверью хлопнул. А еще после, когда Люсенька уже родилась, сказал: ну вот непонятно, зачем это — плодиться как кролики и вкладываться в неполноценных. Неужели непонятно, что лучше меньше количеством, но лучше качеством и уж дать нормальные возможности… У дочери после этого молоко на неделю пропало, Люсенька плакала ночами. Мы с дедом пытались с ним поговорить, а он нам: да бросьте вы, все разумные люди так считают! Мне в гимназии даже учительница сказала: «Если бы у тебя при твоих данных были соответствующие стартовые возможности… но, конечно, твоей семье следовало бы подумать об этом заранее». Дед так взбеленился, что пошел в эту гимназию разбираться. Учительница, конечно, сразу отреклась от всего: мальчик неверно меня понял! Но я тут, если честно, верю Вене, а не ей.
И всем им все время кажется, что чего-то не хватает. Даже Люсенька уже ручкой на братьев и сестру машет: уходите! Моя мама!
А я вспоминаю, как мы с сестрами росли. Я средняя была, мама у нас контролером ОТК работала, а папа — экскаваторщиком. Если они на нас и смотрели вообще, так это чтоб поругать за что-нибудь: двойку принесли или посуду не вымыли, или с улицы не пришли вовремя. И мне потому очень нравилось, что у меня еще две сестры — вся ругань на троих делилась. А если что покупали кому-то, так мне тоже от того доставалось. Старшая сестра даст велосипед покататься и кофточку поносить, а младшая — игрушку поиграть. Мне всегда казалось, что у меня всего хорошего втрое, а плохого — разделить на три. И все мне во дворе и в классе завидовали, потому что тогда в Ленинграде у большинства ни братьев, ни сестер не было — в одиночку росли. А папа нам всегда, особенно если выпьет (трезвый-то он больше молчал), только одно и говорил: учитесь, бестолочи, пока государство позволяет! Если не будете учиться, то будете всю жизнь на стройке или на фабрике горбатиться, а если выучитесь хорошо, то будете все ходить в белых халатах и только пальцем с маникюром на кнопки нажимать… Вот тридцать лет, как папа умер, а как сейчас у меня этот палец с маникюром…
— Вы все вот это рассказывали Вениамину?
— Сто раз. Он говорит: ну, конечно, вы же все росли и жили в нищете и в необразованной среде, где ж вам было понимать…
— Но вы ведь понимаете, Маргарита?
— Конечно. Не сразу, но я поняла. Мы все, все мое поколение, чувствуем себя достаточно счастливыми, потому что жизнь дала нам намного больше того, на что мы могли рассчитывать и даже надеяться. Мы пришли в мир, где все было в дефиците. Колбаса, книги, сапоги, холодильники, свобода слова и свобода передвижения — вообще все. Мы росли и думали, что так и надо, ведь другого-то не видели никогда. Мы слушали старших, смотрели телевизор и думали: хорошо, что нет войны! Потом перестройка, материально стало еще хуже и было страшно: а вдруг война и настоящий голод? Но зато появились какие-то свободы, и это было интересно: книжку купить и прочесть, платье и туфли выбрать в кооперативном ларьке — без блата и без очереди. Я в 27 лет первый раз в жизни попробовала ананас и первый раз Библию увидела и прочла. А в 30 — съездила в Финляндию, за границу. А потом и это минуло, и с каждым годом становилось все интереснее и все больше возможностей. И машину, и квартиру, и землю, кто работает и хочет, может сейчас себе купить. А интернет, а гаджеты, а как сейчас в банках все хорошо и удобно устроено! А медицина как продвинулась! У меня когда папа болел, мы так и не дождались по знакомству ему УЗИ за деньги сделать — затянули с операцией, и умер он. А сейчас… Мы в детстве и в молодости такого повседневного изобилия, свобод и удобств не ожидали и даже вообразить себе не могли. Поэтому нам и нравится все.
— Я в детстве вообще-то на Марс собиралась слетать, когда вырасту, — проворчала я.
— Это да, с этим не получилось, — Маргарита равнодушно махнула рукой, и я поняла, что средняя дочка контролерши ОТК и экскаваторщика в детстве о космических полетах не мечтала. — Но зато все другое как улучшилось! А теперь — обратная картина. Дети, которые сейчас, и внуки. Мы их с детства всем закармливаем, в том числе и вниманием родительским, то есть у них изобилие на старте. И говорим, какие они прекрасные и ценные. Они такими и вырастают — прекрасные и ценные в прекрасном мире. Но куда же стремиться? У сына двойняшки так и говорят уже: мы не хотим вырастать, мы хотим все время вот так жить вдвоем, с папой и с мамой и играть все время. Ну так и быть, в школу ходить и уроки делать, раз это надо. А вырастать, что-то там преодолевать, семью заводить — нет, этого мы всего не хотим. У них даже друзей настоящих нет, только френды вконтактике, потому что долгая настоящая дружба с настоящим человеком, вы же понимаете — это тоже работа, временами нелегкая. А когда вдруг оказывается, что в этом мире не все для них, они просто бесятся или падают на спину и лапки складывают. И главное, они ведь сами во всем этом, получается, не очень и виноваты. Это мы для них такой прекрасный мир сделали. Хотели как лучше…
— А получилось как всегда, — уныло закончила я.
— Дочь мне говорит: «Я всегда, как и ты, хотела большую семью, а теперь я ничему не рада, потому что у меня явно ничего не получается». Сын все время на работе, и они с женой еще одного ребенка хотели родить, а теперь насмотрелись на старшую и на Вениамина и думают, что надо как-то этих вырастить, и все. А моя младшая дочка получила два высших образования, зарабатывает, развлекается с такими же, как она, ездит по всему миру и просто злорадствует. В детстве у них всех очень хорошие отношения были, а сейчас старшая младшей фактически от дома отказала и мне объяснила: «Она придет, покажет фотографии из какого-нибудь Вьетнама или с Карибских островов, посмеется надо мной, детей подразнит подарками и уйдет. Веня мне: “Вот, мама, был бы у тебя я один, сейчас бы и ты жила как тетя Лена, работала, развивалась как личность, путешествовала, а я бы с собакой дома оставался”. А я потом сижу и плачу. Ну и зачем мне это? Пусть лучше она не приходит вообще».
А я чувствую себя виноватой за все. Да еще и дополнительно потому, что я-то, старый уже человек, получается, живу в хорошем и счастливом по преимуществу мире, а она с Вениамином и другими — в плохом и несчастном.
Как вы думаете, могу ли я сейчас что-нибудь с этим сделать?
***
Уважаемые читатели!
Проблема, предъявленная мне моей посетительницей, которую я назвала Маргаритой, безусловно, существует. И в личностном (в масштабах семьи Маргариты), и в поколенческом плане.
Как ее решать?
Вернуться назад в прошлое и воспитать наших детей там мы не можем, да никто бы, конечно, на это и не согласился.
Что же предпринять здесь и сейчас?
Неделю мы будем собирать мнения, а в следующий понедельник я напишу, как в реальности закончилась наша встреча с Маргаритой и подробнее познакомлю вас с Вениамином и его семьей.
В кино мы переживаем хронику убывающего плодородия — Российская газета
Продюсер, режиссер, актер, педагог, президент Московского Международного кинофестиваля, председатель Союза Кинематографистов Никита Михалков отмечает юбилей — 21 октября ему исполняется 75 лет. Газетной полосы не хватит, чтобы отметить все заслуги Никиты Сергеевича, а также — пояснить, почему он является столь спорной и противоречивой фигурой. Ну кто, как не Михалков, например, мог издать отдельную книгу, посвященную…. критике его эпохального фильма «Утомленные солнцем». На открытии Московского кинофестиваля в этом году Народная артистка РФ Светлана Крючкова со сцены поблагодарила Михалкова за то, что он оказывает помощь кинематографистам в тяжелую минуту, и, в частности, помог ей лично. И таких свидетельств — множество. Те, кто хвалят Михалкова, и те, кто ругают его, в любом случае сойдутся в одном — Никита Сергеевич — яркая, самобытная личность, крупная фигура не только в российском, но и мировом кинематографе, один из самых влиятельных людей в нашей стране. Поздравим его с юбилеем и поблагодарим за то, что нашел время перед празднованием ответить на вопросы обозревателя «РГ».
Никита Сергеевич, примите поздравления с юбилеем, и наш первый вопрос — какие для себя самого к этой дате вы подводите итоги?
Никита Михалков: Я думаю, что для меня лично главный итог заключается в том, что ни перестройка, ни новые веяния, ни мода, ни изменения трендов, к моему величайшему счастью, на меня не повлияли никак. Это не значит, что я ничего не вижу и, закрыв глаза, следую прежней дорогой. Это значит, что я вижу и понимаю, что происходит вокруг, но в своих решениях и движениях я опираюсь на ту корневую силу, в которой был воспитан. Ты можешь, как дерево, раскачивать ветками: осенью с тебя улетают листья, весной возникают новые побеги, но корни настолько глубоко проникают в родную почву, что тебе ни зима, ни лето, ни ветер, ни дождь, ни снег не могут помешать жить и давать новые побеги. В глубинных принципиальных вещах Господь помог мне не колебаться «вместе с линией партии».
Поделитесь секретами и советами — как хорошо выглядеть и поддерживать себя в творческой форме?
Никита Михалков: Наверное, я скажу банальную вещь, но это правда. Я всю жизнь занимался спортом и, перенеся 6 операций на бедре и 2 на позвоночнике в прошлом году, больше всего боялся, что буду лишен этой возможности. На какое-то время это действительно было так. Но в то же время я понимал, что если не сумеешь пересилить себя, заставить каждый день сначала понемногу, а потом все больше и больше, прибавляя нагрузки, вынимать себя из этого тяжкого состояния апатии и боли, ты можешь привыкнуть к тому, чтобы быть больным. Я не могу оценивать, насколько хорошо я, как вы говорите, выгляжу, но знаю точно, что к величайшему моему счастью могу делать вещи не всегда доступные кому бы то ни было в моем возрасте. Для примера — кто знает, что такое держать планку — я держу ее 5 минут. Говоря это, представлю себе мягкие иронические улыбки читателей и вспоминаю анекдот, как древний старик пришел к доктору и пожаловался ему, что его сосед, который всего на один год его младше, говорит, что он бывает за ночь с женщиной 15 раз, на что доктор ему ответил: «Ну так вы тоже говорите!» Но я не боюсь этого недоверия, потому что у меня есть видеосвидетельство тому.
А что касается творческой формы, то тут есть только один критерий — хочется тебе проводить мастер-классы, репетировать с актерами, играть вместе с ними, показывать, объяснять, ссориться, любоваться ими — тогда все в порядке.
Вы решились в этом тяжелом для всех году провести Московский кинофестиваль и не в онлайн-режиме. Как считаете — правильным ли было такое решение и почему? По итогам всем ли довольны?
Никита Михалков: Это решение было единственно правильным. Если бы мы второй раз не провели бы фестиваля, то Международная организация фестивалей FIAPF могла бы лишить нас лицензии Фестиваля класса А. Конечно, мы бы боролись за наши права, объясняя ужасной эпидемией, но не уверен, что при нынешнем отношении к нам «цивилизованного» сообщества нас бы послушали. Я очень благодарен московскому правительству за то, что они нам поверили, что мы сумеем выдержать все нормы и рекомендации, которые нам дал Роспотребнадзор. И к нашему огромному удовольствию и радости мы сумели, выполнив все условия, нам поставленные, провести 42-й Московский международный кинофестиваль.
Да, конечно, нам пришлось отказаться от возможности заполнить кинозалы на 100 и больше процентов, как это было раньше. Да, были отменены все вечеринки и банкеты, но что, на мой взгляд, замечательно — это никак не повлияло на интерес к фестивалю и на его профессиональное качество. Сам я в это время по определенным причинам находился на карантине и не мог присутствовать лично на открытии и закрытии, но это тем более подтвердило, что нашей командой создан механизм, который уже не требует прямого ручного управления. И в этом, конечно, огромная заслуга генерального директора моей студии Леонида Верещагина с его командой. Понимаете, иногда, для того, чтобы увидеть истинное качество, нужно очистить предмет от всего наносного, показного и раскрашивающего. И тогда можно понять, насколько ценно, самостоятельно и сущностно то, что мы рассматриваем. 42-й Московский кино фестиваль в этих тяжелых условиях показал, как говорят на флоте, остойчивость судна. И эту проверку мы все вместе прошли очень достойно.
А еще я очень рад, что главный приз Московского фестиваля получила прекрасная, но очень непростая картина Андрея Зайцева «Блокадный дневник». Это очень честный фильм об ужасных днях блокады Ленинграда.
А что вы в целом думаете о состоянии сегодняшнего кинематографа? В России. В мире. Вам повезло работать с великими мастерами кино. Сравниваете ли их с сегодняшним поколением кинематографистов?
Никита Михалков: Я не вижу смысла в таких сравнениях. А что касается кино вообще, то мы переживаем хронику убывающего плодородия. Очень резко сузился масштаб мышления творцов. В любом случае настоящее художественное произведение — это поиск смыслов. Сегодня этого почти нет. Причем я никого в этом не виню, это во многом признак времени. Но согласитесь, когда тебе приходится ехать в поезде с человеком, с которым тебе не о чем разговаривать, это печально.
Последние фильмы вашей студии — «ТРИТЭ Никиты Михалкова», такие как «Движение вверх», «Легенда номер 17» и другие — соединение опыта старшего поколения и того нового, что могут принести молодые. Все видят, что такой метод работы себя оправдывает, но как вы пришли к такому решению и сумели дать пример и другим студиям и кинематографистам России?
Никита Михалков: Мы никогда не работали для того, чтобы давать кому-то пример. Если что-то сделанное стало для кого-то примером, то можно только этому радоваться. Но по большому счету, положа руку на сердце, лучшие наши картины, которые к тому же были еще очень успешными в прокате — это просто хорошее советское кино, в котором всегда были смыслы, сострадание героям, увлекательная форма и очень качественная работа актеров. И опять здесь не могу не отметить высочайшего профессионализма Леонида Верещагина, который сочетает в себе несочетаемые для современного продюсера качества — это экономическая целесообразность и уважение к сугубо творческому процессу. За эти годы в нашей студии воспитался коллектив, который на сегодняшний день — и я в этом совершенно уверен — может поднять любой сложности и масштаба кинопроизведение.
Мэтр исключительно высокопрофессионален и в кресле режиссера, и в кадре: фильмы «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Жестокий романс», «12» и другие — тому весомейшие доказательства. Фото: kinopoisk.ru
Традиционный вопрос — о будущем: касается, как фильмов студии, так и ваших личных творческих планов.
Никита Михалков: Если говорить про студию, то у нас готовится несколько, на мой взгляд, очень серьезных проектов — это уже готовая картина «Серебряные коньки», которая должна выйти, надеюсь, к Новому году. Это фильм «Огонь» о героических пожарных. На экранах кинотеатров сейчас идет «Стрельцов». В работе находится фильм «Чемпион мира» про знаменитый шахматный матч Карпова и Корчного за звание Чемпиона мира по шахматам в 1978 году в Багио. И еще довольно много проектов, находящихся в стадии разработки, каждый из которых вполне может по уровню и качеству представлять нашу студию. Моя картина «Шоколадный револьвер» ожидает своего времени, потому что там много заграничных съемок, а в период пандемии это просто нереально.
Конечно же, мы с моей командой будем продолжать работать над новыми выпусками моей программы «Бесогон», которую сейчас можно посмотреть на нашем канале в YouTube. И, кстати, что нас очень радует — число подписчиков нашего канала стабильно растет.
А кроме того, моя Академия набрала новый курс. Из 460 человек взяли шесть студентов — на режиссерский факультет, пять — на продюсерский и тринадцать — на актерский курс.
Мы задержались с выпуском спектакля «Метаморфозы VI» из-за той же пандемии. В ближайших планах — выпуск спектакля по пьесе, которую мы написали с братьями Пресняковыми. «12» — это сценическая интерпретация моего одноименного фильма, где я хотел бы на сцене сыграть ту роль, которую исполнил в кино. Я пригласил также принять участие в этой работе Николая Бурляева, Александра Адабашьяна, остальные роли, надеюсь, будут играть мои ребята из Академии. Художником этого спектакля у нас будет неповторимый Юрий Купер. Хотелось бы, чтобы, если Бог даст, в декабре мы его сыграли в зале «Зарядье», и это был бы мой подарок моим друзьям и зрителям в год юбилея.
Бог, которого я не понимаю: размышления о…
Когда меня назначили редактором журнала Бог, которого я не понимаю , я подумал, что это будет еще одна книга о том, как мы можем верить в доброго, праведного Бога и при этом жить в мире, наполненном ужасными деяниями. зло. И Крис Райт действительно занимается такими вопросами в частях 1 и 2. Но что отличает эту книгу от других по этой теме, так это то, что он дополняет эти две части двумя дополнительными частями, которые имеют дело с загадками на противоположной стороне уравнения. .Например, как Бог мог так любить наполненную грехом землю, что он был готов послать своего Сына умереть на кресте во имя ее спасения? Почему он хотел это сделать? И как этот крест работает; то есть, как шесть часов одного человека на кресте оплачивают грехи миллиардов людей?
Это вопросы, которые доктор Райт исследует в Части 3. В частности, в Главе 6 он занимается вопросом «Почему?». и «Что?» вопросов. Подумайте об этом: удивлялись ли вы когда-нибудь тайне того, почему Бог послал Иисуса в мир? Иногда мы спрашиваем «Почему я?» когда случается трагедия, но, как пишет Крис, «я не заслуживаю этого» может быть ответом на плохие новости или [на] хорошие новости »(стр.112).
Так каков ответ? «Почему Вифлеем? Почему Голгофа?» Нет другого способа объяснить, почему Бог решил предложить человечеству дар вечной жизни, кроме невероятной любви Бога. «Бог так возлюбил мир, что отдал своего единственного Сына». Сама природа и характер триединого Бога — любить созданных им созданий со всеми их недостатками. Бог есть любовь; этим все сказано. Вы когда-нибудь читали книгу Второзаконие? Прочтите Второзаконие 7: 7–8, чтобы узнать, почему Бог освободил израильтян из Египта!
Тогда, чтобы понять «Что?» — что предлагает нам Бог? — мы можем лучше всего понять это с помощью силы метафоры.Каждое из слов, которые Библия использует для выражения того, что Бог совершил через крест — каждое из тех слов, которые кажутся такими «богословскими» — происходит от языка иллюстраций: искупление, оправдание, спасение, очищение, возрождение, прощение, примирение, уплата долги. Доктор Райт рассматривает каждую из них, кратко описывает ее предысторию, а затем применяет ее к работе Христа. Какой из этих терминов больше всего трогает ваше сердце? И почему?
Тем не менее, в истории Христа есть один элемент, который не является метафорой: термин подстановка .
Акт замещения, кажется, не является «чем-то еще», которое мы можем использовать как один из способов говорить о другой реальности, а именно о том, что Бог сделал на кресте. Скорее, в этом есть что-то неизбежно важное. Замещение — это не метафора того, что сделал Бог; это то, что он на самом деле сделал. Бог действительно решил поставить Себя на место, где мы должны быть, чтобы сделать для нас то, что мы не могли сделать сами . (стр.125)
В конце этой главы мы остаемся с тайной «Бога, которого я не понимаю»; единственный ответ, который можно дать, — это вознести благодарение Богу со освященным «Вау!».
— Verlyn Verbrugge, Sr.Большой редактор, Библии и теологические ресурсы
Каждую среду редакция Zondervan и сотрудники отдела маркетинга обсуждают главы из книги «Бог, которого я не понимаю». Пожалуйста, планируйте присоединиться к нам в разговоре. Если вы хотите использовать книгу «Бог, которого я не понимаю» при обсуждении книги или в небольшой группе, на сайте ToughQuestionsOfFaith.com есть бесплатное учебное пособие, а также видеоролики, в которых автор обсуждает каждую главу.
Почему Бог (обязательно) не хочет, чтобы вы воплощали в жизнь свои мечты
Это повсюду: представление о том, что вы можете и должны следовать своей мечте.На самом деле, вы, вероятно, чувствуете себя неудачником, если не преследует своей мечты, или боретесь с разочарованием, если преследовали мечту, которая не осуществилась. Может быть, вы оказались на другом конце спектра: чувствуете себя неудачником, потому что у вас нет мечты.
Но должны ли мы преследовать наши мечты? Всегда?
Интересно, что Слово Божье не говорит нам следовать нашим мечтам. Ни разу. Вас это удивляет? Это сделало меня.
Однако Библия действительно говорит нам, что «стремитесь к праведности, благочестию, вере, любви, терпению и кротости» (1 Тимофею 2:22).Иисус учил нас, что «ищите (или преследуйте) прежде Царства Божьего и Его праведности, и все эти вещи (другие вещи, к которым стремятся люди) будут даны и вам». (Матфея 6:33)
Позвольте мне пояснить. Бог не противник мечты. Бог хочет, чтобы мы использовали свои дары и таланты. Бог хочет, чтобы вы, , вступили во все добрые дела, которые Он заранее приготовил для вас. Фактически, Иисус говорит нам, что мы должны выражать наши дары в полной мере.
Слово Божье учит нас стремиться к Богу и использовать свои дары.Но в современной нарциссической культуре, может ли быть так, что многие из нас преследуют свои дары и используют Бога?
Это вопрос, который я должен был задать себе. И ответ не всегда хорош.
Итак, как мне узнать, преследую ли я мечту, которую Бог не обязательно хочет, чтобы я преследовал? Я должен быть достаточно честным, чтобы задать себе следующие вопросы:
1. Следую ли я за своей мечтой больше, чем за Богом?
Это честный вопрос, на который должен ответить каждый верующий.Прежде всего, христианин — последователь Христа. Или, другими словами, преследователь Христа.
Если погоня за моей мечтой заменила мою погоню за Иисусом, моя мечта стала моим богом. Бог не любит, когда у его детей есть идолы. Фактически, «не будет у вас других богов передо Мной» — это не просто одна из Десяти Заповедей — это номер один.
Прежде всего, мы должны стремиться к Богу. Мечта — это не цель; познать Иисуса, любить Иисуса и уподобляться Иисусу.
Если мы загадываем наши самые сокровенные желания, познав Бога, мы обнаружим, что наши величайшие мечты осуществятся, выполняя волю Бога, Божий путь, во времена Бога.
2. Чисты ли мои мотивы для достижения моей мечты?
Много лет назад друг-пастор рассказал правдивую историю: одним холодным чикагским утром в его офис вошел восторженный молодой человек, явно взволнованный, чтобы поговорить о своем посвящении Господу.
«Пастор, я решил, что хочу служить Богу всей своей жизнью.”
«Это замечательные новости! На самом деле, я бы хотел, чтобы вы начали прямо сейчас «.
Молодой человек просиял. Это было подтверждением, на которое он надеялся.
Мой друг-пастор продолжил: «Несколько минут назад мне позвонила пожилая женщина, которая попала в снег, и ей нужно вычистить подъездную дорожку».
«Ой, может, ты меня не понял», — ответил молодой человек. «Я хочу осуществить свою мечту — стать служением. Я хочу служить Господу ».
«Да, я знаю.Я даю тебе возможность прямо сейчас ».
«Ну, я имел в виду, что хочу проповедовать и учить Слову Божьему. Я хочу так служить Господу. Я хочу, чтобы действительно служили Господу ».
Мой друг-пастор сделал паузу, чтобы обдумать причины, лежащие в основе восторженного желания молодого человека. Наконец, он ответил, его слова были тщательно взвешены.
«Нет, молодой человек. Вы не хотите служить Господу. Вы хотите прославиться благодаря Иисусу ».
Никто из нас не может утверждать, что у него есть абсолютно чистые мотивы для чего-либо, что мы делаем.Но в нашей все более эгоцентричной культуре мы должны быть предельно честными в том, чью мечту мы преследуем и почему.
Наши собственные эгоистичные желания легко замаскировать духовным языком.
После более чем двух десятилетий служения и четырех десятилетий хождения с Богом, могу ли я рассказать, как я распознаю мотивы в надежде, что это может помочь и вам?
Я задаю этот вопрос: Когда Бог отрицает мою мечту, откладывает мой сон или перенаправляет мой сон, как мне реагировать?
Если мои мотивы чисты, я могу быть разочарован, сбит с толку или даже грустить, но в конце концов я встану на борт и сделаю путь Бога своим.
В конце концов, наши реакции показывают состояние нашего сердца.
3. Соответствует ли исполнение моей мечты воле Бога?
Это вопрос на миллион долларов. Иногда легче узнать, соответствует ли сон не воле Бога.
Мечту не стоит преследовать, если она:
- Уводит меня больше от Бога, чем ближе к Нему.
- Находится в прямом противоречии со Словом Божьим.
- Требует от меня отказаться от четких обязанностей, которые Бог уже возложил на меня (например, перед супругой, детьми и т. Д.)
- Негативно влияет на мое эмоциональное, духовное или физическое здоровье.
Мечта стоит (или может быть), если она:
- Выражает мою любовь к Богу и другим.
- Использует данные мне Богом дары и страсти.
- Помогает моему соседу, моему сообществу или миру.
- Требует от меня жить в зависимости от Бога, а не независимо от Бога.
Не совершайте ошибку, преследуя мечту, которую не одобряет Бог.
4. Погоня за мечтой заставляет меня застрять, а не двигаться вперед?
Откровенно говоря, у многих из нас нет мечты. Нам говорят, что следует иметь такой у , но выяснение того, что Бог хочет для нашей жизни, кажется непосильным и, если честно, сбивает с толку.Или, может быть, у нас есть мечта, но мы не совсем знаем, как ее осуществить.
К сожалению, поскольку мы не знаем точно, как Бог хочет использовать нас, мы вообще не позволяем Богу использовать нас.
Но что, если мы задаем неправильный вопрос?
Возможно, спросить: «О чем я мечтаю?» следует заменить на «в чем мой уникальный вклад?»
Богом данный сон никогда не касается положения; Богом данная мечта всегда связана с вкладом.
Бог за нас.Бог за вы . Его планы относительно вас хороши, потому что Он хорош. Он создал вас с набором уникальных даров, талантов и страстей, которые, будучи выражены от чистого сердца, благословят других и принесут вам радость. Итак, если ваша мечта осуществима, или ваша мечта кажется, что она может никогда не осуществиться, или ваша мечта остается загадкой, ищите Бога больше, чем вы преследуете мечту.
Потому что преследование Его — это мечта.
Донна Джонс — национальный и международный спикер, которая путешествует по стране, помогая людям всех возрастов найти Бога и следовать за Богом в реальной повседневной жизни.Донна является автором трех книг, в том числе Seek: A Woman’s Guide to Meeting God и Taming Your Family Zoo . Донна живет в солнечной южной Калифорнии, где она жена пастора и мама троих молодых взрослых детей, которые часто сидят на ее кухонной стойке, чтобы просто поболтать. Дополнительную поддержку и ресурсы Донны можно найти на сайте www.donnajones.org.
Фото: © Thinkstock / Jupiterimages
6 вещей, которые Бог хочет сказать вам посреди вашей боли
Знаете ли вы, каково, когда кто-то, кого вы любите, испытывает боль? Вы отчаянно хотите помочь, но ничего не можете сделать.Если вы родитель, вы уже знаете, что это такое. Ваш ребенок может страдать от падения с повозки, разбитого сердца, неожиданного разрыва отношений, гриппа или тоски по дому вашего первокурсника в колледже.
Когда вам больно — это может быть из-за падения с повозки, разбитого сердца, неожиданного сообщения, которое вы не должны были видеть, потери любимого человека или езды, когда бросили первокурсник в колледж. Слушали ли вы когда-нибудь внимательно, что Бог может вам сказать?
Вот шесть вещей, которые Бог хочет сказать вам, когда вы находитесь в разгаре своей боли.
1. Ты не одинок
Одна из моих любимых историй в Библии — это когда Седрах, Мисах и Авденаго отказались поклониться и поклониться идолу, воздвигнутому царем Навуходоносором. Их отказ был результатом их верности Богу.
Трое из них были брошены на казнь в гигантскую печь. Царь заглянул в печь и воскликнул: «Смотри! Я вижу четырех мужчин, ходящих в огне, несвязанных и невредимых, а четвертый выглядит как сын богов »(Даниил 3:25).
Бог был с ними в огне, когда они больше всего нуждались в Нем.
Бог пообещал, что будет там, когда он вам больше всего понадобится. Иисус сказал в Иоанна 14, что мы никогда не останемся одни, что он пошлет Святого Духа, чтобы он был с нами и дал нам мир.
Я могу рассказывать вам историю за историей о христианах, которые находили силу в своей боли и чувстве покоя, которое они не могли объяснить. Единственное, в чем они были уверены, это то, что Бог был с ними в огне.
Греческое слово, обозначающее Святой Дух, буквально переводится как «Тот, кто идет рядом». Помните об этом, когда стоите в больнице или похоронном бюро, или когда слышите слова, о которых никогда не думали, что услышите. Вы не одиноки. Бог пришел с вами.
2. Я знаю, как вы себя чувствуете
Были ли вы когда-нибудь в болезненной ситуации и разговаривали с кем-то, а затем понимали, что другой человек прошел именно через то, с чем сталкиваетесь вы? Что-то в этой связи подбадривает и укрепляет вас.
Иисус пришел на эту землю и жил человеческой жизнью. Учитывая культуру, в которой он вырос, его, вероятно, осуждали и говорили о нем, потому что он:
- Родители не состояли в браке, когда он родился.
- Пережил смерть одного из родителей.
- Финансовые трудности.
- Был предан друзьями.
- Была семья, которая его не понимала.
- Обвиняется ложно.
- Чувствовал себя покинутым Богом.
- Умер ужасной смертью.
Иисус прошел через то, с чем вы столкнулись, и почувствовал то, что чувствуете вы. Вот почему Библия говорит, что мы можем идти к нему с уверенностью:
Ибо у нас нет первосвященника, который не мог бы сочувствовать нашим слабостям, но у нас есть тот, кто был искушаем во всех отношениях, как и мы, — но он не согрешил. Тогда давайте с уверенностью подойдем к Божьему престолу благодати, чтобы получить милость и обрести благодать, которая поможет нам в трудную минуту ». Евреям 4: 15-16
3.Меня не удивляет
То, что вы переживаете, могло застать вас врасплох, но не застало Бога врасплох. Мы знаем, что он знает о нашей борьбе. Он не бестолковый, шокированный или встревоженный. Это не значит, что он не грустит. Бог милосерден, заботится о вас и, как любой хороший отец, не любит, когда вам больно.
утешитесь тем фактом, что Бог знает, что вы чувствуете. Не теряйте веру в то, что он все контролирует. Он полностью контролирует ситуацию. Бог знает, что вы боретесь, и, что более важно, он знает, что делает.
Это приводит к четвертому, что, я думаю, вы могли бы услышать, как Бог говорит вам посреди вашей боли.
4. У вашей боли есть цель
Одна из самых сложных вещей в боли — это ощущение ее бессмысленности. Мы знаем, что у того, что мы переживаем, есть причина. Всегда есть причина.
Это не означает, что Бог причиняет нам боль. Но это означает, что он может дать цель даже нашей бессмысленной боли. Это также означает, что он может извлекать пользу из всего плохого.
«Бог хочет трудиться в вашей боли, чтобы сделать вас более похожими на Иисуса. Это означает, что ваша боль никогда не бывает напрасной. Он работает во ВСЕМ вещах, чтобы вызвать зрелость, подобную Христовой ».
Как Бог использует нашу боль?
Один из способов, которым Бог использует нашу боль во благо, — это приближать людей ко Христу. 2 Коринфянам 7:10, «Ибо Бог иногда использует печаль в нашей жизни, чтобы помочь нам отвернуться от греха и искать жизнь вечную». Итак, что это значит для нас? В следующем предложении говорится: «Мы никогда не должны сожалеть о том, что Он послал его.”
Бог также использует боль, чтобы сделать нас более похожими на Иисуса. Послание к Римлянам 8:28: «И мы знаем, что Бог во всем действует на благо любящих Его, призванных по Его замыслу».
Бог использует все, даже болезненное, для нашего блага. В стихе 29 мы получаем определение «добро», данное Богом. Он определяет добро как , соответствующее нам подобию его сына. Бог хочет работать в вашей боли, чтобы сделать вас более похожими на Иисуса. Это означает, что ваша боль никогда не бывает напрасной.Он работает во ВСЕХ вещах, чтобы вызвать зрелость, подобную Христовой.
Подобно любящему отцу, который позволяет своему ребенку сделать болезненную прививку, Бог допускает боль, потому что знает, что это для нашего общего блага.
- Возможно, Бог позволяет раку научить нас ценить вечное.
- Бог может позволить трудному начальнику научить нас самоконтролю.
- Бог может позволить безработице научить нас вере.
- Бог может позволить ребенку с коликами научить нас терпению.
Он не создает всего, но заставляет их работать вместе на наше благо. Мы выходим с другой стороны, выглядя немного больше похожими на Иисуса.
5. Боль скоро утихнет
Однажды мне пришлось держать дочь в кабинете врача, пока ей делали прививки. Я пытался говорить правильные вещи, но в конце концов сказал ей, что мы можем купить мороженого, когда она закончит. Это оказало наибольшее влияние на ее способность проявлять настойчивость.
Иногда нам просто нужно знать, что наша боль — это не конец истории.
В Послании к Римлянам 8:18 Павел, испытавший все виды боли, пишет: : «Я считаю, что наши нынешние страдания не стоят того, чтобы сравнивать их со славой, которая откроется в нас». Мы можем вынести много боли, если знаем, что грядет что-то лучшее. Проще проявлять настойчивость, когда есть награда за верность во время испытаний.
6. Есть кое-что получше
Представьте, что вы боитесь высоты, и я предлагаю вам 10 долларов за выпрыгивание из самолета.Вы бы сказали нет. Предлагаю 1000 долларов. Ты снова говоришь «нет». Тогда я говорю вам, что дам вам миллион долларов. Полагаю, ты это сделаешь. Вы бы согласились на дискомфорт и опасность из-за предстоящей награды.
Это перспектива, которую мы можем иметь благодаря небесам. Он не отрицает ни нашей боли, ни того, насколько она болит. Но после, может быть, 84 лет страданий в этой жизни у вас будет вечность совершенного блаженства. И после, скажем, 572 282 325 лет небес, я не думаю, что вы даже вспомните ту боль, которую испытали на земле.
На небесах не будет боли. Итак, хотя нам, возможно, придется кое-что пострадать сейчас, мы можем обрести надежду, зная, что грядет что-то даже лучше, чем мороженое.
Тебе больно? Вы страдаете? Я знаю, что это больно. Но помните: вы дитя Бога. Тебя любят. И если вы внимательно прислушаетесь, вы можете просто услышать, как он шепчет: «НЕ СДАВАЙТЕСЬ!»
Погрузитесь глубже в Евреям 11 и 12 с помощью нашего бесплатного семидневного молитвенного собрания . Каждый день наполнен благодатной молитвой и вдумчивым обсуждением, что идеально подходит для личного или группового изучения.
Что Бог думает о тебе
Мы все хотим знать, кто мы. Мы ищем, ищем и пытаемся «найти себя». Многие из нас прошли личностные тесты и другие оценки. Мы узнаем, что мы лев, бобр, ENFP, активатор, конкурент, высокий I, высокий D.
Но какими бы полезными ни были эти испытания, вы когда-нибудь останавливались, чтобы спросить: «Что Бог думает обо мне? Кто он меня называет? »
За все годы, что я был христианином, до недавнего времени я никогда не задавал этот вопрос таким образом.И я обнаружил, что Богу есть что сказать о том, что он думает о нас — вся Библия полная. Но если бы мы могли резюмировать это вкратце, вот как это могло бы звучать.
Ты ценный
Я Творец, а ты мое творение. Я вдохнул в твои ноздри дыхание жизни (Бытие 2: 7). Я создал тебя по своему образу (Бытие 1:27). Мои глаза видели вашу несформированную сущность (Псалом 138: 16). Я вяжу вас во чреве матери вашей (Псалом 138: 13). Я знаю, сколько волос на твоей голове, и прежде чем слово произнесет на твоем языке, я знаю это (Матфея 10:30; Псалом 138: 4).Вы сотворены ужасно и чудесно (Псалом 138: 14).
Вы когда-нибудь останавливались, чтобы спросить: «Что думает обо мне Бог? Кто он меня называет? »
Вы дороже многих воробьев (Матфея 10:31). Я дал вам власть над всеми овцами и волами, и всеми зверями полевыми, и птицами небесными, и рыбами морскими (Псалом 8: 6–8; Бытие 1:26, 28). Я увенчал вас славой и честью как вершину и последний акт шести дней творения (Псалом 8: 5; Бытие 1:26).
Однако с самого начала ты променял правду обо мне на ложь. Вы поклонялись и служили сотворенным вещам, а не мне, Творцу (Римлянам 1:25). Вы согрешили и лишились моей славы (Римлянам 3:23). Как я сказал Адаму и Еве, наказание за ваш грех — смерть (Римлянам 6:23; Бытие 2:17). И в своем грехе вы были духовно мертвыми (Ефесянам 2: 1). Вы были детьми гнева, живущими мне как враги (Ефесянам 2: 3; Римлянам 5:10). Ты отвернулся от меня. Вы испортились.Нет никого, делающего добро, даже одного (Псалом 14: 2–3). Вы заслуживаете моего праведного суда (Псалом 7: 11–12).
И все же, с моей великой любовью, я отдал своего единственного Сына, чтобы все те, кто веруют в него, не погибнут, но имеют жизнь вечную (Иоанна 3:16). Когда вы были еще грешниками, Христос умер за вас. Хотя вы все еще враждебно относились ко мне, вы примирились со мной смертью Моего Сына (Римлянам 5: 8, 10). Последнее слово не за грехом. Благодать делает (Римлянам 5:20).
Теперь каждый, кто призывает имя Иисуса, будет спасен (Римлянам 10:13).Вы, уверовавшие, рождены свыше (1 Петра 1: 3). Я усыновил вас (Ефесянам 1: 5). Вы дети Божьи, наследники Бога (1 Иоанна 3: 2; Римлянам 8: 16-17). Вы больше не сироты. Ты принадлежишь мне (Иоанна 14:18; 1 Коринфянам 6:19). И я люблю тебя как совершенного Отца (1 Иоанна 3: 1; Луки 15: 20–24).
Ты новый
«Бог увенчал вас славой и честью как вершину и заключительный акт шести дней творения».
В моих глазах вы совершенно новое творение. Старое прошло; пришло новое (2 Коринфянам 5:17).Грех больше не ваш господин, потому что вы умерли для греха и теперь живы для меня (Римлянам 6:11; Ефесянам 2: 4–5).
Вы наконец-то свободны от рабства греха и смерти. Теперь для вас нет осуждения (Римлянам 8: 1-2). Все твои грехи прощены (1 Иоанна 1: 9). Вся ваша неправда была очищена кровью Иисуса (1 Иоанна 1: 7, 9). Теперь ты праведен в моих глазах самой праведностью Моего совершенного Сына (Римлянам 4: 5).
Вы спасены по благодати (Ефесянам 2: 8).Вы были оправданы верой (Римлянам 5: 1). Вы в полной безопасности во мне; ничто не сможет отделить вас от моей любви во Христе Иисусе (Римлянам 8:39). Никто не может вырвать тебя из моей руки (Иоанна 10:29). И я никогда не оставлю тебя и не покину тебя (Евреям 13: 5).
У тебя есть мой дух
У вас не только новый Отец, но и новая семья братьев и сестер (Луки 8:21). Теперь вы являетесь частью народа Божьего (1 Петра 2: 9). И ваша совместная жизнь — это вера в Моего Сына (Галатам 2:20).
Взгляни на Иисуса. Не спускай с него глаз. Он автор и исполнитель вашей веры (Евреям 12: 2). Христос в вас Духом Моим, а вы во Христе (Иоанна 15: 5; Колоссянам 1:27). Оставайся ближе к Иисусу. Пребывайте в нем (Иоанна 15: 4). Ибо ваша жизнь находится в нем (Иоанна 14: 6; Колоссянам 3: 3–4). Жизнь — это Христос, а смерть — приобретение (Филиппийцам 1:21).
Не живите собственными силами или разумом. Нет, живи Духом Моим внутри тебя (Захария 4: 6; Притчи 3: 5). Помните, Я дал вам Святого Духа, чтобы быть с вами и в вас (Римлянам 5: 5; Иоанна 14:17).Дух наставит вас на всякую истину, поможет вам повиноваться мне и даст вам силы выполнять мою работу (Иоанна 16: 7, 13; Деяния 1: 8; Галатам 5:16).
Ты преобразишься
Когда вы ищете меня и видите больше моей славы, Я превращаю вас в образ Моего Сына (2 Коринфянам 3:18; Исход 33:18). Однажды вы изменитесь, в мгновение ока, при последнем звуке трубы (1 Коринфянам 15:52). Когда появится Иисус, вы будете похожи на него, потому что вы увидите его таким, какой он есть (1 Иоанна 3: 2; Римлянам 8:29).
Ты будешь избавлен от твоего тела смерти через Иисуса Христа, и твое жилище будет со мной (Римлянам 7: 24-25; Иоанна 14: 3). И Я сотру всякую слезу с ваших глаз, и смерти больше не будет, и не будет больше ни плача, ни плача, ни боли (Откровение 21: 3-4).
Ты будешь пить из источника воды жизни бесплатно, и Я сам приготовлю для тебя пир из обильной пищи и выдержанного вина (Откровение 21: 6; Исаия 25: 6). Вы войдете в Мой покой, унаследуете царство, которое Я приготовил для вас, и войдете в полноту радости и удовольствий навеки (Евреям 4: 9–11; Матфея 25:34; Псалом 16:11).
Но больше всего вы увидите мое лицо и будете со мной там, где я (Откровение 22: 4; Иоанна 14: 3).
Вы меня представляете
«Взгляни на Иисуса. Не спускай с него глаз. Он автор и исполнитель вашей веры ».
Итак поступайте достойно своего призвания (Ефесянам 4: 1). Ты больше не тьма, но свет в Моем Сыне. Ходите, как дети света (Ефесянам 5: 8). Вы свет миру, город на холме (Матфея 5:14). Я призвал вас (2 Петра 1: 3).Я избрал тебя (Откровение 17:14). Теперь ты святой, слуга, управитель и воин (Римлянам 1: 7; Деяния 26:16; 1 Петра 4:10; 2 Тимофею 2: 3). Вы свидетель и работник (Деяния 1: 8; Ефесянам 2:10). Через Иисуса вы победили (1 Коринфянам 15:57). У вас прекрасное будущее (Римлянам 8:18). Вы — гражданин неба (Филиппийцам 3:20). Ты посланник моего Сына (2 Коринфянам 5:20).
слушаются, даже если вы не понимаете — Уголок Даны — Джейсон и Дана Ронгионе
Когда я заканчивал свой урок женского собрания, на котором я должен выступить в субботу, я почувствовал, как Господь подталкивает меня сердце в другом направлении.В течение нескольких месяцев я готовился к теме ожиданий, основанной, как я думал, на водительстве Господа. Но рано утром однажды на прошлой неделе я, без сомнения, знал, что у Господа другие планы. Когда я принял Его волю, боясь отказаться от всей проделанной работы и начать заново, Бог любезно изложил весь урок в моей голове. Обеспокоенный тем, что забуду то, что Он мне говорил, я поспешил в свой офис и стал печатать заметки так быстро, как могли мои пальцы. Таким образом, урок ожиданий теперь представляет собой подробный отчет о призвании Гедеона.(Кто-нибудь еще замечает иронию в этом изменении событий? Не говорите мне, что у Бога нет чувства юмора!)
Хотя изменение в последнюю минуту вызвало у меня некоторое временное беспокойство, я не могу сказать, что я ‘ м расстроен. Мне нравится история Гидеона. Он еще один из тех персонажей Библии, с которыми я могу полностью согласиться. Он очень хотел довериться Богу, но когда все выглядело не так, его вера дрогнула, и он спросил Господа всего. О, мальчик, я понял!
Это только я, или пути Бога часто кажутся безумными? Я не проявляю здесь неуважения.Божий путь всегда лучше. Я знаю это. Я верю в это. Но в трудную минуту они не всегда такие. Они кажутся экстремальными, иногда даже смехотворными. Например, попросить Гидеона возглавить армию из 300 тряпичных солдат против армии из 135 000 кровожадных солдат. Серьезно? И в довершение всего, в боевом плане не было даже оружия. Нет, вместо этого он вращался вокруг ламп и труб. Конечно, потому что это оружие любого воина, верно?
Пути Бога — хотя они всегда совершенны — не всегда имеют для нас смысл.Почему? Потому что они выше наших путей. Наш разум даже не может понять, что Бог запланировал для нашей жизни, и это неплохо, если мы реагируем так же, как Гедеон. Даже когда он не понимал (или не соглашался), он подчинялся. Хотя он боялся и не мог проследить руку Бога, он доверял Своему сердцу. И неоднократно Бог доказывал Себя верным.
Интерактивное время с Богом — Служение Кэрри Отул | Лайф-тренер | Спикер
Многие люди слышали о «тихом времени» с Богом.Я предпочитаю интерактивное время с Богом!
В течение многих лет я изо всех сил пытался спокойно сидеть со своей Библией, пытаясь не отвлекаться. Поверьте, было много отвлекающих факторов.
* Может, мне позвонить моему другу, который только что выписался из больницы.
* Интересно, что у нас сегодня на ужин.
* Холодно сегодня!
* Надеюсь, я сделаю все сегодня!
Когда пришли мысли, я почувствовал себя виноватым. Почему я не могу выключить это? Другие люди научились управлять своим мозгом, а я просто не могу этого сделать.Â
Наконец, я прекратил попытки успокоить свой разум. Я сказал Богу, что Он создал меня, и Ему нужно придумать, как говорить со мной так, как я могу понять. Угадай, что? Он сделал!!!
Теперь, когда я начинаю свое интерактивное время с Богом в 9:00 (потому что я никогда не был жаворонком, и я преодолел вину за то, что не проснулся до рассвета, чтобы счастливо сидеть со своей Библией), я беру с собой свою журнал, телефон и блокнот. Я читаю религиозное пособие и ищу в Библии ссылки на Священные Писания.Если меня что-то бросает в глаза при чтении, я пишу об этом. Если нет, я иду дальше! Я не сижу в ожидании и не разочаровываюсь, потому что меня ничего не ударило, и Бог, должно быть, игнорирует меня, и ему нет дела до меня. Я понимаю, что Бог говорит, когда Бог хочет говорить, и это нормально.
Я начинаю со слов «Доброе утро, господин». Иногда он говорит это в ответ. Я благодарю его за все хорошее в моей жизни, за мой новый дом, за здоровье, за детей, за прекрасный вид. Когда я пишу о своих проблемах, я иногда думаю о ком-то.Вместо того, чтобы бить себя за то, что я потерял ход мыслей, я иду с этим. Что, если бы Бог напомнил мне об этом человеке! Когда я думаю о них, я спрашиваю, что Он хочет, чтобы я сделал с этим. Иногда мне кажется, что мне нужно написать им, поэтому я делаю это. Я не жду позже. Я просто делаю это!! Похоже, что Бог не возражает, что я переписываюсь с друзьями или членами семьи во время пребывания с Ним. На самом деле, я думаю, Ему это нравится!
Я спрашиваю Его обо всех временах моего дня. Я молюсь за клиентов, которых буду тренировать, за блоги, которые я буду писать, или за все, что мне нужно делать для моей работы.Я спрашиваю его об ужине, и много раз мне в голову приходит предложение поесть. Бог напоминает мне заниматься спортом (но Он не ворчание) и говорит мне вздремнуть, если я плохо сплю. Он предлагает идеи для сообщений в блогах. Фактически, этот пост пришел из моего сегодняшнего общения с Богом. Я написал кому-то посередине, а затем написал в своем дневнике: «Мне нравится наше интерактивное время вместе». Я почувствовал, как Он сказал: «Расскажите об этом другим людям!» Я сказал: «Блог?» «Ага» — последовал Его ответ.
Мое интерактивное времяпрепровождение с Богом изменило мою жизнь.Мне не нужно беспокоиться о том, что я собираюсь делать каждый день, что на ужин, кому мне следует позвонить или написать, или о направлении моей жизни и работы. Мы болтаем об этом каждый день (почти). Я могу расслабиться, когда закончу с тем, о чем мы говорили. Я знаю, что делал все, что мне нужно было делать каждый день. Я буду разговаривать с Ним в течение дня и знаю, что завтра у меня будет больше интерактивного времени с Богом.
При написании этого блога я молюсь о том, чтобы тот, кто испытывал чувство вины за то, что не имел тихого времени, не делал это в нужное время, не делал это правильно, не слышал Бога, как другие, не был достаточно хорошим и т. Д.могут сделать глубокий вдох, расслабиться и начать отпускать чувство давления. Я молюсь, чтобы вы смогли снова переложить эту ответственность на большие широкие плечи Бога и позволить Ему вести вас. Скажите Ему, что вы устали. Скажите Ему, что вы напуганы, одиноки и не знаете, что делать. Просите Его наполнить ваше сердце Его любовью к вам, пока вы не перестанете сомневаться.
Я молюсь, чтобы вы испытали свободу от вины и стыда, и чтобы любовь Бога пронизывала все ваше существо.
Когда вы не понимаете Бога
Джон Ньютон, жизнь которого мы рассмотрели вчера, был наставником человека по имени Уильям Каупер (1731–1800).Каупер пережил трагедию. Его мать умерла, когда ему было шесть лет. Его отец умер, когда он был еще молод. Он получил квалификацию адвоката. Внешне он был успешным. Однако он страдал от тяжелой депрессии. При подаче заявления на административную должность в Палате лордов, предполагавшую формальную экспертизу, он был настолько обеспокоен перспективой экзамена, что предпринял попытку самоубийства. Всю оставшуюся жизнь он страдал психическим заболеванием.
Когда ему было за тридцать, Джон Ньютон призвал Каупера начать сочинять гимны.Он мощно писал о радостях и горестях повседневной жизни. В 1774 году он перенес настолько серьезный приступ психического заболевания, что ему помешали вступить в предполагаемый брак с Мэри Анвин. Он был удручен. Вскоре после этого, возможно, в своем самом известном гимне он написал:
Бог движется таинственным образом
Свои чудеса совершают
Бог добр. Бог есть любовь. Бог любит тебя. Бог явил Себя в высшей степени в Иисусе. Все это мы знаем. Затем вы читаете отрывки из Библии, которые не соответствуют вашему пониманию Бога.У вас есть жизненный опыт, который вам тоже не подходит.
Вы не можете поместить Бога в ящик. Он намного больше, чем вы когда-либо могли себе представить. Некоторые отрывки в Библии загадочны. Однажды Иисус сказал: «Теперь ты не понимаешь, что Я делаю, но позже поймешь» (Иоанна 13: 7). Иногда такое понимание может прийти в нашей жизни. Некоторые вещи мы поймем только тогда, когда встретимся с Господом.
Как вам реагировать, если вы не понимаете Бога?
1.Будьте честны с Богом
Псалом 74: 1-9Бывают ли в вашей жизни моменты, когда вы просто не понимаете, почему с вами происходят определенные вещи? Неужели кажется, что Бог отверг вас? Если так, то ваш опыт обычен в истории народа Божьего. Этот псалом начинается с вопроса: «Почему Ты навсегда отверг нас, Боже?» (Стих 1).
Иногда может показаться, что Бог молчит и никоим образом не вмешивается, чтобы помочь вам. Как говорит псалмопевец: «Нет знака или символа Бога в поле зрения, и никто не говорит от Его имени, никто не знает, что происходит» (ст.9, MSG).
Когда вы проходите через такие времена, вы никогда не узнаете «, как долго это будет » (v.9). У вас могут возникнуть вопросы о том, почему часть вашей жизни складывается так, как есть. Или, возможно, вы просто чувствуете, что Бог далек. Святой Иоанн Креста называл эти времена «темной ночью души».
Что делать в такое время?
- Задайте вопросы
Псалмопевец не ходит вокруг да около. Он изливает свое сердце Богу.Он задает Богу трудные вопросы. «Ты ушел и оставил нас, и никогда не оглядывался назад. Боже, , как ты, , мог это сделать? Мы ваши собственные овцы; , как можно, , в гневе топнуть ногой? »(Версия 1, MSG). - Спрашивайте ответы
«Освежите память о нас … вы действительно жили здесь когда-то! Придите и посетите место бедствия … »(ст. 2-3, MSG).
Вы не одиноки, когда испытываете такие переживания и эмоции. Одно из величайших благословений псалмов заключается в том, что вы можете обращаться к ним во времена таинственных страданий и повторять эти молитвы в своем сердце.
Господь, спасибо тебе, что даже когда я не могу понять, что со мной происходит, я могу быть честным с тобой, когда молюсь и изливаю тебе свое сердце. Спасибо, что я не одинок в своих страданиях.
2. Будьте открыты Богу
Деяния 9: 32-10: 23aИисус сказал своим ученикам исцелять больных , воскрешать мертвых и проповедовать Евангелие . Ранняя церковь продолжала делать в точности то, что Иисус сказал им делать. Они, должно быть, были очень удивлены случившимся.И все же они были открыты для его руководства.
- Тайна исцеления
Они продолжали видеть в действии необычайную силу Бога. Петр сказал человеку, который был прикован к постели восемь лет: «Иисус Христос исцеляет тебя» (9:34). Он сразу «вскочил с кровати» (т. 34, MSG). «Все … осознали тот факт, что Бог жив и действует среди них» (стих 35, MSG).
Но не все исцелены. Почему Бог не всех исцеляет? Я не знаю. Иногда действительно трудно понять, почему Бог не исцелил того, за кого мы так много молились.Это загадка.
- Тайна воскрешения мертвых
Затем Петр воскресил мертвых! В Библии редко упоминаются воскресшие мертвые. Это произошло дважды в Ветхом Завете — один раз с Илией и один раз с Елисеем. Трижды Иисус воскресил мертвых, Павел один раз, а Петр, как мы видим сегодня, воскресил Доркас из мертвых. Повеление воскресить мертвых встречается только один раз (Матфея 10: 8).
Почти в каждом случае воскрес из мертвых молодой человек.Никто из них не жил вечно — но жизнь их не оборвалась преждевременно. Очень редко Бог вмешивается таким образом. Мы не знаем почему. Это загадка.
Здесь вмешался Бог. Доркас, «всегда делавший добро и помогавший бедным» (Деяния 9:36), заболел и умер. Петр встал на колени и помолился. Она открыла глаза, села, а Питер взял ее за руку и помог подняться! В результате «многие люди уверовали в Господа» (стих 42).
- Тайна Евангелия
Позднее апостол Павел объяснил: «Эта тайна состоит в том, что по евангелию язычников являются наследниками вместе с Израилем , членами одного тела и вместе участвуют в обетовании во Христе Иисусе» (Ефесянам 3: 6).
До этого места в книге Деяний все последователи Иисуса были евреями. Фактически, они не думали, что можно стать христианином, не будучи евреем. Но Бог удивил их. Он подготовил Петра с видением. В трансе он увидел открытые небеса, и ему было велено убивать и есть «нечистых» и «нечистых» животных и птиц. Его ответ был: «Нет, Господи!» (Деяния 10:14).
Видение и сопровождавший его голос Божий побудили Петра не различать чистую и нечистую пищу (ст.13–15). Однако Петр также понял, что это видение означало, что он не должен делать различия между «чистыми» и «нечистыми» людьми, то есть евреями и неевреями. В завтрашнем чтении мы обнаруживаем, что Питер говорит: «Ни одна гонка не лучше любой другой» (ст. 28, MSG).
В то время это было загадкой. «Озадаченный Петр сидел и пытался понять, что все это значит» (ст. 17, MSG). Он не понимал, что делал Бог. Только позже он понял. У Бога были планы намного больше, чем у них.Благая весть об Иисусе не должна была быть ограничена еврейским народом — она была предназначена для всех в мире. К счастью, Петр был достаточно открыт, чтобы откликнуться на руководство Бога, будь то через видение или даже когда «Дух шепнул ему» (стих 19, MSG).
Господи, спасибо тебе огромное, что ты пришел за всеми нами. Спасибо, что даже если мы не понимаем некоторых загадок в этой жизни, мы можем доверять вам и знать, что у вас всегда есть причина.
3. Будьте таинственны Богом
2 Царств 23: 8-24: 25Это один из самых загадочных отрывков во всей Библии.Казалось, все идет хорошо. Вокруг Дэвида были хорошие люди. Ему очень помогали и поддерживали трое его могучих людей, а также более широкий внутренний круг «Тридцати».
И все же случилось нечто ужасное. Кто побудил Давида пересчитать своих воинов? В этом отрывке он выглядит как Бог. Однако в аналогичном отрывке из Паралипоменон нам говорится: «Сатана восстал против Израиля и подстрекал Давида провести перепись населения Израиля» (1 Паралипоменон 21: 1). Это один из трех случаев, когда сатана упоминается в Ветхом Завете.
Давид, очевидно, знал, что то, что он делал, было неправильным («потому что он подсчитал людей, заменив доверие статистикой», 2 Царств 24:10, MSG). Он был «убит совестью» и сказал Господу: «Я сильно согрешил в том, что я сделал. Теперь, о Господь, я умоляю Тебя, сними вину с твоего слуги. Я сделал очень глупый поступок »(стих 10).
Учитывая различные варианты, сказанные пророком Гадом, он предпочел попасть в руки Господа, потому что «велико милосердие его» (ст.14). Он отказался принести ничего не стоившую ему жертву (ст. 24). После его жертвы «Господь ответил на молитву о земле» (стих 25).
Отрывок завершается на ноте надежды и возобновления отношений, но здесь все еще есть многое, что трудно понять.
Я думаю, что лучший комментарий к подобным отрывкам — это слова гимна Уильяма Каупера, которые мы можем использовать во время молитвы:
Бог действует таинственным образом
Свои чудеса совершают;
Он ставит следы Свои в море
И едет в шторм.
