А она не одна придет она с кузнецом придет: : Прикольные фразы :: MixTo.ru

: Прикольные фразы :: MixTo.ru

– Селянка, хочешь большой, но чистой любви?… Приходи вечером на сеновал.

– Селянка, у тебя бабушка есть?
– Нет
– Сиротка значит
– Подь сюды. Хочешь большой но чистой любви?
– Да кто ж ее не хочет?
– Тогда приходи, как стемнеет на сеновал. Придешь?
– Отчего ж не прийти, приду, только ж и вы приходите, а то вот сударь тоже позвал, а опосля испугался
– а она не одна придёт, а с кузнецом
– С каким кузнецом?
– С дядей моим, Степан Степанычем, он мне заместо отца, кузнец наш
– А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен Я со, лошадь, что ли..
– Благословлять, вы ж изволите предложение делать..
– Так, ступай, свободна, не видишь-играем.

– Голова-предмет темный.

Исследованию не подлежит.

– Хорошо-то как, Машенька!
– Я не Машенька!
– Всё равно хорошо.

– Жуткий город, девок нет, в карты ни кто не играет. Вчера в трактире украл серебряную ложку, ни кто даже не заметил.

– Видел я эту Италию… Сапог сапогом!

– Простите, сударь, я не вовремя..
– Вы родились не вовремя, чего уж теперь..

– Коли доктор сыт-и больному легче!

– А вы Маргадон-бесчестный человек. ..
– Конечно, если бы я был честным, сколько народу полегло бы в Европе.

– Она не одна придет, она с кузнецом придет.
– А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен, что я лошадь что ли.

– Ипохондрия есть жестокое любострастие, которое содержит дух в непрерывно печальном положении.

– А потом вас там публично выпорют, как бродяг, и отправят в Сибирь убирать снег…
– Весь?…
– Да.

– Откушайте, барин!

– Как называется?
– Оладушки!

– Ладушки-ладушки, где были-у бабушки. .. селянка, у тебя бабушка есть?
– Нет…
– Сирота, значит…

– Живому все хорошо.

– И сия пучина поглотила ее в один момент. В общем, все умерли.

– Что один человек собрал, другой завсегда разобрать сможет.

– Так, свободна, ступай. Не видишь-играем.

– Слово лечит, разговор мысль отгоняет.

– Понравилась видать, молодец… Хороший человек… Солонку спер… И не побрезговал.

– Но, залетные. Фортиссимо, мама мия, но!

– Да, это от души. Замечательно. Достойно восхищения.

– В общем, все умерли…

– Экий ты меркантильный, Маргадон, о душе бы подумал.

– Простыл наш батюшка, перекупался..

– Да не, Жазель та, брунетка была, а эта-вся белая.

– Это она, Жазель, я ее признал, по ноге. .

– Сильвупле, дорогие гости, сильвупле. Жевупри авеплизиз. Господи прости, от страху все слова повыскакивали.

– Жакоп, что он меня всё пугает?! Что меня пугать, у меня и так три пожизненных!

– Чего это ихний кучер на меня в лорнет посмотрел?

– Чего-чего… Зрение слабое.

– О, черт вас всех подраль, здравствуйтэ.

– Да не простыл наш батюшка, а с глузду двинулся.

– Теперь всё от меня зависит. ..

– Теряю былую легкость.

– Нас унижают, Жакоб. Ваш удар принц.

Комментарии (1)

— Селянка, а селянка! Хочешь большой, но чистой любви?— А кто ж ее не хочет?— Приходи вечером на сеновал. Придешь?— Приду, отчего ж не прийти? Только уж и Вы приходите. А то вот они тоже обещали и не пришли.— А она с кузнецом придет.— Зачем нам кузнец? Что я лошадь, что ли?

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

Сильный — не тот, кто одержал верх над слабым, а тот, кто придет слабому на помощь.

Неизвестный автор (1000+)

Вселенная даёт человеку не то, что он хочет, а то, что ему необходимо. Поэтому не спрашивайте: «за что?», а подумайте: «для чего?»

Неизвестный автор (1000+)

Не тот твой друг, кто за столом с тобою пьет,
А кто в несчастии любом на выручку придет.
Кто руку твердую подаст, избавит от тревог.
И даже вида не подаст, что он тебе помог.

Омар Хайям (500+)

Говорят: «Чего хочет женщина, того хочет Бог», – но не договаривают, что только Бог и знает, чего она хочет!

Константин Мелихан (100+)

В молодости мужчина хочет секса, а женщина любви. В зрелости он хочет любви, а она секса. И только в старости они хотят одного и того же: покоя.

Константин Мелихан (100+)

Безразлично, что о вас думают другие, а важно, что вы сами об себе думаете, но только пока вы не лицемерите и не врете.

Евгений Витальевич Антонюк (50+)

Твоё право сеять то, что ты хочешь, но пожинать ты будешь не то, что хочешь, а то что сеял.

Неизвестный автор (1000+)

Хорошо, что есть время, расстояние и трудности. Порой, именно они дают понять кто любит, кто дружит, а кто… не так уж и нужен…

Неизвестный автор (1000+)

Они скандалили, будто не знали, что злые слова нельзя взять и забыть. Не знали, что люди ругаются на полную, а мирятся наполовину, и так каждый раз от любви отрезается, и ее становится все меньше и меньше.

Письмовник (Михаил Шишкин) (40+)

Так кто ж ты, наконец?
— Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.

Фауст (Иоганн Вольфганг Гете) (100+)

«Она не одна, она с кузнецом придёт»: актриса, заставлявшая краснеть милиционеров | Замочная скважина-news

Александру Захарову зрители запомнили по фильму «Формула любви». В этой картине дочке известного режиссёра досталась небольшая роль дворовой девушки, к которой «клеили» подручные графа Калиостро в исполнении Александра Абдулова и Семёна Фарады…

Александру Захарову зрители запомнили по фильму «Формула любви». В этой картине дочке известного режиссёра досталась небольшая роль дворовой девушки, к которой «клеили» подручные графа Калиостро в исполнении Александра Абдулова и Семёна Фарады…

10 лет без главных ролей в театре

— Хочешь большой и чистой любви? – интересовался у Александры Фарада. — Тогда приходи сегодня вечером на сеновал…

— Приду, — отвечала 21-летняя «простушка». – Только уж и вы придите. А то вон, сударь, тоже приглашал, а опосля испугался..

«Формула любви», кадр из фильма

«Формула любви», кадр из фильма

На тот момент Захарова, выпускница Щукинского училища, только начинала играть в столичном театре Ленинского комсомола. При этом серьёзных ролей в больших спектаклях отец-режиссёр (Марк Анатольевич Захаров) девушке не предлагал и даже не обещал. В течение последующих почти 10 лет Александре была уготована скромная участь оставаться «на задворках», что, впрочем, имело и плюс: актриса смогла реализовать себя в кино…

Как режиссёры раздевали дочку коллеги

И здесь юная актриса раскрылась с весьма неожиданной стороны. Режиссёры неизменно пытались раздеть хорошенькую звезду в кадре. А иногда не просто раздеть, а уложить в постель с кем-нибудь из киногероев.

Александра Захарова, фото из открытых источников

Александра Захарова, фото из открытых источников

Так, в фильме «Сыскное бюро «Феликс» обнажённой Захаровой пришлось оказаться вместе с персонажем Андрея Соколова. В «Серых волках» напарником Александры был Александр Мохов, сыгравший контрразведчика. А в мелодраме «Графиня» — популярный на тот момент Евгений Сидихин (в образе начинающего писателя).

Смелость актрисы восхищала советских мужчин. В зрительном зале казалось, что Захарова играет в эпизодах с «клубничкой» без малейшего стеснения.

Александра Захарова, фото из открытых источников

Александра Захарова, фото из открытых источников

В картине «Убить дракона» девушка на несколько секунд также появилась без всего, а в «Серых волках» помимо постельной сцены, был ещё и эпизод на морском пляже, когда героиня актрисы выходила на берег, не стеснённая какими-либо одеждами.

Почему покраснел милиционер…

Одна из лучших ролей Захаровой – аферистка Рукояткина из фильма «Криминальный талант». В этой картине Александра раскрылась в полной мере, ведь её героиня — аферистка лёгкого поведения — должна была демонстрировать умение перевоплощаться и быть талантливой актрисой.

Режиссёр фильма, кстати, также не преминул раздеть Александру…

«Криминальный талант», кадр из фильма

«Криминальный талант», кадр из фильма

По сюжету в одном из эпизодов девушка устраивала незапланированный стриптиз для скромного следователя, заставляя его покинуть комнату. Парень краснел, выходил вон, а голая преступница тем временем спокойно удирала через потайной ход.

«Криминальный талант» с успехом прошёл в советском телеэфире и вмиг сделал Захарову звездой. Что, впрочем, не повлияло не решение отца актрисы относительно крупных ролей в театре.

Захарова и женихи из жизни

Если верить светской прессе, из-за знаменитого отца Сашу побаивались и… потенциальные женихи.

В течение многих лет актрису воспринимали исключительно как дочь Марка Захарова. Рассказывают, что даже в театральном училище имени Щукина, где училась будущая актриса, молодые люди не решались начинать ухаживать за ней, чтобы не прослыть подлизами, пытающимися заполучить расположение Марка Анатольевича и местечко в труппе Ленкома.

В театре тоже было немало завистников и злопыхателей, проецировавших на актрису свои обиды на главного режиссёра и вообще на окружающий мир. Так, кто-то запустил слух про то, что Марк Захаров надеется сосватать дочку то ли Александру Абдулову (который на тот момент был благополучно женат), то ли Андрею Соколову.

Александра Захарова, фото из открытых источников

Александра Захарова, фото из открытых источников

Брак со Стекловым

Долгое время супругом актрисы был её коллега – кумир конца 1980-х Владимир Стеклов. Союз известных артистов продолжался 9 лет.

Саша впервые увидела будущего мужа в Театре Станиславского, куда пришла на спектакль вместе с отцом. Игра Владимира произвела на девушку сильное впечатление. Подругам она рассказывала, что накануне видела на сцене «нового Высоцкого».

После расставания с Александрой Стеклов успел ещё дважды жениться. Его нынешняя избранница младше актёра на 33 года.
57-летняя Захарова вновь замуж уже не выходила. Однако в общении с журналистами она подчёркивает, что в её сегодняшней жизни есть не только главные роли в Ленкоме (Марк Анатольевич стал-таки давать их дочери) и собаки (которых актриса обожает), но и большая любовь…

Зачем нам кузнец? Крылатые фразы из фильмов Марка Захарова

Обыкновенное чудо

Один из любимейших россиянами фильм — «Обыкновенное чудо».

Первый раз по телевидению «Обыкновенное чудо» показали 1 января 1978 года, и с тех пор за фильмом закрепилась слава «новогоднего». При этом в фильме нет ни единого намека на то, что чудеса случаются только в новогоднюю ночь.

Критики до сих пор не могут дать однозначного определения жанру ленты. Спустя два с лишним десятка лет после съемок Александр Абдулов сказал: «Я не знаю, что это, — сказка, притча, легенда, миф? Это такой отдельный кинематограф, который изобрел Марк Захаров».

«Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придет конец! Слава безумцам, которые живут себе так, будто они бессмертны!» — произносил Волшебник голосом Олега Янковского. Трудно представить себе кого-то другого на этом месте. Но в самом начале съемок актер попал в реанимацию, он, переживая, что подводит киногруппу, просил искать ему замену. Но Марк Захаров не стал: «Нет. С вами я не расстанусь. Будем ждать».

Просто вне конкуренции Леонов-король. Чего стоит его фраза: «Должен предупредить — я страшный человек. Тиран, деспот, коварен, капризен, злопамятен. И самое обидное — не я в этом виноват! Предки виноваты — прадеды, прабабки, внучатые тети разные, праотцы и праматери. В жизни вели себя как свиньи, а я вынужден расхлебывать. Сам я добряк умница, люблю стихи, прозу, музыку».

Другие цитаты «королька», полюбившиеся зрителю:

«Подписываешь смертный приговор — и хохочешь, вспоминая ее смешные шалости».

«Мне здесь нравится — дом устроен славно, с любовью. Так взял бы и отнял бы».

«Подумаешь — медведь! Не хорек все-таки… Другие живут, и ничего. Мы бы его приручали, причесывали, он бы плясал нам иногда…»

«Плаху, палача и рюмку водки! Водку мне, остальное ему».

«Я знаю, я подслушивал».

Будто специально для Андрея Миронова, близкого друга режиссера, написана роль обаятельного, самоуверенного министра-администратора: «Мне ухаживать некогда. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен — чего зря время терять. Ровно в полночь приходите к амбару, не пожалеете!»

Или: «А кто у нас муж»? — «Волшебник». — «Предупреждать надо»; «Будете мешать — оставлю без обеда»; «От любви бывают разные болезни, но все они не смертельны».

Кстати, словарь крылатых фраз этой картины мог быть богаче. Цензурой была вырезана фраза министра-администратора, обращенная к Королю: «Стареет наш королек». Усмотрели намек на постаревшего Брежнего.

Требовали убрать и песенку Миронова про бабочку, которая крылышками «бяк-бяк-бяк», но режиссер отстоял гастрономическую точку зрению на этот счет. Выжил и эпизод, когда король Евгений Леонов выходит сочетать законным браком свою дочь с министром-администратором и делает в окошке жест, характерный для вождей, стоявших во время демонстраций на Мавзолее.

Интересно, когда Юрия Соломина, снявшегося в роли хозяина гостиницы, назначили министром культуры, фильм «Обыкновенное чудо» стали чаще крутить на телеэкранах. А его дуэт с Екатериной Васильевой, где министр культуры проникновенно пел: «Ах, сударыня, когда мы с вами вместе, все цветочки расцветают на лугу. ..» — вообще стал едва ли не визитной карточкой всех телеканалов.

Формула любви

В 2005 году в одном из социологических опросов россияне называли наиболее популярные крылатые фразы отечественного кино. Вторым по популярности ответом стала фраза из кинофильма «Формула любви» Марка Захарова «Зачем нам кузнец, нам кузнец не нужен» (или «Зачем нам кузнец, нам кузнец не нужен. Что я, лошадь?»).

Цитаты из любимого фильма: dbnfkbr — LiveJournal

Один из моих любимых фильмов «Формула любви» (1984)

Режиссёр-постановщик: Марк Захаров
Автор сценария: Григорий Горин

Проста кладезь мудрости и пазитива!!! Одна только «Неаполитанская песенка» чего стоит 🙂
Что не фраза — так тост!!!

— Степан! Степан, у гостя карета сломалась.
— Вижу, барин. Ось полетела. И спицы менять надо…
— За сколько сделаешь?
— За день сделаю.
— А за два?
— Ну… Сделаем и за два.
— А за пять дней?
— Ежели постараться… можно и за пять.
— А за десять?
— Ну, барин, ты задачи ставишь… За десять дней одному не справиться. Помощник нужен. Хомо сапиенс!
— Бери помощников, но чтобы не раньше!

***

Ален ноби, ностра алис! Что означает — если один человек построил, другой завсегда разобрать может!

— Мерзавец, а, мерзавец, ты, значит, здесь вместо работы латынь изучаешь?

***

— Все пришельцы в Россию будут гибнуть под Смоленском.

(зря поляки не поверили этой фразе)

***

— Ему плохо?
— Ему хорошо. Живому все хорошо.

***

— Не умеете лгать, молодой человек. Все люди разделяются на тех, которым что-то надобно от меня, и остальных, от которых что-то нужно мне. Мне от вас ничего не нужно. Выкладывайте, что вам угодно.

***

Доктор (обращаясь к больному Алеше): «Язык… язык… закройте… откройте… закройте… откройте. На что жалуемся?»
Тетушка: «На голову жалуется.»
Доктор: «Это хорошо. Легкие дышут, сердце стучит.»
Тётушка: «А голова?»
Доктор: «А голова — предмет тёмный, исследованию не подлежит. »

***

— Сходил бы искупался или окуньков бы половил.
— Что вы говорите такое, тетушка! Река жизни утекает в вечность, при чем тут окуньки?

***

— Чё он меня всё пугает? Что меня пугать? У меня три пожизненных заключения. А как он с вами разговаривает? Вы, человек, достигший вершин лондонского дна! В конце концов, вы собираетесь быть принцем?
— Йес, итыс!

***

Коли доктор сыт — и больному легче!

***

— Дядя Степан, ихний кучер на меня в лорнет посмотрел. Чего это он?
— Чего-чего? Зрение слабое!
— Беееедненький!

***

Граф Калиостро: «Маргадон, прими!»
Фимка (подавая хлеб и соль): «Пожалуйте, сударь.»
Маргадон высыпает соль на хлеб, кидает солонку во внутренний карман сюртука.
Диалог деревенских мужиков:
— Понравилось, видать, молодец.
— Хороший человек.
— Солонку спёр.
— И не побрезговал.

***

И с барышнями поаккуратней! Мраморные они, не мраморные — наше дело сторона. Сиди на солнышке, грейся!

***

— О, Мария коза дико. ..
— Теряю былую лёгкость! После ужина — грибочки, после грибочков — блинчики…
Жуткое селение. Двери не запирают. Вчера спросил у ключницы 3 рубля, дала, мерзавка! И не спросила, когда отдам!
— Откушать изволите?
— Как называется?
— Оладушки.
— Оладушки, оладушки, где были — у бабушки. Селянка, у тебя бабушка есть?
— Нет.
— Сиротка, значит.
— Подь сюды.
— Хочешь большой, но чистой любви?
— Да кто ж её не хочет?
— Тогда приходи, как стемнеет, на сеновал.
— Придёшь?
— Отчего ж не прийти? Приду.
— Только уж и вы приходите.
— А то вон сударь тоже позвал, а опосля испугался.
— Она не одна придет, она с кузнецом придет.
— С каким кузнецом?
— С дядей моим, Степан Степанычем. Он мне заместо отца, кузнец наш.
— А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен.
— Что я, лошадь, чтоль? Зачем нам кузнец?
— Благословлять. Вы же изволите предложение делать?
— Так, свободна, ступай. Не видишь — играем!

***

— Жуткий город – девок нет, в карты никто не играет. Вчера в трактире спер серебряную ложку, никто даже не заметил – посчитали, что ее вообще не было.

***

И сия пучина поглотила ее в один момент. В общем, все умерли.

Ну что…. ищем диск на вечер? 😉

«А она не одна придет. Она с кузнецом придет»

29 comments — :

Мечи — для лохов, лучники с копьеносцами рулят в организованном обществе — и там обсидиан удобнее 🙂

Посмотрим 🙂

Как раз смотрю этот самый момент с кузнецом. На самом деле прет нешутейно. Шекспир, Станиславский, Серджо Леоне, Люк Бессон и прочая красота. Что ни диалог, то прет. Правда, смотрю в оригинале с оригинальными субтитрами, чтоб ничего не упустить.

Я с русскими сабами 🙂

Душевно бухают 🙂

>Душевно бухают 🙂
дождались таки той самой неуловимой «химии отношений» и противоречивых чувств

Алкоголь сближает, да

«пьянка в бункере» на мажорный лад)

Кстати да 🙂

Там большинство с дротиками бегало и прочими палками-металками. А эти были разные по размеру и форме.

Мэйси, в смысле.

Не стыдно спойлерить. Я уже практически догадался чем закончится !

А я нет 🙂

Чем кончится вообще, известно в общих чертах уже полгода, наверное:) Но Колчака расстреляют, да.

Сутъ

Как откомментировал кто-то англоязычный…

(не точно, но примерный смысл) …Когда следишь за тем, как Арья растет у тебя на глазах с самой первой серии, то от просмотра серии ощущение такое, будто трахнули твою дочь…

Re: Как откомментировал кто-то англоязычный…

Ой

Формула любви | О фильме

1. Главная
2. Фильмо-цитаты
3. Формула любви

О фильме «Формула любви » и самые-самые цитаты

История о приключениях графа Калиостро в России. Великого Магистра предупреждали, что пребывание здесь действует разлагающе на неокрепшие умы. Но он не поверил. Зря… 😉

― Заголосила! Да не простыл наш батюшка, а с глузды двинулся!

― Хочешь большой, но чистой любви?

― Коли доктор сыт, так и больному легче. ..

Скорее перейти к цитатам… (А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен)

Полный текст… (Много букв. Коли доктор сыт, так и больному легче…)

Песня из фильма… (Уно-уно-уно. Эта песня о бедном рыбаке…)

Скачать цытаты с картинками! (Ну откуда в Италии мята? Pdf 1,9 Мб)

О фильме — краткое содержание

Подробнее: режиссер, в ролях ×

Режиссер: Марк Захаров
Сценарий: Григорий Горин

В ролях: Нодар Мгалоблишвили (граф Калиостро), озвучивал Армен Джигарханян, Александр Абдулов (Жакоб), Семен Фарада (Маргадон), Татьяна Пельтцер (Федосья Ивановна), Елена Валюшкина (Мария), Александр Михайлов (Алексисей), Елена Аминова (Лоренца), Леонид Броневой (доктор), Александра Захарова (Фимка), Николай Скоробогатов (Степан Степаныч, кузнец), Анна Андриянова (Прасковья Тулупова).

1984 (СССР).

Граф Калиостро знает, что человек несчастен, ведь небо отвернулось от него. Он один на земле делает людей счастливыми. Если человек хочет богатства — он варит ему золото… Хочет узнать будущее — он предсказывает ему судьбу.

Вы скажете, что это обман? Человек хочет быть обманутым, вот в чем дело. Все обманывают всех, но делают это слишком примитивно. Граф Калиостро один превратил обман в высокое искусство, поэтому стал знаменит.

И сдруг случилось неожиданное. Калиостро влюбился, причем сильно. И безответно. Ему теперь нужно так мало. Всего лишь обыкновенное чудо. Но не таковский граф человек, чтобы ждать милостей от природы. Взять их у нее — вот задача, достойная великого магистра.

Пришло время посоревноваться сами знаете с Кем. Пришло время построить формулу любви и проверить ее на себе.

Нас ждет любовь, магия и погоня. А что еще нужно для хорошего фильма?

Зачем стоит пересмотреть фильм «Формула любви»?

— еще раз насладиться песней «Уно-уно-уно ун моменто»;
— вспомнить, зачем нам кузнец и почему она не одна придет;
— и услышать гимн человеку труда: «что один человек построил — другой завсегда разломать сможет. Здесь всё от меня зависит».

А теперь — цитаты

―Голова всё может.
―В особенности, если это голова великого магистра.

―Из стран Рождения река По царству Жизни протекает,
Играет бегом челнока И в Вечность исчезает…
―Каково сказано, тётушка?
―Про речку? Хорошо… Сходил бы, искупался. Иль окуньков бы половил.

―»Любовь», Фимка, у них слово «амор»! И глазами так…
―Амор…

―Простыл наш батюшка, простыл касатик! Перекупалси.
―Заголосила! Да не простыл наш батюшка, а с глузды двинулся!

―Это Жазель. Француженка. Я признал её. По ноге.
―Не, это не Жазель! Жазель была брюнетка, а эта вся белая.

―Откушать просим, доктор, чем бог послал.
―Откушать можно. Коли доктор сыт, так и больному легче.

―Хороший человек…
―Солонку спёр.
―И не побрезговал…

―Кто ест мало, живет долго, ибо ножом и вилкой роем мы могилу себе.
―Мудро.

―Теряю былую лёгкость! После ужина грибочки, после грибочков блинчики. ..

―Подь сюды. Хочешь большой, но чистой любви?
―Да кто ж её не хочет?
―Тогда приходи, как стемнеет, на сеновал.

―Она не одна придет, она с кузнецом придет.
―С каким кузнецом?
―С дядей моим, Степан Степанычем. Он мне заместо отца, кузнец наш.
―А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен. Что я, лошадь, чтоль? Зачем нам кузнец?

―»Лабор ист ест ипсе волюмпас». Что означает: Труд уже сам по себе есть наслаждение!

―Меня предупреждали, что пребывание в России действует разлагающе на неокрепшие умы.

―Что вы говорите такое, тетушка?
―Сами же учили: на чужой каравай рот не разевай!
―Дак мало ли я глупостей-то говорю?

―У вас в Италии мята есть?
―Ну откуда в Италии мята? Видел я их Италию на карте, сапог сапогом, и все!

И ведь что интересно…

Сценарий Григория Горина написан по повести Алексея Толстого «Граф Калиостро»

Вернее сказать, по мотивам. Потому что от Толстого там довольно мало осталось. Можно сказать, почти ничего.

Статуя Прасковьи Тулуповой под видом «Галатеи» всегда нарасхват

Это очень известная статуя советского кинематографа.
Именно она скрашивала жизнь товарищу Бубликову в фильме «Служебный роман».

А в фильме «Старый Новый Год» Прасковья находится в бане и меланхолично слушает, как мужики ищут смысл жизни.

В фильме «Вечерний лабиринт» — украшает этаж в гостинице;
«Васса» — встречает посетителей в приемной Вассы Железновой.

Графа Калиостро играл Нодар Мгалоблишвили.

Прекрасный актер и вообще красавец. Но вот озвучивал графа Армен Джигарханян. Почему? Ну потому что… Нодар не настолько хорошо говорил по-русски. У него был акцент. И у Джигарханяна получилось намного лучше.

А еще во время съемок Нодар Мгалоблишвили сломал ногу. И что вы думаете, они сделали после этого? Именно. Они наложили гипс, и он играл со сломанной ногой.

Высокие, высокие отношения. Вот так вот и снимают хорошие фильмы — прямо в гипсе. Все на алтарь искусства.

А как именно Нодар Мгалоблишвили сломал ногу?

О, это очень, очень романтическая история.

Однажды вечером, после съемок, Нодар Мгалоблишвили сидел в гостинице. Один. Стало ему как-то скучно, грустно, и он решил спеть. Ну потому что он грузин — и хорошая песня всегда в тему. Встал, откашлялся и запел. Закончив одну песню, он начинал другую. Он пел как соловей — а может, даже лучше.

И вдруг — ЧУ! — с улицы раздались аплодисменты. Незнакомая, но от этого вдвойне прекрасная женщина глядела на него с искренним восхищением. Ей откровенно понравился его голос.

Вдохновленный таким вниманием, Нодар сел на подоконник (чтобы было лучше слышно, наверное) — и взял особо трудную ноту. Нота удалась, но равновесие пошатнулось… — и актер упал прямо со второго этажа.

Нога сломалась, а возможное свидание расстроилось. Потому что не каждый мужчина захочет ближе познакомиться с женщиной, которая стала причиной его трагического выпадения из окна.

Чему как бы учит нас фильм «Формула любви»

Даже если вы влюбились в статую бесплотную — это вовсе не значит, что вы не найдете свою истинную любовь. Найдете, пренепременно. Но сначала придется помучиться, пострадать и поволноваться. Потому что страдания укрепляют душу.

А уж потом, когда встретите — не постесняйтесь отбить ее у графа. На коня — и … в лес. Потому что когда человек любит — он чужих советов не слушает!

Смотрите хорошее кино — и будет вам счастье.

И помните: Ален ноби, ностра алис! Что означает — если один человек построил, другой завсегда разобрать может. Тут все от вас зависит.

Присоединяйтесь, барон. Присоединяйтесь!

Понравился пост? Любите хорошие цитаты?
Тогда давайте не будем терять друг друга!
Оставайтесь на связи:

Twitter

Facebook

Instagram

А еще можно подписаться на выпуски нашей рассылки. И получить подарок — книгу «365 цитат о любви». Самые трогательные, неожиданные и смешные.

Забрать скорее!

Разоблачительные подробности для самых проницательных…

Скорее перейти к цитатам… (А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен)

Полный текст… (Много букв. Коли доктор сыт, так и больному легче…)

Песня из фильма… (Уно-уно-уно. Эта песня о бедном рыбаке…)

Скачать цытаты с картинками! (Ну откуда в Италии мята? Pdf 1,9 Мб)

Ссылки по теме

«Формула любви» на Википедии. Зато сюжет подробный…

«Формула любви» на КиноПоиск.Ru

Присмотреть на Озоне:

— DVD «Формула любви»: продвинутое издание, упрощенное издание. И даже на Blu-Ray.

— DVD (Коллекционное издание): Фильмы Марка Захарова (5 DVD). Лабор ист ест…!

— Книга. Григорий Горин. Формула любви. Откушать изволите?

— Книга. Григорий Горин. Тот самый Мюнхгаузен и другие киносценарии.

— Книга. Григорий Горин. Избранное.

— Аудиокнига MP3. Григорий Горин. Формула любви. Тот самый Мюнхгаузен.
  Много их тут, долгожителей.

— Audio CD. Геннадий Гладков. Формула любви (+ Обыкновенное чудо и Дом, который построил Свифт)

Что-нибудь еще? Да, их есть у меня…

Белое солнце пустыни (Не говори никому, не надо…)

Кавказская пленница (Идите, идите. Мы Вас вылечим. Алкоголики — это наш профиль)

Здравствуйте, я ваша тетя (Донна Роза, я старый солдат, и не знаю слов любви…)

Бриллиантовая рука (Ну-с, будем принимать меры. А что делать? Пьянству — бой!)

Кин-Дза-Дза! (Ребят, как же это вы без гравицаппы пепелац выкатываете из гаража?)

Обыкновенное чудо (Тиран-деспот, коварен, капризен, злопамятен…)

Дон Жуан де Марко (Как я мог сломать свой цветок любви к донне Джулии?)

Волшебное кольцо (Это Ульянка — хуже керосину)

Скотт Пек. «Непроторенная дорога» (То, что вы мне описали, – не любовь, а паразитизм…)

А на посошок?..

— Есть пары, созданные для любви. Мы же были созданы для развода.

— Мы отстроили планету, и нам нужно недостающее звено. И это твой мозг.

— Так вот вы где, Вас мне и надо. Вы съесть изволили Мою морковь!

Добавлено на сайт: 20.02.2010

Деревенский кузнец Генри Уодсворта Лонгфелло — Стихи

Прелюдия

Это первобытный лес. Шепчущие сосны и болиголовы,
Бородатые, покрытые мхом, и в зеленых одеждах, неразличимых в сумерках,
Стой, как друиды древности, с грустными и пророческими голосами,
Стой, как сены арфистов, с бородой на груди.
Громко из каменистых пещер соседний океан
Громко говорит и безутешным акцентом отвечает на вой леса.

Это первобытный лес; но где сердца, которые под ним
Прыгали, как косуля, когда он слышал в лесу голос охотника
Где деревня с соломенной крышей, дом акадских фермеров,
Людей, чьи жизни скользили по рекам, которые текут по воде леса,
Затемненные земными тенями, но отражающие образ неба?
Отходы — те милые фермы, а фермеры ушли навсегда!
Рассеянные, как пыль и листья, когда могучие порывы октября
схватили их, взметнули в воздух и окропили далеко над океаном.
От прекрасной деревни Гран-Пре остались только традиции.

Вы, кто верит в любовь, которая надеется, и терпит, и терпеливы,
Вы, кто верит в красоту и силу женской преданности,
Примите скорбную традицию, все еще воспеваемую соснами в лесу;
Список к сказке о любви в Академии, доме счастливых.

Часть первая

Песнь I

В акадской земле, на берегу Минасской впадины,
Вдали, уединенная, тихая, маленькая деревушка Гран-Пре
Лежит в плодородной долине.Обширные луга простирались на восток,
давая название деревне, и пастбища для бесчисленных отар.
Плотины, которые руки фермеров поднимали с непрекращающимся трудом,
Не позволяйте бурным приливам; но в назначенное время года шлюзы
открывались и приветствовали море, чтобы оно свободно бродило по лугам.
На западе и на юге были льняные поля, фруктовые сады и кукурузные поля.
Далеко простирались и не оградились по равнине; и далеко на север
Взошел Бломидон, и леса старые и возвышались над горами
Морские туманы раскинули свои палатки, и туманы могучей Атлантики
Смотрел на счастливую долину, но никогда не спускался со своей станции
Туда посреди своих ферм покоилась акадская деревня.
Прочно построены были дома из дуба и болиголова.
Такие, как крестьяне Нормандии, построенные во времена правления Генриха.
Соломенные крыши со слуховыми окнами; и фронтоны, выступающие
Над подвалом внизу защищали и затеняли дверной проем.
Там тихими летними вечерами, при ярком закате
Освещая деревенскую улицу и позолочая лопатки на дымоходах,
Матроны и девушки сидели в белоснежных шапках и киртлах. золотой
Лен для ткацких станков, чьи шумные челноки в дверях
Смешивали их звук с жужжанием колес и песнями девушек,
Торжественно по улице шел приходской священник, и дети
Сделали паузу в своей игре, чтобы поцеловаться руку, которую он протянул, чтобы благословить их.
Преподобный ходил среди них; и поднялись матроны и девушки,
приветствуя его медленное приближение словами нежного приветствия.
Тогда работники пришли домой с поля, и солнце спокойно опустилось.
Спустился в его покой, и преобладали сумерки. Анон с колокольни
Тихо прозвучал Ангелус, и над крышами деревни
Столбы бледно-голубого дыма, как восходящие облака ладана,
Поднялись из сотен очагов, домов мира и довольства.
Так жили вместе в любви эти простые акадские земледельцы, —
Жили в любви Бога и человека.Так же они были свободны от
Страха, царящего с тираном, и зависти, порока республик.
Ни замков у дверей своих, ни решеток на окнах;
Но жилища их были открыты, как день, и сердца их владельцев;
Там самые богатые были бедными, а самые бедные жили в достатке.

Немного в стороне от деревни, ближе к бассейну Минаса,
Бенедикт Беллефонтен, самый богатый фермер Гран-Пре,
Жил на своих приусадебных участках: и вместе с ним, управляя своим домом,
Жила Нежная Эванджелина, его ребенок и гордость села.
Сталворт, величавый по форме, был человеком семидесяти зим;
Здоров и бодр был он, дуб, покрытый снежинками;
Белы, как снег, его локоны, а щеки коричневые, как дубовые листья.
Прекрасна была она созерцать ту деву семнадцати лет.
Черные были ее глаза, как ягода, растущая на шипе у дороги,
Черные, но как нежно они сияли под коричневым оттенком ее локонов!
Сладко было ее дыхание, как дыхание коров, кормящихся на лугах.
Во время жатвы в полдень она несла жнецам
Бутылок домашнего эля, ах! Прекрасной была девушка,
Прекрасная была она, когда в воскресенье утром, когда колокол из башни
Осыпал святыми звуками воздух, как священник своим иссопом
Окропляет паству и осыпает их благословениями,
Падение длинная улица, по которой она прошла, с ее венком из бус и миссалом,
В своей норманнской кепке и синей юбке, и с серьгами,
Привезено в старину из Франции, и с тех пор, как семейная реликвия,
Вручено от матери к ребенку через долгие поколения.
Но небесное сияние — более неземная красота —
Сияла на ее лице и окружала ее фигуру, когда после исповеди
Она безмятежно шла домой с Божьим благословением на нее.
Когда она ушла, это было похоже на прекращение изысканной музыки.

Прочно построенный из дубовых балок дом фермера
Стоял на склоне холма, возвышающегося над морем; а у двери росла тенистая сикомора
, обвитая дровами.
Грубо вырезано крыльцо с сиденьями под ним; и тропинка
Вела через фруктовый сад и исчезла на лугу.
Под платаном были ульи, нависшие над навесом,
Такие, какие путешественник видит в отдаленных краях у обочины дороги,
Построен из ящика для бедных или блаженного образа Марии.
Чуть ниже, на склоне холма, был колодец с обросшим мхом ведром
, скрепленным железом, а рядом с ним корыто для лошадей.
От штормов дом защищали с севера амбары и двор фермы.
Там стояли ширококолесные телеги, старинные плуги и бороны;
Там были загоны для овец; и там, в своем пернатом сералье,
выступил над царственной индейкой и пропел петуха тем же самым голосом
, который в древности поразил кающегося Петра.
Амбары засыпаны сеном, а сами села. В каждом
Вдали от фронтона выступала соломенная крыша; и лестница,
Под навесом, вела на пахучий кукурузный чердак.
Там тоже стояла голубятня со своими кроткими и невинными обитателями
Непрекращающееся бормотание любви; а наверху в варианте ветры
Бесчисленные шумные флюгеры дребезжали и пели мутации.

Таким образом, в мире с Богом и миром фермер из Гранд-Пре
Жил на своей солнечной ферме, а Эванджелина управляла его домом.
Многие юноши, когда он преклонил колени в церкви и открыл свой молитвенник,
Смотрел на нее как на святую своей глубочайшей преданности;
Счастлив был тот, кто коснулся ее руки или края ее одежды!
Многие женихи приходили к ее двери, подружившись с темнотой,
И когда он стучал и ждал, чтобы услышать звук ее шагов,
Не знал, что бьется громче, его сердце или железный молоток;
Или на радостном празднике Покровителя деревни,
Смелее выросла и сжала руку в танце, шепча
Торопливые слова любви, которые казались частью музыки.
Но из всех, кто пришел, только юный Гавриил был желанным гостем;
Габриэль Лажунесс, сын кузнеца Василия,
человек был сильным в деревне и уважаемым из всех людей;
Ибо от рождения времени во все века и народы
Народ почитает ремесло кузнеца.
Василий был другом Бенедикта. Их дети с самого раннего детства
Выросли вместе как брат и сестра; и отец Фелициан,
священник и педагог в деревне, научил их письму
из той же книги, с церковными гимнами и простой песней.
Но когда гимн был спет и ежедневный урок закончен,
Быстро поспешили к кузнице Василия кузнеца.
Там они стояли у двери, с удивленными глазами, чтобы созерцать его.
Возьми в его кожаные колени копыто лошади, как игрушку,
Прибив башмак на его место; а рядом с ним шина от колеса телеги
Лежала, как огненная змея, свернувшись кольцом пепла.
Часто в осенние дни, когда снаружи в сгущающейся тьме
Вспыхивая светом, казалась кузница, сквозь каждую щель и щель,
Тепло у кузницы внутри они смотрели на работающие мехи,
И когда его дыхание прекратилось, и искры погасли в пепел,
Весело рассмеялся и сказал, что это монахини, входящие в часовню.
Зимой на санях, быстрых, как орел,
Преследуя по склону холма, они ускользнули по лугу.
В амбарах они забирались к многолюдным гнездам на стропилах,
Жадными глазами ища тот чудесный камень, который ласточка

Приносит с берега моря, чтобы вернуть вид своим птенцам;
Повезло тому, кто нашел этот камень в гнезде ласточки!
Так прошло несколько стремительных лет, и они больше не были детьми.
Он был отважным юношей, и лицо его, как лицо утра,
Осчастливило землю своим светом и созрело мысль в действие.
Теперь она была женщиной, с сердцем и надеждами женщины.
— «Солнце святой Евлалии» — так звали ее; ибо это был солнечный свет
, Который, как полагали фермеры, наполнит их сады яблоками
Она тоже принесет в дом своего мужа радость и изобилие,
Наполнив его любовью и красными детскими лицами.

Песнь II

Теперь вернулось время года, когда ночи становятся все холоднее и длиннее,
И заходящее солнце входит в знак Скорпиона.
перелетных птиц плыли по свинцовому воздуху, от скованных льдом,
Пустынных северных заливов к берегам тропических островов,
Урожай был собран; и дикие с ветрами сентября
года Боролись деревья в лесу, как в древности Иаков с ангелом.
Все знамения предсказывали зиму долгую и ненастную.
Пчелы с пророческим инстинктом нужды копили мед
Пока ульи не переполнились; и индийские охотники утверждали, что
будет холодной зимой, потому что у лисиц был густой мех.
Такова была осень. Затем последовал тот прекрасный сезон,
год, названный благочестивыми акадскими крестьянами Летом Всех Святых!
Воздух был наполнен мечтательным и волшебным светом; и пейзаж
Лежит как будто заново созданный во всей свежести детства.
Казалось, мир воцарился на земле, и беспокойное сердце океана
На мгновение утешилось.Все звуки были гармонично смешаны.
Голоса играющих детей, кукареканье петухов на фермах,
Шум крыльев в сонном воздухе и воркование голубей,
Все были подавлены и низки, как шепот любви и великое солнце
Смотрели оком любви сквозь золотые пары вокруг него;
Облаченное в рыжие, алые и желтые одежды,
Яркое от блеска росы каждое сверкающее дерево в лесу
Вспыхнуло, как платан перс, украшенный мантии и драгоценностями.

Теперь возобновилось царство покоя, любви и покоя.
День с его бременем и зноем ушел, и сгустились сумерки.
Вернула вечернюю звезду в небо и стада в усадьбу.
Они подошли, копая землю, и упираясь шеями друг в друга,
И с раздутыми ноздрями вдыхая вечернюю свежесть.
В первую очередь, с колокольчиком, прекрасная телка Эванджелины,
Гордится своей белоснежной шкурой и лентой, развевающейся на ее воротнике,
Тихо и медленно, как будто чувствуя человеческую привязанность.
Потом вернулся пастух со своими блеющими стадами от моря,
Где было их любимое пастбище. За ними следовал сторожевой пес,
Терпеливый, полный важности и величавый в гордости своего инстинкта,
Ходил из стороны в сторону с величественным видом и великолепно
Размахивал своим пушистым хвостом и подгонял отставших;
Правителем стада был он, когда пастырь спал; их защитник,
Когда ночью из леса, сквозь звездную тишину завыли волки.
Поздно, с восходом луны, вернули телеги с болот,
Груженные соленым сеном, наполнявшим воздух своим запахом.
Весело заржали кони, с росой на гривах и путях,
Пока на их плечах висели тяжелые деревянные седла,
Раскрашены блестящими красками и украшены малиновыми кистями цветет.
Терпеливо стояли коровы между тем и отдавали вымя
Руке доярки; в то время как громко и в правильном ритме
В звуковые ведра спускались пенящиеся ручейки.
Мычание скота и раскаты смеха были слышны во дворе фермы,
Эхом отразились амбары. Вскоре они погрузились в тишину;
Сильно закрытые, с дребезжащим звуком, клапаны дверей сарая,
Стукнули по деревянным решеткам, и все в течение сезона было тихо.

В дверях, в тепле у широко раскрывшегося камина, праздно фермер
Сидел в своем кресле и смотрел, как пламя и клубы дыма
Сражались вместе, как враги в горящем городе. Позади него
Кивая и насмехаясь вдоль стены, фантастическими жестами
метнул свою огромную тень и исчез в темноте.
Лица, неуклюже вырезанные из дуба, на спинке его кресла
Смеялись в мерцающем свете, и оловянные тарелки на комоде
Ловили и отражали пламя, как щиты армий солнечный свет.
Фрагменты песен, которые пел старик, и рождественские гимны,
Такие, как дома, в старину, его отцы до него
Пели в своих нормандских садах и ярких бургундских виноградниках.
Рядом с отцом сидела кроткая Эванджелина.
Прядение льна для ткацкого станка, стоявшее в углу позади нее.
Некоторое время молчали его педали, покоился его прилежный челнок,
В то время как монотонное гудение колеса, как гудение волынки,
следовало за песнями старика и объединяло фрагменты воедино.
Как в церкви, когда пение хора через промежутки прекращается,
Слышны шаги в проходах, или слова священника у алтаря,
Итак, в каждой паузе песни размеренным движением щелкают часы.

Итак, когда они сели, послышались шаги, и, внезапно поднявшись,
Щелкнула деревянная защелка, и дверь распахнулась на петлях.
Бенедикт знал по прибитым гвоздями ботинкам, что это кузнец Василий.
И по ее бьющемуся сердцу Эванджелина знала, кто с ним.
«Добро пожаловать!» — воскликнул фермер, когда их шаги остановились на пороге.
«Добро пожаловать, Бэзил, мой друг! Приходи, займи свое место на поселке
Рядом с дымоходом, который без тебя всегда пуст;
Возьми с полки трубку и коробку с табаком;
Никогда так много» Ты сам — как будто сквозь вьющийся
Дым трубы или кузницы твое дружелюбное и веселое лицо сияет
Круглое и красное, как полнолуние в тумане болот.
Тогда, с довольной улыбкой, так ответил кузнец Василий,
С легкостью взяв привычное сиденье у камина: —
«Бенедикт Беллефонтен, у тебя всегда была твоя шутка и твоя баллада!
Ты всегда в самом веселом настроении, когда другие полны
Мрачных предчувствий зла и видят перед собой только развалины.
Счастлив ты, как будто каждый день подбирал подкову ».
Сделав паузу, чтобы взять трубку, которую принесла ему Эванджелина,
И с углем из тлеющих углей он медленно продолжил: Прошли дни с тех пор, как английские корабли у своих якорей
едут в устье Гасперо, направив свои пушки против нас.
Какой у них может быть дизайн — неизвестно; но всем повелено
Завтра собраться в церкви, где приказ Его Величества
будет провозглашен законом в стране. Увы! тем временем
Многие догадки зла тревожат сердца людей ».
Затем дал ответ крестьянину: -« Возможно, какая-нибудь более дружеская цель.
Приносит эти корабли к нашим берегам. Возможно, урожаи в Англии
были испорчены несвоевременными дождями или несвоевременной жарой,
И из наших лопнувших сараев они будут кормить свой скот и детей.«
» «Не так думает народ в деревне», — тепло сказал кузнец.
Покачивая головой, как бы сомневаясь, затем, вздохнув, продолжил: —
«Луисбург не забыт, ни Бо Сежур, ни Порт-Ройял.
Многие уже сбежали в лес и прячутся на его окраинах,
С тревогой ожидая в сердцах сомнительной завтрашней судьбы.
Оружие отнято у нас, и боевое оружие всех видов;
Ничего не осталось, кроме кузнечных саней и косы косилки.
Затем с приятной улыбкой ответил веселому земледельцу: —
«Безопаснее мы безоружны среди наших стад и наших кукурузных полей,
Безопаснее в этих мирных дамбах, осажденных океаном,
Чем наши отцы в фортах, осажден вражеской пушкой.
Не бойся зла, друг мой, и сегодня ночью не может и тени печали
Падать на этот дом и очаг; потому что это ночь контракта.
Построены дом и сарай. Веселые ребята села
Сильно и хорошо построили; и, разбив вокруг них глеб,
наполнил сеновал сеном, а дом — пищей на двенадцать месяцев.
Рене Леблан скоро будет здесь со своими бумагами и чернильницей.
Не будем ли мы тогда радоваться и радоваться радости наших детей? »
Она стояла у окна, держа руку в руке своего возлюбленного,
Покраснев, Эванджелина услышала слова, сказанные ее отцом,
И, как умерли на его устах, вошел достойный нотариус.

Песнь III

Согнутое, как рабочее весло, которое трудится на волнах океана,
Согнутое, но не сломанное возрастом было формой нотариуса;
Прядь желтых волос, как шелковая нить кукурузы, свисала
Ему на плечи; его лоб был высоким; и очки с рогами
Сидел верхом на носу с видом божественной мудрости.
Он был отцом двадцати детей, и более сотни детей
Детей катались на его коленях и слышали тиканье его больших часов.
Четыре долгих года во время войны он томился в плену,
Много страдал в старом французском форте как друг англичан.
Теперь, хотя он стал более осторожным, без всякой хитрости и подозрений,
Он был зрел в мудрости, но терпелив, прост и по-детски.
Его любили все, и больше всего дети;
Ибо он рассказал им сказки о Луп-гару в лесу,
И о гоблине, который пришел ночью напоить лошадей,
И о белом Летиче, привидении ребенка, некрещеного
Умер и был обречен преследовать невидимые комнаты детей;
И как в канун Рождества волы говорили в хлеву,
И как лихорадку вылечил паук, заключенный в двух словах,
И о чудесных силах четырехлистного клевера и подков,
Со всем, что было написано в предания деревни.
Затем встал со своего места у камина, кузнец Василий,
Выбил из трубки пепел и медленно протянул правую руку,
«Отец Леблан, — воскликнул он, — ты слышал разговоры в деревне,
И , возможно, не может сообщить нам некоторые новости об этих кораблях и их поручении «.
Затем со скромным поведением заставил ответить нотариуса, —
«Я слышал достаточно сплетен, по правде говоря, но никогда не стал мудрее;
И в чем они могут заключаться, я знаю не лучше других.
Но я не из тех, кто воображает какое-то злое намерение
Приводит их сюда, ибо мы живем в мире; и зачем тогда приставать к нам? »
« Имя Бога! »- закричал торопливый и несколько вспыльчивый кузнец;
« Должны ли мы во всем искать, как, и почему, и почему?
Ежедневно совершается несправедливость, и сила — право сильнейшего! »
Но, не обращая внимания на его теплоту, продолжал нотариус, —
« Человек несправедлив, но Бог справедлив; и наконец справедливость
Триумфов; и хорошо я помню историю, которая меня часто утешала,
Когда в плену я лежал в старом французском форте в Порт-Рояле.
Это была любимая сказка старика, и он любил ее повторять.
Когда его соседи жаловались на какую-то несправедливость.
«Однажды в древнем городе, имя которого я уже не помню,
Поднятый на колонне медная статуя Справедливости
Стояла на общественной площади, поддерживая весы в левой руке,
И в правой руке меч, как эмблема, что справедливость председательствовала
Над законами страны, сердцами и домами людей .
Даже птицы свили гнезда на весах,
Не боясь меча, сверкающего в лучах солнца над ними.
Но со временем законы страны были искажены;
Сила заняла место истины, и слабые были угнетены, и
могущественные Правили железным жезлом. Потом случилось это во дворце дворянина.
Ожерелье из жемчуга было потеряно, и вскоре возникло подозрение.
Упал на девочку-сироту, которая жила служанкой в ​​доме.
Она, после судебного разбирательства, приговорена к смерти на эшафоте,
Терпеливо встретила свою гибель у подножия статуи Справедливости.
Что касается ее Отца на небесах, ее невинный дух вознесся,
Вот! над городом поднялась буря; и молнии грома
поразили статую из бронзы и швырнули в ярости из левой руки
вниз на мостовую под грохочущими весами
И в дупле их было найдено гнездо сороки,
в чьи глиняные стены были вытканы из жемчуга.»
Замолчал, но не убедил, когда история закончилась, кузнец
Стоял, как человек, который хотел бы говорить, но не находил языка;
Все его мысли застыли в морщинах на его лице, когда пары
Замерзли в фантастическом фигурки на оконных стеклах зимой.

Затем Эванджелина зажгла медную лампу на столе
Filled, пока она не переполнилась, оловянную кружку с домашним пивом
Nut-brown, который славился своей крепостью в деревне Гран-Пре;
Пока нотариус извлекал из кармана бумаги и чернильницу,
Твердой рукой записывал дату и возраст вечеринок,
Называя приданое невесты в отарах овец и крупного рогатого скота.
Все шло по порядку, и было сделано должным образом и хорошо,
И большая печать закона была поставлена, как солнце, на поле.
Затем из своего кожаного мешка фермер бросил на стол
В три раза больше платы старика твердыми серебряными монетами;
И нотариус встал и благословил невесту и жениха,
Поднял кружку с элем и выпил за их благо.
Вытирая пену с губы, он торжественно поклонился и ушел,
Пока остальные сидели и размышляли у камина,
Пока Эванджелина не вытащила черновую доску из угла.
Вскоре началась игра. В дружеском споре старики
Смеялись над каждым удачным попаданием или неудачным маневром,
Смеялись, когда короновали человека, или когда в королевском ряду была сделана брешь
Между тем, в сумеречном мраке оконной проемы,
сб. влюбленные, и шептались вместе, созерцая восход луны
Над бледным морем и серебристым туманом лугов.
Тихо, одна за другой, на бескрайних лугах небесных
Расцвели прекрасные звезды, незабудки ангелов.

Так прошел вечер. Вскоре звонок с колокольни
Пробил час девятого, деревенский комендантский час, и тотчас
Поднялись гости и ушли; и в доме царила тишина.
Прощальные слова и сладкие пожелания спокойной ночи на пороге
Надолго задержались в сердце Эванджелины и наполнили его радостью.
Осторожно залили угли, горящие на очаге,
И на дубовой лестнице раздались шаги фермера.
Вскоре беззвучным шагом последовала нога Эванджелины.
Вверх по лестнице продвинулось светлое пространство в темноте,
Освещенное лампой меньше, чем сияющее лицо девушки.
Безмолвно она прошла холл и вошла в дверь своей комнаты.
Простая эта камера с белыми занавесками и прессом для одежды
Просторная и высокая, на просторных полках которой аккуратно сложены
Льняные и шерстяные ткани, сотканные рукой Эванджелин.
Это было драгоценное приданое, которое она принесет своему мужу в браке.
Лучше, чем отары и стада, что свидетельствует о ее умении вести домашнюю хозяйку.
Вскоре она погасила свою лампу, для мягкого и сияющего лунного света
Потекла через окна и осветила комнату, пока сердце девушки
Не раздулось и не повиновалось своей силе, как трепетные волны океана.
А! она была прекрасна, невероятно красива на вид, когда она стояла с
голыми белоснежными ногами на блестящем полу своей комнаты!
Ей мало снилось, что внизу, среди деревьев в саду,
Ждала своего возлюбленного и смотрела на мерцание ее лампы и ее тень.
Тем не менее, ее мысли о нем, а временами чувство печали
Прошло в ее душе, как плывущая тень облаков в лунном свете
Промелькнула по полу и на мгновение омрачила комнату.
И когда она смотрела из окна, она безмятежно увидела, как луна проходит
дальше из складок облака, и одна звезда идет по ее стопам,
Как из шатра Авраама молодой Измаил бродил с Агарь!

Песнь IV

Следующим утром приятно взошло солнце над деревней Гран-Пре.
Приятно сияла в мягком, сладком воздухе Низина Минас.
Корабли с их колеблющимися тенями стояли на якоре.
В деревне уже давно кипела жизнь и шумный труд.
Сотней рук стучал в золотые ворота утра.
Теперь из окрестностей, из ферм и окрестных деревень,
Приехали в праздничных нарядах веселые акадские крестьяне.
Много радостного доброго утра и веселого смеха молодых людей
Сделал ясный воздух ярче, как вверху с многочисленных лугов,
Где не было видно тропы, кроме колеи колес в зелени,
Группа за группой появлялись, и присоединился, или проехал по трассе.
Еще до полудня в деревне заглушили все звуки труда.
Улицы были переполнены народом; и шумные группы у дверей дома
Сидели на веселом солнышке, вместе радовались и сплетничали.
Каждый дом был гостиницей, где всех встречали и пировали;
Ибо с этим простым народом, который жили как братья вместе,
Все было общим, и то, что было у одного, принадлежало другому.
И все же под крышей Бенедикта гостеприимство казалось более изобильным:
Ибо Эванджелина стояла среди гостей своего отца;
Ярким было ее лицо с улыбками, словами приветствия и радости.
Упал с ее прекрасных губ и благословил чашу, когда она подала ее.

Под открытым небом, в благоухающем воздухе сада,
Стрижка его золотых плодов, распространился праздник обручения.
Там в тени притвора сидели священник и нотариус;
Там сидел добрый Бенедикт и крепкий кузнец Василий.
Недалеко от них, сидровым прессом и ульями,
Скрипач Михаил был поставлен в самом веселом из сердец и в жилетах.
Тень и свет от листьев попеременно играли на его белоснежных
Волосах, колыхаясь на ветру; и веселое лицо скрипача
Сияло, как живой уголь, когда пепел развевается из тлеющих углей.
Старик Гейли пел под живые звуки своей скрипки,
Tous les Bourgeois de Chartres, и Le Carillon de Dunkerque,
И вскоре своими деревянными туфлями отбивал время под музыку.
Весело, весело кружили колеса головокружительных танцев.
Под фруктовыми деревьями и по тропинке к лугам;
Старики и молодые вместе, и дети смешались между ними.
Самой прекрасной из служанок была Эванджелина, дочь Бенедикта!
Благороднейшим из юношей был Гавриил, сын кузнеца!

Так прошло утро.И вот! с зовом звонким
Зазвенел колокол с его башни, и над лугами забил барабан.
Давным-давно переполненная церковь была с людьми. Без, на погосте,
Ждали женщины. Они стояли у могил и повесили на надгробия
Гирлянды из осенних листьев и вечнозеленых растений, только что из леса.
Тогда вышла стража с кораблей, и гордо маршировав среди них
Вошел в священный портал. С громким и диссонирующим лязгом
отозвался эхом их медных барабанов с потолка и окон, —
Отозвался лишь на мгновение, и медленно тяжелый портал
закрылся, и в тишине толпа ждала воли солдат.
Тогда встал их вождь и заговорил со ступенек жертвенника:
Держа в руках с печатями царское поручение.
«Вы созваны сегодня, — сказал он, — по приказу его величества.
Клемент и добрый он был; но как вы ответили на его доброту,
Позвольте своим сердцам ответить! Моей природной природе и моему нраву Я должен выполнить эту задачу, и я знаю, что это должно быть тяжело для вас.
Но я должен поклониться, повиноваться и выполнить волю нашего монарха;
А именно, чтобы все ваши земли, жилища и все виды скота были конфискованы короне, и чтобы вы из этой провинции
были отправлены в другие земли.Дай Бог вам жить там
Всегда верными подданными, счастливым и миролюбивым народом!
Теперь я объявляю вас узниками; ибо таково его величество! »
Как, когда воздух становится безмятежным в знойное летнее солнцестояние,
Внезапно накапливается буря, и смертоносная праща из градин
Бьет фермера кукурузой в поле и разбивает его окна,
Скрывая солнце и засыпая землю соломой с крыш домов,
С ревом летают стада и стремятся разбить их оградки;
Так в сердца людей проникли слова говорящего.
Мгновение молча они стояли в безмолвном изумлении, а затем поднялись.
Все громче и громче вопли печали и гнева.
И одним порывом они безумно бросились к дверному проему.
Напрасна была надежда на побег; и крики и жестокие проклятия
Пробежал по дому молитвы; и высоко над головами других
Роза с поднятыми руками, фигура кузнеца Василия,
Как в бурном море, волны подбрасывают лонжерон.
Лицо его покраснело и исказилось страстью; и дико крикнул:
«Долой тиранов Англии! Мы никогда не присягали им на верность!
Смерть этим иностранным солдатам, которые захватывают наши дома и наши урожаи!»
Он охотно сказал бы больше, но беспощадная рука солдата
ударила его по губам и стащила на мостовую.

Среди ссор и смятения гневных раздоров,
Ло! дверь алтаря отворилась, и вошел отец Фелициан
с серьезным видом и поднялся по ступеням алтаря.
Подняв преподобную руку, он жестом замолчал.
Вся эта шумная толпа; и так он сказал своему народу;
Его тон был глубоким и торжественным; с акцентом размеренно и печально
Сказал он, как после набата отчетливо бьют часы.
«Что вы делаете, дети мои? Какое безумие охватило вас?
Сорок лет своей жизни я трудился среди вас и учил вас,
Не на словах, а на деле любить друг друга!
Является ли это плодом моих трудов, моих бдений, молитв и лишений?
Неужели вы так скоро забыли все уроки любви и прощения?
Это дом Князя мира, и вы оскверните его
Таким образом, насильственными делами и сердца, переполненные ненавистью?
Вот! Где распятый Христос со своего креста смотрит на тебя!
Смотри! в этих печальных глазах, какая кротость и святое сострадание!
Слушай! их!’
Давайте повторим эту молитву в час, когда нечестивые нападут на нас,
Давайте повторим ее сейчас и скажем: «О Отец, прости им!»
Его слова упрека были немногими, но глубоко в сердцах его народа
Они потонули, и рыдания раскаяния последовали за пылкой вспышкой,
Пока они повторяли его молитву и говорили: «О Отец, прости им!»

Потом была вечерняя служба.Свечи сияли на алтаре.
Пылким и глубоким был голос священника, и народ откликнулся,
Не только устами, но сердцами; и Ave Maria
Пели они, и пали на колени, и души их, с переводом преданности,
Восстали в пылком молитве, как Илия, возносящийся на небеса.

Между тем в деревне распространились весть о зле, и со всех сторон
Бродили, плача, от дома к дому женщины и дети.
Долго стояла у дверей отца Эванджелина, с правой рукой
Защищая глаза от прямых солнечных лучей, которые спускались,
Освещала деревенскую улицу таинственным великолепием и покрывала каждый
Крестьянский домик золотой соломенной крышей и украшала его украшениями. его окна.
Долго внутри на столе расстелилась белоснежная скатерть;
Там стоял пшеничный хлеб и мед, благоуханный полевыми цветами;
Там стояла кружка с элем и сыр свежий, принесенный с молочного завода;
И во главе доски большое кресло фермера.
Так ждала Эванджелина у дверей отца, когда закат
отбрасывал длинные тени деревьев на широкие амброзийные луга.
А! на ее дух в более глубокой тени упало,
И из полей ее души вознеслось небесное благоухание, —
Милосердие, кротость, любовь и надежда, и прощение, и терпение!
Затем, позабыв о себе, она пошла в деревню,
Приветствуя взглядами и словами скорбные сердца женщин,
Как по темнеющим полям медленными шагами они ушли,
Подгоняемые своими домашними заботами и усталые ноги их детей.
Вниз опустилось великое красное солнце и золотыми мерцающими испарениями
Скрыл свет своего лица, как Пророк, спустившийся с Синая.
Сладко над деревней звенел колокол Ангела.

Между тем, в сумраке у церкви остановилась Эванджелина.
Внутри все было тихо; и напрасно у двери и окон
Стояла она, слушала и смотрела, пока, охваченная эмоциями, не
«Гавриил!» крикнула она вслух дрожащим голосом; но нет ответа
Пришел из могил мертвых, ни из более мрачной могилы живых.
Постепенно она вернулась в дом своего отца без жильцов.
Тушил огонь в очаге, на доске был не приготовленный ужин,
Пустые и мрачные комнаты были наполнены призраками ужаса.
Печально повторил ее шаг по лестнице и полу ее комнаты.
Глубокой ночью она услышала, как безутешный дождь падает
Громко на увядшие листья платана у окна.
Ярко сверкнула молния; и голос раскатистого грома
Сказал ей, что Бог на небесах и управляет миром, который он создал!
Тогда она вспомнила сказку, которую она слышала о правосудии Небес;
Успокоена была ее смущенная душа, и она мирно дремала до утра.

Песня V

Четыре раза солнце вставало и заходило; и вот, на пятый день
Весело позвал петуха спящим служанкам фермы.
Вскоре над желтыми полями, в безмолвной и скорбной процессии,
Пришли из соседних деревень и ферм акадские женщины,
Везут в тяжеловесных телегах свои домашние вещи к берегу моря,
Останавливаются и снова оглядываются, чтобы взглянуть еще раз. на их жилищах,
прежде, чем они были скрыты из виду извилистой дорогой и лесом.
Близко по сторонам бегали их дети и гнали волов.
В руках они сжимали обломки игрушек.

Так они поспешили к устью Гасперо; и там, на берегу моря,
В беспорядке валялись крестьянские хозяйственные товары.
Весь день между берегом и кораблями курсировали лодки;
Целыми днями катились телеги из деревни.
Поздно вечером, когда солнце уже близко к закату,
Далеко над полями донесся эхом барабанный бой с кладбища.
Туда толпились женщины и дети. Внезапно двери церкви
открылись, и вперед вышла стража, и мрачная процессия
последовала за давно заточенными, но терпеливыми, акадскими земледельцами.
Как паломники, которые путешествуют далеко от своих домов и своей страны,
Поют на ходу и в пении забывают, что они утомлены и измучены,
Так с песнями на устах акадские крестьяне спустились
Спустились от церкви к берегу среди своих жен и дочерей.
Сначала пришли молодые люди; и, возвысив свои голоса,
исполнили дрожащими губами песнопение католических миссий: —
«Святое сердце Спасителя! О неиссякаемый источник!
Наполни наши сердца в этот день силой, покорностью и терпением!»
Тогда старики, когда они шли, и женщины, стоявшие у дороги
Соединились в священном псалме, и птицы в солнечном свете над ними
Смешали с ним свои записи, как голоса духов уходивших.

На полпути к берегу Эванджелина ждала молча,
Не охваченная горем, но сильная в час скорби, —
Спокойно и грустно она ждала, пока процессия приблизится к ней,
И она увидела бледное лицо Габриэля с эмоциями.
Слезы наполнились ее глаза, и, нетерпеливо побежав к нему навстречу,
схватила его за руки, положила голову ему на плечо и прошептала:
«Габриэль! Ободрись! Ибо, если мы любим друг друга
Ничего. , по правде говоря, может навредить нам, какие бы несчастья ни случились! »
Улыбаясь, она произнесла эти слова; затем внезапно остановился, потому что ее отец
Видел, что она медленно продвигалась. Увы! как изменился его облик!
Исчезли сияние его щеки, огонь из его глаз и его шаги.
Тяжелее казался тяжестью тяжелого сердца в его груди.
Но с улыбкой и вздохом она обняла его за шею и обняла,
Сказав слова нежности там, где слова утешения не помогли.
Таким образом, ко рту Гасперо двинулась скорбная процессия.

Там царил беспорядок, суматоха и волнение.
Активно курсировал грузовые лодки; и в суматохе
Жены были оторваны от своих мужей, а матери слишком поздно увидели своих детей
Остались на земле, протягивая руки, с самыми безумными мольбами.
Итак, на отдельные корабли отнесли Василия и Гавриила.
В отчаянии на берегу стояла Эванджелина со своим отцом.
Половина задания не была выполнена, когда солнце село, и сумерки
Углубились и потемнели; и в спешке стекающий океан
Сбежал от берега и покинул линию песчаного пляжа
Покрытый бродягами прилива, водорослями и скользкими водорослями.
Еще дальше, среди домашних вещей и повозок,
Как в цыганском стане, или в союзе после битвы,
Все спасение отрезано морем и стражи рядом с ними,
Лай расположился лагерем на ночь бездомные акадские фермеры.
Обратно в свои самые нижние пещеры отступил ревущий океан,
Утащил по пляжу грохочущую гальку и оставил
Внутри страны и далеко вверх по берегу севшие на мель лодки моряков.
Затем, с наступлением ночи, стада вернулись со своих пастбищ;
Сладким был влажный неподвижный воздух с запахом молока от вымени;
Мычание они ждали, и долго, у известных барах фермы, —
Ждали и тщетно ждали голоса и руки доярки.
На улицах царила тишина; из церкви не звучал ни один Ангелус,
Не поднимался дым с крыш, и не светился свет из окон.

Но на берегу тем временем зажгли вечерние костры.
Построен из дров, брошенных на пески от обломков во время бури.
Вокруг них собрались очертания мрачных и печальных лиц,
Слышались голоса женщин и мужчин и плач детей.
От огня к огню, как от очага к очагу в своем приходе,
Бродил верный священник, утешая, благословляя и ободряя,
Подобно Павлу, потерпевшему кораблекрушение, по пустынному морскому берегу Мелиты.
Так он подошел к тому месту, где сидела Эванджелина со своим отцом,
И в мерцающем свете увидел лицо старика,
Хаггард, пустое и бледное, без всяких мыслей и эмоций,
Эйен как лицо часы, из которых были сняты стрелки.
Напрасно Эванджелина боролась словами и ласками, чтобы подбодрить его,
Напрасно предлагала ему еду; но он не двигался, он не смотрел, он не говорил
Но, рассеянным взглядом, всегда смотрел на мерцающий свет костра.
«Бенедицит!» пробормотал священник тоном сострадания.
Он охотно сказал бы больше, но его сердце было полно, и его акцент
дрогнул и остановился на его губах, как ноги ребенка на пороге,
Замолченный сценой, которую он созерцает, и ужасным присутствием печали.
Поэтому он молча возложил свою руку на голову девушки,
Поднял свои слезливые глаза на безмолвные звезды, которые над ними
Двигались своим путем, не обращая внимания на обиды и горести смертных.
Тогда он сел рядом с ней, и они вместе плакали безмолвно.

Внезапно с юга поднялся свет, как осенью кроваво-красная
Луна поднимается по кристальным стенам неба и над горизонтом
Подобно Титану протягивает свои сто рук по горам и лугам,
Захватывая скалы и реки и сваливающие вместе огромные тени.
Все шире и шире он сиял на крышах деревни,
Сиял в небе и на море, и на кораблях, стоявших на рейде.
Столбы сияющего дыма поднялись вверх, и вспышки пламени были
Вонзились в их складки и разошлись, как дрожащие руки мученика.
Затем, когда ветер схватил заросли и пылающую солому, и, поднимая настроение,
Взмахнул ими по воздуху, сразу со ста крыш домов.
Начал смешиваться покрытый покровом дым с вспышками пламени.

Сие в ужасе смотрели на толпу на берегу и на корабле.
Сначала они стояли безмолвно, затем громко закричали от боли,
«Мы больше не увидим наших домов в деревне Гранд-Пре!»
Внезапно громко петухи начали кукарекать на дворах фермы,
Думая, что уже наступил день; и вскоре мычание скота
Пришел вечерний ветерок, прерванный лаем собак.
Затем раздался звук ужаса, напугавший спящие лагеря
Далеко в западных прериях или лесах, окаймляющих Небраску,
Когда дикие лошади в ужасе пронеслись со скоростью вихря,
Или громко мычащие стада буйволов броситься к реке.
Такой был звук, который разносился ночью, когда стада и лошади
прорывались сквозь загоны и ограды и безумно устремились по лугам.

Ошеломленные зрелищем, но онемевшие, священник и девушка
Вглядывались в сцену ужаса, которая краснела и расширялась перед ними;
И когда они наконец повернулись, чтобы поговорить со своим безмолвным товарищем,
Вот! со своего места он упал и растянулся на берегу моря.
Неподвижно лежал его образ, из которого покинула душа.
Медленно священник поднял безжизненную голову, и девушка
встала на колени рядом с отцом и громко завыла от ужаса.
Потом в обмороке она утонула и легла ему на грудь, положив голову ему на грудь.
Всю долгую ночь она лежала в глубоком забывчивом сне;
И когда она проснулась от транса, она увидела множество рядом с собой.
Лица друзей, которых она видела, которые печально смотрели на нее,
Бледный, со слезами на глазах и взглядами печального сострадания.
По-прежнему пламя горящей деревни освещало пейзаж,
Покраснело небо над головой и сияло на лицах вокруг нее,
И, как в день гибели, это казалось ее колеблющимся чувствам.
Затем она услышала знакомый голос, как он сказал народу:
«Давайте похороним его здесь, на берегу моря. священный прах будет благочестиво возложен на кладбище ».
Таковы были слова священника. И там в спешке, на берегу моря,
Осветив горящую деревню погребальными факелами,
Но без колокола и книги похоронили крестьянина из Гранд-Пре.
И когда голос священника повторил служение скорби,
Вот! печальным звуком, подобным голосу огромного собрания,
Торжественно ответил морю и смешал его рев с панихидами.
‘Это был возвращающийся прилив, который вдали от пустыни океана,
С первым рассветом дня пришел, вздымаясь и спеша, к берегу.
Затем снова возобновился шум и шум посадки;
И с отливом корабли вышли из гавани,
Оставив мертвых на берегу и селение в руинах.

Часть вторая

Песнь I

Много утомительных лет прошло с момента сожжения Гранд-Пре.
Когда во время отлива грузовые суда ушли,
Унесли народ со всеми его домашними богами в изгнание.
Ссылка без конца, и без примера в истории.
Далеко на разных берегах высадились акадийцы;
Разлетелись они были, как хлопья снега, когда ветер с северо-востока
ударил под углом сквозь туманы, омывающие берега Ньюфаундленда.
Бездомные, бездомные, безнадежные, они блуждали из города в город,
От холодных озер Севера до знойных южных саванн, —
От унылых берегов моря до земель, где Отец Вод
Захватывает холмы в своем руки, и тащит их к океану,
Глубоко в их песках, чтобы похоронить разбросанные кости мамонта.
Друзья, которых они искали, и дома; и многие, в отчаянии, с разбитым сердцем,
Спрошенный от земли, но могила, и больше не друг и не огонь.
Написанная их история стоит на каменных скрижалях на кладбищах.
Давно среди них была видна девушка, которая ждала и скиталась,
Смиренная и кроткая духом, и все терпеливо страдающая.
Прекрасна была она и молода; но увы! перед ней простиралась
Унылая, обширная и безмолвная пустыня жизни с ее тропой
Отмеченная могилами тех, кто горевал и страдал до нее,
Страсти давно угасли, а надежды давно умерли и покинуты,
Как эмигрантский Путь над западной пустыней отмечен
давно сожженных костров и костями, которые бледнеют на солнце.
Что-то было в ее жизни неполным, несовершенным, незаконченным;
Как будто июньское утро, со всей его музыкой и солнечным светом,
Внезапно остановилось в небе и, угасая, медленно спустилось
Снова на восток, откуда оно поздно возникло.
Иногда она задерживалась в городах, пока, побуждаемая лихорадкой внутри нее,
Подгоняемая неугомонной тоской, голодом и жаждой духа,
Она снова начинала свои бесконечные поиски и усилия;
Иногда забредал на погосты и смотрел на кресты и надгробия,
Сидел у какой-то безымянной могилы и думал, что, возможно, на ее лоне
Он уже отдыхал, и ей хотелось спать рядом с ним.
Иногда слух, слух, нечленораздельный шепот,
Пришел своей воздушной рукой, чтобы указать и поманить ее вперед.
Иногда она говорила с теми, кто видел ее любимого и знал его,
Но это было давно, в каком-то далеком месте или забыто.
«Габриэль Лаженесс!» Они сказали; да! мы его видели.
Он был с кузнецом Василием, и оба ушли в прерии;
Coureurs-des-Bois — это они, известные охотники и звероловы ».
« Габриэль Лаженесс! »- говорили другие:« О да! мы его видели.
Он — путешественник в низинах Луизианы ».
Тогда они сказали бы:« Дорогой ребенок! зачем мечтать и ждать его дольше?
Разве нет других юношей столь же прекрасных, как Гавриил? другие
У кого сердце такое же нежное и верное, а дух такое же верное?
Вот Батист Леблан, сын нотариуса, который любил тебя
Много утомительных лет; давай, протяни ему руку и будь счастлив!
Ты слишком красива, чтобы заплетать косы Святой Екатерины.
Тогда Эванджелина ответила безмятежно, но грустно: «Я не могу!»
Куда ушло мое сердце, там моя рука, а не куда-нибудь еще.
Ибо когда сердце идет вперед, как светильник, и освещает путь,
Многое становится ясным, что еще скрыто во тьме.
На это священник, ее друг и отец-исповедник,
Сказал с улыбкой , — «О дочь! так говорит в тебе Бог твой!
Не говори о напрасной любви, привязанность никогда не пропадает даром;
Если он не обогащает сердце другого, его воды, возвращаясь
Обратно к своим источникам, как дождь, наполнят их освежением;
То, что излучает фонтан, снова возвращается к фонтану.
Терпение; соверши свой труд; соверши свою работу любви!
Сильны скорбь и молчание, а терпение богоподобно.
Посему совершай свой труд любви, пока сердце не станет богоподобным.
Очищенным, укрепленным, усовершенствованным и сделанным более достойным небес! »
Ободренная словами доброго человека, Эванджелина работала и ждала.
Все еще в сердце она слышала погребальная панихида океана,
Но к ее звуку примешался голос, который шептал: «Не отчаивайся!»
Так эта бедная душа блуждала в нужде и безрадостном дискомфорте
Босая кровь истекала по осколкам и шипам существования.
Дай мне сочинение, о Муза! идти по стопам странника; —
Не каждым окольным путем, каждым изменчивым годом существования;
Но как путник следует ручьем ручья через долину:
Иногда вдали от его края и видя мерцание его воды
Тут и там, на некотором открытом пространстве, и только временами;
Затем приближаясь к его берегам, сквозь лесные мраки, скрывающие его,
Хотя он не видит этого, он может слышать его непрерывный ропот;
Счастлив, наконец, если он найдет место, где он достигнет розетки.

Песнь II

Был май месяц. Далеко вниз по Красивой реке,
Мимо берега Огайо и устья Вабаша,
В золотой поток широкой и быстрой Миссисипи,
Проплыла громоздкая лодка, на которой гребли акадские лодочники.
Это была банда изгнанников: как бы плот потерпевшего кораблекрушение.
Нация, разбросанная по побережью, теперь плывущая вместе,
Связанная узами общей веры и общей неудачи;
Мужчины, женщины и дети, которые, руководствуясь надеждой или слухами,
Искали своих близких и своих близких среди фермеров, занимающих мало земли
На акадском побережье и в прериях прекрасных Опелусас.
С ними пошла Эванджелина и ее проводник, отец Фелициан.
Вперед по затонувшим пескам, через пустыню, мрачную с лесами,
День за днем ​​они плыли по бурной реке;
Ночь за ночью, у их пылающих костров, становились лагерем на его границах.
Теперь по стремительным желобам, среди зеленых островов, где похожие на плюмажи
Хлопковые деревья качались своими теневыми гребнями, они плыли по течению,
Затем выходили в широкие лагуны, где серебристые песчаные отмели
лежали в ручье и вдоль вьющихся волн их края,
Сверкая белоснежными перьями, бродили большие стаи пеликанов.
Ровный ландшафт рос, и вдоль берегов реки.
В тени фарфоровых деревьев, посреди пышных садов.
Стояли дома плантаторов с негритянскими хижинами и голубятнями.
Они приближались к региону, где царит вечное лето,
Где через Золотой Берег и рощи апельсинов и цитронов,
Величественным изгибом протекает река на восток.
Они тоже свернули с курса; и, войдя в залив Плакемин,
Вскоре затерялись в лабиринте медленных и извилистых вод,
Который, как стальная сеть, тянулся во всех направлениях.
Над их головами возвышающиеся и мрачные ветви кипариса
Встретились в сумеречной арке, а в воздухе плыли волнистые мхи.
Размахивали, как знамена, висящие на стенах древних соборов.
Смертоносная тишина казалась неразрывной, если не считать цапель.
Дом, в их убежища, среди кедров, возвращающихся на закате.
Или сова, когда он приветствовал луну демоническим смехом.
Прекрасен был лунный свет, когда он скользил и блестел на воде,
Мерцал на кипарисовых и кедровых колоннах, поддерживающих арки,
Вниз, сквозь сломанные своды которого он проваливался, как сквозь щели в руинах.
Сказочное, нечеткое и странное было все вокруг них;
И в их духе пришло чувство изумления и печали, —
Странные предчувствия зла, невидимого и непостижимого.
Как, ступая конским копытом по дерну прерий,
Далеко впереди сомкнуты листья сморщивающейся мимозы,
Так, по ударам копыт судьбы, с печальными предчувствиями зла,
Сжимается и закрывает сердце, прежде чем его настигнет судьба.
Но сердце Эванджелины поддерживало видение, которое еле слышно
Плыло перед ее глазами и манило ее в лунном свете.
Это мысль ее мозга приняла форму фантома.
По темным проходам бродил перед нею Гавриил,
И теперь каждый взмах весла приближал его все ближе и ближе.

Тогда вместо него, на носу лодки, поднялся один из гребцов,
И, как сигнальный звук, если другие, подобные им, в случае приключения
плыли по тем мрачным и полуночным потокам, затрубили его горн.
Дикий сквозь темные колоннады и коридоры, покрытые листвой, прогремел взрыв,
Нарушая печать тишины и давая языки лесу.
Над ними беззвучно шевелились под музыку знамена мха.
Множественное эхо пробудилось и затихло вдали,
Над водянистым полом и под звучащими ветвями;
Но ни один голос не ответил; из темноты не последовало ответа;
И, когда эхо утихло, тишина стала ощущением боли.
Тогда Эванджелина заснула; но лодочники гребли всю полночь,
Иногда молчали, а потом пели знакомые канадские лодочные песни,
Как они пели в древности на своих акадских реках,
В то время как всю ночь доносились таинственные звуки пустыни прочь, — неразборчиво, — как волна или ветер в лесу,
Смешанный с криком журавля и ревом мрачного аллигатора.

Таким образом, незадолго до следующего полудня они вышли из тени; и перед ними
Лежат под золотым солнцем озера Атчафалаи.
Кувшинки мириадами покачивались на легких волнах.
Сделанные проходящими веслами, и сияющий красотой лотос
Поднял свою золотую корону над головами лодочников.
Слабым был воздух с запахом цветов магнолии,
И с жаром полудня; и бесчисленные лесные острова,
Благоухающие и густо усаженные цветущими изгородями из роз,
Рядом, к берегам которых они скользили, приглашенные спать.
Вскоре самое прекрасное из них остановило их усталые весла.
Под ветвями ив Вачита, которые росли на окраине,
Их лодка благополучно пришвартовалась; и рассыпались по лужайке,
Усталые от полуночного труда утомленные путники дремали.
Над ними широкая и высокая протянулась кедровая роща.
качаясь на своих огромных руках, трубный цветок и виноградная лоза
Вешали свою веревочную лестницу вверх, как лестницу Иакова,
На чьей отвесной лестнице поднимались и спускались ангелы
Были быстрыми колибри, порхавшими с цветов цвести.
Таково было видение, которое увидела Эванджелина, когда спала под ним.
Наполнено было ее сердце любовью, и рассвет открывшегося неба
Осветил ее душу во сне славой небесных краев.

Все ближе и ближе, среди бесчисленных островов,
Бросила легкую, быструю лодку, несущуюся над водой,
Подгоняемая своим курсом мускулистыми руками охотников и звероловов.
К северу нос его обращен к земле бизонов и бобров.
У руля сидел юноша с задумчивым и озабоченным лицом.
Темные и запущенные локоны затеняли его лоб, и печаль
Несколько не по годам на его лице было ясно написано.
Гавриил был тем, кто, уставший от ожидания, несчастный и беспокойный,
Искал в западных дебрях забвения себя и печали.
Они быстро скользили вдоль, близко под защитой острова,
Но на противоположном берегу, за ширмой из пальмет,
Так что они не видели лодки, которая лежала, скрытая в ивах,
Бросили весла, и невидимые были спящие,
Ангела Божьего не было, чтобы разбудить дремлющую девушку.
Они быстро ускользнули, как тень облака в прерии.
После того, как издалека утих звук их весел о котлы,
Как от магического транса проснулись спящие, и девица
Сказал со вздохом дружелюбному священнику: «О отец Фелициан!
Что-то говорит в моем сердце, которое рядом со мной блуждает Гавриил.
Это глупый сон, праздное и смутное суеверие?
Или прошел ангел и открыл истину моему духу? »
Затем, покраснев, она добавила: «Увы, моя легковерная фантазия!
Для твоих ушей такие слова не имеют значения.
Но преподобный ответил, и он улыбнулся, отвечая:
«Дочь, слова твои не праздны; и для меня они не бессмысленны.
Чувство глубокое и неподвижное; и слово, которое плавает на поверхности
, Подобно метательному буйку, показывающему, где спрятан якорь.
Посему верь своему сердцу и тому, что мир называет иллюзиями.
Гавриил действительно рядом с тобой; ибо недалеко к югу,
г. На берегу Тече находятся города Сен-Мавр и Св.Мартин.
Там долго странствующая невеста будет снова отдана своему жениху,
Там давно отсутствующий пастырь вернет свое стадо и свою овчарню.
Прекрасна земля с ее прериями и лесами фруктовых деревьев;
Под ногами сад цветов и голубейшее из небес
Наклонившись вверх и опираясь куполом своим на стены леса.
Живущие там назвали его Эдемом Луизианы ».

С этими словами радости они поднялись и продолжили свой путь.
Мягко настал вечер. Солнце с западного горизонта
Как фокусник протянул свою золотую палочку над пейзажем;
Поднялись мерцающие пары; и небо, и вода, и лес
Казалось, все загорелось от прикосновения, таяло и смешивалось вместе.
Висящее между двумя небесами облако с серебряными краями.
Лодка с капающими веслами плыла по неподвижной воде.
Сердце Эванджелины было наполнено невыразимой сладостью.
Тронутые волшебным чаром священные источники чувств
Сияют светом любви, как небо и вода вокруг нее.
Затем из соседней чащи пересмешник, самый дикий из певцов,
Поднимаясь вверх на ивовых брызгах, которые нависали над водой,
Стряхнул из своего горла такие потоки безумной музыки,
Что весь воздух и лес и волны казались тихими, чтобы слушать.
Сначала были жалобные и грустные; затем взлетает до безумия
Казалось, они следуют за безумными вакханками или направляют их.
Затем послышались отдельные ноты в печальном, тихом причитании;
Пока, собрав их всех, он швырял их за границу в насмешках,
Как когда после шторма порыв ветра сквозь вершины деревьев
Стряхивает грохочущий дождь хрустальным дождем на ветвях.
С такой прелюдией, как эта, и сердцами, которые трепетали от эмоций,
Медленно они вошли в Тече, где он протекает через зеленые Опелусы,
И сквозь янтарный воздух, над гребнем леса,
Увидели колонну дым, исходивший от соседнего жилища; —
Они слышали звуки рога и отдаленное мычание скота.

Песнь III

Рядом с берегом реки, в тени дубов, на ветвях которых красовались
Гирлянды из испанского мха и мистической омелы,
Таких, как друиды срубили золотыми топориками во время Святочного прилива,
Стояли, уединенно и тихо , дом пастуха.Сад
Опоясал его поясом пышных цветов,
Наполняя воздух благоуханием. Сам дом был построен из бруса
, вырубленного из кипариса и тщательно скомпонованного.
Большая и низкая была крыша; и на тонких колоннах, поддерживаемых
Розовыми венками и виноградными лозами, широкая и просторная веранда,
Преследование колибри и пчелы простиралось вокруг него.
В каждом конце дома, среди цветов сада,
Размещенные голубятни были, как вечный символ любви,
Сценами бесконечных ухаживаний и бесконечных споров соперников.
В этом месте царила тишина. Линия тени и солнечного света
Пробежала около верхушек деревьев; но сам дом был в тени,
И из его трубы, поднимаясь вверх и медленно расширяясь
В вечерний воздух поднялся тонкий синий столб дыма.
В задней части дома, от садовых ворот, вела тропинка.
Через огромные дубовые рощи к краям безграничной прерии.
В море цветов, в котором медленно опускалось солнце.
Полный след света, как корабли с темным полотном.
Висящий на рангах в неподвижном штиле тропиков.
Стоял группой деревьев, запутанной веревкой из виноградных лоз.

Там, где леса встречались с цветочным прибоем прерий,
Верхом на коне, в испанском седле и стременах,
Сидел пастух, одетый в гетры и дублет из оленьей шкуры.
Широкое и смуглое лицо, которое из-под испанского сомбреро
Взирало на мирную сцену с величавым видом своего хозяина.
Вокруг него бесчисленные стада коров, пасущихся
Тихо на лугах и вдыхая паровую свежесть.
Которая поднялась из реки и распространилась по ландшафту.
Медленно подняв рог, висевший у него на боку, и раздвинул его.
Полностью его широкая, глубокая грудь, он выпустил взрыв, который прозвучал
Дико, сладко и далеко, сквозь все еще влажный вечерний воздух.
Внезапно из травы выросли длинные белые рога крупного рогатого скота.
Взошли, как хлопья пены, на встречных течениях океана.
Мгновение молча они смотрели, затем с ревом устремились над прерии,
И вся масса превратилась в облако, тень вдали.
Потом, когда пастух обратился к дому, через ворота сада
Увидел он фигуры священника и девушку, идущих ему навстречу.
Внезапно он спрыгнул с лошади в изумлении и бросился вперед.
Бросился с раскинутыми руками и восклицаниями изумления;
Когда они увидели его лицо, они узнали кузнеца Василия.
Его радушно встретили, когда он проводил своих гостей в сад.
Там, в беседке из роз с бесконечными вопросами и ответами
Дали они выход своим сердцам и возобновили свои дружеские объятия,
Смеясь и плача по очереди, или сидя в молчании и задумчивости.
Задумчивый, ибо Гавриил не пришел; а теперь темные сомнения и опасения
Украли девичье сердце; и Василий, несколько смущенный,
Нарушил молчание и сказал: «Если вы прошли через Атчафалаю,
, как вы нигде не встретили лодку моего Габриэля на заливе?»
При словах Василия по лицу Эванджелины промелькнула тень.
Слезы навернулись на ее глаза, и она сказала с трепетным акцентом:
«Ушел? Габриэль ушел?» и, пряча лицо на его плече,
Все ее отягощенное сердце отступило, и она плакала и сетовала.
Тогда добрый Василий сказал, — и его голос стал бодрым, когда он это сказал:
«Ободрись, дитя мое; он только сегодня ушел.
Глупый мальчик! Он оставил меня наедине с моими стадами. и мои лошади
Угрюмый и беспокойный, выросший, испытанный и беспокойный, его дух
Не мог больше выносить спокойствие этого тихого существования.
Всегда думающий о тебе, неуверенный и печальный,
Всегда молчаливый или говорящий только о тебе и своих бедах,
Он, наконец, стал настолько утомительным для людей и девиц,
Утомлял даже меня, что в конце концов я подумал обо мне , и послал его
в город Адайес, чтобы торговать с испанцами на мулов.
Оттуда он пойдет по индийским тропам к горам Озарк.
Охота за мехом в лесах, на реках, ловящих бобра.
Итак ободритесь; мы будем следить за беглым любовником;
Он недалеко, и Судьба и потоки против него.
Завтра и прочь, и сквозь красную утреннюю росу
Мы будем быстро следовать за ним и вернуть его в темницу ».

Тогда послышались радостные голоса, и с берегов реки,
Поднявшись на руках товарищей, явился скрипач Михаил.
Давно под крышей Василия он жил как бог на Олимпе.
Не заботясь ни о чем, кроме раздачи музыки смертным.
Он был очень известен своими серебряными замками и скрипкой.
«Да здравствует Майкл, — кричали они, — наш храбрый акадский менестрель!»
Когда они несли его в триумфальном шествии; и тотчас же
Отец Фелициан двинулся с Эванджелиной, приветствуя старика
Доброжелательно и часто и вспоминая прошлое, в то время как Василий, восхищенный,
С веселой радостью приветствовал своих старых товарищей и сплетников,
Громко и долго смеялся и обнимал матерей и дочерей. .
Они очень дивились, увидев богатство кузнеца сидеванта,
Все его владения и его стада, и его патриархальное поведение;
Они очень удивились, услышав его рассказы о почве и климате,
И о прериях; чьи бесчисленные стада принадлежали ему, кто их схватил;
Каждый думал в душе, что он тоже пойдет и поступит так же.
Таким образом, они поднялись по ступеням и, перейдя прохладную веранду,
Вошли в холл дома, где уже ужинал Василий.
Ждал его позднего возвращения; и они вместе отдыхали и пировали.

Над радостным пиршеством внезапно спустилась тьма.
Снаружи все было тихо, и, озаряя пейзаж серебром,
Прекрасная взошла, росистая луна и мириады звезд; но внутри дверей,
Ярче этих, сияли лица друзей в мерцающем свете лампы.
Затем со своего места наверху, во главе стола, пастух
излил свое сердце и свое вино в бесконечном изобилии.
Закуривая трубку, наполненную сладким табаком Natchitoches,
Так он говорил своим гостям, которые слушали и улыбались, слушая: —
«Еще раз добро пожаловать, друзья мои, которые долгое время были без друзей и бездомных,
Добро пожаловать! еще раз в дом, который, может быть, лучше старого!
Здесь не голодная зима застывает нашу кровь, как реки;
Здесь никакая каменистая земля не вызывает гнев фермера.
Лемех гладко проходит по земле, как киль по воде.
Круглый год апельсиновые рощи цветут; и трава вырастает на
За одну ночь больше, чем за все канадское лето.
Здесь также бесчисленные стада дикие и невостребованные в прериях;
Здесь тоже можно получить землю по просьбе и леса из древесины
Несколько ударов топора вырубают и превращают в дома.
После того, как ваши дома построены и поля ваши желтеют от урожая,
Ни один король Англии Георгий не прогонит вас прочь от ваших усадеб,
Сожжет ваши жилища и амбары, и украдет ваши фермы и ваш скот.
Сказав эти слова, он выпустил гневное облако из ноздрей,
Пока его огромная коричневая рука с грохотом опустилась на стол,
Так что гости все вздрогнули; и отец Фелициан, изумленный,
Вдруг остановился, щипнув нюхательного табака на полпути к его ноздрям.
Но храбрый Василий продолжил, и его слова были мягче и веселее: —
«Остерегайтесь лихорадки, друзья мои, берегитесь лихорадки!
Ибо это не похоже на наш холодный акадский климат.
В двух словах вылечить паука, висящего на шее! »
Затем послышались голоса у двери и приближающиеся шаги.
Раздался по лестнице и полу. свежая веранда.
Это были соседние креолы и маленькие акадские плантаторы,
Которые были вызваны в дом Василия Пастуха.
Веселая встреча давних товарищей и соседей:
Друг обнял друга; и те, которые прежде были чужими,
Встреча в изгнании, сразу же стали друзьями друг другу,
Вместе нежными узами общей страны.
Но в соседнем зале доносится музыка, исходящая
Из гармоничных струн мелодичной скрипки Майкла
Прервала всю дальнейшую речь.Вдали, как дети в восторге,
Все, что забыто рядом, они отдавались сводящему с ума
Водоворот головокружительного танца, который качался и качался под музыку,
Сказочный, с сияющими глазами и порывом трепещущих одежд.

Между тем, в стороне, во главе зала, священник и пастух
Сидят, беседуя вместе о прошлом, настоящем и будущем;
В то время как Эванджелина стояла, как зачарованная, ибо в ее
Старые воспоминания поднимались и громко посреди музыки
Слышала она шум моря и неудержимая грусть
Пришла к ее сердцу, и незримо она кралась вперед. в сад.
Прекрасна была ночь. За черной стеной леса,
Наклонив вершину серебром, взошла луна. На реке
Упал то тут, то там сквозь ветви дрожащий отблеск лунного света,
Как сладкие мысли любви на темном и коварном духе.
Ближе и кругом вокруг нее разноцветные цветы сада
Излили их души запахами, которые были их молитвами и исповеданиями
В ночь, когда она шла своим путем, как безмолвный картезианец.
Более благоуханнее, чем они, и тяжелее теней и ночной росы,
Повесил сердце девушки. Спокойствие и волшебный лунный свет
Казалось, что ее душу наполнила неопределенная тоска;
Как через садовые ворота и под тенью дубов
Прошла она по тропинке к краю безмерной прерии.
Безмолвно оно лежало, покрытое серебристой дымкой, и светлячки
Сверкали и улетали прочь в смешанных и бесконечных числах.
Над ее головой звезды, мысли Бога на небесах,
Сияли в глазах человека, который перестал удивляться и поклоняться,
За исключением того случая, когда пылающая комета была замечена на стенах того храма,
Как будто рука появился и написал на них: «Упарсин.
И душа девушки, между звездами и светлячками,
Бродила одна, и она воскликнула: «О Гавриил! О мои возлюбленные!
Ты так близок ко мне, и все же я не могу тебя увидеть?
Ты так близко ко мне, и все же твой голос не доходит до меня?
А! как часто твои ноги ступали по этой тропе в прерии!
А! как часто твои глаза смотрели на леса вокруг меня!
А! как часто под этим дубом, возвращаясь с работы,
Ты ложился отдыхать и мечтать обо мне во сне твоих!
Когда эти глаза увидят, как эти руки сложатся вокруг тебя? »
Громко и внезапно и близко к звуку козодоя прозвучало
Как флейта в лесу; и вскоре, сквозь соседние заросли,
Все дальше и дальше он плыл и замолчал.
«Терпение!» прошептали дубы из пророческих пещер тьмы:
И с залитого лунным светом луга ответил вздох: «Завтра!»

Яркое солнце взошло на следующий день; и все цветы сада
Омыли его сияющие ноги слезами и помазали его локоны
восхитительным бальзамом, который они несли в своих хрустальных вазах.
«Прощай!» сказал священник, когда он стоял у темного порога;
«Смотри, чтобы ты принес нам блудного сына от его поста и голода,
И также Дева безумную, которая спала, когда приходил жених.«
« Прощай! »- ответила девушка и, улыбаясь, вместе с Василием спустилась.
Спустились к берегу реки, где уже ждали лодочники. бегство того, кто мчался впереди них,
Унесенный волной судьбы, как мертвый лист над пустыней.
Ни в тот день, ни в следующий, ни еще в тот день, который был успешным,
Нашли, что они следят за его курсом в озере или лес, или река,
И по прошествии многих дней они не нашли его; но расплывчатые и неопределенные
Только слухи были их проводниками по дикой и пустынной стране;
Тиль, в маленькой гостинице испанского городка Адайес,
Ури и измученные, они вышли и узнали от болтливого хозяина,
Что накануне, с лошадьми, проводниками и товарищами,
Гавриил покинул деревню и пошел дорогой прерий.

Песнь IV

Далеко на западе лежит пустынная земля, где горы
поднимаются сквозь вечные снега на свои высокие и светящиеся вершины.
Вниз от их неровных, глубоких оврагов, где ущелье, как ворота,
Открывает проход, грубый для колес эмигрантской повозки,
На запад течет Орегон, Уоллвей и Овайхи.
На восток, окольным курсом, среди гор Ветряной реки,
Через долину пресной воды выпадает осадок через Небраску;
И к югу, от Фонтен-куибута и испанских гор,
Изрезанный песком и скалами и унесенный ветром пустыни,
Бесчисленные потоки с непрекращающимся звуком нисходят к океану,
Как великие аккорды арфы, в громких и торжественных вибрациях.
Между этими ручьями простираются чудесные, красивые прерии,
Волнистые заросли травы, вечно перекатывающиеся в тени и солнечном свете,
Яркие, с пышными гроздьями роз и пурпурными аморфами.
По ним бродили стада бизонов, лоси и косули;
По ним бродили волки и табуны лошадей без всадников;
Порывы и разрушения, и ветры, утомляющие путешествиями;
По ним бродят разбросанные племена сыновей Измаила,
Окрашивая пустыню кровью; и над их ужасными боевыми тропами
Круги и паруса ввысь, на величественных крыльях, стервятник,
Как неумолимая душа вождя, убитого в битве,
По невидимой лестнице, восходящей и взбирающейся по небу.
То тут, то там поднимаются дымы от лагерей этих диких мародеров;
Кое-где на окраинах быстрых рек возвышаются рощи;
И мрачный, молчаливый медведь, монах-отшельник пустыни,
Спускается по их темным ущельям, чтобы выкапывать корни у берега ручья,
И над всем небо, ясное и кристально чистое небо,
Как защитная рука Бога, перевернутого над ними.

В эту чудесную страну, у подножия гор Озарк,
далеко вошел Габриэль, за ним следили охотники и звероловы.
День за днем, с их индейскими проводниками, девушка и Василий
Следили за его летучими шагами и каждый день думали, чтобы схватить его.
Иногда они видели или думали, что видят дым от его костра.
Поднимается в утреннем воздухе с далекой равнины; но с наступлением темноты
г. Когда они добрались до места, они нашли только тлеющие угли и пепел.
И хотя их сердца временами были грустными, а тела утомленными,
Надежда все еще вела их, поскольку магия Фата Моргана
показала им свои озера света, которые отступили и исчезли перед ними.

Однажды, когда они сидели у вечернего костра,
тихо вошла в маленький лагерь индийская женщина, на лице которой
были глубокие следы печали и терпения, столь же великого, как и ее горе.
Она была женщиной шауни, возвращающейся домой к своему народу.
Из далеких охотничьих угодий жестоких Каманш,
, где был убит ее канадский муж, Кур-де-Буа.
Были тронуты их сердца ее рассказом, и они были очень теплые и дружелюбные.
Они обрадовались, и она села среди них и пировала.
На мясе буйвола и оленине, приготовленной на углях.
Но когда их трапеза была закончена, и Василий и все его товарищи,
Изношенные долгим дневным переходом и погоней за оленями и бизонами,
Растянулись на земле и заснули там, где вспыхнул трепещущий огонь
их смуглые щеки и их формы, закутанные в одеяла
Затем она села у двери палатки Эванджелины и повторила:
Медленно, мягким, низким голосом, с очарованием своего индийского акцента,
Вся история ее любви, с его удовольствия, и боли, и перемены.
Эванджелина сильно плакала от этого рассказа и от того, что знала, что другое
Несчастное сердце, подобное ее собственному, любило и было разочаровано.
Проникнутая в глубины ее души жалостью и женским состраданием,
И все же в ее печали довольна тем, что кто-то из пострадавших был рядом с ней,
Она, в свою очередь, рассказала о своей любви и обо всех ее бедах.
Безмолвно от удивления, Шони села, и когда она кончила
Все еще была немой; но в конце концов, как будто таинственный ужас
прошел через ее мозг, она заговорила и повторила сказку о Моуи;
Моуис, снежный жених, завоевавший и женившийся на девушке,
Но когда настало утро, встал и ушел из вигвама,
Блек, таял и растворялся в солнечном свете,
Пока она не увидела его больше, хотя она пошла далеко в лес.
Затем нежными, низкими тонами, которые казались странными заклинаниями,
Сказал ей сказку о прекрасной Лилинау, которую ухаживал призрак,
Это, сквозь сосны в хижине ее отца, в тишине сумерек,
Дыхал, как вечерний ветер, и шептал любви девушке,
Пока она не последовала за его зеленым и развевающимся пером через лес,
И больше никогда не возвращалась, и ее народ больше не видел.
Молчаливая от удивления и странного удивления, Эванджелина слушала
Тихий поток ее волшебных слов, пока область вокруг нее
не казалась заколдованной землей, а ее смуглая гостья — волшебницей.
Медленно над вершинами гор Озарк взошла луна,
Освещая маленькую палатку и таинственным великолепием
Касаясь мрачных листьев, обнимая и заполняя лес.
С восхитительным звуком промчался ручей и ветви
Колыхались и вздыхали над головами еле слышным шепотом.
Было наполнено мыслями о любви сердце Эванджелины, но секрет.
Тонкое чувство закралось от боли и бесконечного ужаса,
Как холодная ядовитая змея крадется в гнездо ласточки.
Это был не земной страх. Дыхание из области духов
Казалось, что парит в воздухе ночи; и на мгновение она почувствовала
Что, как и индийская горничная, она тоже преследовала призрака.
С этой мыслью она заснула, и страх и призрак исчезли.

Рано утром марш возобновился; и шауни
Сказал, пока они шли: «На западном склоне этих гор
Обитает в своей маленькой деревне начальник Миссии в Черной Одежде.
Многому Он учит людей и рассказывает им о Марии и Иисусе;
Громко смеются их сердца от радости и рыдают от боли, когда они слышат его.
Затем, внезапно и тайно, Эванджелина ответила:
«Пойдем в Миссию, там нас ждут хорошие вести!»
Туда направили коней своих; и за отрогом гор,
Когда зашло солнце, они услышали ропот голосов,
И на лугу, зеленом и широком, на берегу реки,
Увидели шатры христиан, шатры иезуитской миссии.
Под высоким дубом, который стоял посреди деревни,
Вождь Черной Одежды с его детьми на коленях.
Распятие, прикрепленное высоко к стволу дерева, и в тени виноградной лозы,
Глядя своим мучительным лицом на толпу, преклонившую колени под ним.
Это была их сельская часовня. Вверху, сквозь замысловатые арки
над его воздушной крышей, поднималось пение их вечерни,
смешивая его ноты с мягким шепотом и вздохами ветвей.
Молчаливые, с непокрытыми головами, путешественники, приближаясь ближе,
Стояли на коленях на засыпанном дугой полу и участвовали в вечерних молитвах.
Но когда служба закончилась и благословение выпало
Далее из рук священника, как семя из рук сеятеля,
Медленно преподобный подошел к чужестранцам и приветствовал их
; и когда они ответили, он добродушно улыбнулся,
Услышав в лесу домашние звуки своего родного языка,
И со словами доброты провел их в свой вигвам.
Там они отдыхали на циновках и шкурах, и на лепешках из кукурузных початков.
Пировали и утоляли жажду из сосудов учителя.
Вскоре была рассказана их история; и священник торжественно ответил: —
«Не шесть солнц взошли и не зашли с тех пор, как Гавриил сидел
На этой циновке рядом со мной, где теперь отдыхает девушка,
Сказал мне ту же самую печальную историю, затем поднялся и продолжил свое путешествие!»
Тихий был голос священника, и он говорил с акцентом доброты;
Но сердце Эванджелины упало на его слова, как зимой снежинки
падают в какое-то одинокое гнездо, из которого улетели птицы.
«Он ушел далеко на север, — продолжал священник; «но осенью
г., когда погоня закончится, снова вернется в Миссию.
Тогда Эванджелина сказала, и голос ее был кротким и покорным, —
«Позволь мне остаться с тобой, ибо душа моя печальна и скорбит». его мексиканский конь со своими индейскими проводниками и товарищами.
Возвращение домой Василий вернулся, а Эванджелина осталась в миссии.

Медленно, медленно, медленно дни сменяли друг друга,
Дней, недель и месяцев; и кукурузные поля, которые вырастали из земли
Зеленых, когда пришла незнакомка, теперь она машет над ней,
Подняли свои тонкие стержни с переплетенными листьями и образовали
Монастырей для нищенствующих ворон и зернохранилищ, разграбленных белками.
Тогда в золотую погоду кукурузу очистили от шелухи, и девицы
Покраснели у каждого кроваво-красного колоса, потому что это предвещало любовника,
Но криво рассмеялся и назвал его вором на кукурузном поле.
Даже кроваво-красное ухо Эванджелине не принесло ее любовника.
«Терпение!» священник сказал бы; «Имейте веру, и ваша молитва будет услышана!
Посмотрите на это сильное растение, которое поднимает голову с луга,
Посмотрите, как его листья повернуты к северу, как магнит;
Это цветок компаса, что перст Божий насадил
Здесь, в бездомной дикой природе, чтобы направить путь путника
По подобным морю, бездорожным, безграничным пустыням пустыни.
Такова вера в душе человека. Цветы страсти,
Веселые и пышные цветы, ярче и ароматнее,
Но они обманывают нас и сбивают нас с пути, и их запах смертоносен.
Только это скромное растение может вести нас сюда, и в дальнейшем
Венчает нас цветами асфоделей, влажными от росы непента ».

Настала осень и прошла, и зима, а Гавриила не было;
Расцвела открывающая весна и ноты малиновки и синей птицы
Сладко звучали на земле и в дереве, но Гавриил не пришел.
Но от дуновения летних ветров донесся слух.
Слаще пения птиц, или оттенка, или запаха цветов.
Далеко на севере и востоке, в лесах Мичигана,
Гавриил поселился в своей хижине на берегу реки Сагино,
И с вернувшимися проводниками искали озера Св. Лаврентия,
С грустным прощанием Эванджелина ушла из миссии.
Изнурительными путями, долгими и опасными маршами,
Она достигла, наконец, глубины лесов Мичигана,
Нашла она, охотничий домик заброшенным и разрушенным!

Так скользили долгие печальные годы, и в сезоны и в разных местах
Ныряльщики и издалека видели странствующую деву;
Сейчас в Шатрах милости кротких Моравских миссий,
Теперь в шумных лагерях и битвах — поля армии,
Сейчас в укромных деревушках, в поселках и густонаселенных городах.
Она пришла, как призрак, и скончалась незамеченной.
Прекрасна была она и молода, когда в надежде отправилась в дальний путь;
Блеклая была она и старая, когда разочарованием все закончилось.
Каждый последующий год что-то крал у ее красоты,
Оставляя за собой, шире и глубже, мрак и тень.
Тогда появились и распространились слабые серые полосы на ее лбу,
Рассвет другой жизни, что прорвало ее земной горизонт,
Как в восточном небе первые слабые полосы утра.

Песня V

В этой восхитительной земле, омываемой водами Делавэра,
Сильванскими тенями охраняет имя апостола Пенна,
Стоит на берегу своего прекрасного ручья город, который он основал.
Там весь воздух бальзам, а персик — символ красоты,
И улицы все еще повторяют имена лесных деревьев,
Как будто они хотели бы умилостивить дриад, чьи пристанища они досаждали.
Там из неспокойного моря высадилась Эванджелина, изгнанница,
Нашла среди детей Пенна дом и страну.
Там умер старый Рене Леблан; и когда он ушел,
Видел рядом с ним только одного из всей сотни его потомков.
Что-то, по крайней мере, было на дружеских улицах города,
Что-то, что говорило с ее сердцем и делало ее больше не чужой;
И ухо ее было приятно Тебе и Ты квакеров,
Ибо оно напомнило прошлое, старую акадскую страну,
Где все люди были равны, и все были братьями и сестрами.
Итак, когда бесплодные поиски, разочарованные усилия,
Кончились, больше не возобновлять на земле, не жалуясь,
Туда, как листья к свету, были обращены ее мысли и ее шаги.
Как с вершины горы дождливый утренний туман
Откатывается, и вдали мы смотрим на пейзаж под нами,
Освещенный солнцем, с сияющими реками, городами и деревнями,
Так упал туман из ее разума, и она увидела мир далеко под ней,
Больше не Тьма, но весь озаренный любовью; и тропа
, по которой она взошла так далеко, ровно и гладко лежащая вдали.
Гавриил не был забыт. В ее сердце был его образ,
Одетый в красоту любви и молодости, каким она его видела в последний раз,
Только прекраснее, сделанное его смертоносным молчанием и отсутствием.
В ее мысли о нем не входило время, потому что его не было.
Над ним годы не имели власти; он не был изменен, но преображен;
Он стал для ее сердца, как мертвый, а не отсутствующий;
Терпение, самоотречение и преданность другим,
Это был урок, который ей преподала жизнь, полная испытаний и печали.
Так была распространена ее любовь, но, как некоторые пахучие специи,
не потерпела ни потерь, ни потерь, хотя и наполняла воздух ароматом.
У нее не было другой надежды и желания в жизни, кроме
Кротко, благоговейными шагами, священными стопами своего Спасителя.
Так много лет она прожила как Сестра Милосердия; часто посещая
Одинокие и жалкие крыши в людных переулках города,
Где бедствия и нужды скрывались от солнечного света,
Где болезни и печаль на чердаках томились заброшенными.
Ночь за ночью, когда мир спал, сторож громко повторял
по шумным улицам, что в городе все хорошо.
Высоко в каком-то одиноком окне он увидел свет ее свечи.
День за днем, в серой заре, медленно через пригороды
Тащился немецкий крестьянин с цветами и фруктами на рынок,
Встретил то кроткое, бледное лицо, возвращавшееся домой с бдительности.

Тогда было так, что на город обрушилась эпидемия,
Предвещаемая чудесными знамениями, и в основном стаями диких голубей,
Затемняло солнце в своем полете, и в зобах не было ничего, кроме желудя.
И, поскольку морские приливы возникают в сентябре
года, затопляя какой-то серебряный поток, пока он не переходит в озеро на лугу,
Так смерть затопила жизнь, и, устремившись по ее естественной окраине,
распространилась на солоноватое озеро, серебряный поток существования.
Богатство не имело силы подкупить, ни красота не очаровала угнетателя;
Но все одинаково погибли под бичом его гнева; —
Только, увы! бедняки, у которых не было ни друзей, ни слуг,
Убежали умирать в богадельне, доме бездомных.
Тогда он стоял в предместьях, среди лугов и лесов, —
Теперь город его окружает; но тем не менее, с его воротами и калиткой
Кроткий, посреди великолепия, его скромные стены, кажется, повторяют
Мягко слова Господа: «Бедные вы всегда имеете с собою».
Туда днем ​​и ночью приходила Сестра Милосердия. Умирающий
Взглянул ей в лицо и действительно подумал, что вот там
Проблески небесного света окружают ее лоб великолепием,
Так, как художник рисует на бровях святых и апостолов,
Или как висит возле ночь над городом, видимым вдалеке.
Их глазам показались светильники города небесного,
В сияющие врата которых вскоре войдет их дух.

Таким образом, в субботу утром, по улицам, пустынным и тихим,
Пройдя тихим путем, она вошла в дверь богадельни.
Сладко в летнем воздухе пахло цветами в саду;
И она остановилась в пути, чтобы собрать среди них самых прекрасных,
Дабы умирающие еще раз возрадовались их благоуханию и красоте.
Затем, когда она поднималась по лестнице в коридоры, охлажденные восточным ветром,
Далеко и мягко на ее ухо упали колокольчики с колокольни Крайст-Черч,
Между тем, смешавшись с ними, по лугам доносились
Звуков псалмов, которые пели шведы в их церкви в Викако.
Мягко, как опускающиеся крылья, покой часа упал на ее дух;
Что-то внутри нее сказало: «Наконец-то твои испытания окончены»;
И с легким видом вошла она в палаты болезни.
Бесшумно передвигался вокруг усердных, заботливых служителей,
Смочил лихорадочную губу и ноющий лоб, и в тишине
Закрыв слепые глаза мертвым и скрыв их лица,
Где на своих кушетках они лежали, как сугробы снега у дороги.
Многие вялые головы, поднявшие голову, когда вошла Эванджелина,
Повернулись на подушку боли, чтобы смотреть, когда она проходила, для ее присутствия
Упал на их сердца, как луч солнца на стенах тюрьмы.
И, оглянувшись, она увидела, как Смерть, утешитель,
Возложив руку на сердца многих, навсегда исцелила их.
Многие знакомые формы исчезли в ночное время;
Их места были свободны, или их уже заняли посторонние.

Внезапно, словно охваченная страхом или чувством удивления,
Она все еще стояла, расставив бесцветные губы, в то время как дрожь
Пробежала по ее телу, и, забытые, цветы упали с ее пальцев,
И из ее глаз и щеки свет и цвет утра.
Тогда из уст ее сорвался крик такой ужасной тоски,
Что умирающие услышали его и встали с подушек.
На поддоне перед ней раскинулось тело старика.
Длинные, тонкие и серые локоны были на его висках;
Но, когда он лежал в утреннем свете, его лицо на мгновение
Казалось, снова приняло формы своего прежнего мужского достоинства;
Так обычно изменяются лица умирающих.
Горячие и красные на его губах все еще обжигали прилив лихорадки,
Как будто жизнь, как иврит, кровью залила свои врата,
Чтобы Ангел Смерти мог увидеть знамение и пройти.
Неподвижный, бессмысленный, умирающий, он лежал, и его дух был истощен
Казалось, что он тонет сквозь бесконечные глубины во тьме,
Мрак сна и смерти, вечно тонущий и тонущий.
Затем, сквозь те царства тени, в умноженных реверберациях
Слышал тот крик боли, и сквозь сменившуюся тишину
Прошептал нежным голосом с нежным и святым акцентом
«Габриэль! О мои возлюбленные!» и замер в тишине.
Затем он увидел во сне еще раз дом своего детства;
Зеленых акадских лугов, среди которых есть лесные реки,
Деревня, горы и леса; и, идя под их тенью,
Как в дни своей юности, Евангелина воскресла в его видении.
Слезы навернулись на глаза; и так же медленно, как он поднял веки,
Исчезло видение, но Эванджелина опустилась на колени у его постели.
Напрасно он старался прошептать ее имя, потому что акценты оставались невысказанными.
Умер на его губах, и их движение открыло то, что говорил бы его язык.
Напрасно он старался подняться; и Эванджелина, стоя на коленях рядом с ним,
Поцеловала его умирающие губы и положила его голову ей на грудь.
Сладок был свет его глаз; но он внезапно погрузился в темноту,
Как будто лампу задувает порыв ветра у окна.

Теперь все кончилось: надежда, и страх, и горе,
Вся боль в сердце, беспокойная, неудовлетворенная тоска,
Вся тупая, глубокая боль и постоянная мука терпения!
И, когда она еще раз прижала безжизненную голову к своей груди,
Она покорно поклонилась и пробормотала: «Отец, я благодарю Тебя!»

Еще стоит первобытный лес; но вдали от его тени,
Рядом, в своих безымянных могилах, спят влюбленные.
Под скромными стенами маленького католического кладбища,
В самом центре города они лежат неизвестные и незамеченные.
Ежедневно приливы жизни утихают и текут рядом с ними,
Тысячи пульсирующих сердец, где их сердце покоится и вечно,
Тысячи ноющих мозгов, где их больше не занято,
Тысячи трудящихся рук там, где их перестали от их трудов
тысяч усталых ног, где их ноги завершили свой путь!

Еще стоит первобытный лес; но под сенью его ветвей
Обитает другая раса, с другими обычаями и языком.
Только на берегу печальной и туманной Атлантики
Остановились несколько акадских крестьян, чьи отцы из ссылки
Блуждали обратно на родину, чтобы умереть на ее лоне.
В койке рыбака колесо и ткацкий станок еще заняты;
Девы все еще носят свои нормандские чепчики и киртлы из домотканой ткани,
И к вечернему огню повторяют рассказ Эванджелин,
Пока из его каменистых пещер соседний океан
Громко говорит и с безутешным акцентом отвечает на вой леса.

Из «Дочки кузнеца» Селима Оздогана ‹Литературный центр

Тимур любит ходить в кино, чтобы посмотреть двойные купюры турецких или иностранных фильмов; романс и приключенческий фильм, драма и вестерн — почти не имеет значения, что они показывают. Это удовольствие, но не такое большое, как поездка в Стамбул; пить, слушать красивых певцов и болеть за футболистов. Кузнецу нравится сидеть неподвижно в приятной темноте кинотеатра, впитывая музыку фильма и голоса актеров.Это позволяет ему забыть свой день. Его заботы, его работа, его зудящие икры, его потерянная жена, ошибки его помощника, жар огня в кузнице, его любимая корова — все это исчезает, и он блаженно устает. Обычно он кивает, наслаждаясь чувством отдачи себя тяжести. Это не похоже на засыпание в постели; спать в кино намного слаще.

Когда он начинает храпеть, что случается регулярно, или когда его голова опускается на одно плечо, он просыпается.Затем встает и идет на прогулку, чтобы не беспокоить других кинозрителей своим храпом. Улицы пустынны в это время ночи, и Тимур натягивает шляпу, сует руки в карманы и неторопливо идет в темноте, смакуя тишину и звезды. Затем он возвращается, но обычно незадолго до этого снова кивает и встает для следующей прогулки. Тимур любит ходить в кино, но не в кино. Даже те, которые он видит до конца, он обычно забывает на следующий день.

Не так для его дочерей, которые будут помнить некоторые фильмы всю жизнь. Это как радио, только с картинками, — объяснил он Гюлю и Мелике, когда впервые взял их с собой. Но кино превзошло воображение Гюля. Радио с фотографиями, но ее отец никогда не говорил, что станет так темно, как в конюшне. Вы также видели, как люди кричали друг на друга или сидели в одиночестве в комнате и плакали, и что вы были прямо там, но ничего не могли с этим поделать. Отец также не сказал ей, что засыпает, а затем выйдет на улицу, оставив ее наедине с сестрой в большом зале.Гюль обнял Мелику не для того, чтобы защитить ее, а чтобы почувствовать, что кто-то все еще рядом, рядом с ней.

Позже она вспомнила смеющееся лицо, лицо пожилой женщины, которая придумала какой-то план, чего Гюль не понял. Смех был злобным смехом, смехом, который должен был напугать вас. Но не неделями подряд.

Мелике казалась менее напуганной, хотя она была благодарна Гюлю за то, что она обняла ее во время их первого путешествия.

Мелике любит фильмы; они — другой мир, в котором она может жить.Позже она начнет записывать просмотренные фильмы в блокнот и вести дневник фильмов. Она может кое-что изменить, сделав богатого человека еще богаче или изобрести акт самоотверженности для одного из злодеев, подарить женщине вторую дочь или забрать игрушку у девушки. Но в течение трех лет она будет записывать все фильмы, которые смотрит, и будет мечтать однажды оказаться в Стамбуле, в Риме или Нью-Йорке. Однажды она тоже будет жить в большом городе; она будет богата, и ей сделают прическу, как у женщин в фильмах.Ее кинокнига — это дневник, как и любой другой, предназначенный для записи ее жизни, потому что она чего-то жаждет.

Сибель снятся кошмары после первых походов в кино, но она все еще возвращается к своим сестрам и вскоре начинает рисовать сцены из фильмов по памяти. С энтузиазмом и гордостью она отдает свои рисунки Мелике, чтобы она поместила их в книгу.

Сестры привыкают регулярно ходить в кино с отцом. Даже когда они на даче и это долгая прогулка, Тимур всегда рад взять их с собой.Арзу редко к ним присоединяется; она не любит так долго сидеть на месте и, кроме того, говорит, что не может нормально спать после кино.

Тимур любит ходить в кино, чтобы смотреть двойные купюры турецких или зарубежных фильмов; романс и приключенческий фильм, драма и вестерн — почти не имеет значения, что они показывают.

Существует несколько фильмов, в которых дети в возрасте 12 или 14 лет узнают, что их родители не являются их настоящими родителями. Приемные родители богаты, а настоящие родители бедны, но дети все равно хотят к ним вернуться.В одном фильме служанка узнает, что хозяин дома действительно ее отец. В другом мальчик находит письмо мачехе в ящике своего отца. Мои возлюбленные, там написано, Мои дорогие, не беспокойся о мальчике. Как только мы избавимся от жены, отправим его в интернат, и тогда ничто не помешает нашему счастью.

Все это остается в памяти Гюля, но ничто не производит на нее такого впечатления, как сцена, где молодой человек находится у смертного одра своей матери, и она просит у него стакан воды.Когда мужчина возвращается, она мертва. Гюль 14 лет, и она знает, что женщина выгнала сына из комнаты, потому что она знает, что смерть была на пороге, потому что она хотела побыть с ней наедине. Я бы не стал отсылать своего ребенка , — думает Гюль.

*

За несколько дней до новогодней ночи Гюль, Мелике и их отец находятся в кинотеатре, который отапливается раскаленными опилками в специально изготовленной печи; дрова или уголь были бы слишком дорогими. Трое сидят в отапливаемом кинотеатре и смотрят Спартак .До конца своих дней Гюль будет помнить сцену, в которой римляне схватили рабов, и захочет узнать, кто из них Спартак. Они угрожают убить каждого из них, если они не предадут своего лидера. Кирк Дуглас встает и говорит: «Я Спартак». Как только он раскрывается, один раб за другим встают и заявляют: «Я Спартак». Римляне сбиты с толку.

Когда фильм закончился, Тимур не сидит с дочерьми.

«Он, должно быть, ждет снаружи», — говорит Мелика, и сестры идут к выходу.Они теряют друг друга в давке, и внезапно Реджеп оказывается рядом с Гюлем. Из ниоткуда. Гюль на мгновение смотрит на него; они смотрят друг другу в глаза лишь на мгновение, а затем она поспешно отводит взгляд. Ее сердце колотится, когда она пытается быстрее пробиться к выходу.

«Мое письмо в прошлом месяце?» — шепотом спрашивает Реджеп. Она чувствует его дыхание на своем ухе. И она не отвечает. Она не может. Она не может говорить, не может шептать, не может думать; она даже не может нормально ходить, толпа помогает ей продвигаться к дверям.Гюль чувствует, как что-то прижимается к ее руке, и она позволяет этому случиться. Мгновение спустя она уже на улице. Было ужасно холодно, и она не осмеливалась повернуть голову, но чувствует, что Реджепа больше нет рядом с ней. Она крепко сжимает сложенный лист бумаги. Она прочтет это письмо, она скоро найдет способ. На этот раз она наберется смелости.

После первых походов в кино Сибель снятся кошмары, но она все еще возвращается к своим сестрам и вскоре начинает рисовать сцены из фильмов по памяти.

В толпе легко разглядеть отца; он выше всех остальных. Мелике уже с ним, и когда Гюль подходит к ним двоим, она слышит голос Реджепа: «Дядя Тимур! Дядя Тимур, добрый вам вечер. Как дела? »

«Хорошо, сынок, слава Богу, а как дела?»

«Я тоже в порядке, спасибо за вопрос».

Реджеп избегает смотреть на Гюля или Мелике; он улыбается кузнецу, который всего на голову выше его. Прядь волос падает ему на лоб.

«Знаю ли я тебя, сынок?»

«Да, дядя Тимур, я из села — вы часто приходили к нам в гости, покупали вещи у мамы… Лейла — ее зовут…»

Тимур присматривается, но, кажется, не помнит его.

«Реджеп», — говорит теперь Реджеп, — «Реджеп, отец которого пропал в Стамбуле».

«О да, — говорит Тимур. «Так скажи мне, Реджеп, как твоя мама?» Гюль наклоняется, чтобы завязать ей шнурки.

«Хорошо, — говорит Реджеп, — с ней все в порядке, спасибо, что спросили.’

В разговоре пауза. Тимур спрашивает: «Ну что, молодой человек, за какую команду вы болеете?»

«Бешикташ, потому что они лучшие!»

«Это то, что я люблю слышать», — усмехается кузнец.

«Я тебя не задержу», — говорит Реджеп. «Мои друзья ждут».

Он указывает на пустое место, вежливо прощается и уходит. Гюль не видит, как из заднего кармана высовывается гребешок. Маленькое письмо теперь в ее носке.

Дома она достает письмо в унитаз.Ее руки дрожат, когда она осторожно ставит фонарик на землю и вынимает сложенный лист бумаги. Он не белый, как она ожидала; он напечатан разными цветами. И когда она разворачивает его, она видит, что на этот раз это не письмо. Это лотерейный билет на большой новогодний розыгрыш. Реджеп дал ей билет. Почему он это сделал? И почему она так рада этому? Она смотрит на номер билета, как будто это секретное сообщение. 430512389. Билет квартальной лотереи. она может спрятать это и сохранить на память.Ничего плохого случиться не может. Гюль слишком нервничает, чтобы улыбаться, ее сердце все еще слишком быстро бьется, ее дыхание все еще слишком короткое. Она складывает билет и кладет обратно в носок.

Реджеп, она уверена, будет одним из первых, кто встанет и крикнет: «Я Спартак».

В канун Нового года в доме кузнеца часто собирается много людей. Все хвалят Арзу за ее фаршированные виноградные листья, на приготовление которых Гюль потратил весь день; для ее börek, для которого Гюль все утро замешивал тесто, не говоря уже о промывании шпината в ледяной воде до тех пор, пока она не перестала чувствовать свои руки.Они хвалят ее за выпечку, и когда Гюль выходит из комнаты, она слышит, как мачеха говорит: «Гюль мне помог. Теперь она молодая женщина и не просто хорошо готовит; она аккуратная, проницательная и быстрая ».

Когда фильм закончился, Тимур не сидит с дочерьми.

«Тщательный, проницательный и быстрый, основательный, проницательный и быстрый», — бормочет себе под нос Гюль, ставя кипятить новый чайник. Дом забит. Хюля и Зелиха там; ее дядя Фуат; ее дядя Орхан с женой и ребенком; соседи и их семьи; помощник кузнеца, у которого больше никого нет, и теперь он сидит тихо и застенчиво в углу, даже не крича, когда выигрывает игру в бинго.Гюль видит, что его номера были названы, когда она подает ему чай, но он просто тупо смотрит на изношенную карточку бинго перед ним и щурится, когда дым от его сигареты попадает ему в глаза.

На Новый год всегда играют в бинго. Каждый взрослый получает карточку, и на этот раз Мелике разрешается вытащить числа из сумочки и назвать их. Дети сидят с родителями, любимыми тетками или дядями, а Гюль разливает чай. Как только игра закончится, мужчины и женщины разделятся: мужчины сядут в большую комнату, а женщины сядут в комнату для девочек, где Тимур установил печь.Он сделал печь точно такую ​​же, как в кинотеатре, потому что стружка почти ничего не стоит. Его раздражает, что он не подумал об этом раньше.

Лишь к одиннадцати часам мужчины и женщины соберутся вместе вокруг радио, которое транслирует песни, скетчи, добрые пожелания в новом году и, наконец, результаты новогоднего розыгрыша. Они сидят, возбужденно сжимая свои восьмой, четверть или половину билетов, затаив дыхание и надеясь начать новый год богатым.

Тимур тоже покупает восьмой билет и квартальный билет каждый Новый год, и Арзу кладет их перед собой, бормоча себе под нос, прежде чем задержать дыхание, когда говорящий объявляет числа громко и четко, одно за другим, начиная с третий приз: «Четыре, три, ноль, пять, один, два, три, восемь — и последнее, но не менее важное, дамы и господа; последний номер выигрышного билета…. девять. Поздравляем счастливого победителя. И вот мы подошли ко второму месту… »

Гюль знает наизусть числа на ее квитанции, но она не рассчитывала, что он выиграет.Как и помощник кузнеца, она держит в секрете свою победу. Говорящий повторяет числа, и кто-то ругает себя. Возможно, глаза Гюля остекленели, а может, это просто из-за дыма в комнате.

Никто не видит, насколько она взволнована, ее сердце колотится, и когда она берет поднос с пустыми чайными стаканами на кухню, никто не слышит, как ложки звенят о стекло, тарелки стучат по подносу, и никто ее не видит. странная походка, как тетя Хюля. Все надеются на второй приз или джекпот.Но перед объявлением они играют еще одну песню, чтобы накалить напряжение.

Ноги Гюль спутаны, руки дрожат. Она ставит поднос на кухню и идет снова налить чайные стаканы, когда чайник выскальзывает из ее руки, и она наливает кипяток себе на ногу.

В канун Нового года в доме кузнеца часто собирается много людей.

Она кричит, ее крики врезаются в певицу, воспевающую карманы любви, наполненные болью. Сразу же на кухню вбегает Арзу, вскоре за ним Хюля и соседка.Гюль стоит и все еще кричит. Ее мать кричит: «Снимай, сними носки!»

Гюль не может ответить; она перестает кричать, но не может двигаться. Ее мать стоит позади нее, хватает ее под мышки и скрещивает руки на груди Гюля. Соседка становится на колени и стаскивает с Гюля носок. Ей повезло, в чайнике почти не осталось воды. Когда она начинает плакать, они усаживают Гюля на табурет и опускают ее ногу в таз с холодной водой.

«Ты, должно быть, был немного неуклюжим», — говорит Арзу, и Гюль плачет еще больше.Но она больше не знает, от счастья это или от боли. Или недоумение. Третий приз, и у нее четвертной билет; это столько денег, что она даже представить себе не может. Что она могла на это купить? Платья для сестер; и туфли, так что у них будет по две пары; шоколад, который так любит Мелике; карандаши для Сибел — бумажные и цветные карандаши, даже акварельные; игрушка для Эмина, может быть, волчок; музыкальный инструмент для Налана. И ткань темно-синего цвета — она ​​могла купить ткань темно-синего цвета, чтобы сшить себе платье, и могла купить кардиган.Она могла бы отдать немного отца, матери и тети Хюли, и все равно остались бы остатки.

«Я выиграла», — бормочет она сквозь слезы, но, кажется, ее никто не слышит. Они уводят Гюля в постель, а тетя Хюля мажет себе ногу медом.

«Это облегчит боль», — объясняет она. «Это не так уж и плохо, у тебя нет волдыря, скоро он перестанет болеть. Тебе повезло ».

Она нежно убирает волосы Гюля с глаз и улыбается ей. Гюль тоже улыбается. Ей повезло .

«Моя большая смелая девочка, как хорошо начать новый год».

Гюль слышит тихий шелест бумаги в подушке. Или она просто это вообразила? Она свернула билет и вшила его в подушку. И с тех пор каждый день она думает о том, что было бы, если бы кто-нибудь его нашел. Но кто бы это нашел? Их мать никогда не заправляет им кровати. Мелике могла услышать шорох и сразу догадаться, что Гюль что-то спрятал. Когда они играют, Гюль всегда знает лучшие укрытия, но теперь, когда все серьезно, она напугана.

Гораздо позже, когда все уже спят, Гюль тихо плачет ей в подушку. Она не может никому показать свой билет. Кто бы ей поверил, если бы она сказала им, что нашла его на улице или сама скопила на него? А правда? Кто примет правду? Ни один. Никто. Никто не поверит, что Реджеп подарил ей билет: почему он подарил его ей? Зачем? Где они встретились? Как долго она с ним встречалась? Почему она с ним разговаривала?

Что ей теперь делать, что ей делать с этим проклятым выигрышным билетом? Зачем Реджепу пришлось дать ей такую ​​вещь? Разве она не может просто проскользнуть в карман брюк отца? А что, если ее поймают? Она никогда не могла объяснить, как вообще попала в такую ​​ситуацию.И даже если бы она это сделала, он был бы сбит с толку, когда нашел бы это. Он был бы сбит с толку и выбросил бы это. Как он узнает, что он выиграл третий приз в большом новогоднем розыгрыше?

Три дня спустя она все еще хромает, но совсем немного, и билет идет так же, как и письмо Реджепа. Он плывет по течению к морю, которого Гюль никогда не видел; заканчивается в соленой воде.

__________________________________

Выдержка из Дочь кузнеца Селима Оздогана, перевод Айсы Тюркоглу и Кэти Дербишир.Взято с разрешения V&Q Books.

Дочери кузнеца

ДОЧЕРИ КУЗНИНА 1 , Перец Хиршбейн (идиш: Техтер Демшмида) ОТЛИВ « ДОЧКИ КУЗНИЦА » The Peretz Hirschbein Идишская труппа , вероятно, 1942 г. Parkway Theater, Бруклин, Нью-Йорк Фотография Ивана Буссатта Предоставлено Музеем города Нью-Йорка В ролях: Задний ряд, л.по р .: Юдель Дубинский, ?, Изидор Кашер, Леон Голд,?. Сидячий, л. по р .: Мюриэль Грубер, драматург Перец Хирскбейн, Флора Фрейман. Это конкретное производство было Режиссер Изидор Кашер, , и это было началом трансконтинентальный тур по Компания. Перец Хиршбейна «Кузнец» Дочери »было исполнено много раз, по крайней мере, несколько раз в одиночку Художественного театра идиш, i.е. на 21 февраля 1919 г .; в 1929 г. для впервые на Тихоокеанском побережье; на 13 января 1948 г. в качестве пособия для Театральный союз идиш. В спектакль — романтическая комедия на троих действует, и это происходит в Русская деревня. Тихий океан 1929 года Побережье спектакля «Дочери кузнеца». в составе: Моррис Страссберг, Изидор Кашер, Берта Герстин, Селия Адлер, Морис Шварц, Анатоль Винаградов и Моррис Silberkasten. Ниже синопсис «Кузнеца» Хиршбейна. Дочери «. имя актера или актрисы, сыгравшей конкретный роль (постановка 1929 г.) указана в скобках. Фото: Берта Герстин в фильме «Кузнец. Дочери », производство 1919 года. Предоставлено Музеем города Нью-Йорка. ОБЗОР ACT ONE В кузнице кузница. Нисен Альтер (Морис Шварц), помощник Смита, брать яйца из куриного гнезда, когда Зельде (Селия Адлер), входит одна из дочерей-близнецов кузнеца пение.Она пришла собирать яйца. в беседа, которая следует, Зельде возмущается против своей сестры Лии Доббе (Берта Герстин). Хотя они близнецов, между ними существует соперничество за который следует считать старшим. Зельде была родилась на час раньше, но Лия Доббе больше. Нисен Альтер и Зельде [спорят] о том, кого из двоих он считает, что лучше готовить. Зельде кажется вполне стремился доставить ему удовольствие и пытался отвлечься от его интерес к Лии.Пока они разговаривают, Входит Самуэль Симха (Моррис Страссберг), дед Зельде. петь песню на иврите. Он кажется в счастливой рамке ума, и хотя они пытаются получить это мнение из двух сестер он уклончиво уходит. Зельде тоже уходит, но крадется обратно в дверной проем. Нисен, занятый своей работой, не обратите внимание на нее, и когда Лия Доббе входит через другая дверь, Зельде исчезает. Лия пришла в пригласите Нисен на завтрак, но когда она услышит что Зельде говорила с ним, она хочет знать, что было сказано, и попытки слепить Мнение Нисен в пользу самой себя, ругая Zelde.После того, как Лия уходит, Зельде возвращается. Она прислушивался к их разговору и злится и утверждает, что она намного сильнее Лии Доббе. Лия возвращается вовремя, чтобы подслушать это и они пытаются решить вопрос путем борьбы. Зельде падает и быстро выбегает. Когда Лия Доббе уходит, Нисен пытается перезвонить ей, но поскольку ответа нет, он продолжает Работа. Начмун Бер (Изидоре Кашер), отец девочек, входит.Они обсуждают деловые вопросы и Nisen Альтер наконец говорит Нахмуну Беру, что он желает стать зятем последнего. Отец очень доволен перспективой. Они пытаются решить, какая из двух девочек старшая, наконец согласившись на Зелде — с надеждой, что она все еще может расти. Молодой человек появляется в дверной проем. Он вышел из города и сейчас ищу работу кузнецом. он говорит им его зовут Барух Мойше (Анатоль Винаградов), и он просит неделю испытание в кузнице, которую Нахмун Бер дает ему.Входит Лия Доббе, чтобы позвать их на завтрак и кажется в плохом настроении, когда они говорят о подставлять незнакомца. Зельде и входит дедушка и приветствует Баруха Мойше, затем они все уходят есть. СЦЕНА ИЗ » ДОЧКИ КУЗНИЦА » 1935-1948 Фотография Ивана Буссатта Предоставлено Музеем города Нью-Йорка АКТ ВТОРОЙ Две девушки делает работу по дому.Кажется, что Лия Доббе всегда есть над чем поработать, и в настоящее время в угрюмом настроении, в то время как Зельде кажется вполне беззаботный. Они ссорятся из-за Нисен Альтер и хотя Лия упорствует в ворчливости, Зельде довольно легкомысленный. Зельде начинает мыть пол, и Лия Доббе, не сумев ее остановить, выбегает предположительно, чтобы сказать ее отцу. Зельде находит ее плачет снаружи и возвращает ее. Zelde начинается пожалеть сестру и пытается утешите ее.Лия Доббе умоляет ее сохранить Нисен Изменяй и не стой ей на пути с Барухом Мойше, в которого она влюбилась. Zelde обещает ей и дает Лии приворотное зелье, чтобы в пище Баруха. Зельде клянется, что хотя она дала Нисен, она никогда не пробовала на Варуха. Входит Барух и с удивлением видит что Зельде делает такую ​​тяжелую работу по дому и помогает ей с этим, пока Лия готовит еду. Он говорит им, что поссорился с Нисеном Переделать.Когда входит Самуил Симха, он тоже удивлен, увидев, что Зельде увлеклась работа по дому. Входит Нисен Альтер и насмехается над Барухом, кто кидает мокрую тряпку в Нисена. Последний пытается ударить Баруха, но Лия Доббе бросает его. Это очень забавляет Зелде, а Баруха смеясь, смеет Лия выкинуть и его, что Лии удается. Зельде говорит ей сестра, что она может выбрать любой из молодые люди для возлюбленной.После Лии уходит, входит Самуэль Симха, и Зельде говорит ему о ее предпочтениях к Баруху. Нахмун Бер входит в ярость, заявляя, что Зельде, должно быть, скоро выйдет замуж. Когда входит Лия, он ругает ее за испортил Зельде, которого он угрожает избить. Лия говорит им, что боится, что Барух уйдет. оставить их. Чтобы этого не произошло, Зельде прячется Вещи Баруха. Мужчины приходят поесть, Барух замыкает. Лия служит им и кладет зелье в тарелку Баруха.Как она собираясь отнести ему, Зельде мчится мимо, умышленно выбивая тарелку из руки Лии. АКТ ТРЕТИЙ Зельде осталась в городе, предположительно до Высокого Каникулы. Очень рано утром, когда Нисен и Симха входят в кузницу. Барух все еще крепко спит в доме. Входит Лия позже, и Нисен говорит ей, что не знал, как она действительно была хороша.Он хочет сказать ей что-то, но она, притворившись занятой, бежит вне. Когда Нахмун Бер входит, Нисен говорит ему, что передумал и хочет жениться на Лее Доббе вместо этого. Зельде неожиданно возвращается, привезенный странным евреем из город. Нисен также говорит ей о своем желании жениться на Лее Доббе, и она убегает, чтобы сломать новости для ее сестры. Входит Барух и рассказывает Нисен, что он хочет уйти.Он говорит, что он больше не будет стоять на пути Нисена с Зельде, но теперь он хочет Лию Доббе. Нисен рассказывает Варуху, что он сам женится на Лии. Барух уходит, говоря, что собирается поговорить Лии. Зельде входит в слезах, за ней следует Лия. которая пришла за сестрой на завтрак. Нисен узнает, что Варух ничего не сказал Лии, и что Барух намерен уйти с человеком, который привезла Зельде домой. Нисен, желая поговорить с Барух выбегает на его поиски.Зельде обвиняет Лию Доббе пытается встать между ней и Нисен Переделать. Отец, дед и странный Входит еврей (Моррис Силберкастен). Последний пытается их продать молитвенники и предлагает свои услуги в качестве сваха для дочерей кузнеца, но кузнец не даст приданого. Нисен и Входит Барух. Последний не терпится уйти, но Нисен не позволит ему. Незнакомец, очень хочет заработать гонорар в качестве свахи, пытается узнать, как обстоят дела, но дела две девушки и двое молодых людей такие сложно, что никто не может во всем разобраться.Когда приходит Лия Доббе, отец говорит ей предложения Нисена для ее руки, и как Нисен и две девушки спорят, становится еще больше запутанный. Барух пытается выяснить, кто спрятал свои вещи, и Лия говорит ему, что это была она. Варух признается в любви к Лии и на этот раз Нисен говорит, что уезжает. Но как все начинает выправляться Нисен наконец заявляет о себе за Зельде.Когда все улажено, всех помещают в счастливое настроение.

Обзор Outlander, сезон 4, серия 5: «Savages»

Outlander

Дикари

4 сезон Эпизод 5

Рейтинг редактора 4 звезды ****

Фото: Эйми Спинкс / Starz Entertainment, LLC

О, Чужестранец друзья, мы скоро доберемся до дома Клэр из ада, но сначала (и всегда): Муртаг.Муртаг вернулся! Муртаг вернулся, он раскачивает великолепный белый хвост и лепит металл из огня, и я все чувствую.

Конечно, это было условием, что крестный отец Джейми появится снова, как только телесериал спасет его от книжной смерти (в романах Муртаг умирает в Каллодене). Они не раскроют, что он жив в тюрьме Ардсмюр только для того, чтобы его отправили в Америку, где он будет жить в рабстве, о котором никогда больше не будет слышно. Outlander любит трагедии, но это было бы излишним.Итак, с тех пор, как он был отправлен обратно в прошлогоднем эпизоде ​​«Все долги оплачены», многие из нас с нетерпением ждали его возвращения, особенно после того, как Клэр и Джейми поселились в Северной Каролине среди целой кучи других шотландских поселенцев. Несмотря на то, что я считал эпизоды, пока Муртаг не вернулся к нам, когда молодой Йен идет в местную кузницу в поисках помощи со сломанным укусом лошади у капризного старого кузнеца, и этот капризный старый кузнец оборачивается, чтобы показать, что он на самом деле Мурта — вскрикнул я.

Каким бы чудесным ни было раскрытие Муртага, я на мгновение забеспокоился, что они могут попытаться растянуть это воссоединение — см. Предыдущую заметку об одержимости Outlander трагедией. Джейми — который, да, снова надел свои крошечные очки, потому что, когда они у вас есть, выставляйте их напоказ — готов вернуться к Фрейзерс-Ридж и теплым объятиям своей жены после неудачной попытки приехать в город и убедить некоторых шотландских фермеров поселиться на его земле. Все они отказывают ему из-за налоговых махинаций, происходящих в этих краях благодаря губернатору Трайону.Джейми также не удалось выполнить свою сверхсекретную второстепенную миссию — попросить серебряного мастера что-то сделать с подсвечниками его матери (сделать Клэр кольцо, верно?). Вместо того, чтобы найти серебряного мастера, он нашел только жену этого парня, которая взглянула на Джейми и пригласила его зайти «отведать сытный кусок пирога», но Джейми отказывается, говоря ей, что его жена очень хорошо готовит. Даже прохожий на улице похож на WINK WINK GET IT? В любом случае, разве Джейми когда-нибудь был горячее, чем отказать жене возбужденного серебряного мастера?

Все это означает, что к тому времени, когда Ян сообщает своему дяде, что член в кузнице потребовал с него 21 шиллинг, чтобы исправить укус лошади, у Джейми НЕТ ВРЕМЕНИ, чтобы горожане пытались его вымогать.Он идет в кузницу, чтобы поделиться своим мнением с кузнецом, и Мурта сразу узнает его голос, и, наконец, спустя десятилетия, Джейми оказывается лицом к лицу со своим крестным отцом. О, ребята, у Джейми слезятся глаза, а Мурта еще никогда не был так счастлив, и мужчины обнимаются, и это действительно самое прекрасное время в году.

Но становится лучше. Вы знаете, как был счастлив Джейми, когда Клэр появилась в этой типографии через 20 лет? Муртаг примерно в 10 раз счастливее, когда Джейми говорит ему, что Клэр вернулась к нему (конечно, вдали от Яна).Это восхитительно! Джейми рассказывает ему все о Клэр, Фрейзерс-Ридж и его дочери Брианне, которая поступает в университет в 1971 году. Погодите, поцарапайте то, что я уже сказал, Джейми никогда не был более горячим, чем он, когда сиял от гордости и хвастался, что его дочь сейчас в больнице. колледж. Кто-нибудь достанет мне веер.

К сожалению, воссоединение не обходится без напряжения. Муртаг показывает, что он не только регулятор, рассерженный на губернатора Трайона и его сборщиков налогов за то, что они отбирают деньги у честных людей, но и как король регуляторов.Он приглашает Джейми и Яна на закулисное совещание, на котором Мурта приводит всех шотландцев в ярость, говоря о борьбе с несправедливым налогообложением. Это ставит Джейми в затруднительное положение, так как он взял у Трайона 10 000 акров земли и пообещал поддержать его. Джейми не верит, что то, что делают сборщики налогов, правильно, но он также не верит в мафию. Он не остановит своего крестного, но и не присоединится к нему. Двое мужчин расходятся, не зная, когда они снова увидят друг друга.

Послушайте, мне грустно, что Джейми и Мурта оставляют вещи в воздухе (я имею в виду, очевидно, они уладят это, они лучшие друзья), но также все время, пока Джейми просто тусуется в городе, я как , «Пожалуйста, иди домой к своей жене, пожалуйста, возвращайся домой к своей жене», потому что дела вышли из-под контроля, пока Клэр одна на Фрейзер-Ридж.

Когда Джейми покидает Клэр на несколько дней, кажется, что все будет хорошо. Я имею в виду, ему не нравится идея бросить жену, но Клэр такая … серьезно, чувак, ты меня встречал? В любом случае, у нее много дел. Она тусуется со своей новой лучшей подругой Адауэхи, которая продолжает рассказывать ей зловещие вещи, например, дочь Клэр, хотя Клэр их совсем не понимает. Ей приходится думать о том, как она одновременно грустит и заводится после того, как Джейми рассказывает ей о сне, в котором он видел скрытое ромбовидное родимое пятно Брианны, хотя Клэр никогда ему об этом не рассказывала.Еще она должна родить ребенка!

Доктор Квинн, доктор Клэр, женщина-врач. Работает во всех отдаленных районах Северной Каролины. Сегодня она заботится о дочери герра и фрау Мюллер, у которой есть собственная дочь. Они называют малышку Кларой в честь своей акушерки, и все, кажется, идет замечательно — пока герр Мюллер не замечает, что некоторые чероки позволяют своим лошадям пить из ручья перед его домом. Это его земля! Это его вода! По сути, он как сумасшедший во всем этом, и все заканчивается тем, что Клэр приходится стоять между Мюллером и его сыном, держащими винтовки, и чероки, тоже вооруженными.Со стороны Клэр нужно немного убедить, но, поскольку она дружит с Адауэхи, чероки соглашаются уйти, чтобы сохранить мир, но не до того, как благословят воду. То, что полностью оскорбляет Мюллера.

Клэр идет домой и падает в кровать. У нее был такой день, что у нее даже нет времени на строгий уход за кожей, который, как мы все знаем, вы делаете, Клэр. Но, вроде, та же девушка. К счастью, теперь, когда родился ребенок, она может проводить время на ферме, гуляя со своими домашними животными и попивая самогон.Считайте это колониальной американской заботой о себе в 18 веке. Но ее рутина хозяйки-одиночки длится недолго: к ней приходит местный пастор и сообщает, что сын, дочь Мюллера и маленькая девочка Клара умерли от кори. Герр Мюллер убежден, что чероки проклинали его воду, и винит не только их, но и Клэр. Так что ей следует опасаться за свою жизнь или что-то в этом роде. Этот пастор самый ужасный!

Клэр собирает пистолет, Ролло и приличное вяленое мясо, и садится на корточки в хижине.Она напугана, но очень жестоко. Наконец приезжает Мюллер, но не для того, чтобы убить Клэр — он хочет убедиться, что с ней все в порядке. Еще он хочет сделать ей подарок. В ужасающем разоблачении Клэр открывает пакет, чтобы найти скальп Адауэхи. Мне очень жаль, но тот факт, что у Клэр еще не было какого-либо срыва после того, как она пережила нереальное количество злодеяний, сейчас кажется смешным. Но она продолжает солдаты. Она выбрасывает Мюллера, дает Адавехи должным образом (насколько она может) удаляет, и тем не менее бойня продолжается.В отместку чероки сожгли хижину герра Мюллера и убили его и его жену.

Итак, да, когда Джейми возвращается на Фрейзерс-Ридж, Клэр чувствует немного больше, чем облегчение. «Просто держи меня», — говорит она своему мужу, который чувствует, что что-то не так. Довольно несправедливо, что сильные руки Джейми успокаивают только Клэр, но я предполагаю, что это жизнь в глуши.

По крайней мере, у Клэр есть причина довольно быстро развеселиться. Собирая дрова — Клэр действительно увлеклась этой фермерской жизнью, а? Она кажется живой! — Клэр слышит знакомый свист «Буги-вуги-горнобоя» и сразу же понимает, что это Муртаг.О, если вы думали, что объятия Джейми и Муртага могут решить все мировые проблемы, подождите, пока не увидите воссоединение Клэр и Муртага. Они приятели, помнишь? Теперь, когда Джейми, Клэр и Муртаг снова вместе, все больше не может пойти не так, как надо, верно?

LOL. В 1971 году мы видим, как Брианна проходит через камни в Craigh na Dun — так что кажется, что к парадной двери Frasers встает целый ряд новых проблем.

Принц Львиное Сердце и трое его друзей.

Принц Львиное Сердце и трое его друзей.Принц Львиное Сердце и трое его друзей.

«Принц Львиное Сердце и трое его друзей». Флора Энни Стил (1847-1929)
От: Сказки Пенджаба (1894) Флора Энни Стил. Лондон и Нью-Йорк: Macmillan and Co., 1894.

ПРИНЦ ЛЕВОСЕРДЦЕ И ТРИ ДРУЗЬЯ

NCE когда-то жили король и королева, которые были бы счастливы, как бы долго не был день, если бы не одно лишь одно обстоятельство — у них не было детей.

В конце концов, старый факир , или почитатель, пришедший во дворец, попросил увидеть Королеву и, дав ей ячменные зерна, сказал ей съесть их и перестать плакать, потому что через девять месяцев у нее будет прекрасный маленький сын.Королева съела ячмень, и, конечно же, через девять месяцев она родила самого очаровательного, прекрасного, великолепного принца, которого когда-либо видели, которого звали Львиное Сердце, потому что он был таким храбрым и сильным.

Теперь, когда он вырос в мужском поместье, принц Львиное Сердце тоже стал беспокойным и вечно умолял своего отца, короля, позволить ему путешествовать по миру и искать приключений. Тогда король качал головой, говоря, что только сыновей слишком драгоценны, чтобы их можно было бросить на произвол судьбы; но в конце концов, видя, что молодой принц не может думать ни о чем другом, он дал свое согласие, и принц Львиное Сердце отправился в свое путешествие, не взяв с собой никого, кроме трех своих товарищей, Ножемода, Кузнеца и Плотника.

Теперь, когда эти четыре храбрых юноши отошли на небольшое расстояние, они натолкнулись на великолепный город, лежащий в пустыне и пустыне. Проходя через него, они увидели высокие дома, широкие базары, магазины, все еще полные товаров, все указывало на большое и богатое население; но ни на улице, ни в доме не было видно людей. Это их очень удивило, пока Ножомер, хлопнув ладонью по лбу, не сказал: «Я помню! Должно быть, это город, о котором я слышал, где живет демон, который не позволит никому жить в мире.Нам лучше уйти!

‘Не тут-то было!’ воскликнул принц Львиное Сердце. «Во всяком случае, пока я не пообедаю, потому что я просто отчаянно голоден!»

Итак, они пошли в магазины и купили все, что им требовалось, указав соответствующую цену за каждую вещь на прилавках, как если бы там были лавочники. Затем, отправившись во дворец, который стоял посреди города, принц Львиное Сердце приказал Ножамолоду приготовить обед, а он и другие товарищи еще раз осмотрели город.

Едва они отправились в путь, как ножомщик, отправившись на кухню, начал готовить еду. От него исходил пикантный запах, и Ножомер только подумал, какой он будет на вкус, когда он увидел рядом с собой маленькую фигурку, одетую в доспехи, с мечом и копьем, верхом на весело одетой в шапку мыши.

«Дай мне обед!» — воскликнул манекен, сердито тряся копьем.

«Ваш ужин! Да ладно, это шутка! — смеясь, сказал Ножомер.

«Отдай мне сейчас же!» — крикнул маленький воин громче, — или я повешу тебя на ближайшем дереве pîpal !

‘Вау! Виппер-луциан! — ответил храбрый ножомол, — подойди немного ближе, и позволь мне раздавить тебя между пальцем и большим пальцем!

При этих словах манекен внезапно превратился в ужасно высокого демона, после чего храбрость Ножемода исчезла, и, упав на колени, он умолял о пощаде.Но его жалобные крики были бесполезны, потому что в мгновение ока он был повешен на самой верхней ветви дерева pîpal .

«Я научу их готовить у себя на кухне!» — прорычал демон, проглотив все пирожные и тушеное мясо. Когда он съел каждый кусок, он исчез.

Теперь Knifegrinder извивался так отчаянно, что ветвь pîpal сломалась, и он рухнул сквозь дерево на землю, не причинив особой боли, кроме сильного испуга и нескольких синяков.Однако он был так ужасно встревожен, что бросился в спальню и, закутавшись в одеяло, трясся с головы до ног, как будто у него была лихорадка.

Постепенно появились принц Львиное Сердце и его товарищи, все трое, голодные, как охотники, и кричали: «Ну что ж, веселый ножомол! где ужин?

После чего он застонал из-под одеяла: «Не сердись, потому что в этом никто не виноват; только когда он был готов, у меня случился приступ лихорадки, и когда я лежал, дрожа и трясясь, вошла собака и ушла со всем.’

Он боялся, что, если он скажет правду, его товарищи сочтут его трусом за то, что он не сражается с демоном.

‘Как жаль!’ — воскликнул принц, — но мы должны приготовить еще немного. Здесь! ты кузнец! Вы готовите обед, а мы с Плотником еще раз взглянем на город?

И вот, как только Кузнец начал вдыхать ароматный запах и подумать о том, как вкусны пирожные и тушеное мясо, маленький воин явился и ему. И сначала он был таким же храбрым, как и Ножомер, а потом тоже упал на колени и молился о пощаде.На самом деле с ним случилось все, что случилось с Ножомолом, и когда он упал с дерева, он тоже убежал в спальню и, перекатываясь в одеяло, начал дрожать и трястись; так что, когда принц Львиное Сердце и Плотник вернулись, голодные, как охотники, обеда не было.

Затем плотник остался готовить, но дела у него были не лучше, чем у двух других, так что, когда вернулся голодный принц Львиное Сердце, трое больных людей дрожали и тряслись под одеялами, а ужина не было.После этого принц принялся за приготовление еды.

Едва он начал источать вкусный запах, как появился крошечный мышонок-воин, очень свирепый и отважный.

«Честное слово, вы действительно очень симпатичный малыш!» сказал князь покровительственным тоном; ‘а что вы можете хотеть?’

«Дай мне обед!» закричал манекен.

«Это не ваш ужин , мой дорогой сэр, это мой ужин !» молвил принц; ‘но во избежание споров давайте бороться.’

После этого мышонок-воин начал расти и расти, пока не превратился в ужасно высокого демона. Но вместо того, чтобы упасть на колени и умолять о пощаде, принц только рассмеялся и сказал: «Мой добрый сэр! во всем есть медиум! Только что вы были до смешного малы, сейчас вы до смешного велики; но, поскольку вы, кажется, можете изменить свой размер без особых проблем, представьте на этот раз, что вы проявляете некоторую силу и становитесь ровно моим размером, ни меньше, ни больше; тогда мы сможем решить, чей это на самом деле обед.’

Демон не мог противостоять рассуждениям принца, поэтому он сжался до обычных размеров и, волей-неволей принявшись за работу, начал красиво наклоняться к принцу. Но доблестный Львиное Сердце не уступил ни на дюйм и, наконец, после ужасной битвы, убил демона своим острым мечом.

Затем, отгадав истину, он разбудил трех своих больных друзей, говоря с улыбкой: «О вы, отважные! вставай, потому что я убил лихорадку!

И они робко встали и начали хвалить своего вождя за его несравненную доблесть.

После этого принц Львиное Сердце разослал сообщения всем жителям города, изгнанным злым демоном, сказав им, что они могут вернуться и жить в безопасности, при условии, что они возьмут Ножемол своим королем и отдадут ему свои самые богатые и самая красивая девушка в роли невесты.

Они сделали это с большой радостью, но когда свадьба закончилась и принц Львиное Сердце снова приготовился отправиться в свои приключения, Ножомер бросился к своему хозяину, умоляя позволить ему сопровождать его.Принц Львиное Сердце, однако, отказал ему в просьбе, предложив ему остаться править своим королевством, и в то же время дал ему растение ячменя, предложив ему очень тщательно ухаживать за ним; пока он процветал, он мог быть уверен, что его хозяин жив и здоров. Если, наоборот, он поник, тогда он мог знать, что беда близка, и, если захотел, отправиться на помощь.

Итак, король ножомолов остался со своей невестой и ячменем, но принц Львиное Сердце, Кузнец и Плотник отправились в путешествие.

Постепенно они подошли к другому заброшенному городу, лежавшему в пустыне в пустыне, и, как прежде, бродили по нему, удивляясь высоким дворцам, пустым улицам и пустующим магазинам, где никогда не было людей, до тех пор, пока Кузнец, внезапно вспомнив, сказал: «Теперь я вспомнил! Это должен быть город, в котором живет ужасное привидение, которое убивает всех. Нам лучше уйти!

«После того, как мы пообедали!» — сказал голодный Львиное Сердце.

Так что, купив все, что им требовалось, в пустом магазине, указав на прилавок соответствующую цену, поскольку лавочника не было, они отправились во дворец, где кузнец был назначен поваром, а остальные смотрели через город.

Едва от обеда начал исходить аппетитный запах, как появился призрак в виде ужасной и непристойной старухи с черной морщинистой кожей и повернутыми назад ногами.

При этом зрелище доблестный кузнец не прекратил переговоры, а убежал в другую комнату и запер дверь на засов. После этого призрак быстро съел обед и исчез; так что, когда принц Львиное Сердце и Плотник вернулись голодными, как охотники, не было ни обеда, ни кузнеца.

Затем принц велел плотнику готовить, а он уехал за границу, чтобы посмотреть город. Но Плотнику не стало лучше, потому что призрак явился и ему, так что он убежал и заперся в другой комнате.

«Это действительно очень плохо!» — сказал принц Львиное Сердце, когда вернулся и не обнаружил ни обеда, ни кузнеца, ни плотника. Итак, он начал готовить еду сам, и как только она испустила пикантный запах, явился призрак; на этот раз, однако, увидев перед собой такого красивого молодого человека, она не приняла свой образ, похожий на ведьму, а предстала вместо этого в образе красивой молодой женщины.

Однако принца нисколько не обманули, потому что он посмотрел ей в ноги, и когда он увидел, что они были поставлены на заднюю сторону раньше, он сразу понял, кто она такая; поэтому, вытащив свой острый и сильный меч, он сказал: «Я должен побудить тебя снова принять свой собственный облик, потому что мне не нравится убивать красивых молодых женщин!»

При этом призрак взвизгнул от ярости и снова принял омерзительный облик; но в тот же момент принц Львиное Сердце ударил своим мечом, и ужасное, ужасное существо лежало мертвым у его ног.

Тогда Кузнец и Плотник выползли из своих укрытий, и Принц разослал сообщения всем горожанам, предлагая им вернуться и жить в мире, при условии, что они сделают Кузнеца королем и отдадут его в жены самой красивой. самая богатая и самая рожденная девушка в городе.

На это они единодушно согласились, и после того, как свадьба закончилась, Принц Львиное Сердце и Плотник снова отправились в путешествие. Король-кузнец не хотел отпускать их без него, но его хозяин дал ему еще ячмень, сказав: «Поливайте и ухаживайте за ним тщательно; пока он процветает, будьте уверены, я здоров и счастлив; но если он упадет, знай, что я в беде, и приходи мне на помощь.’

Принц Львиное Сердце и Плотник не ушли далеко до того, как пришли в большой город, где остановились, чтобы отдохнуть; и, как назло, плотник влюбился в самую прекрасную девушку в городе, которая была прекрасна, как луна и все звезды. Он начал вздыхать и ворчать из-за удачи Ножеловода и Кузнеца и желал, чтобы он тоже нашел королевство и прекрасную невесту, пока его господин не сжалился над ним и, послав за вождем жителей, не сказал им, кто он был, и приказал им сделать плотника королем и выдать его замуж за девушку по своему выбору.

Они подчинились этому приказу, ибо слава принца Львиное Сердце разнеслась по всему миру, и они боялись его недовольства; поэтому, когда брак был расторгнут и плотник был должным образом утвержден как король, принц Львиное Сердце отправился в свое путешествие в одиночестве, подарив, как он делал раньше, ячмень, по которому можно было узнать о своем благополучии или несчастье.

Пройдя долгое время, он наконец подошел к реке и, сидя на берегу, отдыхал, каково было его удивление, когда он увидел огромный рубин, плывущий по течению! Затем мимо него проплыли еще один, и еще один, огромных размеров и яркого оттенка! Пораженный, он решил выяснить, откуда они пришли.Итак, он шел вверх по течению два дня и две ночи, наблюдая за проносящимися по течению рубинами, пока не пришел к прекрасному мраморному дворцу, построенному у самой кромки воды. Его окружали веселые сады, мраморные ступени вели к реке, где на великолепном дереве, протянувшем свои ветви над ручьем, висела золотая корзина. Итак, если принц Львиное Сердце и раньше был поражен, каково же было его изумление, когда он увидел, что в корзине находится голова самой прекрасной, самой красивой, самой совершенной молодой принцессы, которую когда-либо видели! Глаза были закрыты, золотые волосы развевались на ветру, и каждую минуту из тонкого горла капля малиновой крови падала в воду и, превращаясь в рубин, плыла по течению!

Принца Львиное Сердце охватило жалость от этого душераздирающего зрелища; слезы навернулись на его глаза, и он решил поискать во дворце какое-нибудь объяснение красивой загадочной головы.

Так он бродил по богато украшенным мраморным залам, резным галереям и просторным коридорам, не видя ни одного живого существа, пока не пришел в спальню, увешанную серебряной тканью, и там, на белой атласной кровати, лежало обезглавленное тело человека. молодая и красивая девушка! Один взгляд убедил его, что это была изящная голова, которую он видел качающейся в золотой корзине на берегу реки, и, побуждаемый желанием увидеть две прекрасные части вместе, он быстро отправился к дереву и вскоре вернулся с корзина в руке.Он осторожно положил голову на перерезанное горло, когда, о чудо! они соединились в один миг, и прекрасная девушка снова ожила. Принц был вне себя от радости и, упав на колени, умолял прекрасную девушку рассказать ему, кто она такая и как она оказалась одна в таинственном дворце. Она сообщила ему, что она дочь короля, в которую влюбился нечестивый джинн, вследствие чего страсть он унес ее своим магическим искусством; и, будучи отчаянно ревнивым, никогда не покидал ее, предварительно не отрезав ей голову. и повесил его в золотой корзине до его возвращения.

Принц Львиное Сердце, услышав эту жестокую историю, умолял прекрасную принцессу без промедления полететь с ним, но она заверила его, что они должны сначала убить джиннов, иначе им никогда не удастся сбежать. Поэтому она пообещала уговорить джинна рассказать ей секрет своей жизни, а тем временем велела принцу еще раз отрезать ей голову и положить ее в золотую корзину, чтобы ее жестокий тюремщик ничего не заподозрил.

Бедный принц с трудом мог заставить себя выполнить такую ​​ужасную задачу, но, видя, что это было абсолютно необходимо, он закрыл глаза от душераздирающего зрелища и одним ударом своего острого яркого меча отсек голову своей дорогой принцессе, а после возвращения золотую корзину на свое место, спрятался в чулане рядом со спальней.

Вскоре появились джинны и, снова надев голову принцессы, сердито закричали: «Плата! фа! фум! В этой комнате пахнет мужской плотью!

Тогда принцесса сделала вид, что плачет, говоря: «Не сердись на меня, добрый Джинн, ибо откуда я могу знать что-нибудь? Разве я не умер, пока тебя нет? Съешь меня, если хочешь, но не сердись на меня!

На что джинн, который любил ее до безумия, поклялся, что лучше умрет сам, чем убьет ее.

«Это было бы хуже для меня!» — ответила девушка. — Ибо, если бы ты умер, пока тебя не было отсюда, мне было бы очень неловко: я не был бы ни мертв, ни жив.’

«Не расстраивайся!» вернул джинн; «Вряд ли меня убьют, потому что моя жизнь находится в чем-то очень безопасном».

«Я надеюсь на это, я уверен!» — ответила принцесса, — но я думаю, вы говорите это только для того, чтобы утешить меня. Я никогда не буду доволен, пока ты не скажешь мне, где он лежит, тогда я сам могу судить, безопасно ли это ».

Сначала джинн отказался, но принцесса так мило уговаривала и умоляла, и он начал так сильно захватывать сон, что наконец ответил: «Меня никогда не убьет, кроме как от принца по имени Львиное Сердце; ни им, если он не сможет найти одинокое дерево, где собака и лошадь несут охрану днем ​​и ночью.Даже тогда он должен пройти этих охранников невредимым, залезть на дерево, убить скворца, который поет в золотой клетке на самой верхней ветке, разорвать его урожай и уничтожить содержащегося на нем шмеля. Так что я в безопасности; ибо ему потребуется сердце льва или великая мудрость, чтобы достичь дерева и победить его стражей ».

«Как их побороть?» понравилась принцесса; «Скажи мне это, и я буду удовлетворен».

Джинн, который спал более чем в полусне и устал от перекрестных допросов, сонно ответил: «Перед лошадью лежит куча костей, а перед собакой — куча травы.Кто возьмет длинную палку и поменяет кучу так, чтобы у лошади была трава и собачьи кости, не составит труда пройти ».

Услышав это, принц сразу же отправился на поиски одинокого дерева и вскоре обнаружил его, а дикая лошадь и разъяренная собака охраняли его. Однако они стали довольно кроткими и кроткими, когда получили должную пищу, и принц без всякого труда залез на дерево, схватил скворца и стал вертеть ему шею.В этот момент джинн, проснувшись ото сна, осознал, что происходит, и полетел по воздуху, чтобы сражаться за свою жизнь. Однако принц, увидев его приближение, поспешно срезал птичий урожай, схватил шмеля и, когда джинн садился на дерево, оторвал насекомому крылья. Джинн мгновенно упал на землю с грохотом, но, решив убить своего врага, начал подниматься. Потом князь выкрутил пчелиным лапкам, и о чудо! джинн тоже стал безногим; а когда пчелы оторвали голову, жизнь джинна оборвалась.

Итак, принц Львиное Сердце с триумфом вернулся к принцессе, которая была вне себя от радости, узнав о смерти своего тирана. Он сразу же отправился бы с ней в королевство своего отца, но она умоляла немного отдохнуть, поэтому они остались во дворце, исследуя все богатства, которые в нем содержались.

Однажды принцесса спустилась к реке, чтобы искупаться и вымыть свои прекрасные золотые волосы, и когда она расчесывала их, одна или две длинные пряди вышли из гребня, сияя и сверкая, как полированное золото.Она гордилась своими красивыми волосами и говорила себе: «Я не брошу эти волосы в реку, чтобы утонуть в мерзкой грязной грязи», поэтому она сделала зеленую чашу из листа pîpal , свернула золотую спиралью. волосы внутри, и пустил его на плаву по ручью.

Так случилось, что ниже река протекала мимо королевского города, и король плыл на своем прогулочном судне, когда он заметил на воде что-то искрящееся, как солнечный свет, и, приказав своим лодочникам плыть к нему, нашел pîpal листовая чашка и сверкающие золотые волосы.

Он подумал, что никогда раньше не видел ничего такого красивого, и решил не отдыхать ни днем, ни ночью, пока не найдет хозяина. Поэтому он послал за самыми мудрыми женщинами своего царства, чтобы узнать, где жила обладательница блестящих золотых волос.

Первая мудрая женщина сказала: «Если она будет на Земле, я обещаю найти ее».

Второй сказал: «Если она на Небесах, я разорву небо и приведу ее к тебе».

Но третий засмеялся и сказал: «Пух! Если ты разорвешь небо, я сделаю на нем заплатку, чтобы никто не отличил новое от старого.’

Король, считая, что последняя мудрая женщина показала себя самой умной, поручил ей поискать прекрасную обладательницу блестящих золотых волос.

Теперь, когда волосы были найдены в реке, мудрая женщина догадалась, что они, должно быть, плыли вниз по течению из какого-то места выше, поэтому она отправилась в большой королевской лодке, и лодочники гребли и гребли, пока, наконец, не оказались в поле зрения волшебного мраморного дворца джиннов.

Тогда хитрая мудрая женщина пошла одна к ступеням дворца и заплакала и рыдала.Случилось так, что когда принц Львиное Сердце в тот день отправился на охоту, принцесса была совсем одна и с нежным сердцем, как только она услышала плач старухи, она вышла посмотреть, в чем дело.

«Мама, — ласково сказала она, — почему ты плачешь?»

«Дочь моя, — воскликнула мудрая женщина, — я плачу, думая о том, что будет с тобой, если прекрасный принц будет убит по какой-либо случайности, и ты останешься здесь, в пустыне, в одиночестве». Ведьма своим искусством знала принца все.

«Совершенно верно!» ответила княгиня, заламывая руки; «Как это было бы ужасно! Я никогда не думал об этом раньше! ‘

Целый день она оплакивала эту идею, а ночью, когда принц вернулся, она рассказала ему о своих страхах; но он посмеялся над ними, сказав, что его жизнь в безопасности, и маловероятно, что с ним постигнет несчастный случай.

Тогда принцесса утешилась; только она умоляла его сказать ей, где он лежит, чтобы она могла помочь сохранить его.

«Он лежит, — ответил принц, — в моем остром сабле, который никогда не выходит из строя. Если бы это случилось, я бы умер; тем не менее, честно говоря, ничто не может победить его, так что не волнуйтесь, дорогая! ‘

« Было бы разумнее оставить его дома, когда ты пойдешь на охоту », — умоляла принцесса, и хотя принц Львиное Сердце снова сказал ей, что нет причин для беспокойства, она решила поступить по-своему, и сама На следующее утро, когда принц отправился на охоту, она спрятала его крепкий острый меч и вложила другой в ножны, так что он не был мудрее.

Так, когда мудрая женщина снова пришла и заплакала на мраморной лестнице, принцесса радостно крикнула ей: «Не плачь, мама! — жизнь принца сегодня в безопасности. Он лежит в его мече, а он спрятан в моем шкафу ».

Тогда злая старая ведьма подождала, пока принцесса уснула полуденным сном, и, когда все стихло, она прокралась к шкафу, взяла меч, развела яростный огонь и поместила острый сияющий клинок в раскаленные угли. По мере того, как становилось все жарче и жарче, принц Львиное Сердце почувствовал, как по его телу ползет жгучая лихорадка, и, зная магические свойства своего меча, вытащил его, чтобы посмотреть, не случилось ли с ним что-нибудь, и вот! это был не его собственный меч, а подменыш! Он громко воскликнул: «Я погиб! Я погиб! и поскакал домой.Но мудрая женщина задула огонь так быстро, что меч стал раскаленным до того, как смог прибыть принц Львиное Сердце, и как только он появился на другом берегу ручья, из рукояти выскочила заклепка, которая скатилась, и сделал принца голову.

Тогда мудрая женщина, подходя к царевне, сказала: «Дочь! посмотри, как спутываются твои красивые волосы после сна! Позвольте мне вымыть и одеть его, пока не вернется ваш муж ». Итак, они спустились по мраморным ступеням к реке; но мудрая женщина сказала: «Войди в мою лодку, возлюбленная; на дальней стороне вода чище.’

И тогда, когда длинные золотые волосы принцессы закрывали ее глаза, как вуаль, так что она не могла ничего видеть, злая старая карга отпустила лодку, которая плыла по течению.

Напрасно принцесса плакала и причитала; все, что она могла сделать, это дать великую клятву, сказав: «О бессовестная старая тварь! Я знаю, что вы ведете меня в какой-то королевский дворец; но кем бы он ни был, я клянусь, что не буду смотреть ему в лицо в течение двенадцати лет! »

Наконец они прибыли в королевский город, к большой радости короля; но когда он обнаружил, какую торжественную клятву принесла принцесса, он построил ей высокую башню, где она жила совсем одна.Никому, кроме дровосеков и кувшинов с водой, не разрешалось даже входить во внутренний двор, поэтому она жила там и плакала над своим потерянным Львиным сердцем.

Теперь, когда голова принца так шокирующе скатилась, ячмень, который он подарил королю ножомоликов, внезапно лопнул пополам, так что ухо упало на землю.

Это сильно обеспокоило верного ножомщика, который сразу догадался, что его дорогого принца постигло какое-то ужасное бедствие.Он без промедления собрал армию и отправился на помощь, встречаясь по пути с королями Кузнеца и Плотника, которые оба были с одним и тем же поручением. Когда стало очевидно, что три растения ячменя упали в тот же момент, друзья опасались худшего и не удивились, когда после долгого путешествия они обнаружили тело принца, все обожженное и покрытое волдырями, лежащее на берегу реки. и его голова близко к нему. Зная магические свойства меча, они сразу же стали его искать, и когда они нашли на его месте подменыша, их сердца действительно упали! Они подняли тело и отнесли его во дворец, намереваясь плакать и рыдать над ним, когда вот! они нашли настоящий меч, весь покрытый волдырями и обгоревшим, в куче пепла, заклепка исчезла, а рукоять лежала рядом с ним.

«Это скоро будет исправлено!» воскликнул король кузнеца; поэтому он затушил огонь, выковал заклепку и прикрепил рукоять к клинку. Не успел он это сделать, как голова принца выросла до его плеч, как никогда твердо.

«Теперь моя очередь!» — сказал король Ножемолов; и он так ловко крутил колесо, что волдыри и пятна исчезли, как по волшебству, а меч вскоре стал таким же ярким, как и прежде. И пока он крутил колесо, ожоги и шрамы исчезли с тела принца Львиное Сердце, пока, наконец, принц не сел живым, таким же красивым, как и прежде.

«Где моя принцесса?» — воскликнул он первым делом, а затем рассказал своим друзьям обо всем, что произошло.

«Теперь моя очередь!» — радостно сказал король плотников; «Дайте мне свой меч, и я немедленно верну принцессу».

Поэтому он отправился с ярким сильным мечом в руке на поиски пропавшей принцессы. Вскоре он прибыл в царский город и, заметив высокую недавно построенную башню, спросил, кто живет внутри. Когда горожане сказали ему, что это была странная принцесса, которую держали в таком тесном заточении, что никому, кроме дровосеков и чертополохов с водой, не разрешалось даже входить во двор, он был уверен, что это должна быть она, которую он ищет.Однако на всякий случай он переоделся дровосеком и, пройдя под окнами, закричал: «Лес! древесина! Пятнадцать золотых монет за эту связку дров!

Принцесса, которая сидела на крыше и дышала воздухом, попросила своего слугу спросить, что это за дерево, чтобы сделать его таким дорогим.

«Это всего лишь дрова, — ответил переодетый Плотник, — но они были разрезаны этим острым ярким мечом!»

Услышав эти слова, принцесса с бьющимся сердцем выглянула через парапет и узнала меч принца Львиное Сердце.Она попросила своего слугу поинтересоваться, есть ли у лесника что-нибудь продать, и он ответил, что у него есть чудесный летающий паланкин, который он покажет принцессе, если она того пожелает, когда она гуляет вечером в саду.

Она согласилась на предложение, и плотник весь день вылепил чудесный паланкин. Он взял его с собой в сад башни, сказав: «Сядь в него, моя принцесса, и попробуй, как хорошо он летает».

Но сестра короля, которая была там, сказала, что принцесса не должна идти одна, поэтому она тоже вошла, как и злая мудрая женщина.Тогда король плотников выскочил на улицу, и тотчас же паланкин стал взлетать все выше и выше, как птица.

«С меня хватит! — пойдем вниз», — сказала сестра короля через некоторое время.

После чего плотник схватил ее за талию и выбросил за борт, когда они плыли над рекой, так что она утонула; но он подождал, пока они не оказались прямо над высокой башней, прежде чем сбросить злую мудрую женщину, так что она сильно разбилась о камни.

Затем паланкин полетел прямо в волшебный мраморный дворец джиннов, где принц Львиное Сердце, с величайшим нетерпением ожидавший прибытия короля плотников, был вне себя от радости снова увидеть свою принцессу и отправился в сопровождении трех своих соплеменников-королей, чтобы владения его отца. Но когда бедный старый король, который сильно постарел после отъезда своего сына, увидел приближение трех армий, он убедился, что это сила вторжения, поэтому он вышел им навстречу и сказал: «Заберите все мои богатства, но оставь моих бедных людей в покое, потому что я стар и не могу сражаться.Если бы со мной был мой дорогой храбрый сын Львиное Сердце, все было бы по-другому, но он ушел от нас много лет назад, и с тех пор о нем никто ничего не слышал.

На этом принц бросился к отцу на шею и рассказал ему обо всем, что произошло, и о том, что это были его трое старых друзей — ножомол, кузнец и плотник. Это очень обрадовало старика; но когда он увидел златовласую невесту, которую привел домой его сын, его радости не было предела.

Так что все были довольны и жили долго и счастливо.

[Далее]

Эта глава была размещена в интерактивном режиме как часть Инициатива BUILD-A-BOOK на праздновании
женщин-писателей.
Первоначальный ввод текста и корректура этой главы были работой добровольцев
Мари Батлер-Аертс и Сары Ричардс ..

Как этот Курган, Оклахома, кузнец превращает твердый металл в мягкое искусство

МОУНДЫ, Оклахома. (КФОР) — Рев кузницы, свечение раскаленного металла, дым от молотка из сыромятной кожи.

Как бы то ни было, жизнь Холли Фишер быстро изменилась после нескольких коротких минут в кузнечной мастерской, столько времени на то, чтобы правильно настроиться на ритмичный свинг.

«Это невозможно повторить», — говорит она.

Она училась, выполняя, а затем обучая, заставляя красный горячий стержень гнуться, как глина, повторяя этот процесс снова и снова, пока ее руки не заболеют, а твердый металл не станет мягким.

Совет старого учителя прижился к ее памяти.

«Кузнецы подобны вареным яйцам», — вспоминает она его слова.«Они жесткие снаружи, но мягкие внутри».

Произведение искусства из металла Холли Фишер.

Нет ничего более твердого, чем сталь.

Из него получаются хорошие инструменты. Он поддерживает стены ее магазина.

Но Холли всегда обращала внимание художника на свою кузницу.

Ее собственные работы намного более реалистичны, чем лучи выше.

«Чтобы создать что-то более живое, вы сразу же играете с множеством хороших вещей.”

Сначала конус, затем скрутка.

Сегодня она экспериментирует с тем, сколько раз она может перевернуть пруток, прежде чем что-то даст.

«Не позволяйте материалу усложнять вас», — вспоминает она, как снова сказала ее старая учительница. «Оставайся мягким».

Дюжина оборотов, и ее квадратная фигура поворачивается.

Еще одно произведение искусства из металла от Холли Фишер.

Она почти никогда не производит прямые изделия.

Муж Фишера — крестьянин и художник.

Пару лет назад они оба изготовили этот огромный военный головной убор.

Ее лошади всегда бегут, всегда в движении.

Она учит верховой езде, но эти металлические лошади слишком дикие.

«Я много с этим сделала», — говорит она. «Теперь у меня есть роскошь иметь возможность просто выражать свое мнение».

Для получения дополнительной информации о работе Холли Фишер посетите ее страницу в Facebook.

Закрыть модальное окно

Предложите исправление

Предложите исправление

Жена тигра | The New Yorker

Обращался к глухонемым.»Вы вышли, потому что вы тоже его слышали, не так ли?»

«Сука глухая. Она ничего не слышала, — ответил Лука, прежде чем он провел ее через поле в дом и закрыл дверь.

V. ПИСТОЛЕТ КУЗНИЦА

«Рассмеши их».

В селе было только одно ружье, и много лет оно хранилось в доме кузнеца. Он был выпущен только один раз в сторону насильника овец, и никогда сам кузнец. Мой дедушка узнал, что из пистолета можно убить тигра.Он наблюдал, как люди готовятся к охоте на следующее утро, в серые предрассветные часы. Мой дед не знал, что делать с встречей в коптильне, но у него перехватило горло, когда кузнец вышел из дома с ружьем под мышкой. С ним были еще двое мужчин: Лука и Йово. С ними были и собаки — невысокая толстая собака с висячими ушами и старая рыжая овчарка с одним глазом.

Был канун Рождества, и вся деревня собралась посмотреть, как уходят охотники.Люди выстраивались в длинную очередь у обочины дороги, протягивая руки, чтобы дотронуться до пистолета на удачу, когда оно проходило мимо кузнеца. Дед виновато стоял рядом с матерью Верой, опустив рукава на руки, и, когда подошла его очередь, дотронулся до ствола кончиком пальца, прикрытого рукавом, и только на мгновение.

В тот день, когда мой дедушка ждал возвращения охотников, он тем же пальцем черпал пыль из очага и ненавидел людей на холме.Он уже ненавидел Луку за свиньи ноги и за то, как он называл свою жену «сукой», но теперь он ненавидел других мужчин и собак тоже, потому что он искренне и искренне верил, что тигр пощадил бы даже если он пришел моментом раньше или позже, даже если он вошел и обнаружил, что глаза тигра горят на него с другой стороны коптильни. Он уже мог видеть возвращающихся людей, тигра, перевернутого вверх ногами на шесте между ними, или просто голову тигра в одной из их сумок, и он ненавидел их.

Он, вероятно, не возненавидел бы их, если бы знал то, о чем легко догадаться: что кузнец напуган. Поднявшись на Галиницу по колено в снегу, кузнец был уверен, что это конец для него. Как и все жители деревни, он верил в ритуалы суеверий. Перед путешествием раздавал деньги нищим. Он плюнул на своих детей, когда они родились. Но, в отличие от своих односельчан, он был известен своим дефицитом: он родился в неурожайный год, и, что еще хуже, тётя однажды подняла его из кроватки и похвалила Небеса за то, что он великолепен, Он был толстым, розовым младенцем — тем самым навсегда запечатлев его судьбу быть обедневшим, искалеченным, пораженным и захваченным дьяволом в какой-то неожиданный момент каким-то ужасающим образом.

Конечно, этого еще не произошло. Но он не мог представить себе ничего страшнее тигра. И вот он — тридцать девять лет, счастливо женат, имеет пятерых детей — на пути к дьяволу. Как и его товарищи, кузнец не знал, чего ожидать. Он надеялся, что они вообще не встретят тигра. Он надеялся, что вечером окажется дома, ест тушеную козу и готовится заняться любовью с женой.

День был то серым, то ярким. Ночью прошел ледяной дождь, и деревья, извивающиеся под тяжестью своих обледенелых ветвей, превратили лес в хрустальный рычаг.Собаки тащились, бегая взад и вперед, обнюхивая деревья и писая везде, где только могли, по-видимому, не подозревая о своей цели в этой поездке. Лука взбирался на гору, используя вилы как посох, и слишком громко, на вкус кузнеца, говорил о своих планах поднять цены на мясо, если немцы прорвутся весной. Джово ел сыр, кидал его кусочками собакам и называл Луку мерзким сотрудником.

Был ближе к вечеру, когда они наткнулись на тигра на поляне у замерзшего пруда, яркого и нереального, словно вырезанного из солнечного света.Собаки увидели его первыми, возможно, почувствовали, потому что он лежал частично скрытый в тени дерева. Кузнец почувствовал, как его органы сжались, когда первая из собак, отважно тупой, полуслепой пастух, достигла тигра и сразу же полетела кувырком, когда большая кошка хлестнула его, а затем прижала всем своим огромным весом.

Йово схватил другую собаку и держал ее на руках, пока они смотрели, как тигр раздавил бьющегося пастуха. На снегу уже была кровь, от чего-то, что ел тигр, чего-то, похожего на свиную лопатку, что-то, что внимательно наблюдал Лука, крепче сжимая вилы.

Позже, в деревне, Лука и Йово хвалили кузнеца за его силу и решимость. Они говорили о том, как храбро он поднял пистолет к плечу. Снова и снова они рассказывали сельчанам о том, как кузнец выстрелил, как пуля попала тигру между глазами, вызвав огромную ржавую струю. Шум, который издал тигр: звук ломающегося дерева. Непобедимость тигра: как они наблюдали, как он поднялся на ноги, несмотря на пулю, застрявшую в его черепе, и очистил пруд одним прыжком, прежде чем повергнуть кузнеца в адски-красное облако; щелчок, как гром — и ничего, только кузнечное ружье, лежащее в снегу, и мертвая собака через пруд.

На самом деле, в этот момент кузнец стоял неподвижно, глядя на желтую вещь в папоротнике. Увидев его там, присевшего на краю пруда с телом рыжей собаки под ним, кузнец внезапно почувствовал, что вся поляна стала очень яркой, эта яркость распространилась по пруду и к нему. Лука крикнул кузнецу, чтобы тот поторопился и выстрелил, идиот, и Джово, чей рот открылся, теперь снял шляпу и принялся бить себя ею по лицу, в то время как оставшаяся собака, дрожа, как камыш в сильный ветер, съежившийся под свободной рукой.

Произнеся небольшую молитву, кузнец действительно поднял ружье к плечу и взвел его, прицелился и спустил курок, и ружье взорвалось, с взрывом, сотрясшим поляну и пронзившим кузнецу колени. . Но когда дым рассеялся и шум утих в ребрах, кузнец поднял глаза и обнаружил, что тигр уже на ногах и быстро движется к замерзшему центру пруда, не обращая внимания на лед, людей и людей. звук выстрела.Краем глаза кузнец увидел, как Лука уронил вилы и бросился в укрытие. Кузнец упал на колени. Его рука рылась в сгустках пряжи, в пуговицах и крошках на дне кармана в поисках пули. Когда он нашел его, он трясущимися руками, которые, казалось, метались повсюду с явной силой ужаса, воткнул его в дуло, и нащупал шомпол. Тигр был почти над прудом, подпрыгивая мускулами, как пружины.Он услышал, как Джово беспомощно бормотал: «Трахни меня», и звук удаляющихся шагов Джово. Кузнец вытащил шомпол и воткнул его в дуло, яростно качая, качая и качая, его рука уже была на спусковом крючке, и он был готов стрелять, странно спокойный, когда тигр был почти на нем, его усы были такими близкий и удивительно яркий и жесткий. Наконец, это было сделано, он отбросил шомпол, на всякий случай заглянул в ствол и с грохотом снес себе голову.

Никто и не догадывается, что ружье дало осечку. Никто и никогда не догадается, что Лука и Джово с ветвей дерева, на которое они взобрались, удивленно наблюдали, как тигр катится назад, и озадаченно оглядывались вокруг. Никто никогда не догадается, даже после того, как одетые в одежду кости кузнеца были найдены в беспорядке много лет спустя, что они двое ждали на том дереве, пока тигр не оторвал кузнецу ноги и не утащил их, дожидались до наступления темноты. спуститься вниз и забрать ружье из того, что осталось от кузнеца.Никто не догадается, что они даже не похоронили незадачливого кузнеца, чей мозг в конце концов перехватили вороны и к чьей туше тигр возвращался снова и снова, пока он не узнал что-то о вкусе человека, о свежести человеческого мяса, которое теперь, в снегу, было другим, чем в летнюю жару.

Когда Лука и Йово вернулись с горы, неся с собой ружье павшего кузнеца, о судьбе которого они врали сквозь зубы и последние моменты которого они разыгрывали до такой степени, что рассказы об мастерстве и стойкости кузнеца были ему рассказали в близлежащих городах спустя много времени после окончания войны — мой дед с облегчением обнаружил, что охота не увенчалась успехом.Долгим днем ​​и ночью, пока охотники были в отъезде, он размышлял о своей встрече с тигром в коптильне. Почему девушка была там? Была ли она там все время? Что она делала?

Он точно знал, что ее целью не было причинить вред тигру, что она понимающе улыбнулась ему, когда стало очевидно, что тигр сбежал. Мой дед думал, что он скажет девушке, когда увидит ее в следующий раз, как он может спросить ее, зная, что она не может ответить, о том, что она видела, на что был похож тигр.

Дед был уверен, что увидит ее на службе в честь кузнеца. В воскресенье днем ​​он стоял в задней части церкви и рассматривал покрасневшие от мороза лица прихожан, но не видел ее. Он не видел ее на улице ни потом, ни позже на той неделе на рынке по средам.

VI. Мясник

Дед не знал, что, помимо ружья, Лука принес с горы еще кое-что: свиную лопатку, которую ел тигр, когда на поляне на него наткнулись охотники. .Мой дед не знал, что после того, как Лука вошел в свой тихий дом на краю пастбища и медленно поставил кузнечное ружье у двери, он ударил этим свиным плечом в лицо глухонемой девушке, уже стоявшей на коленях в траве угол, положив руки на живот. Дед не знал, что Лука, вывихнув плечо глухонемой, потащил ее за волосы на кухню и прижал руки к плите.

Люди теперь дают тысячу объяснений женитьбе Луки на девушке, которой было всего тринадцать в день их свадьбы.Некоторые говорят, что она была внебрачной дочерью известного игрока, которого вынудили к Луке в качестве оплаты огромного долга, позорной тайны, которая следовала за ним с тех лет, которые он провел в качестве гусларов в Турции, до того, как умер его отец и его вызвали домой к Галине, чтобы он занялся семейным ремеслом. По другим данным, он купил ее у вора в Стамбуле, человека, который продавал девушек на базаре, где она тихо стояла среди мешков со специями и пирамид фруктов, пока Лука не нашел ее.

Какой бы ни была причина Луки, все согласны с тем, что присутствие девушки в его жизни было предназначено, чтобы что-то скрыть, потому что глухонемой не мог раскрыть правду о различных пороках, которые он предположительно имел, его азартных играх, его блуде, его пристрастие к мужчинам. Он думал, что нашел кого-то, кого поставить между собой и деревней, кого-то, чья внешность, по крайней мере, если не ее инвалидность, отговорила бы горожан от контактов — потому что она слишком сильно напомнила бы им о прошлой войне, об их отцах ». страхи, рассказы, которые они слышали о сыновьях, потерянных султаном.Неважно, думали жители деревни, что он нашел жену, которая никогда не сможет ничего от него потребовать, упрекнуть в том, что он пьян, или просить денег.

«Да, мы все еще любим печать, не так ли?»

Но, найдя ее, Лука столкнулся с неприятным осложнением. Он недооценил силу ее странности, потенциал деревни для увлечения ею, и теперь люди говорили больше, чем когда-либо. Секретность, которую она намеревалась предоставить ему, превратила его жизнь в публичное зрелище.Жители деревни теперь постоянно болтали, сплетничали, размышляли и откровенно лгали о том, откуда она пришла и как он ее нашел, спрашивая после синяков на ее руках, почему их редко видели вместе на публике, почему она но родить ему ребенка — всевозможные ответы приводят только к новым вопросам, дальнейшим унижениям. Это было хуже, чем первая зима их брака, когда он привел ее с собой в церковь на Рождество, и после этого все прихожане прошептали: «Что он имел в виду, когда приводил ее сюда?» Хуже, чем на следующее Рождество, когда его не было, и они спросили: «Что он имеет в виду, оставив ее дома?»

А сейчас говорили о коптильне.