Кто такие русофобы: Русофобия – что это? Кто такой русофоб?

Аймар Вентсель: кто такой русофоб? | Мнение

Обвинение в «русофобии» делает мир прекрасно черно-белым, узаконивает российскую политику для широких масс и помогает вертикали власти и лидерам общественного мнения «нижних этажей» социума все упорядочить в головах своих последователей, пишет Аймар Вентсель.

Несколько лет назад многие в Эстонской Республике стали русофобами. Соответствующий сертификат с запретом на въезд в Россию им выдали прямо в российском посольстве. В целом заканчивающиеся на «фобия» и начинающиеся на «этно» слова этноцентричны.

Русофобия сама по себе должна означать ненависть, отрицательное отношение к этническим русским, их языку и культуре. Точно так же слова, оканчивающиеся на «филия», должны означать позитивное отношение на этнической основе. То есть русофилия должна означать положительное отношение к этническим русским, русскому языку и культуре. Однако в России официально используется иная концепция. Речь идет о политизированном выражении с измененным значением, не имеющем никакого отношения к тому, что оно означало изначально.

В первый раз русофобом меня окрестили в 2015 году на международной конференции в Вильнюсе. Там было много российских коллег, и мы с одним старым знакомыми достаточно жестко поспорили на тему Крыма.

Коллега стал лоялен Кремлю и посчитал, что произошедшее с Крымом во всех отношениях законно и никто не пострадал. Я озвучил иное мнение. Да, были такие времена, эмоции бурлили, а среди ученых царило напряжение именно по политическим причинам. И вот оно, ура! «Аймар, а я и не знал, что ты русофоб», сказал коллега.

Я не знал, что на это ответить. Мы говорили по-русски, а конференция была посвящена совместным с Россией исследованиям в Арктике. Никто из присутствующих вроде не отказывался общаться на русском или вести с русскими дела. Русский язык наряду с английским, скорее, является в нашем цеху рабочим.

Второй раз русофобом меня назвали в одной прокремлевской группе эстонских русских в Facebook. В русофобии меня обвинил модератор группы, бывший журналист, внештатный сотрудник российского пропагандистского канала «Спутник».

В группе разговор крутился вокруг того, что все же лучшая вакцина от коронавируса – это российский «Спутник». А я написал, что в России даже сыр не умеют делать, что уж тут про вакцину говорить.

(Кстати, еще одна забавная история. Когда Россия в 2014 году запретила импорт продуктов питания из «враждебных» государств, то в стране снизилось качество всех продуктов. Молочную продукцию при этом начали делать из пальмового масла. Такие суррогаты весьма противны на вкус. Но почему-то именно производимый в России сыр вызывает у патриотов Кремля особенно болезненную реакцию. Причем и у живущих в Эстонии).

Как бы то ни было, второе обвинение в русофобии последовало оттуда, причем от человека, знающего современную политическую терминологию России.

Если подытожить, то русофобия означает любое критическое отношение как к политике России и ее властям, так и жизненному укладу.

К русскому языку и культуре это не имеет никакого отношения, речь идет о расплывчатом политическом термине, который можно использовать в любой ситуации. В моем случае из-за разговора об аннексии Крыма и качестве российского сыра.

Мой однокурсник Андрей Хвостов описал в своей повести «Страсти по Силламяэ», как русские понимают слово «фашист». Он написал, что оно не имеет ни малейшего отношения к враждебности по отношению к парламентской демократии. Фашист – это человек, который ненавидит русских, Россию, Советский Союз и все, что может быть с ними связано.

Русофоб для сторонников Кремля – новый фашист, просто его «функции» расширены. При этом терминологический сдвиг распространился и на людей. Еще в 2014 года на форумах и в группах в социальных сетях, в том числе эстонских, чтобы оскорбить кого-то, использовалось слово «фашист», но теперь оно звучит как устаревшее.

Академическая поисковая система Scholar Google на слова russophobe и russophobia выдает приличное число публикаций. Причем опубликованных в очень достопочтенных международных научных журналах. Одним словом, то, как Россия использует в политических целях обвинение в русофобии, стало официальным объектом для научного исследования.

Обвинение в «русофобии» служит одновременно нескольким целям.

Во-первых, оно делает мир прекрасно черно-белым, создает дихотомию «мы-они». Человек, окрещенный русофобом, навсегда теряет человечность. От такого человека (от правительства, государства, группы) ничего хорошего не жди. Потому что русофобу никогда не придет в голову относиться к Российскому государству и ее властям хоть с малой долей позитива.

Во-вторых, это узаконивает политику России в глазах масс. С русофобами нужно бороться.

В третьих, это помогает вертикали власти и лидерам общественного мнения «нижних этажей» социума все упорядочить в головах своих последователей. Взять хотя бы к примеру тот же конфликт на тему сыра. В России с сыром все в порядке!

Политическая семиотика – интересная штука. Хотя бы потому, что терминология меняется и развивается постоянно, преодолевает государственные границы и адаптируется под местные условия. Сейчас слова «русофоб» и «русофобия» живут хорошо. Они настолько универсальные, что я даже представить не могу, какие выражения могли бы их заменить. Да пока это и не нужно.

Русофобия как универсальное объяснение — Ведомости

«Русофобия» – чисто политическое понятие / Максим Стулов / Ведомости

Слово «русофобия» как универсальное объяснение причин внешнеполитической напряженности окончательно перекочевало в лексикон первых лиц страны с маргинальной еще недавно периферии. Теперь к этому объяснению прибегают не только российский МИД и лояльные Кремлю СМИ, но и сам президент, впервые – и сразу четырежды – употребивший его в ходе своей недавней большой пресс-конференции. Его популярность отражает уровень понимания российской властью происходящего в мире и ее попытки разделить ответственность за свою внешнюю политику со всем населением страны в расчете на мобилизующий эффект.

До 2014 г. упоминаемость слова «русофобия» в российских общественно-политических СМИ (федеральные и региональные пресса, ТВ, онлайн-медиа) была, подсчитала «Медиалогия» для «Ведомостей», минимальной, что закономерно: идея русофобии, как правило, не выходила за пределы националистически настроенных групп. Заметный рост упоминаемости в медиа начался с евромайдана в Киеве, продолжился в момент присоединения Россией Крыма и после начала войны на востоке Украины. За четыре года месячная упоминаемость русофобии в СМИ, по данным «Медиалогии», выросла более чем в 4 раза – с 311 в январе 2014 г. до 1328 в декабре 2018 г., с отдельными пиками в моменты обострения внешнеполитической обстановки. Первый из таких пиков пришелся на март 2014 г., когда в Госдуму был внесен закон, предусматривающий штрафы за «пропаганду русофобии», который, несмотря на рост популярности слова, так и не был принят.

Нынешняя «русофобия» в отличие от «русофобии» националистов – это характеристика исключительно внешних сил: на Украине, в странах Западной и Восточной Европы, США. Тон здесь задает МИД: поиск на его официальном сайте показывает, что в период с 2014 по 2018 г. официальный представитель министерства объяснял какие-то события в мире русофобией 54 раза (особенно часто – в 2018 г., а до того только дважды – в 2007 и 2009 гг. ). В целом в разделе «Внешняя политика» «русофобия» встречается 171 раз, в том числе в заявлениях министра Сергея Лаврова и представителей России в Совбезе ООН.

Для президента слово «русофобия» тоже не чужое, но до недавнего времени, как следует из материалов официального сайта президента, ему приходилось его чаще слышать (в основном от лидера КПРФ Геннадия Зюганова, приравнивающего русофобию к антисоветизму), а не произносить. 2018 год стал для Путина в этом смысле переломным: сразу в пяти выступлениях за год президент ссылается на русофобию как объяснение происходящему в мире. На декабрьской пресс-конференции 2018 г. произнес его 4 раза: дважды – характеризуя украинские власти, по одному разу – говоря о западных санкциях из-за отравления Скрипалей и о политиках Восточной Европы.

Что понимает российский политический истеблишмент под русофобией? Сам Путин сравнивал ее с антисемитизмом, а председатель Госдумы Вячеслав Володин объяснял ее «патологической» и «генетической» нелюбовью Запада к славянским народам. В головах представителей власти русские – это евреи XXI в., новая гонимая и стигматизируемая нация, которая отождествляется с государством, объясняет политолог Евгений Минченко. Если это так, то востребованность русофобии свидетельствует о снижении политической адекватности руководства и способности здраво осмыслить происходящее.

«Русофобия» – чисто политическое понятие, выдуманная пропагандистская конструкция, изначально использовавшаяся «патриотами» внутри России для маркировки «национальных врагов», считает профессор Высшей школы экономики Иосиф Дзялошинский. Но если раньше русофобами в стране называли всех, кто не согласен с курсом Путина, то теперь это маркировка уже чисто внешняя. Сегодня Россия в западных СМИ действительно часто упоминается в негативном ключе, но в конкретных событийных контекстах: Украина, Крым, Сирия, провокационные выступления Путина, говорит Дзялошинский. Речь не идет о тотальном неприятии страны и ее жителей, о чем свидетельствуют, например, слова экс-главы МИД Великобритании Бориса Джонсона, который, говоря об антироссийских санкциях, специально пояснял, что действия британских властей направлены против Кремля, а не против россиян. Российские же власти, напротив, стремятся разделить ответственность со всем населением, акцентируя внимание на национальной основе внешней критики российской политики.

У «русофобии» есть и другая важная черта-маркер: это слово, по сути, ставит точку в объяснениях – дальше в проблеме, событиях уже можно и не пытаться разбираться. Аудиторию выводят на линию фронта: либо ты с «нами» – правильными, положительными, либо с плохими «русофобами», что должно служить дополнительным ресурсом для мобилизации сторонников власти и их сплочения в осажденной крепости. Поддержка власти действительно нужна – среди россиян наметились политические разброд и шатания, но вряд ли заклинание про русофобию поможет.

российских «русофобов» — агенты Кремля? – Загадка Россия

Агрессивная кремлевская пропаганда разделила активный творческий класс России на две группы: тех, кто поддерживает политику Москвы, и тех, кто против нее. Понятно, что первые чувствуют себя в России гораздо свободнее. Они благосклонны к режиму и не несут бремени ответственности за аннексию Крыма, военные операции на востоке Украины и в Сирии, а также за обнищание своих сограждан в результате империалистической политики Кремля и экономического дефицита. дальнозоркость. Но жизнь в России – это не пикник для журналистов, экспертов, политологов и прочих, которые не могут и не закрывают глаза на происходящее, на беззаконие действий Кремля как в отношении украинцев, так и россиян. Они не только чувствуют бремя коллективной ответственности за поведение преступного режима, но и вынуждены жить с ярлыком «русофобов» и неспособностью публично отстаивать свою позицию в основных СМИ.

Более того, именно широкий размах кремлевской пропаганды спровоцировал набирающую обороты на Западе охоту на кремлевских агентов. Вольно или невольно, но те же самые люди, которых на местном российском «рынке» воспринимают как агентов США, впоследствии часто становятся жертвами этой самой охоты на ведьм. Если эта охота на ведьм продолжится в том же истерическом ключе, когда людей будут огульно обвинять и дискредитировать, тех российских граждан, которые выступают против Кремля, ждет незавидная участь превращения в изгоев по праву рождения. Естественно, Кремль выигрывает от этой ситуации.

Чтобы понять, как кремлевская пропаганда дискредитирует своих противников и заставляет их замолчать, необходимо изучить два ее парадоксальных предполагаемых следствия: введение в заблуждение российской общественности и введение в заблуждение Запада.

Парадокс российских «русофобов»

Кремлевская пропаганда уже давно не только сознательно отсекает критиков режима от массовой аудитории, но и разжигает устойчивое недовольство их либеральными, прозападными взглядами . С этой целью всех, кто не согласен с нынешней имперской и авторитарной политикой Путина, публично обвиняют в том, что они являются иностранными агентами, занимаются подрывной деятельностью и пытаются подорвать национальные интересы государства. Западные ценности предстают в нетрадиционном свете, что вредит россиянам. Таким образом, в массовое сознание прочно внедрились две мысли: что критика Путина равносильна национальной измене, и что стремление вернуться к европейским основам предполагает полный отказ от русского образа жизни.

Такую риторику можно услышать в речах пропагандистских рупоров и блюстителей существующего режима. Несомненно, глава Чечни Рамзан Кадыров является одним из самых известных рупоров. Он открыто заявил , что к тем, кто выступает против Путина, «следует относиться как к врагам народа, как к предателям». Он ссылается на внешних врагов – уже ставшая в современной России традицией – подчеркивая, что российская оппозиция «играет в игру, придуманную западными спецслужбами, пляшет под их дудку и беспринципно пытается выдать себя за людей, озабоченных судьбой нашей страны». страна». В этом плане позиция радикального Кадырова, открыто угрожающего оппозиции расправой, к сожалению, не выглядит такой уж редкостью (в случае с убийством Немцова кровавый след явно ведет в Чечню). Дихотомия «мы или они» становится все более популярной после российской оккупации Крыма.

Правительственные пропагандисты прибегают к нескольким уловкам, пытаясь узаконить свой тезис о «пятой колонне».

Начнем с того, что «кремлефобия» — критика Кремля, а не граждан России — в публичном дискурсе приравнена к «русофобии». То же самое касается любви к стране или народу, которая стала синонимом любви к правительству. Такая идентификация, годами внедрявшаяся в сознание россиян, наконец-то принесла свои плоды, и теперь многие абсолютно рефлекторно относят критиков Путина к разряду «русофобов», независимо от их национальности. Кроме того, кремлевские рупоры подчеркивают, что это либералы и русские «западники», которые и так наиболее склонны к «русофобии». Показательным примером является статья о «русофобии» в прокремлевском аналоге Википедии Ruxpert, позиционирующем себя как «настольная книга патриота». Говоря о постсоветском периоде, Руксперт дает следующую так называемую справку: «Либералы оказались главными приверженцами идеологии «русофобии» и самоненависти, как и во времена поздней Российской империи. Современные русофобские мифы — это либеральные мифы, а главными носителями русофобских идей в сегодняшней России оказались представители либеральной интеллигенции и внесистемной оппозиции». Таким образом, мы видим здесь выдуманную цепочку логики «либерал как русофоб», внедряемую в общественное сознание, где «либерал» является синонимом критика режима, а не сторонника либеральной идеологии.

Кроме того, кремлевская пропаганда, помимо обвинений противников Путина в «русофобии», пытается любыми способами подорвать их русскоязычность. В этом отношении заслуживает внимания красноречивый ярлык «иностранных агентов», который был присвоен НПО с иностранным финансированием. С этой целью Кремль умело пользуется возможностью использовать народный процветающий в России антисемитизм. Политика приравнивания евреев к тем, кто недоволен режимом и желает его потенциально дестабилизировать, отчетливо просматривается в прокремлевских СМИ. Достаточно вспомнить фильм «13 друзей хунты», показанный на НТВ в 2014 году, где в качестве компромата приводилось еврейское происхождение главного героя, симпатизирующего Украине и Майдану. А еще есть статья «патриотической» журналистки Ульяны Скойбеды в «Комсомольской правде», в которой она сетовала на то, что нацисты не сделали абажуров из предков нынешних либералов. Подобных примеров множество.

В результате до внутреннего конечного пользователя кремлевской пропаганды доходит сообщение о том, что оппозиция — это космополиты, евреи или люди, работающие на другие государства, которые ненавидят все русское и хотят разрушить страну. Как бы глупо это ни звучало, эта информационная политика, похоже, находит отклик в российском обществе. Согласно последнему опросу Левада-Центра, 41% россиян считают борьбу с «иностранными агентами» и «пятой колонной» полностью оправданной. Следовательно, любые репрессивные меры против этой оппозиции будут встречены одобрительным молчанием значительной части российского общества. Между тем, большинство из тех, кто интуитивно чувствует абсурдность и ненормальность этой политики в отношении критиков Путина, предпочтут промолчать, чтобы не оказаться в списке «русофобов, западных агентов, еврейской пятой колонны и предателей Родины». ».

Парадокс антипутинских «кремлевских агентов»

Тысячи кремлевских «троллей», наводнивших интернет, вызывают недоумение как на российских, так и на западных сайтах. Каждый ежедневно публикует более сотни комментариев (бывшие «тролли» утверждают , что им приходилось писать не менее 135 постов в день). Основная цель их усилий очевидна — создать иллюзию всеобщей поддержки политики Путина, задушить альтернативные взгляды, вызвать раздражение других пользователей и заставить их уйти во «внутреннюю миграцию». Однако маловероятно, что Кремль действительно верит, что комментарии сомнительного качества и содержания могут заставить западную общественность пересмотреть свою точку зрения — за исключением, возможно, маргинальной группы конспирологов. Скорее, кажется более вероятным, что одна из многочисленных задач кремлевской пропагандистской машины на западном фланге состоит в том, чтобы создать информационный ажиотаж, который вызовет подозрения в отношении россиян и других лиц, говорящих не только негативно о России (не о Кремле!).

Действительно, на примере Twitter и других соцсетей видно, что кампания против разоблачения кремлевских троллей часто принимает форму охоты на ведьм, а термины «кремлевский тролль» и «двойной агент ФСБ» стали повсеместными оскорблениями. И на этом цифровом фронте на арену вышли новые игроки – доносчики «кремлевских агентов», методы которых напоминают методы кремлевских троллей – отсутствие доказательств, эмоциональный шантаж, оскорбления, коллективные выпады, травля ряда экспертов, журналисты и институты. Проект Intersection и члены его редколлегии  стал жертвами такой атаки не так давно. Примерно в то же время многие российские и западные эксперты по России, которые открыто критикуют путинский режим, также были безосновательно обвинены в том, что они на самом деле работают на Кремль.

Тогда возникает вопрос: кто организует эту кампанию по дискредитации критиков Путина в глазах западной аудитории? Самый очевидный ответ, который всплывает, — это Кремль. Андреас Умланд, на которого также напали «разоблачители кремлевских агентов» назвал эту практику постмодернистской и охарактеризовал ее как «троллинг через «антитроллинг»». Иными словами, «разоблачение» активных мероприятий как одной из активных мер (в такой формулировке описывались меры, предпринимавшиеся КГБ в годы «холодной войны» для воздействия на общественное мнение на Западе — — прим. авт. ).

С такой оценкой трудно не согласиться, но потенциально за этими «охотами на ведьм» может стоять другой вдохновитель – истеричные западные конспирологи. Кремлевская пропаганда заставила их видеть в каждом российском или пророссийском (не путать с прокремлевским!) эксперте потенциального кремлевского агента, даже когда факты доказывают обратное. Хотя эта категория интернет-пользователей открыто выражает свою ненависть к Путину и его пропаганде, на самом деле они играют на руку Кремлю, сами клевещут на его противников.

Следует отметить, что публичное разоблачение лиц, продвигающих интересы Кремля, безусловно, важно и необходимо. Однако делать это нужно только с холодным взглядом и твердой рукой, иначе те, кого в России заклеймят «русофобами» и «агентами государства», могут попутно стать жертвами последующих «разоблачений». И хотя феномен российских «русофобов» существует до тех пор, пока у власти находится путинский режим, Запад по-прежнему более чем способен бороться с феноменом антипутинских «кремлевских агентов»…

Первоначально опубликовано на Перекрёстке

Вы «русофоб»? — Журнал POLITICO

Оливер Буллоу — лондонский автор книги Последний человек в России .

«Русофобия» — популярное сейчас в Москве слово, которое используется для объяснения мотивов как восстания в Киеве, так и реакции на него Запада. На самом деле этот термин получил официальную поддержку со стороны самого президента Владимира Путина, который заявил в своем выступлении 18 марта: «Этот переворот совершили националисты, неонацисты, русофобы и антисемиты. Они и по сей день продолжают задавать тон в Украине».

Русофобская «угроза» в Москве была явно острой; законопроект о запрете «пропаганды русофобии» был внесен в Госдуму всего за три дня до выступления Путина. Все это поднимает вопрос: что такое русофобия, как узнать, страдаете ли вы от нее, и подвергаетесь ли вы риску в этом случае?

Это слово с длинной родословной. Согласно Оксфордскому словарю английского языка, философ Джон Стюарт Милль, кажется, изобрел его в 1836 году, чтобы описать тревогу британских министров по поводу того, что Россия может продвинуться через Азию и бросить вызов британской власти над Индией.

Хотя быстро стало ясно, что такое вторжение почти невозможно, это слово продолжало жить как слегка сатирический термин для тех, кто не доверял или боялся российского государства, которое они считали жестоким и экспансионистским. «Эпоха русофобии закончилась, и невозможно возбудить в англичанах гнев или ревность», — сокрушался Times Лондона в 1866 году.

Хотя этот страх перед русской экспансией не был полностью рациональным, он, безусловно, был лицемерным. «Учитывая собственный опыт Британии в отношении империалистической агрессии и подавления национального восстания (в Ирландии, не говоря уже об Индии или Африке), аргумент британской стороны был ярким примером того, как чайник называет горшок черным», — Анатолий Ливен, ныне профессор. в Королевском колледже, писал в 2000 году. На самом деле русские, раздраженные этим двойным стандартом, ответили британцам: Официальная газета

Голос , например, в 1880 году упомянул о «неизлечимой русофобии» британского правительства.

В течение следующих нескольких десятилетий это слово продолжало обозначать страх перед российской внешней политикой, а не перед самими русскими. Ливен утверждает, что страх Запада перед российской экспансией, существовавший в 19 веке, сохранялся и во времена холодной войны, перекинувшись из Великобритании на Соединенные Штаты, заклятого врага Советского Союза. В знаменитой речи Рональда Рейгана 1983 года слово «русофобия» не использовалось, но определение СССР как «империи зла», безусловно, отразило те же чувства, что и британские государственные деятели 150 лет назад.

Сегодня на Западе этот термин живет меньше, чем среди российских чиновников, которые думают, что жители Запада, особенно американцы, судят Москву по более суровым меркам, чем те, по которым они судят себя. «Под давлением русофобских членов Конгресса США был нанесен мощный удар по двусторонним отношениям и взаимному доверию», — говорится в заявлении МИД России в апреле прошлого года после того, как Конгресс принял запрет на выдачу виз российским чиновникам, связанным с гибелью в под стражей российского адвоката Сергея Магнитского.

С момента вступления России в состав Крыма и аннексии полуострова западные официальные лица были более критически настроены по отношению к России, чем обычно, а их российские коллеги были более возмущены, чем обычно. (Барак Обама: «Нарушение Россией международного права, ее посягательство на суверенитет и территориальную целостность Украины должны быть встречены осуждением»; Путин: «Это даже не двойные стандарты, это поразительный, примитивный, тупой цинизм».) в ярости от того, что западные страны отобрали Косово у Сербии и вторглись в Ирак без поддержки ООН, но теперь пытаются помешать ему сделать то же самое в Украине. Поэтому, возможно, неудивительно, что некоторые комментаторы сочли реакцию Запада на захват Путиным Крыма классической русофобией.

Однако не это имел в виду Путин, когда ставил русофобов в скобки с антисемитами и неонацистами; он не представлял воинствующих западных дипломатов, мародерствующих в центре Киева. Так кого же он имел в виду?

Путин использовал русофобию в совершенно ином смысле, чем Джон Стюарт Милль — смысл, популяризированный советским математиком-диссидентом Игорем Шафаревичем в конце 1970-х годов.

Шафаревич ненавидел Советский Союз, но считал себя русским патриотом и поэтому искал способ оправдать критику правительства, не чувствуя себя предателем. В своей книге Русофобия (по-русски «русофобия»), Шафаревич пришел к выводу, что коммунизм был чужд России — и что евреи навязали его стране — по существу изображая советское правительство как иностранную оккупацию. Он объявил советских евреев русофобами, охарактеризовав их «надменно-высокомерное и насмешливое отношение ко всему русскому, даже к русским именам». Концепция состоит в том, что эта страна всегда была такой же и никогда не может стать лучше, что Россия — «страна дураков». Если Советским Союзом управляли интриганские евреи, почему так много евреев отчаянно пытались уехать? Почему почти все руководители страны были этническими русскими, а евреям было отказано в доступе к высшим должностям? И если, как утверждал Шафаревич, евреи-интриганы также управляли Соединенными Штатами, почему они не дружили с евреями-интриганами, управлявшими Советским Союзом?

Но этот аргумент затронул традицию антисемитизма в российском обществе, которая долгое время была связана с националистическими движениями и православной церковью и выливалась в виде погромов во время беспорядков. Конечно же, диссидентское сообщество во времена Шафаревича разделилось по этническому признаку на русских патриотов, таких как он, и еврейских националистов, которые были возмущены советской властью. Православный священник Дмитрий Дудко писал в конце 1979 года, как его ранее сплоченная группа друзей раскололась на «антисемитов» и «русофобов».

Когда в 1991 году распался Советский Союз и новая независимая Россия ослабила ограничения на свободу выражения мнений и собраний, «русофобия» распространилась дальше, сначала на население страны, а затем на лексикон высших должностных лиц — и с причудливыми результатами. В 2000 году обозреватель канадской газеты озорно назвал Россию «комком навоза, завернутым в капустный лист, спрятанным в сортире». Посол Виталий Чуркин в раздраженном ответе написал: «Это злонамеренное проявление русофобии напоминает нацистскую пропаганду». В 2006 году индийская компания Mittal Steal Company выиграла у российской «Северстали» конкуренцию за покупку Arcelor, европейского производителя стали.

«Русофобия», — бушевал в Минэнерго Виктор Христенко, имея в виду европейских чиновников, поддержавших сделку. Год спустя российский посол в Лондоне отверг любую связь между плохой репутацией России в британской прессе и отравлением изгнанного из России диссидента Александра Литвиненко в том, что было широко рассматривается как убийство, спонсируемое Москвой. По словам дипломата, критика в СМИ стала результатом «развития русофобии».

С точки зрения этих официальных лиц, значение «русофобии» трансформировалось из боязни или неприязни к российскому государству в неприязнь к этническим русским, и теперь оно используется для отклонения любой критики Путина, России или русских в якобы этнофобных терминах. В 2012 году пресс-секретарь Путина назвал журнал «

Time » русофобским после того, как он опубликовал статью о нем под заголовком «поразительно уменьшающийся премьер-министр», а в прошлом году у прокремлевского комментатора Сергея Маркова было только одно объяснение тому, почему Путин не получил Нобелевскую премию мира. : «Русофобия, к сожалению, не позволила Нобелевскому комитету присудить Владимиру Путину премию, которую он вполне заслужил», — сказал он.

Один человек долго стоял в стороне: сам Путин. Его единственное предыдущее публичное упоминание о русофобии (согласно архиву на веб-сайте Кремля) было в 1999 году, когда он использовал это слово в его первоначальном значении, обвиняя в недоверии Восточной Европы к Москве воспоминания о советских вторжениях в Венгрию, Восточную Германию и Чехословакия. Однако в этом году даже Путин, назвав киевских протестующих, выступающих за Европейский Союз, русофобами, принял новое значение этого слова. В своем выступлении 18 марта он заявил, что протестующие не просто боятся России, но и ненавидят русских. Хотя Путин не разделяет антисемитизма Шафаревича, он разделяет его паранойю по поводу намерений иностранцев в отношении матушки-России. Связывая русофобов с неонацистами и антисемитами, он адаптировал определение этого слова, данное Шарафевичем: люди, которые ненавидят русских, фанатичны, даже злы.

Употребление удобного для Путина термина «русофобы» означает, что тех, кто получил этот ярлык, можно сразу же уволить; если протестующие в Киеве расисты, то бессмысленно с ними спорить.

В этой лихорадочной атмосфере неудивительно, что депутат путинского парламента предложил сделать русофобию преступлением. Согласно законопроекту, предложенному 15 марта, осужденные русофобы будут оштрафованы на сумму до 2000 рублей (55 долларов США) или заключены в тюрьму на две недели. голосовать против разрешения России аннексировать Крым, но отозвал его. Тот, кто внес законопроект в Думу, сделал это без его ведома, сказал Пономарев, может быть, чтобы дискредитировать его.

Это был профессионально подготовленный законопроект, написанный человеком, знающим парламентскую терминологию. Фактически тот, кто его составлял, объединил два значения русофобии — Милля и Шафаревича — в одно широкое понятие: «негативное впечатление о России или русских, а также о русском языке, культуре и системе правления».